 |
|
|
Сукачёв. БОЛОТОВЕДЕНИЕ И ПАЛЕОБОТАНИКА |
ИСТОРИЯ РАСТИТЕЛЬНОСТИ СССР ВО ВРЕМЯ ПЛЕЙСТОЦЕНА
|
Смотрите также:
Биографии ботаников, почвоведов
|
Переходим теперь к рассмотрению следующей межледниковой эпохи,— рисс-вюрмской, или, как называет ее Г. Гаме (Gams, 1935), эмьен (Е).
Ей соответствуют, по П. А. Православлеву, каспийские отложения атель- ского яруса. Для характеристики этой эпохи мы имеем, особенно благодаря трудам Г. Ф. Мирчинка и В. С. Доктуровского, много данных. Вдоль южной окраины вюрмского ледника в Белоруссии и в областях Западной, Московской и Ивановской главным образом Мирчинком было открыто много межледниковых отложений этой эпохи. Фитопалеонтологический анализ их был сделан Доктуровским. К этой же эпохе принадлежат и знаменитые межледниковые отложения У сел. Троицкого под Москвой, где еще в 1846 г. К. Ф. Рулье и Васинский нашли скелет мамонта. Это классическое обнажение межледниковых слоев было неоднократно подвергнуто как геологическому (А. Н. Криштофович, П. А. Никитин, Н. Н. Боголюбов, А. П. Павлов, Г. Ф. Мирчинк), так и фитопалеонтоло- гическому изучению (А. Н. Криштофович, Г. И. Танфильев, В. Н. Сукачев, В. С. Доктуровский). Из этого отложения впервые в нашей стране стали известны растительные остатки не только этой межледниковой эпохи, но и вообще плейстоцена.
Следующим по времени открытием межледниковых отложений были описанные С. Н. Никитиным и В. Наливкиным (1896) четвертичные слои с Brasenia из дер. Клецовой б. Смоленской губ. Затем в 1902 г. К. Д. Глинка опубликовал свои находки ископаемых торфов в б. Смоленской губ. близ сел. Пречистого и ст. Вышегоры, которые он относит к межледниковой эпохе. Растительные остатки отсюда были определены Г. Ан- дерссоном. Далее В. Н. Сукачевым (1910 г.) были изучены по материалам A. Б. Миссуна отложения близ сел. Борка б. Тверской губ. В этом же году им был сделан очерк истории растительности европейской России на съезде естествоиспытателей в Москве (Сукачев, 1910в), где использованы данные изучения растительных остатков из Троицкого.
В дальнейшем наступил свыше чем 20-летний перерыв в изучении межледниковой растительности. Лишь в 1923 г. появляется статья В. С. Доктуровского о галичском межледниковом торфянике, после чего он вместе с геологом Г. Ф. Мирчинком развил интенсивную работу по изучению плейстоценовой флоры. Наряду с этим ряд интересных данных по рисс- вюрмским межледниковым торфяникам имеется в работах А. М. Жирмунского (1931) и Г. И. Ануфриева (19256). В течение этого же десятилетия произвел обширные исследования в этой области С. Н. Никитин в Воронежской обл., результаты которых, к сожалению, до сих пор в большей своей части еще не опубликованы. Ему же (Никитин, -1933), как сказано было выше, принадлежит определение растительных остатков в слоях каспийских отложений, открытых П. А. Православлевым. Происхождение части этих остатков С. Н. Никитин относит к ательскому времени, соответствующему рисс-вюрмской эпохе.
В недавнее время Д. К. Зеров (1932, 19336) опубликовал несколько работ по межледниковым торфяникам Украины.
Кроме этих материалов, уже опубликованных, надо упомянуть о сделанных А. А. Алейниковым находках межледниковых торфов в Западной и Калининской обл., растительные остатки которых были определены B.Н. Сукачевым. Данные эти еще не опубликованы. Межледниковые слои по р. Поломети в Валдайском р-не открыты были К. К. Марковым и А. П. Пуминовым в 1931 г. Растительные остатки отсюда были обработаны Ю. Д. Цинзерлингом, К. И. Солоневичем и И. М. Покровской. И. М. Покровской принадлежит и пыльцевой анализ межледниковых морских глин по р. Северной Двине и р. Ваге и торфов по р. Шуе в Ленинградской обл. и около г. Чухломы в Ивановской обл. За предоставление этих еще не опубликованных материалов я очень благодарен названным лицам.
В результате этих исследований можно назвать следующие пункты нахождения растительных остатков, которые с достаточной достоверностью можно считать относящимися к флоре рисс-вюрмской (Е) межледниковой эпохи (3): 1. Сел. Мурава на р. Березине — М (Д). 2. Г. Лоев на Днепре, к югу от Гомеля, — М (Д). 3. Ст. Копысь, между Оршей и Могилевым, — М (Д). 4. Б. Коша, Калининская обл. 5. Хут. Петровский, близ Гомеля, — М (Д). 6. Р. Шуя, Ленинградская обл. 7. Р. Сарьянка около дер. Дворище, близ Зап. Двины, — А (С). 8. Дер. Десненинова, в 5 км ниже г. Суражи, — Ж (С). 9. Дер. Слобода, близ устья р. Каспли, притока Зап. Двины, — Ж (С). 10. Дер. Мурашка, на р. Зап. Двине, между г. Суражем и сел. Курино, — Ж (С). 11. Дер. Рудня, между г. Суражем и г. Велижем, — Ж (С). 12. Дер. Клецова — Н и Н (Ан). 13. Село Микулино, на берегу оз. Глобая, — КТ, М (Д). 14. Дер. Дубраво - М (Д). 15. Дер. Дрожжино — М (Д). 16. Дер. Заполье, на Зап. Двине, к юго-западу от г. Велижа, — Ж (С). 17. Дер. Волки, по р. Каспле, левому притоку р. Зап. Двины, — Ж (С). 18. Дер. Лоскутово, по р. Гобзе, притоку Каспли, — Ж (С). ; 19. Дер. Пречистое, на северо-запад от Гжатска, — Г (Ан). 20. Дер. Вышегора, МВБ ж. д., в 25 км от Яроцкого, — Г (Ан). 21. Дер. Немыкары, близ ст. Рябцево, Зап. ж. д., — М (Д). 22. Ст. Дворец, по р. Поломрти, Валдайский р-н. 23. Дер. Борок, по (р. Мелоче), Бежецкий р-н, — М (С). 24. г. Вел. Луки — А (С). . - 25. Сел. Коськово, близ Корчево, — Кз (Анф). 26. Сел. Троицкий, близ Москвы, — Кр., П, Б, М, (С, Д). 27. Студеный овраг, близ Москвы, — М (Д). 28. Дер. Потылиха, близ Москвы, — М (Д). 29. Сел. Ильинское, в 60 км на север от Москвы, — М (Д). 30. Дер. Льялово, на северо-запад от Москвы, — М (Д). 31. г. Галич — Kjpc (Д). 32. Сел. Любач, близ Галича, — Крс (Д). 33. Яр Балчуг, близ Галича, — Крс (Д). 34. Сел. Горки, на северном берегу Галичского оз., — Крс (Д). 35. Сел. Пепелево, на р. Шуе, на юг от ст. Николы-Паломы и на восток от Галича, — (Д). 36. Г. Кострома — Щ (Д). 37. Козловы горы близ Костромы (7 км ниже Костромы) — Щ (Д). 38. Г. Кинешма — Щ (Д). 39. г. Юрьевец — Щ (Д). 40. Серковский яр близ г. Плёса — Щ (Д). 41. Г. Чухлома, на север от Галича, — (ПК). 42. Сел. Костянец, окрестности Канева на Днепре — Р (3). 43. Лупинин яр — то же. 44. Усть-Пинега, Сев. Двина — Вл, Лх (Пк). 45. р. Вага, устье р. К олешки, — Ах (Пк). 46. Сел. Балыклей на Волге — Пр (Пл).
Примечание. В списке указано, кто изучал это местонахождение растительных остатков в экологическом отношении — первая буква и кто определял эти остатки — вторая буква (в скобках). Значения букв: А — Алейников А. А., Ан — Андерссон Г., Анф — Ануфриев Г. И., Б — Боголюбов Н. Н., Вл — Волло- сович К. А., Г — Глинка К. Д., Д — Доктуровский В. С., Ж — Жирмунский А. М., 3 — Зеров Д. К., Кз — КозловскаА., Крс — Красюк А. А., Кр — Криштофович Н. И., Кт — Костюкович-Тизенгаузен А. В., Кч — Корчагин А. А., Лх — Лихарев Б. К., М — Мирчинк Г. Ф., Мк — Марков К. К., Мс — Миссуна А. Б., Н — Никитин П. А., Н и Н — Никитин С. и,Наливкин В., П — Павлов А. П., Пк — Покровская И. М., Пл — Палибин И. В., Пр — Православлев П. А., Р — Резниченко В. В., С — Сукачев В. Н., Ск — Соколов Н. Н., Сл — Солоневич К. И., Щ — Щукин И. С. Пункты в списке пронумерованы в том порядке, как они расположены в та1бл. 2. Под этим же номером они обозначены и на карте (3).
При составлении этой сводной таблицы я воспользовался таблицей для десяти пунктов, составленной Ю. Д. Цинзерлингом и К. И. Солоневичем ко 2-й Международной конференции по изучению четвертичных отложений Европы.
Определенные растительные остатки из перечисленных пунктов помещены в табл. 2. В эту таблицу не включены данные И. В. Даниловского (1931), так как отложения, описанные им как межледниковые по p. JIo- вати, впадающей в оз. Ильмень, нуждаются в дополнительных исследованиях для точной датировки. То же относится к ископаемому торфу близ ст. Вязье (к югу от ст. Дно) Ленинградской обл., открытому Н. И. Прохоровым (1907) и затем описанному еще О. Герлит (1909); возраст этого торфа пока точно не установлен.
К большому сожалению, при составлении таблицы нельзя было использовать данные П. А. Никитина (1928а, 19286) по Воронежской обл. Краткие сообщения об этих исследованиях со своеобразной трактовкой вопросов плейстоценовой геологии и флоры этого края не позволили включить сообщаемые им пока немногие, но интересные факты. Далее, отражая в таблице для этой (Е) межледниковой эпохи данные о растительны^ остатках, определенных И. В. Палибиным (1905, 1935) из отложений у сел. Ба- лыклей Сталинградского края, относимых П. А. Православлевым (1926) к ательскому времени и сопоставляемых с этой межледниковой эпохой, пришлось воздержаться от включения сюда флоры, определенной П. А. Никитиным (1933) из образцов породы, собранной со дна Каспийского моря недалеко от пос. Оля. Отнесение ее именно к ательскому времени у Никитина недостаточно обосновано. Православлев же не высказывается определенно о ее возрасте.
Не включены в таблицу и определения, произведенные В. Н. Сукачевым и И. М. Покровской, растительных остатков, собранных М. Б. Едем- ским (1930), по-видимому, в межледниковых слоях по р. Явзоре, правому притоку р. Пинеги, в средней ее части. Здесь оказались древесина ели и пыльца ели, сосны, кедра и лещины.
Подводя итог данным по растительности этой межледниковой эпохи, мы прежде всего можем констатировать, что подавляющее большинство ' отложений с этой флорой обнаружено р полосе вдоль юго-восточного края вюрмского ледника, именно от Белоруссии до Костромской обл. Эта полоса частью захватывает места, покрывающиеся ледником, частью расположенные к югу и юго-востоку от границы его. В целом флора этой эпохи уже достаточно хорошо известна: мы имеем находки свыше 125 видов цветковых растений и более 25 видов мхов. Эта флора довольно близка к современной, вымершие виды неизвестны, но все же в ней встречен ряд видов, которых нет в современной местной флоре.
Особенно интересным растением является Brasenia purpurea*, которая ныне растет лишь на самом юге Дальнего Востока (начиная с низовьев р. Бурей), в Маньчжурии, Японии и Ост-Индии, затем в Северной Америке (от Новой Шотландии до Калифорнии, Флориды, Кубы и Мексики), в Африке и Австралии. Хотя она известна также из плиоценовых, а возможно, и более древних отложений, особенно она характерна для рисс-вюрмской межледниковой эпохи, будучи для этой эпохи в европейской части СССР руководящей ископаемой формой. Она встречена во многих из поименованных отложений от Белоруссии до Галича и Москвы. Возможно, что к этой эпохе будут относиться и некоторые ее местонахождения из окрестностей Воронежа, определенные П. А. Никитиным. Другим весьма интересным растением этой эпохи является Selaginella selaginoides, определенная по спорам Никитиным (19356) из верхнего слоя погребенного торфяника у дер. Потылихи, под Москвой. Это растение, которое, как мы видели выше, Никитин обнаружил и в сингильских глинах Нижней Волги, т. е. в миндель-рисское время, ныне растет в альпийской и субальпийской зонах высоких гор Европы, Азии, Северной Америки и в арктическом части Европы и Сибири. Если Brasenia свидетельствовала о более теплом периоде этой эпохи, отвечающем, по-видимому, середине ее, то Selagi- nella относится к холодному времени этой эпохи, к ее концу, с чем гармонирует нахождение ее в верхних слоях потылихинского отложения. В середине этой эпохи значительно далее на север и частью на восток заходили такие растения, как Acer tataricum и Tilia platyphyllos (до Москвы), a Carpinus до Галича, может быть, и дальше к северу. Возможно, заходил дальше к северу Fagus. Его пыльца, впрочем также в малых количествах, встречена в Костромской обл. и на юго-востоке Ленинградской обл. Хотя занос этой пыльцы возможен, но все же, вероятно, бук обитал тогда сравнительно недалеко от этих мест.
Помимо указанной выше Brasenia, тогдашнюю водную флору средних широт европейской части Союза обогащали такие растения, как Aldro- vanda vesiculosa, Najas marina, N. flexilis, Salvinia natans и Trapa natans. Ныне Aldrovanda vesiculosa растет только на самом юге европейской части СССР, Salvinia natans также не растет в центральных районах этой части страны, держась более юга и отчасти востока, Trapa natans и Najas marina хотя и теперь встречаются в этих краях, но явно ныне сократили свое распространение, а N. flexilis приурочено лишь к северо-западу европейской части СССР. В рассматриваемую же эпоху это растение было и у Москвы. Его П. А. Никитин (19356) даже считает характерным для межледниковья. Stratiotes aloides, который теперь почти никогда у нас не дает семян, размножаясь лишь вегетативно, тогда еще давал много семян. Наконец, даже Ilex, форма Кавказа и запада Европы, заходил в западные части европейской части СССР (пыльца его найдена у г. Лоева). Однако и тогда ясно было заметно, что по мере движения с юго-запада на северо- восток флора теряла ряд более теплолюбивых форм. В отдельные периоды этой эпохи, напротив, далее к югу заходили растения, которые теперь приурочены к более северным местонахождениям, например сибирская ель (Picea obovata) и пихта (вероятно, Abies sibirica) доходили до Москвы.
Хотя большинство торфянистых отложений не охватывает своим развитием всего протяжения этой эпохи, однако такие ископаемые торфяники, как, например, у Потылихи (Москва), у Немыкар Западной обл., дают возможность установить в основном, как это было указано В. С. Док- туровским, также последовательность смен растительности; в начале эпохи преобладали хвойные, главным образом елово-сосновые, или березовые леса; такого же характера леса, по-видимому, и заканчивали эту эпоху. Напротив, в середине ее господствовали широколиственные леса с дубом, грабом, орешником и другими спутниками дуба. К этому же времени относится и распространение по стране таких теплолюбивых водных растений, как Brasenia, Aldrovanda\ Trapa и др. Если В. Шафер (Szafer, 1935) находит возможным в течение межледниковой эпохи наметить фазы развития флоры, сходные с устанавливаемой для послеледникового времени (субарктическую, бореальную, субтропическую южнопонтическую, субарктическую, бореальную, субтропическую, южнопонтическую, субатлантическую, пресубарктическую и субарктическую), то, как это отмечал В. С. Доктуровский (1934); у нас для рассматриваемой эпохи этого пока сделать нельзя.
Не констатировано в течение этой эпохи каких-либо следов сухого степного периода, по крайней мере в центральных и северных районах европейской части СССР. Для Нижнего Поволжья П. А. Православлев (1926) принимает наличие в ательское время полусухого степного климата. К сожалению, ископаемая флора (Salix viminalisn S. caprea?), определенная отсюда И. В. Палибиным, слишком скудна, чтобы подкрепить данное мнение.
О продолжительности у нас этой межледниковой эпохи определенных данных пока нет. Приблизительный подсчет годичных слоев в озерных слоях этой эпохи у Троицкого под Москвой, произведенный В. Н. Сукачевым (Sukatchew, 1928), позволяет считать, что время, потребовавшееся на отложения этих слоев, было не менее 8 тыс. лет.
Заканчивая рассмотрение этой эпохи, нельзя не отметить, что все поименованные выше местонахождения ископаемой флоры могут быть отнесены к рисс-вюрмской межледниковой эпохе, если считать, что между риссом и вюрмом не было еще одной ледниковой эпохи. Если же принять, что между этими эпохами была еще особая ледниковая эпоха («оледенение варты» многих немецких геологов), принимаемая также Г. Гамсом (Gams, 1935) а у нас С. А. Яковлевым (доклад в Советской секции АИЧПЕ), конечные морены которой им помечены на карте четвертичных отложений европейской части СССР как идущие от Варты до Вычегды, тогда,вероятно, эти межледниковые отложения распределятся между межледниковыми эпохами рисс-варта и варта-вюрма. В частности, С. А. Яковлев склонен считать, что ископаемая флора у Галича, Костромы и окрестных мест будет относиться к эпохе рисс-варты. Дальнейшие исследования должны окончательно разрешить этот интересный вопрос.
Кроме рассмотренных выше отложений, которые характеризуют рисс- вюрмскую эпоху, есть еще два отложения, которые тоже причислялись к этой эпохе. Это, во-первых, описанное К. А. Воллосовичем (1908) нахождение межморенных слоев у Петрозаводска и затем открытые в 1932 г. Н. В. Потуловой такие же слои в нижнем течении р. Мги в Ленинградской обл. К. А. Воллосович считал петрозаводские слои за межледниковые, сопоставляя их с северодвинскими. Мгинские слои также считались за межледниковые либо миндель-рисской эпохи (Н. В. Потулова), либо за рисс-вюрмские (М. Э. Янишевский и другие геологи).
И. М. Покровская (1932а), которой принадлежит пыльцевой анализ этих межледниковых ленточных глин, рассмотрев различные мнения о возрасте этих слоев, считает эти слои так же, как и петрозаводские, не за межледниковые, а лишь за интерстадиальные отложения вюрмского ледника. По-видимому, это мнение, разделяемое также геологами С. А. Яковлевым, Б. Ф. Земляковым и К. К. Марковым, будет более правильным. И. М. Покровская на основании пыльцевого анализа приходит к выводу, что историю растительности во время накопления мгинской толщи можно* разделить на три фазы: две прохладные (нижнюю и верхнюю) и одну между ними, указывающую на некоторое потепление климата и повышение влажности. Если первая стадия характеризуется пыльцою сосны (много) и березы (мало), а последняя — сосной и елью (много/ и ольхой, ивои и березой (мало), то средняя стадия представлена пыльцой, кроме этих, пород, еще дуба, вяза, липы и орешника. Пыльца ивы встречается в большинстве, горизонтов, но почти совершенно исчезает в горизонтах наибольшего содержания пыльцы ольхи, березы и широколиственных пород. Очень немного ею констатировано пыльцы кедра.
Отмечая в середине рассматриваемого периода климатический оптимум, Покровская, однако, справедливо указывает, что состав пыльцы, ему отвечающий, существенно отличается от пыльцы климатического оптимума настоящих межледниковых эпох. Потепление здесь тогда хотя и было, но относительно незначительное.
Что касаетсй петрозаводских межморенных морских отложений, то пыльцевой анализ их не был сделан. К. А. Воллосович в своей работе указывает на наличие в них хорошо сохранившихся листьев березы (Betula pubescens), ольхи (Alnus glutinosa), осины (Populus tremula) и ели. Эти определения были сделаны И. В. Палибиным. После напечатания этой своей работы К. А. Воллосович в 1908 г. передал имевшийся у него материал для определения Г. И. Поплавской, которая под моим руководством определила еще следующие растения: ель (много хвои, семян с крыльями), березу—Betula verrucosa* (много чешуй и плодов), ольху (плодыи шишки) и веточка мха—Mnium cinclidioides.
Считая, что эта флора из Петрозаводска и со Мги развивалась в ин- терстадиале последнего оледенения, надо признать, что все же эта флора была не тундровой, а лесной, отвечающей характеру современной флоры средней части Ленинградской обл. Дальше мы увидим, что это не будет противоречить ее интерстадиальному характеру.
Кроме перечисленных местонахождений межледниковой флоры есть еще ряд отложений с растительным^ остатками, которые расположены в экстрагляциальной полосе рисского времени. Сюда, например, можно отнести очень богатые растительными остатками слои, отмечавшиеся рядом геологов на территории б. Калужской губ. В исследованных пунктах (Сукачев и Маковецкая, 1907) обнаружена богатая флора широколиственных лесов, но исключительно из местных видов. Относятся ли эти слои с растительными остатками к плейстоцену — сейчас трудно установить.
Рассматривая растительность межледниковых эпох, мы пока ограничились только европейской частью СССР и Кавказом. Но какова была в это время растительность в Сибири? В Западной Сибири, в бассейнах Оби и Иртыша, мы имеем чрезвычайно большие толщи четвертичных отложений, достигающие по мощности иногда 100 м и более. В этих толщах встречаются обильные остатки растений в виде древесины, семян плодов, листьев и пыльцы. В последние годы эти отложения подробно исследовались в геологическом отношении. Были они затронуты и фитопалеонтологиче- ским изучением (Сукачев, 1932, 1933, 1934, 1935; Никитин, 1935а, см. также: Православлев, 1933)* Однако до сих пор в геологическом отношении получались очень противоречивые результаты, не позволяющие не только сколько-нибудь надежно параллелизировать эти отложения по датировке с европейскими, но и не дающие возможности решить вопрос о числе оледенений, бывших в Западной Сибири. Это чрезвычайно затрудняет датировку времени образования тех или других отложений с растительными остатками. В силу этого, не останавливаясь подробно на результатах фитопалеонтологических исследований этих отложений, можно отметить лишь следующее.
В среднем течении Оби и Иртыша, где главным образом изучались эти отложения, моренных отложений нет южнее линии, пересекающей ^ Иртыш между Самаровым и сел. Демьянским и Обь между г. Сургутом и устьем р. Ваха и затем идущей через верхнее течение рек Ваха и Тыма (правых притоков Оби) к р. Сыму, левому притоку Енисея. От этой линии до предгорий Алтая моренные отложения в точности неизвестны. Большие толщи четвертичных слоев этого пространства, по-видимому, представляют собой лишь различные флювиогляциальные речные и озерные отложения, связанные в отдельных своих горизонтах с различными ледниками, которые, однако, не заходили в указанное пространство. Все же сказать, какой ледниковой или межледниковой эпохе синхроничны эти слои, сейчас трудно, так как далеко нельзя утверждать, что максимальное оледенение, продвинувшееся на юг с севера до указанной линии, отвечало максимальному оледенению в европейской части СССР, т. е. рисскому. Так как в нижних частях четвертичных толщ в ряде пунктов были найдены остатки приледниковой арктической растительности, о чем будет подробно сказано ниже, то в вышележащих слоях есть несомненно горизонты, синхроничные как последующим оледенениям, так и межледниковым. Это, конечно, лишь в том случае, если не разделять мнения, как думает В. И. Громов (1933), что было только одно оледенение..
Во всей четвертичной толще, однако, до сих пор не найдено ни одной руководящей формы для межледниковых эпох Европы, как например Brasenia, Aldrovanda, Euryale и пр. Все до сих пор найденные в этих отложениях неарктические формы принадлежат к формам, и ныне там живущим. В частности, из древесных растений были встречены все местные породы: сосна, ель, кедр, пихта, лиственница и береза. Это не позволяет использовать определенный пока фитопалеонтологический материял для датировки образования отдельных слоев этих толщ. Поэтому совершенно недоказательно отнесение П. А. Никитиным (1935а) времени образования описанных П. А. Православлевым в Приобье Кулундинской степи глинистых слоев, выходящих там внизу обнажений, к тому времени плейстоцена, когда образовались и установленные Православлевым коссожские слои в низовьях Волги, отложившиеся, по Православлеву, во второй половине миндель-рисского межледниковья. Полагая названные приобские слои за одновременные коссожским, Никитин считает их синхроничными времени отступания днепровского ледника и времени отложения растительных остатков в подножьях надлуговых террас по Н. Дону. К этим заключениям его приводит применение метода статистических подсчетов процента ушедших из данной местности форм ископаемой флоры. Однако выше было отмечено, насколько ненадежен этот метод. Поэтому и определение возраста флоры нижних глин Приобья как кассожского недоказательно. Для более надежной датировки всех слоев с растительными остатками в постплиоцене Западной Сибири необходимы дальнейшие геологические исследования в этой обширной стране.
Из мест, расположенных далее к востоку в Сибири, где были найдены остатки растений, отложившиеся в межледниковые эпохи, можно определенно назвать лишь Новосибирские о-ва, где еще Э. Толль (1897а) указывал наличие остатков древесных растений в межледниковых слоях. Более подробно об этом сообщил К. А. Воллосович (1915). На Б. Ляхов- ском о-ве из этой группы островов в слоях, заключенных между двумя толщами ископаемых льдов, находят хорошо сохранившиеся ветви Alnus fruticosa*, листья Betula sp. (секц. Alba) и В. папа. В настоящее же время этих растений нет на этих островах. Их флора сейчас представлена лишь растениями высокоарктической тундры. Приведенные данные показывают, что и климат был в эту межледниковую эпоху более теплым, чем теперь. По данным Толля и Воллосовича, в этих слоях лежат обильные кости и целые трупы мамонтов. Следовательно, это животное жило во время той же межледниковой эпохи. В каком соотношении эта межледниковая эпоха находилась с межледниковыми эпохами Европы — сейчас трудно дать определенный ответ.
В. Н. Сукачевым (1914а) были определены остатки из желудка трупа мамонта, найденного на р. Березовке на севере Якутии, оказавшиеся принадлежащими Agropyrum cristatum, Alopecurus alpinus, Beckmannia eruciformis, Carex lagopina*, Hordeum violaceum, Ranunculus acer*, Oxytropis sordida и мхам — Нурпит fluitans* и Aulacomnium turgidum (последние два вида мхов определены В. Ф. Бротерусом). Под трупом мамонта найдены куски древесины и коры, которые оказались принадлежащими Larix sp., Betula alba* и Alnus Эта флора показывает, что климатические условия севера Якутии тогда мало отличались от современных. К сожалению, вопрос о времени существования мамонта на севере Сибири окончательно не решен. Весьма вероятно, что он там жил в послеледниковое время. Поэтому и возраст флоры, сохранившейся в его желудке, не может быть точно определен (см. также: Толмачев, 1928).
Наконец, для Анадырского края мы имеем находки JI. Н. Тюлиной ископаемых растительных остатков по р. Майну, притоку р. Анадыря. Пыльца из этих слоев была определена Е. А. Смирновой. В статьях JI. Н. Тюлиной (1936) и М. И. Нейштадт и JI. Н. Тюлиной (1936) приводятся результаты этого анализа, а именно нахождение пыльцы Betula, Alnus, Abies, Pinuspumila и Larix. Возраст этих отложений, по сообщению авторов, хотя для данной местности, вероятно, послеледниковый, но, имея ввиду вообще распространение ледников на севере Сибири, — межледниковый. Приведенная выше флора, среди которой особенно интересно нахождение значительных количеств пыльцы пихты, свидетельствует о более теплом, чем теперь, климате, когда граница распространения пихты проходила дальше к востоку и северу от современного ее ареала.
При рассмотрении растительности как двух межледниковых эпох (D и Е), так и интерстадиала в европейской части СССР бросается в глаза то, что хотя для эпохи Е известно свыше 40 местонахождений ископаемой флоры и в некоторых из отложений можно отметить ясные следы похолодания в начале и в конце эпохи, однако достоверных остатков арктической флоры в этих отложениях не было найдено ни в одном случае.
Этот факт тем более загодочен, что для позднеледниковой и послеледниковой растительности, связанной с последним ледником, находки остатков арктических растений известны уже давно из ряда мест. Еще в 1892 г.
A. Натгорст (Nathorst, 1892) опубликовал сводку известных местонахождений ископаемых остатков арктической флоры и на приложенной к статье карте нанес 34 пункта таких местонахождений. Некоторые из этих пунктов находились в восточной Прибалтике в пределах тогдашней Российской империи. При этом два из них располагались в западной части б. Витебской губ. близ г. Речицы. После этого долгое время у нас не было известно ни одного местонахождения ископаемой арктической флоры. Лишь,в 1909 г.
B. Н. Сукачев (1910а) открыл таковую флору в нижнем течении Иртыша (Западная Сибирь) близ сел. Демьянского. Вскоре после этого С. А. Яковлев (1914) обнаружил такие находки под Ленинградом, а И. А. Перфильев и Г. И. Ширяев (1915) под Вологдой. В последующие годы благодаря исследованиям С. А. Яковлева (1925а), Н. Н. Соколова (1926) и затем К. К. Маркова (1931) и Г. И. Ануфриева (1921) стало известно значительное количество местонахождений арктических растений в окрестностях Ленинграда и по Волхову. Совсем недавно местонахождение таких растений было описано К. И. Солоневичем и А. А. Корчагиным (1934) у г. То- тьмы на р. Сухоне. Наконец, В. Н. Сукачевым были в 1932 г. найдены остатки арктических растений в некоторых других местах по Иртышу, в 1933 г. по р. Васюгану, а в 1934 г. по р. Оби, недалеко от устья р. Тыма (Сукачев, 1934, 1935).
Эти находки арктической флоры были сделаны или в ленточных глинах, или в песчанистых глинистых озерных отложениях, образовавшихся у края или несколько дальше от отступающего ледника.
Список местностей с находками арктической флоры в Ленинградской обл. и в Вологодской обл., приведенный в табл. 3, следующий. Вологодская обл. 1. Вологда — Пр и Ш (Пр и Ш). 2. Тотьма, да р. Сухоне, — Сл. и Кч. Ленинградская обл., окрестности г. Ленинграда 3. Песчанка, на р. Тосне — ЯН, Мк (Анф) (Сл и Кч). 4. Кушелевка — ЯН (ЯН), Мк (Анф). 5. Ленинград — Як. 6. Токсово — Ян (Ц), Як, Мк, (Ц). 7. Толполовское болото — (Анф). 8. Колпино — Ян (Ц), Мк. 9. Ропша — Ян (Ц). 10. Пчевжа — С (Анф). 11. Охта — Мк (Ц и Анф).
Рассмотрение показывает, что хотя, вероятно, не вся эта растительность росла на одинаково близком расстоянии от ледника, например флора у Пчевжи, видимо, была более удалена от края ледника, однако вслед за отступающим последним ледником местности, не занятые озерными бассейнами, а позже так называемым Иольдиевым морем, покрывались арктической растительностью с такими типичными для тундровой зоны растениями, как Armeria sibirica, Arctostaphylos alpina*, Betula nana, Dryas octopetala, Salix polaris, S. herbacea, S. reticulata, S. arctica, Thalictrum alpinum и др. Замечательно, однако, что пыльцевой анализ тех образцов, где найдена была арктическаячфлора в окрестностях Ленинграда, обнаруживает наличие пыльцы сосны, ели, ольхи и березы. Пыльца березы отсюда может относиться к Betula папа. Пыльца же сосны, ели и ольхи свидетельствует о том, что сравнительно недалеко в то время росли и леса. С этой точки зрения крайне интересны данные К. К. Маркова (1931) по изучению растительных остатков в ленточных отложениях Кол- пинского р-на близ Ленинграда, позволяющие установить путем подсчета годичных слоев ленточных глин, через сколько лет после отступания края ледника и на каком расстоянии от него существовали найденные им флоры. Здесь примерно начиная со 150-й ленты от морены и выше им найдены Salix polaris (листья), Betula папа (листья, плоды и чешуйки), Picea sp. (обломки хвои). Оказалось также довольно много пыльцы. Анализировались два образца, давшие такие результаты: Betula — 26 и 24%, Pinus — 43 и 52%, Picea — 16 и 4%, Salix — 3 и 4%, Alnus — 10 и 16%. Изучение хронологии отложения этих ленточных глин дает основание К. К. Маркову заключить, что тот слой глины, для которого сделан пыльцевой анализ, показавший значительное количество пыльцы перечисленных древесных пород во всей толще этого слоя, охватывает период в 100 лет, начавшись с 140-го года после оставления ледником места взятия образцов. За это время край ледника ушел на 50—80 км от данного пункта. Здесь особенно примечательно то, что была найдена не только пыльца ели, но и ее хвоя. Это все показывает, что древесная растительность в районе Ленинграда некогда почти по пятам следовала за отступающим ледником и полоса тундровой растительности была узкой.
Пыльцевой же анализ образцов отложений из-под г. Тотьмы, приведенный в работе К. И. Солоневича и А. А. Корчагина (1934), дал иные результаты. Прежде всего выяснилась крайняя бедность пыльцой древесных пород этих слоев. В нижней части слоев пыльца почти вовсе отсутствует: в 15 просмотренных препаратах встречена лишь одна пылинка Salix. В верхних слоях найдено в 18 препаратах из 4 различных проб 2 пылинки Betula sp., 3 пылинки Pinus sylvestris и 29 пылинок Salix sp. Это показывает, что в начале образования описываемых слоев леса были очень далеки от данного места, но и к концу его они не были близки. Это свидетельствует, что полоса тундровой растительности вдоль края ледника была в разных частях своего протяжения весьма разной ширины.
Западносибирские находки ископаемых арктических растений были сделаны в слоистых глинистых и глинисто-песчаных отложениях, откладывавшихся также в водоемах, связанных с недалеко расположенным ледником.
В этих отложениях найдены макроскопические остатки следующих растений (табл. 4). Таблица 4 Растительные остатки приледниковых флор Сибири Номер по порядку Вид Сел. Демьянское, на p. Иртыше Дер. Шкарина, на р. Васюгане Нов. Тевриз, на р. Васюгане 1 Abies sp + 2 Betula nana + + + 3 В. pubesceens ч- + 4 Carex sp + — — 5 Dry as octopetala + + + 6 Empetrum nigrum — + — 7 Pachypleurum alpinum .... + — — 8 Potamogeton sp. + — — 9 Menyanthes trifoliata + + — 10 Rumex maritimus — + — 11 Salix polaris + + 12 S. herbacea + — — 13 Vaccinium uliginosum .... + — — 14 V. vitis-idaea + — — Мхи 1 Amblystegium sp + — — 2 Bidens tripartita — + — 3 Ceratophyllum pentacanthum . — + — 4 Mnium hymenophylloides* . . + — — 5 Polytrichum sp +
Пыльцевой анализ образцов этих отложений как у сел. Демьянского, так и у дер. Шкариной обнаружил наличие обильной и разнообразной дыльцы, где наряду с Pinus sylvestris, Picea, Larix, Abies, Betula, Alnus и iSaZt^ встретилась пыльцу Pinus из секц. Haploxylon (возможно, кедра) и затем Qurqus, Corylus, Pterocarya, /Z&r, Carpinus, ГШа, Ulmus, Juglans и Fraxinus. В списке макроскопических остатков у дер. Шкариной удивляет наличие вместе с арктической флорой не только Лбдо и Betula, но и таких растений, как Ceratophyllum pentacanthum и Bidens tripartita, которые тундровыми никак не могут быть названы. Еще более поразительно нахождение тут же пыльцы широколиственных пород, в том числе представителей дальнего юга — Juglans, Pterocarya и Ilex. Чтобы объяснить это, надо принять во внимание, что ниже этих приледниковых отложений в Западной Сибири широко распространены третичные отложения, которые очень богаты пыльцой этих же пород. Это показывает, что в рассматриваемые отложения эта пыльца занесена из третичных отложений и является чуждой тогдашней флоре. Однако заносом только из третичных пород нельзя объяснить нахождение остатков таких растений, как сосна, ель, береза и пихта. В демьянских слоях мы имеем не только древесину и кору сосны, ели и березы, но и большой ствол с корнями ели и листья березы (Betula pubescens) в хорошей сохранности, а у Шкариной — хвою пихты. Несомненно, не только места произрастания арктических и этих древесных пород в рассматриваемое время не были удалены значительно друг от друга, но сюда близко подходили такие растения, как Ceratophyllum pentacanthum и Bidens tripartita, плоды которых не могли быть сюда принесены издалека, о чем свидетельствует прекрасная сохранность у них тонких отростков.
Все изложенное об арктической ископаемой флоре говорит о том, что по периферии плейстоценового ледника были условия, по крайней мере местами, таковы, что к арктической флоре близко могла подходить более южная, в том числе и лесная растительность. Этот вывод согласуется с тем фактом, что, как мы видели, во время интерстадиала в Ленинградской обл. растительность была лесной.
|
|
|
|
К содержанию книги: ПРОБЛЕМЫ БОЛОТОВЕДЕНИЯ, ПАЛЕОБОТАНИКИ И ПАЛЕОГЕОГРАФИИ
|
Последние добавления:
Шаубергер Виктор – Энергия воды
Агрохимик и биохимик Д.Н. Прянишников
Тюрюканов. Биогеоценология. Биосфера. Почвы