 |
БИОГРАФИИ РУССКИХ УЧЁНЫХ
|
|
|
Климент Аркадьевич Тимирязев |
|
|
|
Смотрите также:
Биогеронтология – старение и долголетие
Биология продолжительности жизни
Палеопатология – болезни древних людей
|
1843-1920
На одной из оживленных площадей Москвы, возле Никитских ворот, стоит памятник, на постаменте которого высечена короткая и строгая надпись: «К. А. Тимирязеву — борцу и мыслителю». В этих скупых словах — весь Тимирязев с его непримиримой ненавистью ко всякой, особенно общественной, неправде, с его кипучей энергией в борьбе за науку и демократию.
Горячий последователь русских революционных демократов — Н. Г. Чернышевского, А. И. Герцена, Д. И. Писарева,— К. А. Тимирязев со всей страстью истинного борца за свободу и процветание русского народа всю свою многогранную научную и общественную деятельность посвятил тому, чтобы поставить науку на службу трудящимся, чтобы научить русского крестьянина выращивать два колоса там, где раньше рос один. Труды К. А. Тимирязева и до настоящего времени не утеряли своего огромного теоретического и практического значения. Вместе с работами Ч. Дарвина, И. В. Мичурина, И. П. Павлова они составляют материалистическую основу дальнейшего плодотворного развития биологической науки. Они помогают труженикам социалистического земледелия в борьбе за высокие урожаи, за дальнейшее развитие сельского хозяйства. Они служат делу материалистического воспитания трудящихся, способствуя выработке правильных, научных взглядов на природу, помогая искоренению религиозных и идеалистических пережитков в сознании людей.
Климент Аркадьевич Тимирязев родился в Петербурге 3 июня 1843 г. Отец его — Аркадий Семенович Тимирязев — происходил из старинного служилого дворянского рода, но был республиканцем с ярко выраженными революционными настроениями. Он гордился тем, что родился в год, когда началась французская революция. Когда однажды его спросили, какую карьеру он готовит своим сыновьям, он ответил: «Какую карьеру? А вот какую: сошью я пять синих блуз, как у французских рабочих, куплю пять ружей и пойдем с другими — на Зимний дворец».
Свободомыслие А. С. Тимирязева распространилось и на вопросы религии. С восхищением К. А. Тимирязев вспоминал, что, когда его отец прочитал написанную в 1865 г. Тимирязевым-сыном книгу «Краткий очерк теории Дарвина», он сказал: «Очень хорошо, очень интересно, но что вы все пишете про разных голубей и ни слова про человека. Боитесь: Моисей своей книгой Бытия запретил вам говорить об этом». Книга Дарвина «Происхождение человека» вышла шестью годами позже.
Значительное влияние на воспитание К. А. Тимирязева оказала и его мать Аделаида Климентьевна. Благодаря ей он уже в детстве знал несколько европейских языков и прекрасно изучил художественную литературу. Это развило в нем вкус к художественному слову и впоследствии дало неисчерпаемый запас для удачных образов и метких сравнений, которыми изобилуют его речи и статьи.
Храня горячее чувство благодарности и любви к своим родителям, К. А. Тимирязев уже на склоне лет посвятил им книгу «Наука и демократия». В своем посвящении он писал: «...вы внушили мне, словом и примером, безграничную любовь к истине и кипучую ненависть ко всякой, особенно общественной, неправде».
Еще в детстве К. А. Тимирязев любил наблюдать явления природы. Своего брата, устроившего дома маленькую химическую лабораторию, он считал своим первым учителем естествознания. К поступлению в университет К. А. Тимирязев готовился дома и потому не испытал гнетущего режима старой классической гимназии. Еще до поступления К. А. Тимирязева в университет отец его как «политически неблагонадежный» был вынужден покинуть службу, и большая семья из восьми человек должна была жить на ничтожную пенсию. Поэтому с пятнадцати лет К. А. Тимирязев должен был зарабатывать средства к жизни переводами, причем через его руки, по его словам, прошла не одна «погонная сажень томов».
Много позже, обращаясь к студентам первого рабочего факультета, он писал: «Путь приобретения научных знаний для человека труда — тяжелый путь; говорю это на основании целой жизни тяжелого опыта. С пятнадцатилетнего возраста моя левая рука не израсходовала ни одного гроша, которого не заработала бы правая. Зарабатывание средств существования, как всегда бывает при таких условиях, стояло на первом плане, а занятие наукой было делом страсти, в часы досуга, свободные от занятий, вызванных нуждой. Зато я мог утешать себя мыслью, что делаю это на собственный страх, а не сижу на горбу темных тружеников, как дети помещиков и купеческие сынки. Только со временем сама наука, взятая мною с бою, стала для меня источником удовлетворения не только умственных, но и материальных потребностей жизни — сначала своих, а потом и семьи».
В 1860 г. К. А. Тимирязев поступил в Петербургский университет на камеральный факультет, с которого вскоре перешел на естественный. Это были годы, когда в России назревала крестьянская революция. Вождем и вдохновителем подготовлявшейся революции был Н. Г. Чернышевский. Вокруг него объединились лучшие представители русской революционной демократии того времени. Крестьянское движение за отмену крепостного права в России разрасталось. В феврале 1861 г. крепостное право было отменено. Но условия «освобождения» крестьян были такими, что положение их еще более ухудшилось. Это привело к дальнейшему росту крестьянских волнений. Революционные настроения начали все больше проникать в круги разночинной интеллигенции, в частности в студенческие массы. Н. В. Шелгунов писал, что Чернышевский и Добролюбов были тогда пророками университетской молодежи. Многие студенты за участие в революционном движении были арестованы. В Петербургском университете студентам предложили подписать особые студенческие книжки— «матрикулы» — с обязательством не принимать никакого участия в общественном движении. Отказавшихся подписать матрикулы из университета исключали.
К. А. Тимирязев вместе с многими другими студентами категорически отказался подписать этот унизительный документ. И как ни тяжело было бросать занятия, с университетом пришлось расстаться. Только через год ему разрешено было посещать занятия, да и то лишь на правах вольнослушателя. Но это не помешало К. А. Тимирязеву в 1864 г. получить по конкурсу золотую медаль за студенческую научную работу «История развития печеночных мхов», а в 1866 г. успешно окончить университет.
В годы учебы в университете К. А. Тимирязев усваивает революционно-демократические идеи, пропагандируемые Н. Г. Чернышевским и его соратниками. О демократическом образе мыслей К. А. Тимирязева говорит не только его отказ подписать упомянутые выше матрикулы, но и содержание опубликованных им в этот период статей на общественно- политические темы: «Гарибальди на Капрере» (1862 г.) и «Голод в Ланкашире» (1863 г.). Из профессоров университета К. А. Тимирязев с особой благодарностью вспоминает ботаника А. Н. Бекетова и гениального химика Д. И. Менделеева. По окончании университета К. А. Тимирязев избирает своей специальностью физиологию растений. По-видимому, это произошло под влиянием участия в полевых исследованиях действия минеральных удобрений на урожайность в Симбирской губернии (ныне Ульяновской обл.), организованных и руководимых Д. И. Менделеевым. К. А. Тимирязев, участвуя в этой работе, одновременно произвел свои первые опыты над воздушным питанием растений, о которых в 1868 г. доложил на I съезде естествоиспытателей в Петербурге. В этом докладе он уже тогда дал широкий план исследования фотосинтеза (воздушного питания растений), по которому в значительной степени идет работа и в настоящее время.
В том же 1868 г. К. А. Тимирязев, по ходатайству проф. А. Н. Бекетова, получил командировку за границу, где работал сначала в Гейдель- берге у Г. Кирхгофа и Р. Бунзена, а затем в Париже у основателя научной агрономии Буссенго и знаменитого химика М. Бертло.
В 1870 г., будучи в Париже, К. А- Тимирязев делает попытку познакомиться с только что приехавшим туда А. И. Герценом, но внезапная смерть великого русского мыслителя помешала молодому ученому осуществить свою мечту. Вместе с парижанами К. А. Тимирязев участвует в похоронах А. И. Герцена. Он оставался страстным поклонником Герцена всю жизнь. К. А. Тимирязев писал: «Чуть не с детских лет приучился я чтить автора ,,Кто виноват", а в бурные студенческие годы украдкой почитывал „Колокол"». Начавшаяся в 1870 г. франко-прусская война прервала занятия К. А. Тимирязева в Париже, и он возвратился в Россию.
По приглашению ректора Петровской земледельческой и лесной академии проф. П. А. Ильенкова Тимирязев осенью 1870 г. начинает работать в академии преподавателем, а затем профессором кафедры ботаники. С 1872 г. он одновременно работает на кафедре анатомии и физиологии растений Московского университета.
Весной 1871 г. К. А. Тимирязев защитил в Петербургском университете магистерскую диссертацию «Спектральный анализ хлорофилла», а в 1875 г.— докторскую диссертацию «Об усвоении света растением». В университете и академии он очень скоро зарекомендовал себя смелым и мужественным защитником интересов демократически настроенной части студенчества. За свои прогрессивные взгляды и действия он подвергается неоднократным административным взысканиям. Реакционная профессура враждебно относилась к нему. Зато с революционно-настроенной частью студенчества связи его росли и укреплялись. Как показывают обнаруженные недавно материалы в Центральном историческом архиве, К. А. Тимирязев находился в тесном контакте с нелегальными студенческими организациями. Он присутствовал на нелегальных собраниях студентов, получал нелегальную литературу.
Еще в 1867 г. К. А. Тимирязев ознакомился с только что вышедшим в свет первым томом «Капитала» К. Маркса. Впоследствии он имел возможность читать марксистскую литературу в обширной библиотеке своего друга — русского адвоката С. И. Танеева, к которому, как известно, с большим уважением относился К. Маркс, а также у М. М. Ковалевского, переписывавшегося с Марксом и получившего от него в подарок книгу Ф. Энгельса «Анти-Дюринг». В Музее-квартире К. А. Тимирязева и сейчас хранится экземпляр «Капитала» с многочисленными его пометками.
Под влиянием рабочего движения К. А. Тимирязев проявляет все больший интерес к борьбе рабочего класса за свое освобождение. В 1901 г. вскоре после выхода второго номера «Искры», в котором В. И. Ленин призывал рабочих к борьбе против изданных правительством так называемых «временных правил», согласно которым студентов за участие в революционном движении отправляли в солдаты, К. А. Тимирязев выступил на совете университета с требованием отмены этих «временных правил». Он наотрез отказался подписать обращение профессуры к бастующим студентам о возвращении в университет. Тогда по поручению министра просвещения на него было наложено новое взыскание.
Мужественное поведение К. А. Тимирязева нашло одобрительную оценку на страницах ленинской «Искры». Напротив, власти приняли все меры к тому, чтобы лишить его возможности общения со студентами. С этой целью ему было запрещено читать лекции и разрешалось только заведовать ботаническим кабинетом.
В конце 1904 г. К. А. Тимирязев с радостью отмечает наступление в стране новой волны революционного движения. Характеризуя политику царизма изречением сумасбродного деспота — римского императора Калигулы: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», К. А. Тимирязев указывает на необходимость решительно покончить с подобным положением и предоставить «русскому человеку пользоваться своими правами и свободой во всей их полноте». Это был значительный шаг вперед в политическом развитии ученого.
Революция 1905—1907 гг. еще более способствует росту его демократических убеждений. В своей статье «На пороге обновленного университета» (1905 г.) он прямо указывает, что спасти русский народ от гнета и эксплуатации может только «взрыв общего энтузиазма», т. е. революция, свержение царизма.
После поражения декабрьского вооруженного восстания в Москве К. А. Тимирязев в конце декабря 1905 г., чтобы избежать репрессий со стороны царского правительства, временно (до осени 1907 г.) покидает Россию. За границей он внимательно следит за событиями в России, высказывая свое возмущение дикой расправой царизма над рабочими и крестьянами. Вернувшись в Россию, он убеждается в том, что силы народа не сломлены, что рано или поздно царизм будет разгромлен. В эти годы продолжается его дальнейшее сближение с рабочим классом, с марксизмом.
В 1911 г. в знак протеста против новой полицейской реформы высшей школы, проведенной министром Кассо, К. А. Тимирязев вместе с 124 другими профессорами и преподавателями Московского университета подает в отставку.
С негодованием встречает он в 1914 г. известие о начале первой мировой войны. Пометки на полях книг и журналов, хранящихся в личной библиотеке ученого, говорят о том, что К. А. Тимирязев уже в первые годы войны осознает ее грабительский, захватнический характер. Единственной партией, последовательно борющейся против войны, он считает большевистскую партию.
К. А. Тимирязев с радостью узнает о свержении царизма в феврале 1917 г. Однако очень скоро он обнаруживает, что эта революция привела лишь к смене одних эксплуататоров другими. Тимирязев горячо приветствует опубликованные в «Правде» «Апрельские тезисы» В. И. Ленина, развернувшие программу Коммунистической партии по осуществлению социалистической революции в России. Под влиянием гениальных ленинских идей К. А. Тимирязев в июне 1917 г. пишет статью «Красное знамя». Он призывает трудящихся к захвату власти, к свержению буржуазного строя: «Воспряньте, народы, и подсчитайте своих утеснителей, а подсчитав — вырвите из их рук нагло отнятые у вас священнейшие права ваши: право на жизнь, на труд, на свет и прежде всего на свободу, и тогда водворится на земле истина и разум, производительный труд и честный обмен их плодами».
Великую Октябрьскую социалистическую революцию К. А. Тимирязев встречает как осуществление своей заветной мечты. Несмотря на преклонный возраст, он с юношеской энергией включается в созидательную деятельность советского народа по установлению нового, советского общественного строя. За выдающиеся заслуги рабочие Московско-Кур- ской железной дороги избирают К. А. Тимирязева своим депутатом в Московский Совет, Народный комиссариат просвещения назначает его членом Государственного ученого совета, его восстанавливают профессором Московского университета и избирают действительным членом Социалистической (позднее названной Коммунистической) академии. К. А. Тимирязев избирается почетным председателем Ассоциации натуралистов и рабочих-самоучек.
Когда мировая буржуазия во главе с англо-американо-француз- скими империалистами начала войну против Советской России, К. А. Тимирязев выступил с рядом статей, вскрывающих грабительские цели интервентов. Он разоблачает реакционную человеконенавистническую политику англо-американского империализма, прикрывающегося фиговым листком буржуазной «демократии» и «либерализма». В своей статье «Русский англичанину об интервенции», напечатанной в журнале «Коммунистический интернационал», № 6, 1919, К. А. Тимирязев, обращаясь к английскому народу, выражает уверенность в том, что английский народ вернет себе отнятую у него обманным путем свободу и «откажется быть в руках своих угнетателей палачом других народов, а вместе с ними пойдет на завоевание более широкой и прочной свободы всех народов, сознавая, что только сами народы сумеют оградить себя в будущем от „милитаризма" и бесконечных войн».
Наряду с публицистической и организационной деятельностью К. А. Тимирязев занимается подготовкой к печати ряда своих научных трудов. Когда он опубликовал сборник «Наука и демократия» и направил один из экземпляров книги В. И. Ленину в день его 50-летия, вождь революции прислал К. А. Тимирязеву следующее письмо:
«Дорогой Климентий Аркадьевич! Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова. Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть. Крепко, крепко жму Вашу руку и от всей души желаю Вам здоровья, здоровья и здоровья! Ваш В. Ульянов (Ленин)» *).
Это письмо К. А. Тимирязев получил 27 апреля 1920 г.. будучи тяжело больным. Незадолго до своей смерти, последовавшей 28 апреля 1920 г., Тимирязев в присутствии своего сына обратился к лечащему врачу-коммунисту со следующими словами: «Я всегда старался служить человечеству, я рад, что в эти серьезные для меня минуты вижу вас, представителя той партии, которая действительно служит человечеству.
Большевики, проводящие ленинизм, я верю и убежден, работают для счастья народа и приведут его к счастью. Я всегда был ваш и с вами, и надеюсь, что мой сын, Аркадий Климентович, будет верным моим последователем и останется только с вами — большевиками. Передайте Владимиру Ильичу мое восхищение его гениальным разрешением мировых вопросов в теории и в деле. Я считаю за счастье быть его современником и свидетелем его славной деятельности. Я преклоняюсь перед ним и хочу, чтобы об этом все знали. Передайте всем товарищам мой искренний привет и пожелание дальнейшей успешной работы для счастья всего человечества».
Как ученый-экспериментатор К. А. Тимирязев занимался прежде всего изучением фотосинтеза. Значение этой проблемы далеко выходит за пределы физиологии растений, так как с этим процессом связано существование не только растений, но и всего животного мира. Мало того, в фотосинтезе растение берет и усваивает не только вещество, а именно углекислоту воздуха, но и энергию солнечных лучей. Это дало право К. А. Тимирязеву говорить о космической роли растения как передатчика энергии Солнца нашей планете.
Что же сделал К. А. Тимирязев для решения этой громадной проблемы, имеющей общебиологическое значение?
На этот вопрос отвечал он сам, подводя итог своим исследованиям в предисловии к книге «Солнце, жизнь и хлорофилл»: «Главным содержанием моей полувековой научной деятельности был всесторонний экспериментальный ответ на запросы, предъявленные науке двумя мыслителями — Гельмгольцем и Робертом Майером — основателями закона сохранения энергии. Главным стимулом, руководящим ими в их стремлении обосновать этот закон, по их собственному признанию, было покончить навсегда с современным им учением „о жизненной силе", которым пресекается, по мнению Майера, путь к дальнейшему исследованию и делается невозможным применение законов точной науки к изучению жизни.
Чтобы обосновать закон сохранения энергии в применении к организмам, Майер считал необходимым на опыте решить вопрос, „действительно ли тот свет, который падает на живое растение, получает иное потребление, чем тот свет, который падает на мертвые тела". К этому же вопросу пришел и Гельмгольц, который считал необходимым на опыте показать, ,,точно ли живая сила исчезающих при поглощении их листом солнечных лучей соответствует накопляющемуся запасу химических сил растения"». «Осуществить этот опыт,— говорит К, А. Тимирязев,— превратить блестящую мысль двух великих ученых в несомненную истину, доказать солнечный источник жизни — такова была задача, которую я поставил с первых же шагов научной деятельности и упорно и всесторонне осуществлял в течение полувека».
В конце 60-х годов XIX в., когда К. А. Тимирязев приступил к решению этой задачи, физиология растений связывала разложение углекислоты не с энергией луча, а с его яркостью для нашего глаза. Доказательством такой связи служили считавшиеся классическими опыты Дрепера, который полагал, что растение наиболее сильно разлагает углекислоту в наиболее ярких для человеческого глаза желтых лучах, и немецкие физиологи подтверждали это. К. А. Тимирязев же, исходя из того, что реакция разложения углекислоты требует большой затраты энергии, искал связи этого процесса не с яркостью, а с энергией лучей, поглощаемых листом. С этой точки зрения, наиболее сильного разложения следовало ожидать в красных лучах, обладающих большей энергией и лучше поглощаемых хлорофиллом, чем лучи желтые. Повторив опыты Дрепера со всей тщательностью, он доказал, что этот автор получил максимум разложения углекислоты в желтых лучах вследствие того, что спеютр в его опытах был недостаточно чист. При широкой щели спектроскопа, которую он применял, к желтой части спектра всегда примешивается значительное количество красных лучей. В чистых же монохроматических (одноцветных) лучах разложение наиболее сильно идет в той части красных лучей, которая особенно сильно поглощается хлорофиллом. Наоборот, наиболее слабое разложение углекислого газа идет в зеленых лучах и крайних красных, которые хлорофиллом почти не поглощаются. Так была доказана связь фотосинтеза с хлорофиллом и с энергией поглощаемых им лучей.
Следует сказать, что осуществление этих опытов представляло громадные трудности. Для получения чистого спектра пришлось пропускать луч через очень узкую щель спектроскопа, а следовательно, ослаблять лучи настолько, что для обнаружения разложения углекислоты в них потребовалось разработать особый способ газового анализа, позволявшего при малых количествах газа производить анализ с точностью до тысячной доли кубического сантиметра.
Даже в настоящее время осуществление этих классических опытов в чистом спектре представляет такие экспериментальные трудности, что до сих пор они никем не были повторены и остаются пока единственными. В то же время они были выполнены настолько тщательно, а уверенность в наличии связи разложения углекислоты с энергией луча так велика, что К. А. Тимирязев, получив максимум фотосинтеза в красных лучах, был убежден, что красные лучи несут не только больше энергии, чем лучи желтые, но что в них лежит максимум энергии всего солнечного спектра, который физики того времени помещали в инфракрасных лучах. Действительно, через несколько лет исследования физика Ланглея подтвердили мнение К. А. Тимирязева. Ланглей нашел максимум энергии полуденного солнца в красных лучах, именно в той их части, которая наиболее сильно поглощается хлорофиллом. Правда, последующие измерения астрофизика Аббота передвинули этот максимум в желто-зеленые лучи, но это не опровергло утверждений К. А. Тимирязева. Новая квантовая теория света убедительно доказала, что наиболее благоприятные энергетические условия для разложения углекислоты складывались в красных, а не желто-зеленых лучах.
Не довольствуясь опытами, при которых отрезки листьев находились в трубочках с высокой концентрацией углекислоты, К. А. Тимирязев провел опыты и при естественном, малом содержании углекислоты в воздухе. Для этого он отбрасывал спектр на лист, отмечая на нем места поглощения хлорофилла. После длительной выдержки на солнце он проявлял йодом крахмал в листе и получал почернение как раз в полосе поглощения хлорофилла в красных лучах. Этот опыт особенно наглядно показал, что действительно разложение углекислоты преимущественно .происходит в красных лучах солнечного спектра, наиболее поглощаемых хлорофиллом и в то же время по своей энергии наиболее подходящих для этой реакции. Таким образом, хлорофилл оказался не только поглотителем энергии, но и наиболее совершенным поглотителем, образовавшимся в процессе эволюции растений путем отбора. К этому результату К. А. Тимирязев пришел на основе, с одной стороны, закона сохранения энергии, с другой — биологического учения Дарвина.
Чтобы вполне оценить найденную им связь хлорофилла с фотосинтезом, следует указать, что в то время значение зеленой окраски растений было совершенно неясно. Считалось, что окраска хлорофилла является чистой случайностью и никакого значения не имеет. К. А. Тимирязев впервые доказал, что зеленая окраска хлорофилла специально приспособлена для поглощения солнечной энергии, необходимой для разложения углекислоты.
Доказав участие хлорофилла в фотосинтезе, К. А. Тимирязев пошел и дальше. Он, если не объяснил, то указал путь к объяснению, каким образом поглощаемая хлорофиллом солнечная энергия участвует в разложении углекислоты. Он показал, что этот пигмент можно рассматривать как сенсибилизатор (очувствитель), подобный фотографическим сенсибилизаторам. Как бесцветные соли серебра, не поглощающие желтых и красных лучей, разлагаются этими лучами в присутствии желтых и красных пигментов, так и бесцветная углекислота может разлагаться светом только там, где плазма окрашена хлорофиллом, т. е. в хлоропла- стах. В разъяснении механизма сенсибилизаторов кроется объяснение действия хлорофилла.
Дальнейшие работы К. А. Тимирязева были посвящены развитию его учения о хлорофилле как поглотителе энергии для фотосинтеза и изучению свойств и образования этого пигмента. Обычно это были краткие сообщения, отличающиеся оригинальностью постановки вопросов, остроумием и изящностью их решения. Сводку всех своих работ за 35 лет К. А. Тимирязев дал в блестящей крунианской лекции ) о космической роли растений, прочитанной по приглашению Лондонского королевского общества.
Все работы К. А. Тимирязева в области физиологии растений характеризуются стремлением связать науку с сельскохозяйственной практикой, подчинить ее нуждам земледелия. Он писал, что наука призвана сделать труд земледельца более производительным и последовательно проводил это требование в своей работе. К. А. Тимирязев рассматривал физиологию растений как научную основу рационального земледелия.
В области агрономии, так же как и в других областях науки, К. А. Тимирязев выступает и как теоретик широкого диапазона, и как тонкий, вдумчивый экспериментатор. Он выдвигает важное теоретическое положение агрономической науки о том, что в центре внимания исследователя должно находиться растение с его потребностями. Он писал, что растение составляет центральный предмет деятельности земледельца, поэтому все его знания должны быть приурочены к этому предмету.
Исходя из этой общей теоретической установки, К. А. Тимирязев выдвигает требование изучать почву, климат, применение минеральных удобрений и другие агротехнические мероприятия не сами по себе, а по их отношению к жизни растений, по их роли в обеспечении максимальной продуктивности растений. Это его указание имеет важное значение для сельскохозяйственной науки и практики.
Еще в 1867 г., работая под руководством Д. И. Менделеева на Симбирском опытном поле, К. А. Тимирязев занимался изучением влияния минеральных удобрений на урожайность зерновых культур, значения глубокой вспашки в борьбе с засухой и других агротехнических вопросов. Выводы К. А. Тимирязева, полученные в результате этих исследований, вошли в золотой фонд агрономической науки. Он установил, что применение минеральных удобрений, в частности фосфатов, на черноземах дает значительную прибавку урожайности. Вместе с тем было показано, что использование сернокислого аммония может оказывать на растение вредное действие. Впоследствии этот факт подтвердился для почв с повышенной кислотностью.
Будучи профессором Петровской Академии, К. А. Тимирязев создал один из первых в мире вегетационных домиков, в котором вместе со своими учениками изучал действие минеральных удобпений и другие проблемы агрономической науки. В 1908 г. он был избран председателем совещания земских агрономов по вопросу о применении минеральных удобрений в крестьянском хозяйстве. Большое внимание К. А. Тимирязев уделяет изучению роли азота в жизни растений. В качестве одного из важнейших источников повышения усвояемых форм азота в почве он считает посев бобовых культур.
В конце XIX в. многие вопросы, связанные с обогащением почвы азотом при посеве бобовых растений, оставались еще неизученными. С целью выяснения этих вопросов К. А. Тимирязев предпринимает ряд опытов сам, а также направляет на них внимание своего ученика П. С. Коссовича. Он, в частности, задался целью установить, как проникают клубеньковые бактерии из почвы в ткани корней, а также где и когда именно клубеньковые бактерии усваивают азот — тогда ли, когда находятся в свободном состоянии в почве, или после проникновения внутрь растения. Для выяснения роли азота и решения других проблем агрохимии много сделал вышедший из школы Тимирязева выдающийся советский ученый Д. Н. Прянишников.
Другой важный вопрос агрономической науки, которым много занимался К. А. Тимирязев,— это разработка мер борьбы с засухой. Когда после страшной засухи 1891 г., охватившей обширную площадь Поволжья и прилегающих к нему областей, проблема борьбы с засухой встала особенно остро, он выступает с публичной лекцией «Борьба растения с засухой». Вопросы борьбы с засухой в это время рассматривались также в классических трудах других выдающихся русских уче- ных-агрономов В. В. Докучаева, П. А. Костычева, А. А. Измаильского.
К. А. Тимирязев весьма интересовался вопросами патологии растений. В Петровской Академии он читал введенный по его инициативе специальный курс о болезнях растений и мерах борьбы с ними. «С сельскохозяйственной точки зрения,— писал один из его учеников проф. А. Ф. Фортунатов,— курс этот представлялся чрезвычайно поучитель- яым, особенно в малозатронутой исследователями области негрибных заболеваний.»
Большое значение имели выступления К. А. Тимирязева против мальтузианцев, против сторонников так называемого закона убывающего плодородия почвы. Он выступил, в частности, в 1898 г., с публичной лекцией «Точно ли человечеству грозит близкая гибель», в которой подверг резкой критике мальтузианские прогнозы двух известных английских ученых — Крукса и Томсона. Так же как и современные буржуазные ученые-мальтузианцы, они пророчили человечеству скорую гибель: Крукс — из-за всемирного голода, который, по его мнению, должен был наступить уже в 1931 г. в результате недостатка посевных площадей и иссякания запасов чилийской селитры; Томсон — из-за удушья, которое якобы неизбежно наступит в связи с сокращением количества кислорода в атмосфере, вызываемого, по его мнению, сжиганием все возрастающего количества угля, торфа, нефти и других видов топлива.
В своей лекции К. А. Тимирязев убедительно показал, что количество кислорода в воздухе нисколько не уменьшается, поскольку образующаяся углекислота постоянно разлагается вновь на углерод и кислород в зеленом листе растения. Не страшна человечеству и смерть в результате голода, ибо рост науки и техники дают возможность получать все более и более высокие урожаи сельскохозяйственных культур. А если бы и этого оказалось когда-нибудь недостаточно, то люди, говорил К. А. Тимирязев, научатся техническим путем синтезировать пищу, используя для этого огромное количество падающей на Землю солнечной энергии. Он приводил результаты вычислений, согласно которым количества солнечной энергии, падающей на 1 м2 земной поверхности, вполне достаточно для покрытия потребностей пяти человек.
Не ограничиваясь показом научной несостоятельности пессимистических прогнозов мальтузианцев, К. А. Тимирязев вскрывает классовую подоплеку их построений. Возражая против отвратительных рецептов сокращения населения, он задает последователям Мальтуса вопрос: «А сколько блюд получают заседающие за этою трапезой и не справедливее ли было бы, прежде чем отлучать кого-нибудь от участия в ней, позаботиться о возможно равномерном распределении имеющихся явств?». Как видно из этих слов, К. А. Тимирязев ясно сознавал, что причина голода и нищеты народных масс при капитализме заключается не в недостатке средств существования для всего общества, а в недоступности их для трудящихся.
В 1906 г. К. А. Тимирязев выпустил сборник «Земледелие и физиология растений», куда вошли прочитанные им в разное время лекции по вопросам агрономической науки и связанным с ними проблемам физиологии растений. Высказанные в сборнике идеи сыграли большую роль в воспитании нескольких поколений ученых и агрономических работников.
Выдающуюся роль К. А. Тимирязев сыграл в пропаганде, защите и дальнейшем развитии дарвинизма.
К. А. Тимирязев познакомился с теорией Дарвина в 1860 г., будучи студентом, на лекциях проф. С. С. Куторга. Вскоре он самостоятельно изучает труд Дарвина «Происхождение видов» и делает о нем подробный реферат на студенческом кружке, руководимом проф. А. Н. Бекетовым. По предложению журнала «Отечественные записки» он в 1864 г. публикует на страницах журнала свою работу «Книга Дарвина, ее критики и комментаторы». В 1865 г. эта работа вышла в свет в виде отдельной книги под названием «Краткий очерк теории Дарвина». Впоследствии эта книга, дополненная другими работами К. А. Тимирязева о Дарвине, издавалась под названием «Чарлз Дарвин и его учение». Этот классический труд до настоящего времени остается непревзойденным по мастерству изложением учения Дарвина.
Скоро К. А. Тимирязеву пришлось выступать уже не только пропагандистом, но и пламенным борцом за научные основы дарвинизма против его многочисленных врагов. Учение Дарвина с самого начала встретило крайне враждебный прием со стороны реакционеров как за рубежом, так и в царской России. В журналах «Русский вестник», «Духовный вестник», в изданиях Московской и Петербургской духовных академий и других органах реакционной печати публиковались статьи, дискредитирующие и опошляющие дарвинизм. Особенно сильный натиск против дарвинизма начался в России в 80-х годах в связи с общим усилением реакции з стране.
В 1885—1889 гг. выходит в свет многотомное сочинение Н. Я. Данилевского «Дарвинизм». Автор ее объявляет дарвинизм «самым ужасным учением», которое когда-либо появлялось на свет. Он справедливо увидел в учении Дарвина смертельного врага религии и всего рели- гиозно-идеалистического мировоззрения, составлявшего идейную основу самодержавно-крепостнического строя. Поэтому он прилагает все усилия к тому, чтобы опровергнуть дарвинизм. На книгу Данилевского была опубликована хвалебная рецензия другого реакционера — Н. Н. Страхова, утверждавшего, что Данилевскому удалось якобы доказать полную несостоятельность учения Дарвина. Это утверждение стало усиленно распространяться реакционными кругами. Понимая, какой огромный вред наносят Данилевский, Страхов и К0 своими реакционными бреднями, К. А. Тимирязев выступает в 1887 г. с публичной лекцией «Опровергнут ли дарвинизм?», в которой не оставляет камня на камне от хвастливых заявлений антидарвинистов.
Публичная лекция К. А. Тимирязева прошла с огромным успехом. В ней он блестяще опроверг все доводы Данилевского против дарвинизма. Это вызвало еще большее озлобление реакционеров. К. А. Тимирязев начинает подвергаться дикой травле. Публицист-черносотенец князь Мещерский в своей грязной газетке «Гражданин» обрушился на ученого за то, что он «изгоняет бога из природы». И вот последовало «возмездие»: в 1892 г. К. А. Тимирязева увольняют из Петровской академии. Начинается притеснение его и в университете.
К. А. Тимирязев понимал огромное не только научное, но и общественно-политическое значение борьбы за дарвинизм. Он писал: «Министры, влиятельные петербургские круги, услужливый капитал (без которого увесистые томы Данилевского не увидели бы света), литература в лице такого выдающегося критика, каким считался Страхов, господствовавшие тогда органы ежедневной печати, философы, официальная наука (академия собиралась присудить Данилевскому высшую премию) — все были на стороне Данилевского, когда я выступил против него».
Несмотря на колоссальные трудности, К. А. Тимирязев, поддержанный всем революционно-демократическим лагерем, вышел победителем в своей борьбе против реакционеров. В результате этой борьбы материалистическое учение о развитии живой природы стало все глубже проникать в сознание трудящихся России.
Борьба К. А. Тимирязева против антидарвинизма имела и огромное международное значение, поскольку опровергнутая им аргументация Данилевского воспроизводила доводы антидарвинистов Англии, Франции, Германии, США и других стран. В своих сочинениях К. А. Тимирязев дает и прямую критику зарубежных антидарвинистов — Агассиса, Аргайля, Катрфажа, Виганда и других.
Особой заслугой К. А. Тимирязева в борьбе за дарвинизм является раскрытие им антидарвинистской сущности вейсманизма-менделизма. Он был первым ученым в мире, который показал, что вейсманизм, хотя и прикрывается словечком «неодарвинизм», в действительности не имеет ничего общего с учением Дарвина. К. А. Тимирязев высмеял опыты Вейсмана с обрубанием мышиных хвостов и основанный на них вывод об отсутствии наследования приобретенных признаков. Он показывает очевидную несостоятельность учения Вейсмана о двух принципиально отличающихся друг от друга плазмах — бессмертной наследственной и смертной телесной плазмы. Он пишет: «Стоило ботанику (Сидней- Вайнзу) вскоре после возникновения этой теории произнести одно слово — бегония, чтобы разрушить вконец это учение о двух плазмах. У бегонии из надрезов листа, положенного на землю, вырастает целое растение, приносящее цветы и семена, то есть смертная, телесная плазма родит бессмертную носительницу наследственности».
К. А. Тимирязев подвергает критике не только взгляды Вейсмана, но и его последователей — Пеннета, Донкастера, Локка, Кибля и в особенности Бэтсона, которого он называл главой современного антидарвинизма. К. А. Тимирязев доказывает несостоятельность утверждения Бэтсона о том, что начало науки о наследственности якобы было положено работами австрийского монаха Менделя. Основоположником науки о наследственности был в действительности не Мендель, а Дарвин. Поэтому заявление Бэтсона и других фанатических поклонников Менделя, будто бы менделизм призван заменить собой теорию Дарвина, лишено основания.
Бэтсон развивал в это время свою пресловутую теорию «присутствия-отсутствия», согласно которой развитие живой природы происходит не путем приобретения организмами под воздействием среды все новых и новых признаков, а, наоборот, путем утери тех или иных признаков, которые были якобы заложены у первичных организмов при их создании. В основе этой заумной концепции лежит стремление доказать, что первоначальные живые существа были созданы богом. Прекрасно понимая, к чему клонит Бэтсон, К. А. Тимирязев на полях журнала с его статьей пишет: «Трескучий вздор! Вот сволочь-то!».
К. А. Тимирязев подвергает критике и взгляды русских менделистов — Н. К. Кольцова и других. В ряде работ он подчеркивает, что вопрос о наследственности может быть решен не при помощи статистических вычислений, как это делают менделисты, а лишь при помощи физиологических исследований.
Борьба К. А. Тимирязева против вейсманизма-менделизма имела огромное значение. При этом важную роль сыграла не только критика К. А. Тимирязевым основ вейсманизма, но и тот неоценимый вклад, который он внес в дальнейшее развитие дарвинизма. Если в первой работе по дарвинизму — «Краткий очерк теории Дарвина» — К. А. Тимирязев в основном излагал и разъяснял теорию Дарвина, то в своих последующих трудах, в частности в книге «Исторический метод в биологии», в статье «Факторы органической эволюции» и других работах, он развивал дальше идеи Дарвина. В центре внимания К. А. Тимирязева при рассмотрении проблемы развития живой природы находится учение о творческой роли отбора и в этой связи значение среды для развития организмов, т. е., те вопросы, которые получили наиболее полное и всестороннее развитие в мичуринском учении.
В отличие от вейсманистов-менделистов, которые сводили отбор к роли простого сита, отсеивающего одни и сохраняющего другие, уже имеющиеся налицо органические формы, К. А. Тимирязев указывал, что действие отбора сочетается с такими факторами эволюции, как изменчивость и наследственность организмов.
Если Дарвин вопрос о причинах изменчивости оставил почти неразработанным, то К. А. Тимирязев уделяет ему особенно большое внимание. Так же как и другие русские биологи-материалисты — И. М. Сеченов, И. И. Мечников, В. О. и А. О. Ковалевские, И. П. Павлов — К. А. Тимирязев важнейшую причину изменчивости видел во влиянии среды. Он считает необходимым учение Дарвина о естественном отборе дополнить учением Ламарка об определяющей роли среды в развитии организмов.
Блестящим достижением теоретической биологии является трактовка К. А. Тимирязевым основного понятия в биологии — понятия о виде. В этой трактовке он ниспровергает старое метафизическое представление о виде. «Вида как категории, строго определенной, всегда себе равной и неизменной, в природе не существует: утверждать обратное — значило бы действительно повторять старую ошибку схоластов-,реалистов"». Вместе с тем К. А. Тимирязев считает, «что виды — в наблюдаемый нами момент — имеют реальное существование, и это — факт, ожидающий объяснения».
Огромной заслугой К. А. Тимирязева в развитии биологической науки была мысль о том, что биолог должен не только объяснять живую природу, но и изменять ее в нужном для человека направлении. В этом вопросе особенно ярко сказалась его роль провозвестника мичуринского учения.
К. А. Тимирязев выдвинул идею создания новой биологической дисциплины — экспериментальной морфологии, которая должна создавать новые органические формы. Он приветствует успешные опыты американского селекционера Л. Бербанка по созданию многочисленных сортов плодово-ягодных растений. К сожалению, в силу того, что в царской России душилось и замалчивалось все новое* прогрессивное, идущее из народа, К. А. Тимирязев не знал о работах замечательного русского преобразователя природы И. В. Мичурина, который еще при жизни Тимирязева начал осуществлять его мечту о планомерном преобразовании растительных форм.
К. А. Тимирязев был одним из крупнейших историков естествознания. Его перу принадлежит ряд выдающихся работ по истории науки. Таковы «Основные черты истории развития биологии в XIX веке» (1908 г.), «Пробуждение естествознания в третьей четверти века» (1907 г.), «Наука, Очерк развития естествознания за 3 века (1620— 1920) » (1920 г.), «Главнейшие успехи ботаники в начале XX столетия» (1920 г.), «Праздник русской науки», «Развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов» (1908 г.). Им напечатано большое число статей- характеристик, посвященных ряду отдельных крупнейших деятелей науки (Пастер, Бертло, Столетов, Лебедев, Буссенго, Бербанк и многих других).
К. А. Тимирязев понимал важность изучения истории науки для решения проблем современного естествознания. Это обусловливает тот интерес, который он проявляет к историческим изысканиям. Рассматривая историческое развитие науки, он указывал, что оно определялось прежде всего потребностями общества, практикой. «Запросы жизни,— подчеркивает К. А. Тимирязев,— всегда являлись первыми стимулами, побуждавшими искать знания, и, в свою очередь, степень их удовлетворения служила самым доступным, самым наглядным знамением его успехов.»
В своих трудах по истории науки К. А. Тимирязев показывает развитие естествознания как закономерный процесс все более глубокого проникновения человеческого разума в сущность предметов и процессов природы. Он неоднократно указывал на строго последовательное логическое развитие научной мысли как движение от простого к сложному. В своих трудах он раскрывает железную необходимость, с которой, например, биология приходит на определенном этапе к историческому методу. К. А. Тимирязев занимается изучением истории не только биологических наук, но и наук о неорганической природе, в частности физики, химии, минералогии, геологии и других. Но история биологии получает у него, разумеется, особенно глубокое и обстоятельное освещение.
История естествознания в изложении Тимирязева предстает как история борьбы материализма с идеализмом, как история все новых и новых побед науки над религией и ее пособниками. При этом ученый показывает, что враги науки «нередко принимают на себя ее личину», чтобы успешнее проводить свою подрывную, реакционную деятельность. К. А. Тимирязев категорически возражает против попыток ученых мракобесов примирить науку с религией, оставить место вере путем ограничения прав естествознания. Так, в статье «Странный образчик научной критики» в ответ на попытку акад. Фаминцына доказать, что учение Дарвина якобы не противоречит религии, К. А. Тимирязев пишет: «Я полагаю, никаким числом примеров нельзя доказать этого тезиса».
Так же как в свое время Д. И. Менделеев, он обрушивается на попытки некоторых буржуазных ученых дать «научное» обоснование спиритизму. Разоблачению антинаучного существа подобных попыток известного английского физика-идеалиста Лоджа, о котором В. И. Ленин писал, что он «пустился защищать бога от Геккеля», К. А. Тимирязев посвящает специальную статью «Погоня за чудом, как умственный ата- БИЗМ у людей науки». С глубоким негодованием говорит здесь К. А. Тимирязев о заявлении Лоджа, что «мистицизму должно отвести соответственное место в науке», что «личное бытие сохраняется за пределами телесной смерти» и т. д. Разоблачая цели и стремления Лоджа и ему подобных поборников мистики, пытающихся отождествить науку с «оккультизмом», К. А. Тимирязев спрашивает: «Для кого это нужно? Конечно, только для тех, кто продолжает мечтать о возвращении себе прежней неограниченной власти над темными массами, прежде всего для клерикалов, но также и для их пособников, вроде Бергсонов (которому Лодж в своей речи возносит хвалу)...».
Работы К. А. Тимирязева по истории науки, его научно-публици- стические статьи, направленные против идеализма в естествознании, во многом способствовали укреплению материалистических позиций в науке, а вместе с тем — росту научных знаний об окружающей человека действительности.
К. А. Тимирязев немало сделал для восстановления исторической правды о месте и роли русских ученых в развитии мировой науки. Он неоднократно указывал на самостоятельный характер и величие русской науки и культуры, решительно борясь против национального нигилизма. К. А. Тимирязев выступал как против космополитизма, так и против узкого национализма в науке, указывая на интернациональный характер науки, в развитие которой каждый народ вносит свой вклад.
К. А. Тимирязев говорит о том вкладе в науку, который «принесло древо русской мысли», начиная от М. В. Ломоносова. На целом ряде фактов из истории математики, физики, химии, биологии и других наук К. А. Тимирязев показывал, что русские естествоиспытатели прокладывали новые пути в науке, оказывая сильное влияние на ученых Европы. В качестве важнейшей отличительной особенности русских ученых К. А. Тимирязев указывает на их стремление к широким философским обобщениям. «Не в накоплении бесчисленных цифр метеорологических дневников,— пишет он,— а в раскрытии основных законов математического мышления, не в изучении местных фаун и флор, а в раскрытии основных законов истории развития организмов, не в описании ископаемых богатств своей страны, а в раскрытии основных законов химических явлений,— вот в чем, главным образом, русская наука заявила свою равноправность, а порою и превосходство.»
Поставив высшей целью своей деятельности служение народу, его борьбе за счастливую жизнь, К. А. Тимирязев не только вел научную работу, но и стремился к распространению научных знаний в народе. Он не ограничивался преподавательской работой в высших учебных заведениях, выступал с публичными лекциями, писал популярные книги и статьи. «С первых шагов своей умственной деятельности,— писал К. А. Тимирязев,— я поставил себе две параллельные задачи: работать для науки и писать для народа, т. е. популярно.»
Одной их характерных особенностей популярных работ К. А. Тимирязева является их высокая не только научная, но и художественная ценность. Д. Н. Прянишников справедливо писал, что в публичных лекциях и многочисленных статьях Тимирязева глубина содержания спорит с исключительным талантом писателя, художника слова. Поэтому популярные работы К. А. Тимирязева имеют не только огромное познавательное значение, но и доставляют читателю глубокое эстетическое наслаждение.
Блестящие и увлекательные по форме популяризаторские и публицистические статьи К. А. Тимирязева до сих пор сохранили свою актуальность. Они по-прежнему являются прекрасным оружием в борьбе с врагами науки, демократии и мира. «Только наука и демократия,— говорил он,— по самому существу своему враждебны войне, ибо как наука, так и труд одинаково нуждаются в спокойной обстановке. Наука, опирающаяся на демократию, и сильная наукой демократия — вот то, что принесет с собой мир народам.»
В отличие от многих, даже наиболее крупных ученых своего времени К. А. Тимирязев, так же как И. М. Сеченов, И. П. Павлов, И. И. Мечников, был убежденным, сознательным ученым-материалистом, пламенным борцом против всех проявлений идеализма в естествознании. Еще в юношеские годы вместе с общественно-политическими воззрениями русских революционных демократов К. А. Тимирязев воспринял их философские взгляды — присущую им материалистическую теорию познания и диалектический метод.
К. А. Тимирязев был убежден в том, что природа существует независимо от чьего бы то ни было сознания, что сознание есть лишь свойство материи, появившееся на определенной ступени ее развития. Ученый рассматривает сознание как отражение материального мира. «Я немыслимо без не-я,— пишет он,— как изнанка без лицевой стороны, я без не-я лишено содержания и не существует». Природу, материальную действительность, он называет единственным источником знания. Он говорит, что теория, наука, верна лишь тогда, когда она «согласна с подлинником, т. е. природой».
К. А. Тимирязев зло высмеивает субъективно-идеалистическую философию Маха и его последователей, рассматривавших мир, все составляющие его предметы и явления как комплекс ощущений. «Только Мах и его фанатические поклонники вроде Петцольда,— пишет К. А. Тимирязев,— идя по стопам Беркли (в чем сам Мах и признается), доходят до признания, что истинные и единственные элементы мира — наши ощущения (Мах). Петцольд в своем фанатизме доходит до полного отрицания различия между „кажется" и „есть' и утверждает, что когда горы издали нам кажутся малыми, они не кажутся, а действительно малы... Таковы Геркулесовы столбы, до которых доходят необерклиянцы.»
В соответствии с материалистической теорией познания К. А. Тимирязев признает не только первичность материи и вторичность сознания, но и способность человеческого разума верно отражать окружающую нас природу. Он подвергает уничтожающей критике агностиков, утверждающих, что мир непознаваем, что существует целый ряд вопросов, которые человек якобы не может никогда познать.
В своих трудах К. А. Тимирязев убедительно показывал, что прогрессивный ход развития науки шаг за шагом вел от незнания к знанию, устраняя одно за другим «белые пятна» в научной картине мира. Стремясь ко все более глубокому познанию истины, наука не претендует на полноту и абсолютную безгрешность своих знаний, на окончательность своих выводов. Вместе с тем каждое подлинно научное открытие есть верное, адекватное отражение изучаемого предмета. Таким образом, ученый подходит к правильному пониманию соотношения абсолютной и относительной истины.
Огромное внимание К. А. Тимирязев уделяет выработке научного метода. Он подчеркивает, что применение правильного метода в научном исследовании дает возможность не только познавать и объяснять законы природы, но и активно воздействовать на природу, все более подчиняя ее силы воле и власти человека. Он сознает, что метод может быть плодотворным лишь в том случае, если он сам будет находиться в полном соответствии с объективными закономерностями природы.
Исходя из того, что в мире все движется, развивается, К. А. Тимирязев считает важнейшим требованием научного метода рассмотрение всех явлений в природе, обществе и науке в их движении, изменении, развитии. Метод, отвечающий этому основному требованию, К- А. Тимирязев называет историческим методом. «История, как ,,новая наука",— пишет он,— научно-исторический метод, связывающий всю совокупность наших знаний о природе со включением человека... Вот одна из характеристических черт современного периода в развитии наук.»
Исторический метод К. А. Тимирязева включает в себя требование рассмотрения всех явлений и предметов не только в их движении, но и в их связях и опосредствованиях. Он подчеркивает, что в мире нет таких явлений, которые не были бы только звеном в бесконечной цепи причинной связи. Замечательным примером глубокого понимания взаимосвязи и взаимообусловленности предметов и явлений в природе является его трактовка вопроса о тесной зависимости организмов от окружающих их условий жизни.
С позиций материализма и диалектики К. А. Тимирязев вел борьбу против всех проявлений идеализма и метафизики в биологии и философии. Он выступает с обличением идеализма Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Ницше, Бергсона, Маха. Он бичевал наряду с зарубежными идеалистами и их российских приверженцев. Взгляды Юшкевича, например, он презрительно называет «метафизятиной». К. А. Тимирязев саркастически высмеивал Челпанова за его попытку, с одной стороны, утверждать, что философия есть «царица наук», а с другой стороны, ставить ее на службу «не только теологии, но даже культа». На полях книги, где была напечатана речь философа-мракобеса Л. М. Лопатина, пытавшегося доказать, что религия имеет якобы «преимущество» перед наукой и философией, К. А. Тимирязев с возмущением пишет: «Болван!».
В последние десятилетия своей жизни К. А. Тимирязев начал специально заниматься изучением марксистской философии. Это дало ему возможность преодолеть некоторые имеющиеся ранее в его философских взглядах ошибочные положения, в частности его увлечение философией О. Конта.
Наиболее полно свое отношение к марксизму К. А. Тимирязев высказывает в статье «Ч. Дарвин и К. Маркс», написанной в 1919 г., и в заключительной (десятой) главе «Исторического метода в биологии», завершенной примерно в тот же период. Как видно из этих работ, К. А. Тимирязев усваивает не только основы диалектического материализма, но и важнейшие принципы исторического материализма. Некоторые положения, высказанные здесь, говорят о том, что, идя по пути овладения марксистской философией, К. А. Тимирязев не успел завершить этот путь, не смог в полном объеме понять и последовательно применить в своей работе ее положения и выводы. Однако это не может умалить заслуги К. А. Тимирязева как одного из первых естествоиспытателей, стремившихся сознательно положить в основу своей деятельности философию рабочего класса.
Главнейшие труды К. А. Тимирязева: Сочинения (10 томов) М., 1937—1940 (Основное содержание: т. I — Солнце, жизнь и хлорофилл. Публичные лекции и речи, т. II — Солнце, жизнь и хлорофилл. Научные исследования, т. III — Земледелие и физиология растений. Сборник общедоступных лекций, т. IV — Жизнь растений. Десять общедоступных лекций, т. V — Насущные задачи современного естествознания. Публичные лекции, т. VI — Исторический метод в биологии. Десять общедоступных чтений, т. VII — Чарлз Дарвин и его учение, т. VIII — Статьи по истории науки и о научных деятелях. Биографические очерки и воспоминания, т. IX — Наука и демократия, т. X — Статьи разных лет. Предисловия и переводы); Избранные сочинения (4 тома), М., 1948—1949; Избранные работы по хлорофиллу и усвоению света растением, М., 1948. Главнейшие популярные произведения: Наука и демократия, М., 1920 (Л., 1926); Земледелие и физиология растений, М.—Л., 1941; Чарлз Дарвин и его учение, М., 1941; Исторический метод в биологии, М.—Л., 1943; Жизнь растения, М., 1949; Краткий очерк теории Дарвина, М., 1953.
О К. А. Тимирязеве: Ленин В. И., К. А. Тимирязеву, 27 апреля 1920 г. Письмо, Соч., т. 35, стр. 380; Памяти К. А. Тимирязева. Сборник докладов и материалов сессии..., посвященный 15-летию со дня смерти К. А. Тимирязева, под ред. П. П. Бондаренко и др., М.—Л., 1936; Климент Аркадьевич Тимирязев. Сборник, М., 1940; Великий ученый, борец и мыслитель. Сборник, под ред. акад. Л. А. Орбели, М.—Л., 1943; Комаров В. Л., Максимов Н. А. и Кузнецов Б. Г., Климент Аркадьевич Тимирязев, М., 1945 (содержится библиография работ о Тимирязеве, вышедших до 1945); Новиков С. А., К. А. Тимирязев (1843—1920), под ред. А. К. Тимирязева, М., 1948; Платонов Г. В., Мировоззрение К. А. Тимирязева, 2-е изд., М., 1952 (содержится библиография работ о Тимирязеве, вышедших в 1945—1952); Ц е т л и н Л. С., К. А. Тимирязев, 2-е изд., М., 1952; Югов А., К. А. Тимирязев, М.—Л., 1953; Платонов Г. В., Климент Аркадьевич Тимирязев, М., 1955; Могилевский Б., Жизнь Тимирязева. Повесть о великом ученом и гражданине, М., 1956; История естествознания в России, т. III, М., 1962.
|
|
|
|
К содержанию книги: ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ: биологи, зоологи, медики, ботаники, биохимики
|
Последние добавления:
Внешняя политика Ивана 4 Грозного Гоголь - Мёртвые души Книги по русской истории Император Пётр Первый