СТАТЬЯ ВТОРАЯ. ВЫСОТА МЕСТНОСТИ, ВОЗРАСТ И ХАРАКТЕР ЧЕРНОЗЕМА. Геологический и почвенный возрасты

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

11 февраля 1891 г.

Нам кажется, что в настоящее время, когда еще такие

важные переменные у как климат отдельных частей Полтавской губ.,

геологический и почвенный возраст (даже способ

происхождения) некоторых постплиоценовых образований данной

территории и пр. остаются малоизвестными или вовсе неизвестными1;

когда разработка самого почвенного материала по Полтавской

губ. далеко не закончена; повторяем, при наличности таких

условий было бы трудно и даже, пожалуй, невозможно решить

в окончательной форме и в целом поставленный нами вопрос;

для такого решения потребуются серия обширных монографий

и ряд годов и ученых. По нашему мнение, все, что теперь

можно сделать, — это наметить пути решения общей задачи

и разъяснить некоторые частные хотя бы и высокой важности

вопросы.

Прежде всего скажем несколько слов о возможных путях

и терниях на них.

Судить о соотношениях между высотой и возрастом

местности, с одной стороны, и характером черноземных почв, с

другой, можно по I) мощности (A-f В) почв, II) содержанию в них

гумуса и III) цеолитной части; по IV) количеству некоторых

легко растворимых в слегка подкисленной воде солей, особенно

углекислых; отчасти по V) богатству гумуса азотом и VI) цвет}

почвы.

I. Первый способ принадлежит академику Рупрехту

который еще в 1866 г. высказал мысль, что «чем толще, при

одинаковых обстоятельствах (?), чернозем, тем старше страна;

отсутствие чернозема указывает на более юный возраст». На

основании именно этого принципа и принимая (ошибочно)

историческую древность седневских курганов (насыпи), покрытых

почвой в 6—9", за величину точно известную, он определил

даже время, необходимое для образования соседнего

натурального чернозема, в 2400—4000 лет. Мы видели выше, что ту же

связь допускает автор «геоботанических исследований» между

высотой местности и толщиной чернозема.

На первый взгляд такое положение Рупрехта, особенно

по отношению к возрасту страны, кажется простым и вполне

естественным; и действительно, чем дольше какая-либо порода

выветривается, превращаясь в почву, тем мощнее должна быть

последняя, тем глубже успеет в ней Просочиться гумус.

Независимо от априорных соображений, в пользу данного

положения можно сослаться отчасти и на известные опыты Луи ? и л ь е,

Пфаффа и др.

Тем не менее, применяя данный принцип академика

Рупрехта, не следует забывать следующих обстоятельств.

Будем ли мы приписывать гумусовую окраску растительно-

наземных почв главным образом гниению подземных частей

растений, или просачиванию органического вещества сверху,

или тому и другому процессам вместе (наше мнение), во всяком

случае мощность (горизонты, более или менее сплошь

окрашенные органическими веществами) почв должна иметь известный

максимальный предел, и притом не одинаковый для различных

материнских горных пород; за таковой считались в 1883 г.

4' 8", — теперь же он отодвинут до 5—6 фут. Глубже этого пре-

дела и просачивание гумуса и разветвление подземных частей

растений уже настолько затруднены, что там едва ли в

состоянии образоваться равномерно окрашенный перегноем горизонт

яочвы.

Вотвторых скорость увеличения толщины чернозема даже

в одном и том же пункте, но в различных горизонтах, не может

быть пропорциональной времени; по понятным причинам

возрастание мощности почв идет не равномерно, а замедляющим

образом: чем толще делается почва, тем труднее проникать

гумусу в неокрашенные горизонты, тем меньше корней будет

там.

Наконец, теперь можно признать за доказанное, что

толщина почвы обусловливается не только а) продолжительностью

ее жизни, но и Ь) климатом, с) характером обитающих на ней

и в ней организмов (растительных и животных), d)

химико-петрографическим характером материнских пород и е) рельефом

местности.

Почвы песчаные, суглинистые и глинистые — в данном

отношении величины покамест несравнимые.

Далее, одни и те же, положим, !мергелистые ледниковые

суглинки или какие-либо (но одни и те же) известняки дадут

при своем выветривании на севере России, в ее средней части

и на крайнем юге далеко не равномерные (и вообще

неравноценные) продукты — почвы, хотя бы период выветривания был

один и тот же.

Теперь уже общеизвестный факт, что один и тот же лесс,

в одном и том же небольшом районе (иногда рядом), находясь

под вековым лесом, даст одну почву; одевшись же степной

растительностью, произведет совершенно другую почву.

Еще более понятно влияние рельефа на мощность почв...

Следовательно, только при равенстве всех остальных (Ь — е)

лочвообразователей мыслимо по толщине растительного слоя

нудить о возрасте (а) почв и высоте местности (конечно, если

возраст и высота идут параллельно), и то, как мы видели выше,

только в известных пределах.

II. Совершенно те же замечания, те же предосторожности

нужно иметь в виду, когда идет речь и о втором способе

решения задачи, когда желйют по количеству органических веществ

в почве судить о возрасте страны и ее высоте, и обратно.

Причины еще более понятны, чем в первом случае, и поэтому мы и не

будем повторять их здесь.

Сделаем, однако, следующее добавление: так как мощность

(например) черноземов ю.~з. России почти в два раза больше,

чем толщина тех же почв Заволжья; так как средняя мощность

северных дерновых почв не превышает 8"; близка к ней и

толщина каштаново-ры)жих почв ю.-в. России; та же величина

у чернозема (вообще) равняется двум-трем футам, то

естественно, что при применении рассматриваемого нами способа,

особенно по отношению к различным физико-географическим

районам и почвам неодинакового химико-петрографического

характера, следует (строго говоря) брать во внимание не

только процент гумуса в горизонте А, но все его количество

во всей почве (А+В).1

Правда, и процентное содержание органического вещества

только в одном горизонте А неоспоримо имеет большое и

теоретическое и практическое значение; оно несомненно связано

и с климатом, и с характером организмов, работавших над

почвой, и с составом материнских пород, и с возрастом почвы и пр.;

правда, определение всего гумуса в почве гораздо труднее

(нужно сделать для каждого пункта, по крайней мере, три

определения), чем определение его в одном только горизонте,

но зато выводы будут, конечно, еще падежнее и ценнее.

III. Не менее осторожно нужно пользоваться и цеолитной

частью почвы, чтобы по количеству ее судить о возрасте почв.

Сущность дела заключается в следующем.

Еще в 1872 г. проф. Ильенков высказал такие

соображения: «Если бы можно было допустить (а теперь, прибавим

мы, это необходимо сделать), что черноземные почвы

образовались на тех местах, где теперь находятся, то в таком случае

большее содержание перегнойных веществ показывало бы,

вместе с тем, что эта почва в продолжение более длинного

времени была местом, где развивалась растительность. А так как

при сгнивании растений минеральные вещества, получаемые

ими из почвы, опять возвращаются в почву, и притом в такой

форме, в которой легко могут быть усвоены новою

растительностью, то такие почвы вследствие этого обстоятельства

заключали бы в себе это условие плодородия тем в большем

количестве, чем более в них перегнойных веществ... Если представить

себе, что мы приходим в страну, не обитаемую человеком, где

нет земледелия, где вся растительность (конечно, и

животные), умирая, оставляла в почве все те вещества, которые

извлекала (и перерабатывала) из нее во время жизни, то в такой

стране будет совершенно верно заключение, что сухие, не

болотистые почвы (т. е. растительно-наземные, каков чернозем),

более богатые перегнойными веществами, действительно будут,

вместе с тем, и почвы более плодородные, более богатые теми

веществами, которые растения требуют от почвы для своего

развития». «И действительно, все (имевшиеся в 1872 г.)

анализы,— продолжает (стр 8—9) Ильенко в,— показывают,

что в черноземных почвах процессы разлсжения минералов путем

выветривания гораздо полнее, нежели во всякой другой почве

(здесь разумеется главным образом северная дерновая почва);

это самое замечательное отличие чернозема, которым без

натяжки объясняется способность его при благоприятных условиях

погоды давать весьма высокие урожаи без удобрения, чего на

других почвах достигнуть не удается». А так как степень вы-

ветрелости рассматриваемого нами тела выражается, между

прочим, цеолитной частью (это водные силикаты, сравнительно

легко разлагающиеся от действия кислот) его, то проф. И л'*ь е н-

к о в и имел право сказать, что «чем более в почве находится

цеолитов, тем более она готова для земледельческой культуры,

тем менее труда и затрат должен будет издержать хозяин,

чтобы привести составные части почв из недеятельного

состояния в деятельное».

Иначе говоря, чем больше в почве (растительно-наземной) гумуса (а он, как мы видели, может быть связан с возрастом и высотой), тем она более выветрела, более содержит цеолитов, более спела и более плодородна.

Помимо произведенных проф. Менделеевым и

Ильенковым анализов черноземных и иных почв,

наглядным и чрезвычайно убедительным доказательством

справедливости данного положения служат решительно все

важнейшие почвенные типы Нижегородской губ.*

Оно и понятно: «растительные остатки, за исключением

корневых, скопляются исключительно на поверхности почв,

тогда как зольные элементы почерпаются разветвлениями

корней в самых различных местах, везде, куда только корни могли

проникнуть». К этим словам ? а й э ? а можно прибавить,

что и огромная часть подземных частей также размещается

главным образом в горизонтах А и В.

Во-вторых, чем больше длится процесс выветривания, тем

значительнее, конечно, при равенстве других условий, будут

его продукты,— тем сильнее и глубже выветрится материнская

порода (см. Пфаффа и ? и л ь е), тем больше накопится

в ней цеолитной части.

Но само собой разумеется, что такое накопление цеолитной

части (равно как увеличение гумуса и мощности) должно иметь

известный предел, обусловливаемый главным образом

количеством силикатов в материнской породе и выносом цеолитной

части из горизонтов А и В.

Найти этот предел, разъяснить его, указать условия его

колебаний — дело тех почвенников, которые пожелали бы

воспользоваться данным принципом, цеолитной частью, для

решения вопроса о возрасте почв и пр.

IV. Весьма поучительно, что в то время, когда цеолитная

часть, гумус, отчасти фосфорная - кислота и азот (см. ниже)

мало-помалу накопляются в почве (А+В), содержание угле-

солей, сернокислых и хлористых соединений (и других, легко

растворимых то в простой, то в подкисленной (С02) воде, а

частью и легко взмучиваемых), напротив, постепенно уменьшается,

нередко до полного уничтожения. Так, мы знаем, что

симбирский мел, содержащий в себе около 95% углекислой извести,

превратился теперь в типичнейший чернозем со следами угле-

солей; арало-каспийские, обыкновенно сильно соленые осадки

покрылись местами совершенно пресными почвами; обычная

подпочва наших южных степей — лесс, содержащий в себе

до 15% и более углесолей, местами превратился в чернозем,

в котором нередко замечается вскипание с кислотой уже на

глубине каких-либо 1У2 фут. (в горизонте В), местами же он

перешел в лесные земли, где углесолей часто не видно и на

гораздо большей глубине — даже в подпочве (С).

А так как путем анализов, опытов и наблюдений возможно'

определить,1 сколько именно времени потребуется (конечно,

при данных условиях климата и рельефа) для образования,

положим, полтавского чернозема (известной мощности и

состава) из местной лессовой породы, то и является полная

возможность судить по химическому состоянию почвы вообще и по

содержанию в ней легко растворимых (в простой или слегка

подкисленной воде) солей в особенности об относительном,

а частью и абсолютном возрасте ее.

По моей просьбе, П. В. Отоцкий сделал следующий,

конечно примерный, расчет, который может годиться покамест

лишь для демонстрации данного метода.

«Сравнивая,— говорит он,— между собою наш чернозем

и его обычную подпочву — лесс, мы видим, что первый

отличается от второго в химическом отношении главнейшим

образом, наиболее резко, отсутствием углесолей: в черноземе до

глубины 5,57 дециметров (1?0") обыкновенно таковых вовсе

не встречается, в лессе же, из которого произошел чернозем,

данной соли содержится, средним числом, 10—15%.

Значит, вопрос о возрасте чернозема можно, хотя, конечно,

и искусственно, свести к определению времени, потребного на

выщелачивание упомянутых 10—15% углесолей.

Берем для удобства площадь почвы в 1 кв. метр и в 5, 57

дециметров мощностью; объем такой призмы равен 557* куб.

дециметрам, вес — 1459 килограммам, принимая уд. вес

чернозема за 2,62 (Бурмачевский).

Вынесенные 15% (берем максимальную среднюю)

углесолей составляют 218,86 килограмма. Приняв растворимость

их за 0,88 грамма на литр углекислой воды (R о s с о е)1 и

годовое количество осадков в 457 литров на кв. метр

(Барановский),2 получил возраст чернозема, в 5,57 дециметра

мощностью, в 554 года.

Но 0,88 грамма СаС03 растворяется в литре воды,

насыщенной углекислотой, чего, конечно, в природе никогда не бывает.

Если мы, поэтому, уменьшим цифру растворимости, по

крайней мере, в 5—10 раз (и это, конечно, будет выше

действительности) тогда время, необходимое для образования упомянутой

призмы, выразится цифрой 2720—5440 лет.

Переходя, далее, от вышеупомянутой искусственной

почвенной призмы к действительному чернозему, средняя толщина

которого для Полтавской губ.1 не меньше 9,12 дециметра (3,f),

и принимая во внимание, что глубже 1Г10" (и до 3') в черноземе

сохранилось еще, положим, половинное (7,5%) количество

первоначальных углесолей, получим ряд иных цифр:

количество вынесенных углесолей возрастает до 288,6 килограмма

на 1 кв. метр, а возраст почвы — 3585—7170 лет».

И это, конечно minimum] само собой [разумеется, что для

превращения, например, известняков, мела в почвы потребуется

несравненно большее время; не нужно также забывать, что этим

путем мы можем узнать лишь то время, которое прошло до

(а не после) полного выщелачивания углесолей, хлористых,

сернокислых солей и пр.2

Вообще, применяя к решению вопроса рассматриваемый

нами способ (IV), нужно твердо помнить, что почва есть

функция от многих переменных и что эти почвообразователи должны

быть все известны, раз мы желаем выяснить детально,— так

сказать, выделить из общей массы,— роль одного из них,

именно роль возраста страны; но, повторяем, данный путь вполне

мыслим и может дать весьма важные результаты.

V. В одной из своих последних работ — «О некоторых

свойствах и составе перегноя».1 проф. П. А. Костычев рядом

соображений и интересных опытов приходит к следующим

положениям:

«Азотистые соединения перегноя, вопреки прежним предста н-

лениям, разлагаются, повидимому, весьма медленно».

«При разложении растительных остатков азот не выделяется

в виде каких-либо газов, но весь остается в продуктах

разложения», вследствие чего «получается с течением времени

перегной, все более и более богатый азотом».

Но таковое обогащение перегноя азотом имеет свой предел:

по г. Костычеву, «наибольшее возможное содержание азота в

перегное есть то содержание этого вещества, какое мы находим

в грибах» (а именно 5,48%), принимающих, как известно, весьма

деятельное участие в образовании перегноя и являющихся

главными виновниками упомянутого предела. Поучительно,

что, по данным проф. Костычева, «среднее (из 51 анализа)

содержание азота в почвенном перегное = 5,26%, следовательно

получается почти то же самое количество, что и в чистой

грибной массе.

Если последнее положение относительно предела

накопления азота окажется справедливым,2 тогда можно будет

воспользоваться и данным обстоятельством для решения

поставленной нами задачи: можно будет судить (покамест азот в почве

не дошел до своего maximum's) по процентному содержанию

азота о старости почв, разумеется, если "последние равны между

собой во всех других отношениях;при неравенстве же этих

других отношений таковые различия так или иначе должны быть

приняты во внимание, должны быть исключены.

VI. Еще нагляднее следующий прием, взятый прямо из

практики. Уже покойным Ильенковым было констатировано (1872 г.)

что практики-хозяева нередко судят о плодородии почв (конечно,

не болотных, а растительно-наземных) по богатству их

перегнойными веществами. Могу прибавить к этому на основании

моих многолетних странствований по России, что наши

землепашцы, даже простые крестьяне, еще чаще оценивают почвы

по их окраске. «Эта землица будет потемнее, получше; это

беляк — золка, не стоит и орать»,— обычная характеристика

пахотных земель. Оно и понятно: при моих исследованиях и во»

время работы моих сотрудников наблюдались сотни случаев

удивительного совпадения окраски почв с содержанием в них

перегноя, конечно если образцы сравнивались между собою

в воздушно-сухом и одинаково измельченном состоянии. В

настоящее время, например, просто поражает решительно всех

исследователей Полтавской губ. то глубокое различие, какое

замечается в цвете малороссийского чернозема, заключающего

в себе около (в среднем) 5% гумуса, и чернозема, положим,

воронежского и саратовского, где перегноя, вероятно, в два раза

больше. Когда мы научимся точнее (может быть, даже в

цифрах) выражать оттенки черного цвета, тогда наверное можно

будет, по крайней мере в известных случаях, заключать по

цвету и о процентном содержании гумуса..., но именно только

в известных случаях. Во-первых, необходимо сравнивать между

собою только такие почвы, где сильно преобладающим

красящим веществом является именно гумус, а, например, не окислы

железа, марганца и пр. Во-вторых, необходимо сравнивать

между собою только почвы определенного типа, того или иного

класса, известного физико-географического района, например

подзолы с подзолами, черноземы с черноземами, лесные земли

с лесными землями (да и то, вероятно, несколько подтипов)

и пр. В-третьих, необходимо сравнивать только такие почвы,

материнские породы которых имеют, хотя бы в существенном,

один и тот же химико-петрографический характер и одинаковое

положение относительно рельефа. Но зато тогда действительно

окраска почв будет пропорциональна содержанию гумуса,

а следовательно (см. выше — условия) возрасту страны, ее

абсолютной высоте и пр., зато тогда получится такой способ

решения одного из труднейших вопросов практики и

науки который будет понятен и доступен любому

простолюдину...

Решая вопрос о соотношениях между возрастом страны,

высотой местности и характером местных, почв, нельзя забывать

и следующих обстоятельств.

Первое из них заключается в том, что абсолютная (над

уровнем моря) и относительная (над соседними пониженными

участками), так сказать, рельефная высота, в качестве

факторов почвообразования, действуют обыкновенно совместно и

весьма часто в одном и том же направлении; и тогда чрезвычайно

трудно расчленить их, трудно решить, какая доля работы

принадлежит одному — абсолютной высоте и что сделано другим —

рельефной высотой?

Так, например, допустим на время , что во всей Полтавской

губ. решительно все почвообразователи (даже возраст страны)

совершенно тождественны, за исключением а) условий рельефа

и Ь) абсолютной высоты; пусть при этом Константиноградский

уезд будет выше всех других уездов; пусть он с самого начала

своей почвенной жизни обладает условиями рельефа, наиболее

благоприятными для стока атмосферных вод, а следовательно

и для скорейшего выноса из поверхностных (материнских)

горных пород ненужных и вредных для растительности солей.

Как мы объясним тогда, чему припишем действительно

существующий факт — нахождение в Константиноградском уезде

черноземов, наиболее богатых перегноем?

На такой вопрос покамест мыслим только один ответ: тому

и другому, высоте и рельефу, при одной обстановке жизни

грунтовых вод преобладал один деятель, а при иной другой фактор.

Но ведь мыслим и совершенно, обратный случай: известно

немало очень высоких равнинных плато, но они, благодаря

невыгодным условиям рельефа, дурно дренированы и до сих

пор покрыты солонцами; можно указать такие местности и в

Западной Европе и в южнорусских степях.

С другой стороны, если мы находим теперь в наиболее

пониженных уездах Полтавской губ. (например Кобелякском,

Золотоношском и пр.) черноземы, не столь богатые гумусом,

как в уездах более высоких, то потому ли, что последние

абсолютно выше, или в силу того, что по пониженным, к тому же

и более равнинным уездам нормальное почвообразование было

насильно задержано медленным выщелачиванием вредных

солей, а местами даже и вторичным осолонением почв.2

И здесь, наверное, имело место и то и другое.

Второе обстоятельство было намечено еще Рупрехтом, хотя

он, к сожалению, и не придал ему, позднее, должного значения;

напротив, к существенному вреду своей теории, совершенно

забыл о нем. Заметив, что только (?!) сухопутная растительность

дает критерий для возраста какой-либо почвы, академик

говорит: «исчисление возрастов начинается только с того времени,

когда страна делается сушею, а потому старость почвы не

имеет ничего общего со старостью формации». Иначе

выражаясь, можно сказать так: геологический возраст той или иной

горной породы — одно, а почвенный возраст материнских пород

(подпочвы) — другое. Чтобы данная горная порода,— все

равно, молодая или старая в геологическом смысле,— сделалась

бы подпочвой , чтобы она получила право называться

материнской, начала бы выветриваться и превращаться в почву, нужно,

чтобы эта порода выступила бы на дневную поверхность, нужно,

чтобы она не только освободилась бы от воды (морской или

пресной), но и льда и не попала бы в условия Архангельской и

Сибирской тундры или Сахары и Аравии, где, конечно, могут

быть продукты выветривания, но не растительно-наземной

почвы, о законах распространения которых здесь только и

идет речь.

Третье обстоятельство заключается в том, что а) абсолют-

пая высота местности, с одной, стороны, Ь) геологический

и с) особенно почвенный возраст, с другой, далеко не всегда

растут и уменьшаются параллельно друг другу; для примера

достаточно будет указать на Финляндию, Валдайские и Орлов-

ско-воронежские высоты, так называемый Приднепровский

кристаллический кряж и арало-каспийские осадки. Такие

совпадения нужно искать и всякий раз предварительно

доказывать их существование.

Кроме того, необходимо твердо помнить, что

геологический и почвенный возрасты измеряются существенно различными

масштабами.

Так, все арало-каспийские осадки юго-востока России

считаются одновременными в геологическом смысле; такая же

одновременность допускается геологами и для глетчерных

образований северо-запада и центра России, раз они относятся

к одному и тому же периоду оледенения.

Но не нужно быть знатоком потретичных образований нашего

отечества, чтобы признать глубокую разницу почвенного

возраста арало-каспийских осадков, положим а) Казанской,

Ь) Самарской и с) Астраханской губерний: все равно,

припишем ли мы появление этих осадков на дневной поверхности

усыханию Арало-Каспия, или опусканию одной части его

больше, чем других, или, наконец, усыханию центра и

поднятию окраин,— все равно, разница в почвенном возрасте

отдельных районов бывшего Арало-Каспийского бассейна должна

быть громадна и должна измеряться тысячами и десятками

тысяч лет. Конечно, не менее значительно различие в почвенном

возрасте и отдельных областей ледниковых русских

образований, если даже мы отнесем их (все) к одному и тому же

(геологическому) периоду оледенения (см. ниже).

Как может и должна быть велика разница между

геологическим и почвенным возрастом, покажут нам следующие цифры.

Л. ? и л ь е вычисляет, что время, когда ледник покинул

долину D'Aix, отстоит от нас на 200 000 лет; возраст дельты

Нила оценивают в 12—30 тысяч лет; для постройки некоторых

коралловых рифов требуют 70 тысяч годов; Ниагарский

водопад употребил на размывание 7 миль, может быть, 36 тысяч

годов и пр. и пр.

Существенно иной масштаб у почвоведов.

Знаменитый Дарвин, на основании прямых наблюдений,

принимает прирост почвенного слоя исключительно благодаря

деятельности червей равным, в течение 10 лет, 1—2,2 дюйма.

Академик ? у ? ? е ? ?, по седневским курганам,

принимает возраст черниговского чернозема (в 2—5 фут. мощностью),

самое большее в 4000 лет.

На силурийских известняках Староладожской крепости

в течение 770 лет образовался слой серой почвы в 4—5 дюймов

мощностью.

Правда, вышеприведенные цифры, определяющие возраст

части ледникового периода — нильской дельты, Ниагарского

водопада и п.р., более чем сомнительны, но они наглядно

показывают, какова разница в геологическом и почвенном

масштабе; они ясно свидетельствуют, что данное обстоятельство

должно быть принято в самое серьезное внимание при

разъяснении вопроса о соотношениях между высотой местности,

геологическим и почвенным возрастом страны и ее почвами.

Заканчивая обзор возможных путей к решению

поставленной нами задачи и тех поправок, которые необходимо иметь

в виду, приходится сделать в сущности то именно общее

заключение, которое было высказано нами десять лет тому назад:

здесь такая масса условий и переменных, такое множество если,

что покамест нечего и думать сравнивать между собою почвы

различных физико-географических районов России, например

почвы северные дерновые, черноземные и каштаново-солонцевые..»

Если желательно точно выяснить влияние а) высоты местности

и Ь) возраста страны на характер местных почв, необходимо

остановиться прежде всего на сравнительно небольших

районах (расположенных, по возможности, в различных физико-

географических полосах России), где (в каждом данном районе)

климатические условия, материнские породы и рельеф

местности более или менее резко очерчены и в то же время носят на

себе общие существенные черты; тогда эти переменные могут

быть, по крайней мере до известной степени, исключены и тем

отчетливее выступят влияния, оказываемые на почвы

различной высотой и различным возрастом местности.

С этой точки зрения вполне понятно, что чем меньше

выбранный район (губерния, еще надежнее уезд, волость, даже

местность отдельного' селения), тем лучше, тем" проще

постановка вопроса, тем меньше потребуется поправок, тем точнее

и детальнее могут быть изучены все почвообразователи, тем

надежнее и ценнее будут выводы.

Мы лично остановились именно на Полтавской губ. по

следующим соображениям.

Материнскими породами (подпочвы) является почти (по

крайней мере 90 %) во всей губернии более или менее типичный

лесс, обладающий повсюду замечательно однообразными фи-

зическими свойствами. Правда, его химический состав,

наверное, окажется варьирующим; возможно даже, что он

распадается на два, на три типа; но, во всяком случае, эти

вариации не настолько значительны, как, например, различие

между ледниковой глиной или щебенкой, с [одной стороны, и

лессом — с другой; во-вторых, эти отклонения нам будут

известны и легко поэтому могут быть приняты во внимание и

исключены.

Дикая растительность (как известно, один из важнейших

почвообразователей) полтавской территории известна нам

более, чем во многих других губерниях,— известна настолько,

что уже теперь эта переменная может быть совершенно·

устранена.

То же самое можно и следует сказать и про рельеф

рассматриваемой нами губернии (см. таблицу и карту ?. ?. ? и л л о),

крайне однообразный, чисто степной во всех ЗЮЗ уездах и не

настолько варьирующий в ВСВ уездах, чтобы не допускал

сравнительного изучения влияния пластики земли на характер

найти подходящий материал для самой интересной и ученейшей работы

как в области естествознания, так и физико-географии, сельского

хозяйства и пр., вовсе нет надобности предпринимать отдаленные, дорого

стоящие и продолжительные экскурсии; для этой цели совершенно достаточно

штудировать возможно детально и умелой рукой окружающую нашу

деревню природу. Мало этого: теперь мы можем прибавить, что во многих

и многих случаях и вопросах вести исследование на возможно малых

районах несомненно выгоднее, чем на больших.

почв, тем более что и в пограничных с Харьковской губ.

уездах весьма нередки участки чисто степные, замечательно

равнинные. Следовательно, и данная переменная может быть

легко, сравнительно, принята во внимание.

К сожалению, не в столь благоприятных условиях мы

находимся по отношению к климату Полтавской губ., которая

расположилась, как известно, на пространстве

(приблизительно) двух градусов широты и четырех — долготы и уже по

одному этому не может быть совершенно однообразной в

климатическом отношении. И действительно, на основании

сельскохозяйственных наблюдений можно положительно утверждать,

что разница между климатом, например, Переяславского

(граничащего с Киевским Полесьем) и Прилукского уездов, с одной

стороны, и Константиноградского (лежащего на границе с Ека-

теринославской губ., на продолжении черноземной оси)1—

с другой, настолько существенна, что не могла не отозваться

на характере местных почв.

Я говорю к сожалению потому, что в Полтавской губ.

точные метеорологические наблюдения стали производиться

сравнительно очень недавно, хотя станции (на опытном поле близ

Полтавы, в имении П. А. Кочубея Прилукского уезда и пр.)

и расположены весьма хорошо.

Впрочем, наши работы в данной местности продолжатся

еще не меньше двух лет; а тогда, при помощи известного труда

А. Н. Барановского, явится, конечно, возможность принять

во внимание и рассматриваемый нами почвообразователь.

А раз мы приведем в ясность деятельность и значение

таких важных в процессе образования почв переменных, как

а) материнские породы, Ь) растительность, с) рельеф и

(I) отчасти климат, тогда уже сравнительно нетрудно будет

выделить их из общей массы почвообразователен и, таким

образом, точно определить роль остальных переменных, т. е.

о) высоты местности и f) возраста страны,

И это кажется нам тем возможнее, что мы имеем, как сказано

выше, теперь для Полтавской губ. прекрасную изогипсовую

карту г. ? и л л о, высоты которой, к тому же, не настолько

разнятся между собою, чтобы вызвать более или менее

существенное различие в климате.

Наконец, что касается возраста (геологического и

почвенного) полтавской территории, то в этом отношении необходимо

отметить следующее. Как видно из работ профессоров Б о-

рисяка, Феофилактова, Леваковского,

Армашевского, особенно Гурова и наших

собственных, геологическое строение Полтавской губ. отличается

замечательным однообразием: в самом низу почти повсюду залегают:

а) белые третичные пески, * покрытые сверху Ь) пестрыми

горшечными глинами; выше последних идут прежде с)

пресноводные мергеля, затем d) валунные образования (или их

заместители) и наконец е) лесс. Первые три (а, Ь и с) члена только

изредка (главным образом в речных долинах и по их склонам)

служат подпочвами, да и то почти исключительно для почв

перемытых или наносных, почему мы и перейдем прямо к

глетчерным отложениям и лессу.

Собственно ледниковые, более или менее богатые валунами

образования с несомненностью констатированы во всей

Полтавской губ. вплоть (приблизительно) до меридиана нижнего

течения р. Орели и среднего течения р. Ворсклы; их заведомо

нет во всем Константиноградском уезде, восточной половине

Полтавского и во всем Зеньковском уезде; иначе говоря, они

отсутствуют по всей сильно повышенной северо-восточной

границе губернии.

Если не считать бурых глин восточной половины

Полтавского уезда заместителем настоящих валунных образований

остальной части губернии и не относить их к ледниковым

образованиям, то, на основании вышеприведенного распределения

глетчерных отложений, нельзя не притти к тому заключению,

что уезды Константиноградский, восточная часть Полтавского

и весь Зеньковский уезд относительно древнее остальной

большей части рассматриваемой нами территории...

Если даже допустить, что ледник или его воды когда-то

сплошь покрывали всю Полтавскую губ., то и тогда, по крайней

мере, почвенный возраст юго-восточных уездов должен быть

древнее, чем участки всех остальных частей, и притом тем

значительнее, чем участки лежат северо-западнее: последние,

благодаря отступанию ледникового покрова в России с ЮВ на G3,

освободились от него, естественно, позднее, а следовательно

позднее стали подвергаться наземному выветриванию и

покрываться почвами.

Сделаем здесь следующий расчет, правда основанный, может

Йыть, на довольно проблематических цифрах, но наглядно

рисующий нашу мысль, рельефно показывающий, какая глубокая

разница между почвенным и геологическим возрастом страны.

Примем ли мы космические или теллурические причины как

покрытия, в постплиоценовый период, России великим

северным ледником, так и отступания, стаяния последнего,— во

всяком случае, таковое оледенение и освобождение от льдов

должно было совершаться чрезвычайно медленно.2 Во-первых,

таков уж основной принцип геологии; во-вторых, таков

характер современных геологических явлений вообще; в-третьих,

скандинаво-русский ледник имел, вероятно, не меньше 300—

1000 метров мощности; в-четвертых, температура ледникового

периода, в сущности, не так.сильно разнилась от современной;г

наконец, в-пятых, судя по современным данным, как в

поступательном, так и обратном движении скандинаво-русского

ледника были, вероятно, остановки, а иногда даже и агрессивные

движения.

Словом, мы едва ли значительно ошибемся, если примем,

что отступание русского ледника шло приблизительно со

средней скоростью 100 метров в год,— величина,

обозначающая, как известно,2 среднюю годовую скорость а) обычного

движения современных нам ледников, Ь) их отступания

и наступания.

А если это так или хотя бы приблизительно так, то,

значит, скандинаво-русский ледник при своем обратном движении

на север проходил приблизительно 10 верст в течение 107

годов, 100 верст — в 1070 г., 1000 верст — в течение 10 700 г.,

а чтобы пройти ему, например, от южной части (49° с. ш.)

полтавской губ., положим, до широты (60° с. ш.) С.-Петербурга,

потребовалось около 12400 годов.

Если мы уменьшим эту цифру в два, три, даже четыре

раза, иначе — увеличим во столько же раз скорость оступа-

ния ледника, то все же получаются величины (6—3 тысячи

годов) настолько значительные для почвоведа, что ими нельзя

пренебрегать не только при сравнении между собою почв

(особенно их возраста) северной и южной России, но даже при

сравнении почв одной и той же губернии (см. образование почвы

на Староладожской крепости), тем более е^ли она (как

Полтавская) вытянута с G3 на ЮВ верст на триста.1

Вот с какой именно точки зрения мог быть прав академик

? у ? ? е ? т, придавая величайшее значение в процессе

образования почв возрасту страны, если бы он при этом не

забыл почти всех других (может быть) еще более важных почво-

образователей. Выше было упомянуто,2 что именно на данной

постановке вопроса я всегда настаивал.

К величайшему сожалению, так ясно, так просто стоит

рассматриваемая нами задача лишь до тех пор, пока мы не

принимаем во внимание того общеизвестного факта, что выше

ледниковых (или их заместителей) образований в Полтавской

губ. залегает почти сплошным покровом более или менее

типичный лесс и что именно этот последний, а не типичные

мерно в 50 тысяч лет. А ведь во многих местах Западной Европы доказано

двукратное оледенение... Характерно, что и одна из астрономических

причин (вращение оси абсцисс), которой приписывают оледенение

северного полушария, рассчитана на промежутки в 10 500 лет.

Прествич оценивает продолжительность ледникового периода в 15—

25 тысяч лет. глетчерные отложения, служит почти единственной подпочвой

во всей рассматриваемой нами территории...

Если лесс ледникового происхождения или даже озерно-

ледникового, как думают некоторые, тогда данная нами

постановка вопроса не нуждается ни в каких изменениях, ни

в каких поправках; если же полтавский лесс обязан своим

существованием субаэралъным процессам, если он принадлежит

(по крайней мере, местами) к типу овражного и дождевого

аллювия, тогда придется ввести в решение вопроса о значении

возраста страны и еще одну переменную.

Попытаемся все это сделать после окончательной обработки

всего материала, собранного в Полтавской губ. Если бы даже

каша попытка и не увенчалась полным успехом, то все же уже

теперь можно сказать, что данная постановка вопроса —

разбор и установление закономерных отношений между

важнейшими почвообразователями и самими почвами — обещает

внести в науку почвоведения больше простора и света, может

открыть почвоведу новые горизонты, ближе и теснее объяснить

задачи и методы геолога, почвоведа, физико-географа и

биолога, наконец позволит нам предсказывать почвы, а это и есть

заветная мечта всякой науки.

Заканчиваю мою статью выражением глубокой

благодарности нашему известному географу ?. ?. ? и л л о за

разрешение воспользоваться изогипсовой картой Полтавской губ.

1 15 февраля нам доставлены г. Натровым (он же, вместе

с гг. К. Глинкою и Агафоновым, определял гумус и во всех

остальных почвах Полтавской губ.) анализы перегноя в 15 черноземных

образчиках Кременчугского уезда и в 6 почвах Пирятинского уезда.

Оказалось следующее: в Кременчугском уезде один образчик содержал

в себе 6,07% перегноя, два — 5^22%, все остальные ниже 5%; в Пиря-

тинском уезде один образчик — 5,61%, все остальные меньше 5%.

Таким образом, получается как раз именно то, что можно и должно-

было предвидеть раньше на основании чисто априорных соображений.

Си. мою первую статью. Автор.

К содержанию книги: ДОКУЧАЕВ. НАШИ СТЕПИ ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

Последние добавления:

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ. ПОЧВОВЕДЕНИЕ. АГРОХИМИЯ

ЛУНА И ЛУННЫЕ КРАТЕРЫ

КАМЕННЫЕ ДОКУМЕНТЫ

СТРАТИГРАФИЯ И ТЕКТОНИКА ТИТОН-ВАЛАНЖИНСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ РАЙОНА БАЙДАРСКОЙ КОТЛОВИНЫ В КРЫМУ

СИХОТЭ-АЛИНЬ

ВАСИЛИЙ ДОКУЧАЕВ

СТАТЬЯ ВТОРАЯ. ВЫСОТА МЕСТНОСТИ, ВОЗРАСТ И ХАРАКТЕР ЧЕРНОЗЕМА. Геологический и почвенный возрасты