 |
|
|
Агрохимик и биохимик Д.Н. Прянишников |
Непризнанный Стассфурт. К вопросу о значении золы, как удобрения. (1919 г.)
|
Смотрите также:
Советский ученый Д.Н. Прянишников, основы химизации ...
Мейен - Из истории растительных династий
Биографии биологов, почвоведов
|
Распространение минеральных удобрений в России задерживалось до сих пор больше всего тем обстоятельством, что Россия была страной низких цен на хлеб и высоких цен на минеральные удобрения; она вывозила хлеб на Запад, удобрения же должны были двигаться на восток, в сторону дешевеющего хлеба; ясно, что это движение не могло быть глубоко идущим и обильным.
Проникновение минеральных удобрений с ясностью подчинялось своего рода закону зональности, при чем восточная Россия оказывалась в положении самой отдаленной зоны „Уединенного государства" Тюнена, в западных же губерниях цены на хлеб были выше, а на удобрения— ниже; поэтому там началось употребление минеральных удобрений в заметных размерах; в остальной же России их применение ограничивалось лишь некоторыми культурами, способными оплатить привозные (и потому более дорогие, чем на Западе) удобрения.
Не только калийные соли и селитра, но и суперфосфат двигался с запада на восток навстречу вывозимому хлебу; если даже суперфосфат и производился в России, то преимущественно на западе (Рига, Петроград, Винница etc) и преимущественно из привозных фосфоритов и колчеданов. Только незадолго перед войной обнаружилось стремление пробудить встречное течение путем создания суперфосфатной промышленности в Волжско-Камском районе, чтобы дать более дешевый суперфосфат востоку, соответственно более низкому уровню цен на продукты сельского хозяйства. Но казалось, что это возможно лишь для суперфосфата (благодаря костромским и вятским фосфоритам и уральскому колчедану), в отношении же азотистых и калийных удобрений мы обречены всегда зависеть от ввоза их с Запада.
Однако, война и последовавшие за нею события, вызвавшие на долгое время закрытие западной границы и изменившие соотношение цен для ряда продуктов, заставили пересмотреть и переоценить одни положения, еще сильнее подчеркнуть другие, касающиеся сравнительного значения различных источников удобрений, доступных для нас.
В частности война прекратила ввоз из Германии калийных солей и тем поставила на очередь вопрос об отыскании иных источников калия для сельского хозяйства и химической промышленности.
Если верно, что на нормальных почвах даже „калийные" растения, как свекла и картофель, умеют обеспечить себя калием, благодаря хорошей усвояющей способности (именно в отношении калия резко выраженной) и реагируют лучше на фосфор и азот, чем на калий, то ведь есть почвы, на которых никакая усвояющая способность не поможет, ибо они слишком бедны калием,— таковы почвы сильно оподзоленные, песчаные, торфяные; на таких почвах калий может оказаться в первом минимуме (что и обнаружилось в опытах московской организации для картофеля в районе песчаных почв); но кроме того, есть растения, способные и на другого рода почвах хорошо оплачивать калийное удобрение, это—лен и клевер. Поэтому никак нельзя сказать, чтобы прекращение ввоза калийных солей из Стассфурта было для нас просто безразлично; нет, оно заставляет нас поискать Стассфурта поближе, около нас самих.
И ведь он имеется, наш непризнанный Стассфурт, наш хотя и не рыночный, почти всегда пренебрегаемый, но везде доступный источник калия—это зола, которой мы гораздо богаче, чем Запад, потому что мы привыкли нашу долгую зиму проводить в хорошо натопленных комнатах (в отличие от Запада), да и самым положением нашей страны мы вынуждены сжигать на алтаре нашей северной культуры громаднейшие количества древесного топлива; но мы не привыкли использовать золу, а зола часто содержит не меньше калия, чем каинит, который стоил в Москве в мирное время почти в 4 раза дороже, чем в Стассфурте (45 коп. против 12 коп.); и сколько бы мы ни заменяли каинит 30и ц или 40", 0 калийной солью (как это с условной верностью советуют нам представители Стассфурта), все-таки, базируясь на этом источнике, мы всегда будем в невыгодном положении по сравнению с Германией, имея оттуда в лучшем случае втрое более дорогой калий, чем имеет немецкий хозяин, да еще при более дешевом зерне, чем в Германии. Вот почему не только для военного, но и для мирного времени свое решение калийного вопроса имело бы большое значение для России.
Прежде всего надо правильно использовать золу, значение которой остается неоцененным, притом ни с количественной, ни с качественной стороны.
Относительно количества золы точных цифр, конечно, не имеется; но, чтобы получить понятие хотя бы о порядке величин, приведем следующие соображения. По приблизительным подсчетам в Европейской России сжигается ежегодно около 35.000.000 куб. сажен дров, весящих около IOV2 миллиардов пудов; считая выход золы в 0,35°/о, имеем около 35.000.000 пудов золы. Кроме того, часть России отапливается соломой и кизяком, а стебли подсолнечника и гречихи дают золу для поташных заводов, существование которых не всегда можно оправдывать Ч Юг сжигает, конечно, меньше соломы, чем север дров, но не нужно забывать, что солома дает золы в 10—15 раз больше, чем дрова. (Солома оставляет от 3,5 до 6,1°/о золы, смотря по роду растения).
Что касается количества золы, доставляемой соломой, то, по подсчетам, приведенным в „Руководстве по товароведению", изданном под редакцией проф. П. П. Петрова (ч. I, Москва, 1913), сжигаемая в топках солома заменяет в Евр. России такое количество дров, какое отвечает 1!а общей массы сжигаемого древесного топлива; если примем, что солома дает лишь в 10 раз больше золы, чем дрова, то это будет значить, что золы соломы (более ценной!) получается вдвое больше, чем золы древесной (т.-е. 70.000.000 пудов), а количество всей золы для Европейской России окажется равным 105 миллионам пудов. Если же (по другим подсчетам) принять, что солома заменяет лишь ю часть дровяного топлива, то получим равные количества золы от обоих видов топлива, а общую сумму равной 70.000.000 пудов ежегодно. Как бы ни считать , мы имеем дело с неиспользованными источниками калия громадного значения; достаточно напомнить, что мы ввозили из Германии всего лишь около 5 миллионов пудов калийных солей. Отсюда ясно, что пока для нас вопрос о правильном использовании золы важнее вопроса о ввозе стассфуртских солей из Германии.
Если скажут, что зола беднее ввозимых солей калием, то, во-первых, разница в количестве так велика, что она способна выравнять даже большую разницу в качестве, а во-вторых, не нужно забывать, что зола ржаной соломы по содержанию калия (11—19%) выдержит конкуренцию с каинитом, зола березовых дров (9—Ю°/0)—с карналлитом, а зола гречишной соломы—это уже тип концентрированных калийных солей, так как она содежит около 25°/п калия.
Это утверждение наше для названных видов золы мы относим не только к оплате калия урожаем, но и к возможному рыночному значению названных видов золы. Конечно, низкопроцентная зола сосны и ели с 6 процентами КгО может заменять каинит только при внесении в двойном или тройном количестве и только на месте (в хозяйстве), а не на рынке; но так как эта зола получается преимущественно в северных хозяйствах, то ей не для чего и выступать на рынок—ее нужно применять на местах. Другое дело зола разных видов соломы—она может стать рыночным продуктом, заменяющим все виды калийных удобрений. Ведь нет никаких оснований ценить калий в стассфуртских солях дороже,чем калий в золе (о щелочности будет речь ниже—она идет чаще в пользу, чем во вред). А между тем до войны платили в Москве за каинит (равноценный золе ржаной соломы) около 45 коп. за пуд, а за 30° о соль— 85 коп.; ведь по этому масштабу следовало бы за гречишную золу платить 65 коп. с пуда, а еще правильнее было бы поступать обратно: взять за мерку стоимость золы (включая сбор, доставку и проч.) и по ней оценивать привозные калийные соли; тогда бы не стассфуртский синдикат нам диктовал цены, а мы ему.
Нередко считают недостатком золы ее щелочность; этот вопрос требует полного пересмотра, и мы думаем, что опасения с этой стороны в громадном большинстве случаев являются напрасными—обычно щелочность может быть вызвана или только большими количествами золы (совершенно ненужными с точки зрения внесения калия); если же на известных почвах (южной и юго-восточной России) она может быть вызвана и меньшими количествами золы, то эти почвы обычно не нуждаются в калийном удобрении.
Почвы же северной России, более или менее оподзоленные или богатые кислым перегноем, будут только благодарны и за щелочность золы и за наличность в ней соединений кальция, которыми они бедны (не говорим пока еще о фосфате золы). Нужно думать, что на подобных почвах указанные свойства золы будут иметь благоприятное косвенное действие, и этим, очевидно, нужно об'яснить те случаи, когда хозяева наблюдали полезный эффект больших количеств золы (т.-е. 100—200 пудов, что является чрезмерным по количеству калия).
Мы не раз пытались в вегетационных опытах найти верхний предел полезного действия золы или обнаружить вред больших количеств ее, но пока нам это еще не удалось: те количества, от которых мы ожидали уже понижения урожая, вызывали все же его повышение; вот пример для двух подзолистых почв Московской губернии из наших опытов в 1906 году. Без золы 30 60 120 пуд. (по расчету на десятину). Урожай на сосуд: 1) Проса 1,77 6,92 14,65 22,3 gr. 2) Гречихи 5,50 12,60 25,55 25,50 В следующие годы испытывались еще большие количества золы; вот опыт 1911 года с почвой, присланной из Батищева Энгельгардтовской опытной станцией, давший еще более характерный результат: Без удоб. 20 40 80 160 320 п. на дес,—золы. Урожай на сосуд 22,5 30,6 35,5 40,1 42,9 57,3 граммов.
Ясно, что здесь играло роль полезное косвенное действие золы (ни одно калийное удобрение, ни прибавление к нему фосфатов не давали подобного эффекта); вероятно, зола подействовала еще „оздоровляющим" образом на химический режим почвы, устранивши кислотность, дав толчок нитрификации.
Если в поле, быть может, и легче достигнуть верхнего предела (начало вредных доз), то все же ясно, что между дозами золы, рассчитанными по кали, и дозами, вредными по щелочности для севера, в большинстве случаев будет лежать большой промежуток (лишь для песчаных почв нужна в этом смысле большая осторожность и точное следование указаниям местного полевого опыта).
Что касается черноземной полосы, то, во-первых, здесь почвы обычно содержат достаточно калия, и чаще золу соломы отсюда следовало бы отправлять на север, чем применять на месте; а во-вторых, и в черноземных почвах способность регулировать реакцию раствора и смягчить щелочность выше, чем обычно думают (вероятно, вследствие частичного образования гуминовокислого калия и углекислого кальция на счет поташа золы и гуматов извести). По крайней мере, у нас в вегетационных опытах попытка констатировать вредное действие избытка золы не удалась и для почвы Сумской опытной станции, как видно из следующих цифр одного опыта 1915 года. Р а Полное Ьез золы. Дола по расчету на десятину. , J удобрение. 100 200 400 пуд. 9,6 gr. 17,1 20,1 27,3 32,5 gr.
Мы не хотели бы, конечно, чтобы на основании этих цифр сделано- было заключение о полезности столь высоких доз золы и в поле; мы только указываем, что иногда черноземную почву (в случае достаточной влажности) не так-то легко и нарочно испортить золой, даже внося ее в количествах, ни с чем не сообразных.
Наибольшая роль должна принадлежать золе, конечно, на почвах нечерноземных; но могут быть случаи, когда и в черноземной полосе умеренные дозы золы будут полезны; напр., в брошюре И. В. Якушкина „О покупных удобрениях и золе", библ. Хуторянина, упоминается случай полезного действия золы на урожай ржи в Полтавской губернии и приводится расчет, согласно которому золы, получаемой в селах, хватило бы на площадь большую, чем удобряемая навозом в этой губернии, если класть по 40 п. золы на десятину. Вероятно, и здесь играет роль не только (или не столько) содержание калия в золе, сколько содержание фосфора и косвенное влияние на превращение азотистых веществ почвы.
В районах засушливых и солонцеватых, понятно, зола может легче вредить своей щелочностью; но, как сказано, этого рода почвы обычно и не нуждаются в калийных удобрениях. Единственный, кажется, случай, когда потребность в калийных солях и чувствительность к щелочности могут совпадать, это почвы песчаные; здесь необходим местный опыт, и, где окажется нужным, придется, быть может, предварительно смешивать золу с торфом: это устранит щелочность золы и поможет одновременно „мобилизовать" азот торфа. Однако, и для этих почв опасения: щелочности, видимо, преувеличены; так, проф. Я. Я. Никитинский на основании своего опыта сообщает (ibid): „Мы никогда не наблюдали, однако, вреда от нее (т.-е. золы) на песчаных и супесчаных, вообще легких почвах; там тоже она дает весьма удовлетворительные результаты при распределении в гнезда или „под корень", напр., для картофеля, кормовых: свеклы, моркови и пр."
Во всяком случае здесь, как и всегда, нужно избегать огульных заключений и расчленять вопрос; и прежде всего, чтобы избежать недоразумений в оценке действия золы и разобраться в указаниях относительно количеств, в каких ее следует вносить, необходимо различать следующие два рода случаев:
I. Главная роль должна принадлежать применению золы в небольших количествах, в качестве калийного удобрения; здесь нормы должны быть такие же, как для каинита, 30°/о соли и др. калийных удобрений, т.-е. нужно руководиться содержанием калия; естественно, напр., давать 20—30 пудов ржаной соломы, вдвое меньше гречишной, вдвое более золы сосновых или еловых дров; применять же 100 или 200 пудов свежей золы в качестве калийного удобрения—неэкономично (в сухих климатах и на песчаных почвах может быть и вредным, но прежде всего— ненужным).
II. Применение золы в больших количествах (100—200 п.) имеет смысл лишь тогда, когда, при наличности избыточной золы, главной целью является уже не обогащение калием, а или а) обогащение фосфорной кислотой (которой зола содержит процентно значительно меньше, чем калия) или же б) полезное воздействие на почву по типу косвенных удобрений. Все это может иметь место особенно в нечерноземной полосе России, где обильно увлажняемые почвы бедны основаниями и наклонны к кислой реакции; углекислые щелочи золы не только устраняют кислотность таких почв, но и могут способствовать повышению азотистого питания растений, содействуя переходу азота перегнойных веществ в форму аммиака и нитратов. Это совершенно особое назначение больших доз золы может быть изучаемо отдельно, и оно не имеет ничего общего с применением золы в качестве калийного удобрения в небольших количествах, на что мы именно и хотели бы обратить внимание настоящей статьей.
Нужно еще отметить следующее обстоятельство: в то врем как по содержанию и по растворимости калия зола во многих случаях не уступает стассфуртским солям (а отчасти их превосходит), по значению сопутствующих соединений она всегда превосходит эти соли, потому что их примеси имеют лишь отрицательное значение, а сопутствующие углекислому калию составные части золы имеют определенное положительное значение.
Именно, хлористый натрий и подобные ему ненужные соли в каините и других продуктах только напрасно вытесняют известь из почвы, а наши северные почвы и так ею бедны; а, напр., зола березовых дров, содержащая около 30° 0 окиси кальция, как-раз способствует пополнению этого недостатка; мало того, зола и дров и соломы содержит фосфорную кислоту (около 2^0—3°/0); поэтому, внося 30—35 пудов березовой золы, мы, кроме калия (3 пуда КгО), вносим еще один пуд фосфорной кислоты, притом в форме, в высокой степени усвояемой; а так как фосфорная и кислота находится в минимуме в большинстве русских почв, то значение этого обстоятельства ясно само собой. (Поэтому же выщелоченная зола, которую можно применять в повышенных дозах, являеется отличным фосфорно-кислым удобрением).
Таким образом, золу нужно ценить выше, чем калийные соли с соответственным содержанием КгО; это уже высказывалось нами однажды в статье, посвященной золе („Вестник С. X.", 1904), с эпиграфом из известной сказки: „Cependant Cendrillon avec ses mechants habits etait plus belle que soeurs qui etaient vetues magnifiquement".
Обстоятельства военного времени настоятельно заставили позаботиться об использовании золы (кроме сельского хозяйства, поташ нужен и военному ведомству). „Необходимо тщательно собирать золу в деревнях и поместьях, утилизируя ее на местах же. Необходимо также организовать собирание ее на заводах и фабриках, работающих на древесном топливе — в топках паровых котлов и иных аппаратов, в печах (напр., кирпичеобжигательных), а также в городских поселениях. Выбрасывать древесную золу без утилизации сейчас, по нашему мнению, преступно" .
Нам кажется, что для проведения в сознание населения правильного представления о значении золы было бы полезно прежде всего давать за нее настоящую цену; вспомним, как в истории распространения навозного удобрения в черноземной России играла роль покупка навоза попудно, например, свекловичными хозяйствами. Крестьяне, постепенно убеждаясь в значении навозного удобрения, с годами переставали его продавать и начинали применять у себя. В скупке золы могли бы сыграть, быть может, существенную роль сельские кооперативы не только установлением цены на чистую золу того или иного вида топлива, но и организацией сбора; для них легче и контроль и введение таких устооЙ£»я, которые исключали бы риск пожара от горячей золы и пр.
При этом мы резко различали бы задачу для южной и северной России: на севере зола должна применяться преимущественно на местах; превращение в рыночный товар (напр., для березовой золы) имеет здесь значение отчасти как тактическая мера, но если бы оказалось возможным добиться применения золы каждым крестьянином на своей полосе, то цель была бы этим достигнута: клевер и лен особенно хорошо оплатят калий золы, а за ее косвенное действие и за фосфор отплатят все культуры в совокупности.
Другое дело — юг России, не нуждающийся в калийном удобрении и—да не удивляется читатель—вывозящий калий даже за границу (в виде поташа): до войны, например, поташные заводы Кубанской области, работающие на золе подсолнечных стеблей, вывозили в Западную Европу по 300.000 пудов поташа в год! Какой же смысл одной рукой вывозить поташ за границу, а другой — покупать калийные соли в Германии? Почему зола подсолнечная, гречишная и ржано-соломенная не могут прямо (без переработки) идти на удобрение почв северной России? Ведь их туда провезти ближе, чем стассфуртские соли, а они, как сказано, вполне их заменяют (если взять соответственные продукты).
Если северная Россия платила по 45 коп. за пуд каинита, она должна купить по хорошей цене и ржано-соломенную золу; если она платила по 85 к. за пуд 30° о соли, она также должна платить за гречишную золу вдвое больше, чем за ржано-соломенную; если калийные соли можно было везти из Стассфурта, то и ценную золу южного топлива (соломы) можно везти из черноземной полосы в нечерноземную, не перерабатывая ее в поташ.
Когда говорят, что зола имеет то крупное неудобство, что она является нерыночным продуктом, то нередко смешивают воедино два фактора этой „нерыночности": 1) низкопроцентность; но зола стеблей гречихи, подсолнечника и ржаной соломы вовсе не низкопроцентна, зола березы и то равна карналлиту, и только зола хвойных содержит вдвое менее калия, чем каинит, и в полтора раза менее, чем карналлит; 2) распыленность в пространстве; но последнее обстоятельство для севера есть плюс, а не минус (применять предстоит на местах), а для юга — есть опыт поташных заводов; если они могли получать чистую подсолнечную, гречневую, ржано-соломенную золу, то почему не смогут собирать значительные партии однородной золы сельские кооперативы?
А более крупные партии уже могут оцениваться по содержанию калия, становиться рыночным продуктом и продаваться, напр., кооперативам тех губерний, которые пред'являют спрос на калийные удобрения
Итак, у нас есть свой Стассфурт, только добывать из него калийные соли нужно не путем глубокого бурения земных недр, а путем углубленной организационной работы в недрах деревни.
|
|
|
|
К содержанию книги: Д.Н. Прянишников - избранные статьи и книги по агрономии и агрохимии
|
Последние добавления:
Тюрюканов. Биогеоценология. Биосфера. Почвы
Происхождение и эволюция растений