Леса, степные и плавенные. Лесостепи и предстепи

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

В Полтавской губ. леса составляют такую же коренную, а вероятно и такую же древнюю

растительную формацию, как и ковыльные степи. Но прежде

чем приступить к реставрации лесной площади, необходимо

сказать несколько слов о современной постановке лесного

вопроса вообще, тем более, что она, постановка этого вопроса,

далеко не вполне точна и научна...

Когда идет речь о количестве леса в какой-либо губернии

или уезде, когда трактуют, положим, об ужасающей вырубке

лесов, тогда, конечно, можно пользоваться обычными

статистическими данными о лесах; но зато, если сравнивают лесистость

одной местности с другой и, тем более, пытаются разъяснить

историю наших лесостепей, означенные статистические данные

безусловно необходимо расчленить, необходимо отличать по

крайней мере два типа лесной, растительности: леса речных

долин и леса сухих равнинных степей.

Оно и понятно. Как будет ясно ниже, леса речных долин,

иначе — плавенные, живут среди исключительных, хотя

повсюду крайне однообразных условий, существенно иного

характера, чем обстановка соседней степи и вообще не речной

местности; а потому такие лесные участки собственно никакого

отношения к вопросу о лесостепи не имеют и иметь не могут.

Вот доказательства.

Уже г. Шренком, а недавно иг. К и л ь м а н о м

установлено, что леса по речным долинам весьма далеко заходят

и в область тундры. Уже давно академиком В е с е л о в-'

с к и м указывалось на то, что и среди Сахары появляются

деревья, где есть вода. Позднее г. Мензбир напомнил, что

реки Днестр, Днепр, Дон, нижняя Волга и Урал, затем Саладо

в Ла-Плате, Белый Нил и Хора в Африке и т. д. одеты по своим

берегам древесной растительностью даже там, где кругом,

на десятки верст, расстилаются степи и даже пустыни» Но,

без всякого сомнения, лучшим примером может служить

в этом случае знаменитая геродотовская Гилея, подавшая

многим ученым повод считать наши южные степи когда-то сплошь

лесными, до берегов Черного и Азовского морей.

Таким образом, очевидно, что объяснить существование

лесов на речных долинах вовсе не значит понять их отсутствие

или появление на соседней сухой степи; это, в сущности, два

совершенно различных явления и превосходно существуют

одно без другого, во всяком случае речные леса без степных.

То же самое много раз повторяется и в Полтавской губ.

Что касается лесной флоры, как древесной, так и

травянистой, собственно речных долин (так называемые плавенные

леса), то, как известно, она носит на себе повсюду чрезвычайно

пестрый характер: это разнообразнейшая смесь местных и

пришлых, приносных форм — болотной, степной и луговой

растительности, представителей хвойных и лиственных пород,

грохмадных строевых деревьев и мелкого кустарника, даже

солянок — в самых причудливых и непостоянных сочетаниях.

Оно и понятно: здесь, на речных, старых и новых, поймах почти

все важнейшие физические условия жизни растений, как то:

почва, влага, освещение и пр., меняются необыкновенно быстро

и притом на самых ничтожных расстояниях... Но зато,

обстоятельно изучив эти изменения в каком-либо определенном пункте

данной поймы, можно ojjTb уверенным, что, в сущности, то

же самое повторится и во всей речной долине, часто на

протяжении десятков градусов широты.

Благодаря именно этому последнему обстоятельству, а

равно и обилию приречных почв (главным образом пески и бо-

лотнонаносные земли) водой, особенно в весеннее время,

плавенные леса обнаруживают очень слабую зависимость от местных

климатических условий и, в общем, довольно резко отличаются

от лесов соседней сухой степи. То же самое установлено проф.

Красновым и для Полтавской губ.

Как на основании сейчас сказанных соображений, так

и судя по современному распределению лесной растительности

по речным долинам и особенно ввиду целого ряда

несомненных исторических данных, можно положительно утверждать,

что в доисторическое время все речные долины наших степей,

по крайней мере долины, начало которых находится в лесной

полосе России, были одеты смешанной лесной растительностью

вплоть до Черного и Азовского морей. Здесь достаточно на -

помнить о несомненном существовании упомянутой выше

геродотовской Гилей при самом устье Днепра и даже о лесах

у Перекопского перешейка.

Но эти леса, повторяем, могут и не иметь никакого

касательства к флоре соседних пустынь и степей, которые вольны

были оставаться таковыми от века...

Чтобы понять характер собственно лесостепи, нужно

обратить внимание на степные леса, живущие среди сухих

безводных равнин,— необходимо изучить там условия

растительной жизни и затем попытаться реставрировать древнюю, так

сказать естественную область распространения именно этих

лесов, что и будет сделано нами ниже по отношению к

Полтавской губ.

Классическим примером таких, еще уцелевших лесных

участков могут служить диканьские леса (около 2 000 десятин)

князя Кочубея, находящиеся в Полтавском уезде и

окруженные с трех сторон типичнейшей черноземной степью, а с

четвертой примыкающие к правому нагорному высокому берегу

р., Ворсклы. Как известно, орографические и геологические

условия данной местности — типично степные: та же

замечательная равнина, тот же характерный лесс в подпочве, та же

глубина колодцев; только не доходя 1—2—3 верст до

берегового обрыва Ворсклы местность начинает сильно всхолмли-

ваться, появляются глубокие провалья и балки, а по их скло-

нам показываются, там и здесь, прежде всего красно-бурые

(безвалунные) глины и пресноводные мергели, затем

разноцветные пестрые глины и, наконец, белые кварцевые пески.

Здесь, как и повсюду, холмистость и разнообразие

коренных грунтов особенно увеличиваются на самом.береговом

склоне Ворсклы и у его подножия, где находится, кроме того,

множество разнообразнейших наносов так называемого дождевого

или овражного аллювия. По тем же скатам оврагов и балок,

а главным образом по речному приворсклянскому спуску

появляется довольно большое число ключей, то слабых, едва

заметных, то настолько значительных, что они образуют у

подножия берегового обрыва постоянные криницы и даже

небольшие продолговатые озерки.

Вот при таких-то, в сущности, обычнейших для Полтавской

губ. орогидрографических и геологических условиях и

расположены диканьские степные леса. Таких лесов, однако, нет

и следа в тысяче других, на-глаз совершенно тождественных

случаях.

Как видно- из недавней работы проф. Краснова,

подробно исследовавшего именно диканьский лесной

островок, этот последний можно и следует разбить по общему

характеру древесной растительности на две половины: более

западную — так называемый Николаевский лес, примыкающую к

черноземным степям и расположенную на совершенно ровном

пространстве, и восточную, приворсклянскую, более

возвышенную (здесь как раз проходит водораздельная линия между

Ворсклой и Пслом или, точнее, его притоком Голтвой) и, как

замечено выше, гораздо более холмистую. Господствующими

в Николаевском лесу деревьями являются дуб {Quercus pedun-

culata и sessiliflora), клен [Acer platanoides, campestre и по

опушкам A. tataricum), ильм (Ulmus campestris, effusa и suberosa),

ясень, Salix caprea, Tilia europaea и весьма редко Populus tre-

mula\ береза здесь совершенно отсутствует, изредка можно

найти дикую яблоню и такую же грушу, наконец, как величайшую

редкость можно встретить два-три экземпляра граба (Саг-

pinus betulus).

Все вышеназванные породы, за исключением Acer tataricurn,

представляют собой высокоствольные деревья с прекрасно

развитыми кронами, летом образующими густой шатер чудной

зелени, в которой с утра до вечера поет и щебечет великое

множество птиц.

Еще в 1888 г. здесь можно было видеть пни дуба, до 24,5

фута в окружности.

Подобные экземпляры (до сажени диаметром) дуба видел

здесь в пятидесятых годах и г. Арандаренко. Кстати

прибавить, что в самое последнее время г. Эварницкий

наблюдал гораздо южнее Подтавы, именно на знаменитом

острове Хортице (Сечь Запорожская), пень дуба до 3 саж.

в окружности. Тот же автор упоминает, что в лесах по р. Самаре,

впадающей в Днепр гораздо южнее Полтавской губ., еще

сохранились «сосны в обхвате 6 арш. и дубы— в 9 арш.»; самый

лес тянется по обоим берегам реки около ста верст и состоит

из дуба, сосны, береста, клена, ясени, липы, березы и пр. В

самарских лесах, известных уже Б о ? л а н у, найден рог тура.

Под шатром тенистых деревьев Николаевского леса,

благодаря их высокоствольности, развивается кустарник,

местами совершенно непролазный, превышающий человеческий

рост и являющийся также характерной чертой формации

широколиственного леса вообще, но здесь развитый чрезвычайно

полно и роскошно. Его составляют следующие породы:

орешник (Corylus avellana), бересклет (Evonimus europaeus), бру-

слина (2?. verrucosus), свидина (Cornus sanguinea), реже и

только по опушкам глод (Grataegus oxyacantha), терн (Prunus*

spinosa), шиповник (Rosa canina) и жестир (Rhamnus cathar-

tica). Они собственно не входят уже в состав лесной формации,

но только окаймляют ее. Эта кустарниковая заросль вместе

(^молодыми деревьями образует как бы второй растительный

Ярус леса, обыкновенно сохраняющийся после порубки и со-

ставляющий те поросли, которые отеняют и без того уже

защищенную от солнечных лучей почву и дают, понятно,

возможность развиваться на ней только весьма незначительному

числу теневых, не переносящих непосредственного действия

солнечных лучей форм. -

По данным г. Краснова, в развитии этой последней,

травянистой, флоры леса можно различить три периода:

апрельский, майский и июньский..., причем почтр1 все весенние

формы принадлежат здесь к многолетним травам, #размножаю-

щимся не столько семенами, сколько почко-луковицами и

корневыми побегами, типичным примером чего может служить

Dentaria bulbifera. Даже такие формы, которые размножаются

здесь семенами, как, например, Asarum europaeum, Viola mi-

rabilis, и те, перед созреванием, зарывают в землю свои

коробочки, считая ненадежным вверять слабому лесному ветру

свои семена... Папоротники в Николаевском лесу совершенно

отсутствуют.

«Переходя к полосе прибрежной, приворсклянской (стр.

387), наиболее возвышенной в этой части Полтавского уезда,—

говорит проф. Краснов,— мы сразу замечаем

значительную перемену в характере растительности. Граб, почти не

встречавшийся западнее, здесь мало-помалу, становится

главной составной частью леса, а в северо-восточном углу

совершенно вытесняет другие деревья. Серые, струйчатые, прямые

стволы его достигают в толщину обхвата и более. Вместе с тем

именно здесь, на возвышенных побережьях Ворсклы, лесная

формаиия вообще достигает своей наибольшей полноты, редкая

в Николаевском лесу Dentaria делается обыденным растением;

к ней присоединяется еще более редкий барвинок, Vinca minor;

здесь же находятся единственные во, всем уезде экземпляры

черемши — Allium ursinum и Trifolium procumbens,

растительные центры которых — Кавказ и Алтай; ниже, на

песчаных участках приворсклянского склона, произрастают Pul-

monaria azurea и Stachis germanica, а по оврагам папоротники —

Pteris aquilina, Cystopteris fragilis и Polypodium. Характерно,

что подлесок и травянистая растительность здесь были реже,

чем в более западной части диканьских лесов.

По наблюдениям того же ученого, сейчас описанный «тип

широколиственных (степных) лесов и характер распределения

в них растительных форм с замечательным постоянством

повторяется во всех средних частях губернии, в уездах

Полтавском и Кобелякском (?), * 'Миргородском, Лохвицком, Хороль-

ском и Лубенском. В^зде он беднеет формами и становится

менее характерным по направлению к черноземным участкам;

напротив, к высокому берегу ограничивающей его реки он

достигает наибольшей полноты4 форм, причем его сопровождают

редкие в губернии виды, в других местах ее, кроме

приднепровских, не встречающиеся, но необыкновенно частые на границе

лесной растительности и субальпийских лугов на Кавказе».

«Принимая во внимание все сказанное, невольно думается,—

заключает проф. 'Краснов,— что в восточной и

северовосточной половинах Полтавской губ., которые наиболее

возвышенны и древни, древесная растительность вполне хорошо

чувствует себя только на краях высоких берегов рек и балок,

где высасывается из нижележащих слоев влага. Здесь

наибольшее количество растительных лесных форм; это, повиди-

мому, центры распространения леса, откуда он двигался в

глубь водоразделов, разрыхляя своими корнями почву,

создавая ореховатый почвенный горизонт и пр...»

Как видно из имеющихся данных, такие именно чисто

степные, всегда широколиственные леса в настоящее время

исключительно находятся только в тех уездах Полтавской

губ., высоты которых не спускаются ниже приблизительно

65 саж. Так, в Полтавском уезде их площадь равна 3%, Ромен-

ском — 7%, Лубенском — 2,7% общей поверхности.

Приблизительно те же цифры мы находим в уездах Зеньковском, Га-

дячском и др., зато в уездах Кобелякском, Кременчугском,

Золотоношском и громаднейшей части уездов Константино-

градского, Хорольского, Лубенского, Пирятинского, Прилук-

ского и Переяславского, вообще в тех степях, абсолютные

высоты которых ниже 65 саж., нет и следа современных нам

степных лесов. И это тем характернее, поучительнее, что рядом

бок-о-бок, по поймам и слудам Днепра, Ворсклы, Сулы, Пела

и других рек дремучие леса процветали искони веков, местами

же сохранились еще и теперь, образуя даже кое-где у карниза

высоких степных берегов' особые лесные стенки, обрезанные

как нежом, и далеко видные в степи; но обыкновенно сейчас

за такой стенкой начинаются курганы, кротовины и типичный

чернозем — вернейшие показатели и спутники древних степей.

Если же где-либо эта стенка и перестает быть таковой и дает

отпрыски и отдельные лесные языки в степь, то всегда по

оврагам и балкам, да и то на крайне незначительные расстояния.

Можно сказать, единственное, в высшей степени поучительное

исключение представляет небольшой лоскуток хвойного леса,

расположившийся на дюнных песках второй степной террасы

Днепра, как раз на границе Золотоношекого и Переяславского

уездов.г

Но еще поучительнее для нас тот, уже приведенный выше

факт, что древних лесов ни в историческое, ни в доисторическое

время, никогда не существовало в приднепровских уездах,

каковы Кобелякский, Кременчугский, Золотоношский,

Пирятинский, почти во всем Хорольском, в средней и западной

трети Константиноградского, западной половине Лубенского и

Прилукскогои двух южных третях Переяславского уезда; иначе

говоря, никогда не было лесов в тех степях Полтавской губ.,

которые ниже (приблизительно) 65 саж. над уровнем моря,

несмотря на непосредственное соседство некоторых из

упомянутых уездов с поймами Днепра и некоторых других более или

менее значительных рек, можно сказать от века лесистых.

Но поучительно, что древние "леса, как видно на почвенной

карте Полтавской губ., и тогда образовали не одну сплошную

полосу или обширный участок, примыкающие, положим, к

киевскому полесью или черниговскому, а были разбросаны, как

и теперь, отдельными полосками и островками по высоким

степным прибрежным нагорьям Ворсклы, Сулы, Пела, Хорола,

Удая, Лохвицы и других речек, где, с одной стороны,

сливались с пойменными лесами, а с другой, в 1—10 верстах, редко

больше, от реки сменялись бесконечными черноземными степями.

В своих прибрежных частях и эти древние лесные участки,

подобно современным диканьским (стр. 386), были изрезаны

массой провальев и старых балок, так что местность

представлялась сильно холмистой, прекрасно дренированной, а местами

и богатой, конечно относительно, источниками; по мере же

удаления от соседних рек все чаще и чаще попадаются ровные

площадочки, размеры их постепенно увеличиваются, и,

наконец, наступает совершеннейшая степь,— только чернозем

замещен лесными землями. Классическим местом для изучения

орографических и геологических условий таких древних лесных

участков могут служить ближайшие окрестности Полтавы

(верст на 5—10—15 во все стороны), на месте которой стояли

когда-то дремучие леса, оставившие несомненные следы в виде

типичнейших лесных земель, легко наблюдаемых ныне в любой

городской канаве. На месте таких именно древних лесов

происходила знаменитая Полтавская битва, предрешившая

существование России как великого и единого целого; сама швед-

екая могила насыпана в значительной части из этих же лесных

земель.

Таким образом, островной характер лесов в

Малороссийском предстепий, иначе говоря — своеобразный характер

самой лесостепи, есть явление вполне естественное, от века

существующее, а не случайное и временное, почему и причины

его могут и должны корениться только в постоянно

действующих физических особенностях страны и ее геологическом

прошлом, а не во влиянии степняка, будто бы сжигавшего леса, и,

тем менее, в современной вырубке их.

Это явление — островной характер лесов малороссийского

предстепия — столь же законно, столь же старо, как и тот

в высокой степени поучительный факт, что в Полтавской губ.

рядом, бок-о-бок с чисто лесной и не менее типичной ковыльно-

степной флорой, не только ютится, но пользуется весьма

широким распространением и растительность полынно-солон-

чаковая, строго приуроченная к тем оригинальным солонцам,

о которых говорено выше (стр. 370—371). И такое соседство тем

знаменательнее, интерес его, научный и практический, тем выше

и значительнее, что еще недавно г. Танфильев

окончательно установил в той же лесостепи, близ Харькова,

Воронежа, Боброва и т. д., существование моховых болот с близкой

к тундрам флорой...

Солончаковая флора Полтавской губ. изучена, к сожалению,

далеко не с той подробностью, которой она заслуживает...

В сущности, известно только, что эта флора весьма типична

(Краснов) и напоминает растительность влажных солонцов

Астраханской губ.; характернейшие виды ее: Lepidium lati-

folium, perfoliatum, Leuzea salina, Obwne verrucijera, Plantago

cornuti, Plantago tenuiflora, Salicornia herbacea, Salsola и,

гораздо реже, Centaurea glastifolia.

К этой характеристике более или менее типичных

солонцов г. Безпалый прибавляет следующие черты. В центре

большей части котловин, разбросанных по данной солончаковой

низине, находятся болота, обыкновенно заросшие камышом

и другими болотными растениями; крайне пологие берега их

на расстоянии нескольких сажен от воды покрыты тонкой

кварцевой коркой, местами соленой на вкус и частью совершенно

обнаженной, частью покрытой различными Chenopodieae

(лебедовыми); только кое-где попадаются более возвышенные

задернованные площадки, поросшие Starice Gmelini, которая

в свою очередь, как бордюром, окружена различными

Chenopodieae. Характерно, что эти последние именно здесь только

и достигают своего нормального развития и роста, на остальных

же местах, на песчаной корке, должно быть от избытка солей,

принимают карликовую·форму. Еще выше, по склонам

котловин, Chenopodieae встречаются уже небольшими уединенными

островками по дну ничтожнейших (в 1 кв. саж.) котловинок;

растеньица очень жалкие, всего около 1 дюйма вышиной, и

полного развития и цветения никогда не достигают; последнее

происходит, вероятно, вследствие недостаточного содержания

солей в почвах для полного их развития и все же слишком

значительного для того, чтобы здесь могла появиться

обыкновенная степная растительность.

Не лишне еще раз повторить, что описанные выше солонцы

встречаются массами только в приднепровской пониженной

полосе степей;,в уездах, по высоте (60—75 саж.) средних, —

Лохвицком, Миргородском, Гадячском, восточной половине

Прилукского, во всей западной половине Константиноград-

ского и пр.,— они попадаются в виде ничтожных пятен по

поймам и в маленьких степных котловинках; наконец, в

уездах Роменском, Зеньковском, Полтавском и восточной

половине Константиноградского, вообще выше 75—80 саж., их,

можно сказать, совсем нет.

Вообще чем выше местность, тем меньше площадь

солонцов, тем они менее типично выражены] и это справедливо как

по отношению к Полтавской губ. вообще, так и каждого из ее

уездов в частности.

Подобные же закономерные отношения между высотой

местности, как абсолютной, так и относительной, и

распространением солонцов были ранее наблюдаемы гг.

Сабанеевым, Аленициным и Агапитовым в При-

уралье и Сибири, Эверсманом — в Оренбургской губ.,

Рупрехтом и Червинским — в Черниговской губ.

иБогдановым — в южной части Саратовской. Очевидно,

это явление общее, одинаково свойственное как солонцам

морским, так и вторичным (типа Полтавской губ.), и, несомненно,

связано с условиями их образования и жизни.

Таким образом, в нашем предстепье рядом существуют

четыре величайшие на земном шаре растительные формации:

лесная, степная, солончаковая и болотно-тундровая, из

которых одну мы привыкли видеть на далеком холодном и сыром

севере по берегам Ледовитого океана, а другую в самом сердце

Центральной Азии, не знающей осадков иногда по целым

годам; при этом, однако, все эти растительные ассоциации, как

замечено выше, занимают в нашем предстепье строго

определенные места, к которым приурочена целая сумма физических

и геологических особенностей, как то: возраст страны, ее

абсолютные и относительные (рельеф местности) высоты, почвы,

грунтовые воды и т. д.

Как же объяснить такое оригинальнейшее соседство

солонца, леса, степи, а пожалуй и тундры? Как понять ту

удивительно тесную связь, которая, очевидно, существует в

предстепье между характером растительности и целой суммой

физических и геологических местных особенностей,— связь,

настолько живую, что, например, по одной высоте местности,

если и не всегда, то в весьма и весьма многих случаях, можно

предсказать и характер растительности, и почвы, и

геологическое строение и наоборот? Неужели же, как думают

некоторые, климат не имеет никакого значения ни в распределении

растительности, ни в происхождении и географии почв?

Неужели же известный Рёринг, блестящая и остроумная

гипотеза которого о последовательной смене в Западной Европе

тундры степью и лесом наделала столько шума в ученом мире,

был не прав или, во всяком случае, его идея не применима

к России?

Словом, как понять и объяснить существование лесостепей?

Оставив до другого раза рассмотрение этой интереснейшей

задачи и тесно связанного с ней общего вопроса о значении

климата для растительности и обратно, здесь нельзя пройти мимо

того бесспорно могущественного влияния, какое должны были

оказывать на водное хозяйство рассматриваемой местности

именно степные леса. В этом отношении особого внимания

заслуживают следующие факты, из которых иные уже

сравнительно давно заявлены в печати, но почему-то не обратили на

себя должного внимания, а остальные только что установлены

наукой и особенно жизнью.

Указав, что в русских степях, даже Тамбовской губ., с

весны до осени не всегда можно рассчитывать на выпадение

дождей, по крайней мере значительных, г. Игнатьев,

естественно, приходит к тому заключению, что жизнь и богатство

наших источников и вообще грунтовых вод должны находиться

в весьма значительной зависимости от снеговых вод. Вот

случай, воочию убедивший его в справедливости такого

положения.

Чтобы оградить усадьбу от снежных заносов, была

посажена им осенью 1871 г. березовая рощица на совершенно ровной

местности, именно с той юго-восточной стороны от дома,

которая преимущественно подвергалась ветрам. Уже по

прошествии трех лет древесные посадки стали задерживать некоторое

количество снега, а со временем усадьба почти совершенно

избавилась от сугробов. Вместе с этим замечено следующее

характерное явление.

Бывший в усадьбе колодец, уже в шестидесятых годах

дававший недостаточное количество воды (два раза в год, именно

среди лета и к концу зимы), во время продолжительной засухи

1871 г* (время упомянутой посадки) совершенно иссяк. В

следующие годы, 1872—1873 и т. д., вода появилась вновь, но по-

прежнему в недостаточном количестве. Наступил знаменитый

засухой 1876 г.; вновь стали повторяться жалобы соседей, что

колодцы пересохли; это грозило, конечно, иг. Игнатьеву.

Однако по справке оказалось, что воды в колодце так много,

как никогда или очень давно не было.

Объяснить такое неожиданное явление оказывалось

невозможным, пока не обратили внимания на березовую рощицу-,

хотя опушка ее и находилась от колодца сажен на 60, но было

очевидно, что только ее влиянию колодец обязан прибылью

воды, а следовательно и поднятием уровня подпочвенной влаги.

Теперь (1885 г.), когда по мере возрастания березок уровень

веды в колодце с каждым годом все повышается и уже дошло

до того, что колодец сделался почти неисчерпаемым,

невозможно более сомневаться, что явление это находится в прямой

связи с задержанием снега деревьями на таком месте, откуда

вода не может стекать в овраг.

Узнав, таким образом, совершенно случайно, что местное,

но очень значительное поднятие уровня подпочвенной воды

может быть достигнуто столь простыми средствами, г. И

?? а ? ь е в решился применить его к увеличению подземной

влажности на площади, отведенной под вновь разводимый сад.

Результаты не только оправдались, но далеко превзошли все

ожидания. «Прежде всего, на ровном возвышенном месте,

отведенном под сад, зимой 1878/79 г. был вырыт колодец

глубиной 14 аршин. В первую зиму уровень воды поднялся на

13Д арш., считая от дна. Впоследствии все пространство, назца-

ченное под сад, около 20 десятин, обрыто канавой, а в

некоторых местах, применяясь к местности, сделаны легкие

плотники, так что ни одна капля (?) воды теперь из сада уйти не

может. Уровень воды в настоящее время" (1885 г.) не опускается

ниже 6—7 арпшн (от дна). Но процесс повышения еще не

кончился, так как подрастающие деревья по опушке сада с

каждым годом все более задерживают снег, соответственно чему

и уровень воды в колодце с каждым годом повышается.

Вероятно, пройдет еще лет 5—10, прежде чем он дойдет до высшей

предельной линии».

Вместе с автором этих слов можно быть уверенным, что

данный способ со временем найдет широкое практическое

применение на нашем степном юге как в садовом деле и вообще

при искусственном лесоразведении, так и при устройстве

колодцев.

Это в высшей степени поучительное наблюдение местного

хозяина нашло, в самое последнее время, полное

подтверждение и в данных науки.

Так, по точным наблюдениям, в феврале 1891 г., в

искусственно насажденном лесу (Велико-Анадольского лесничества

Екатеринославской губ.) было такое количество снега, что

при растаивании он мог дать, в среднем (из нескольких

наблюдений), 150,6 миллим, воды; тогда как на открытых местах

снег мог бы дать в среднем всего 48,2 миллим, воды. Большой

запас снега, как и следовало ожидать, после растаивания

оказал сильное влияние на влажность лесной почвы; а именно

влажность почвы была:

J3 марта

В лесу В открытом поле

На глубине б вершк. . .* 24,6% 19, 3%

» » 10 » 23,2% 13,18%

Среднее 23,9% 16,24%г

20 марта

В лесу в открытом поле

На глубине 2 верптк 24,5% 23,6%

» * б » 24,4% 18,6%

» » 8 » 21,6% 13,8%

» » 12 » .' 18,3% 15,3%

» » 16 » 18,4% 14,5%

Среднее 21,4% 17,2%*

Так, конечно, происходит повсюду в степях и лесах, а

главное так происходило и всегда, в течение веков и тысячелетий.

Помножьте эти последние (тысячелетия) на 50 миллим, воды,

и тогда легко будет понять тот чрезвычайно характерный факт,

впервые установленный г. Георгиевским, что в

полтавских лесных землях, как в почве, так и подпочве, нет и следа

углесолей до глубины 5—6 футов, тогда как соседние

черноземы начинают вскипать с кислотой, самое большее, с глубины

2 футов. Иначе говоря, если принять (г. О ? о ц к и и) все

количество угле-известковой соли, вынесенное атмосферными

водами из чернозема какой-либо южной губернии (берем площадь

около 4,5 миллионов десятин), равным кубу, ребро которого

равняется 850 саженям, а вес 13,5 миллионам килограммов,

то такой же куб, образовавшийся из 0аС03 лесных земель,

будет, по меньшей мере, в 3—4 раза больше. Причина этого,

конечно, понятна: в лесах больше скопляется влаги, больше

поступает ее в почву и грунт; больше поэтому выносится из

них и углесолей».2

Зато эта влага должна способствовать поднятию горизонта

грунтовых вод, обилию лесных источников, питанию лесных

болот, озер и рек и более правильной равномерной жизни их.

Не надо забывать также, что леса предохраняют местность

от иссушающих знойных ветров летом, задерживают

движение песков и размывание почв.

Отсюда делается понятным чрезвычайно важный факт,

впервые сообщенный князем Васильчиковым, а

позднее подтвержденный и другими, особенно проф. Стебутом,

что даже в очень засушливые годы хлеб и травы в степи лучше

родятся близ и среди лесов, под защитой живых изгородей и

лесных посадок; оказывается, что почва здесь относительно

влажнее. А так как площадь лесов в Полтавской губ. была когда-то

во много раз больше современной, то не трудно себе

представить, какая глубокая разница должна существовать между

состоянием и условиями жизни грунтовых и речных вод тогда

и теперь.

К содержанию книги: ДОКУЧАЕВ. НАШИ СТЕПИ ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

Последние добавления:

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ. ПОЧВОВЕДЕНИЕ. АГРОХИМИЯ

ЛУНА И ЛУННЫЕ КРАТЕРЫ

КАМЕННЫЕ ДОКУМЕНТЫ

СТРАТИГРАФИЯ И ТЕКТОНИКА ТИТОН-ВАЛАНЖИНСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ РАЙОНА БАЙДАРСКОЙ КОТЛОВИНЫ В КРЫМУ

СИХОТЭ-АЛИНЬ

ВАСИЛИЙ ДОКУЧАЕВ

Леса, степные и плавенные. Лесостепи и предстепи