К ВОПРОСУ О РАЗВИТИИ РАСТИТЕЛЬНОСТИ

Смотрите также:

Ботаника

Геоботаника

Палеоботаника

Палеогеография

Геология

Геолог Ферсман

Минералогия

Почва и почвообразование

Почвоведение. Типы почв

Химия почвы

Круговорот атомов в природе

Книги Докучаева

Происхождение жизни

Вернадский. Биосфера

Биология

Эволюция биосферы

 Биографии ботаников, почвоведов

Эволюция

По поводу статьи О. Н. Чижикова «О некоторых вопросах теории развития растительности» (Агробиология, 1952, № 1)

Теория развития растительного покрова до сих пор мало разработана. Это в значительной степени обусловлено тем, что изучение растительности лугов, степей, лесов, тундр, песков и проч., производимое в практических целях, хотя обычно и касается частных вопросов динамики растительного покрова и смен растительных сообществ (например, при процессах зарастания песков, при выпасе, сенокошении, вырубке леса, заболачивании лесов, осушке болот и т. п.), но не всегда сопровождается глубоким анализом этих процессов и движущих сил, их вызывающих.

Это объясняется тем, что подавляющее число геоботанических обследований ведется экспедиционным, маршрутным способом, тогда как для углубленного изучения процессов смены растительных сообществ необходимо более или менее длительное стационарное их изучение и не только ботаническое, но и комплексное, при котором изучалась бы и среда существования этих растительных сообществ с различных сторон, т. е. изучались бы также климат, почва, гидрологические условия, животный мир, с которыми находится во взаимодействии растительное сообщество, и которые также сами все время взаимодействуют.

Это же требует не только организации длительных и сложных исследований, оснащенных разнообразной аппаратурой и проводимых коллективом разных специалистов, но и особой методики, пока еще мало разработанной. Тем не менее правильная теория развития растительного покрова необходима для успешного и быстрого разрешения практических вопросов, выдвигаемых нашим социалистическим народным хозяйством.

Русские и советские ботаники в течение почти 70 лет немало работали в этом направлении и накопили по этому вопросу уже некоторый материал, который, однако, еще мало критически освещен и обобщен.

Однако совершенно неправ О. Н. Чижиков, начиная рассматриваемую нами статью утверждением, что в современной геоботанической литературе неправильно считается, что с начала 30-х гг. основные теоретические положения геоботаники пересмотрены с позиций диалектического материализма. Достаточно прочесть в журнале «Советская ботаника» статьи, освещающие те дискуссии, какие имели место в 30-х гг. на всесоюзных совещаниях геоботаников в Ботаническом институте Академии наук СССР по вопросу о фитоценозе и по другим проблемам фитоценологии, статьи в I томе «Проблем ботаники», некоторые учебные пособия, где идет речь о фитоценологии, и другую геоботаническую литературу, вышедшую за последние 20 лет, чтобы ясно видеть, как много сделано в этом направлении. Плодотворность этой перестройки доказывается той активной помощью, какая была оказана геоботаникой за последние десятилетия нашему советскому народному хозяйству.

Но это, конечно, не значит, что критический пересмотр теоретических положений геоботаники с позиций диалектического материализма закончен. Напротив, в этом направлении предстоит еще значительная работа.

Но, чтобы критика была действительной и принесла пользу развитию науки и ее помощи практике, необходимо прежде всего, чтобы критикующий сам хорошо разобрался в тех вопросах, к которым относится его критика, чтобы он добросовестно и правильно излагал критикуемые положения. Однако этим элементарным требованиям статья О. Н. Чи- жикова, хотя она и многословна, ни в какой мере не отвечает.

Во-первых, прежде всего вызывает недоумение то, что хотя О. Н. Чижиков ставит своей задачей подвергнуть критике некоторые вопросы советской геоботаники, однако он разбирает высказывания по этим вопросам только мои и А. П. Шенникова, тогда как по ним — сходно с нами или различно от нас — высказывались и многие другие русские и советские ботаники.

Во-вторых, автор не понимает разницы между развитием растительного покрова, которое в моем понимании, изложенном в критикуемых им моим статьях, выражается в определенной смене во времени растительных сообществ, и развитием видов растений, тогда как эти явления совершенно различного порядка и подчиняются различным закономерностям. Это, а также и другие места в статье свидетельствуют о том, что автор плохо ориентирован в проблемах как геоботаники, так и видообразования.

В-третьих, рассматривая мои взгляды на соотношение растительности и среды ее существования, автор ни разу не упоминает о моих работах по биогеоценологии, тогда как они ему хорошо известны и эти вопросы в них наиболее полно освещены. Уже это одно замалчивание названных моих работ показывает стиль критики О. Н. Чижикова и свидетельствует, что он не стесняется в средствах, чтобы опорочить взгляды критикуемого им автора. Не только мои взгляды представлены автором часто в извращенном виде, но мне приписаны многие мнения, идущие вразрез со всем тем, что я писал, и мне совершенно чуждые.

В-четвертых, автор, будучи не согласен с теми или иными моими или А. П. Шенникова взглядами, сейчас же снабжает их эпитетами: метафизические, идеалистические, реакционные, антимичуринские и мальтузианские, — не давая себе труда хотя бы в какой-либо степени обосновать их применение.

В-пятых, все рассуждения О. Н. Чижикова чисто умозрительны, они не подкрепляются наблюдениями и исследованиями в природе.

Хотя в силу общей сумбурности статьи О. Н. Чижикова четко резюмировать основные обвинения, выдвинутые им против меня, нелегко, все же попытаюсь коротко это сделать по возможности его же словами и сопоставить его обвинения с действительными моими взглядами на динамику растительного покрова. Его главнейшие обвинения таковы.

1.         «Метафизика и идеализм — вот что лежит в основе философского понимания В. Н. Сукачевым и А. П. Шенниковым закономерностей развития растительности» (Чижиков, стр. 167).

2.         «Метафизический характер воззрений В. Н. Сукачева и А. П. Шенникова проявляется и в том, что они противопоставляют организм среде, понимаемой ими статически» (там же).

3.         «Недооценка среды привела В. Н. Сукачева и А. П. Шенникова к утверждению автономности, независимости процессов развития от условий среды» (стр. 169).

4.         «По их (В. Н. Сукачева и А. П. Шенникова, — В. С.) утверждению, только прямые и косвенные взаимоотношения между организмами составляют сущность биоценоза (сообщество животных и растительных организмов)» (там же).

5.         О. Н. Чижиков инкриминирует мне мое утверждение, что «фитоценоз есть только участок растительности (понятие ботаническое), что в понятие фитоценоза не входят условия среды его существования» (стр. 167).

6.         «Ошибка В. Н. Сукачева и А. П. Шенникова в том, что они разорвали единую среду на неорганическую и биотическую части и противопоставили их друг другу» (стр. 166).

7.         «. . .в природе не бывает условий, в которых процессы развития, самодвижения протекали бы так, как это описывает академик В. Н. Сукачев. Объективно его взгляды на развитие есть отрицание развития, самодвижения растительности, подмена глубокого, всестороннего понимания процесса развития голой механикой смены растительных сообществ вне реальных условий... В. Н. Сукачев отрывает развитие растительности, являющейся совокупностью растительных сообществ, от развития растительных сообществ... Движущие силы, внутренние противоречия процесса развития растительности по своему содержанию гораздо шире и богаче, чем трактуют мальтузианцы в своих теориях о конкуренции между организмами» (стр. 158).

«Сведение всего разнообразия форм развития растительных сообществ к „конкуренции", к вытеснению одних растительных организмов другими не имеет ничего общего ни с действительно совершающимся в природе процессом развития, ни с его диалектико-материалистиче- ским пониманием. Сводить развитие к чисто механическим процессам, к изменению количественного и территориального соотношений растительных сообществ, к смене их друг другом в растительном покрове, — значит не понимать процесса развития, значит выдавать внешнюю сторону явления за его сущность, форму за содержание, значит провозглашать такой принцип „развития", которым душат и опошляют истину» (стр. 159).

В ответ на эти обвинения прежде всего надо со всей решительностью еще раз указать, что необходимо строго отличать развитие растительного покрова от развития как видов растений, так и их отдельных особей. При этом я должен снова подчеркнуть, что развитие растительного покрова в данном случае я понимаю в том смысле, как оно было мною изложено в статье (Сукачев, 1942), критикуемой в основном О. Н. Чи- жиковым, т. е. в смысле заселения растительностью новых территорий и при этом смены одних фитоценозов другими. Совершенно иное дело, когда мы имеем в виду филоценогенез (см. ниже), а тем более флороге- нез какой-либо страны. В этом случае соотношения этих процессов с процессом видообразования иные. Развитие растительного покрова, в моем смысле филоценогенез и ф л орогенез, а тем более процесс видообразования и развитие особей, несмотря на наличие известной связи между ними, — процессы совершенно различные, подчиняющиеся своим особым закономерностям. Непонимание этого О. Н. Чижиковым и приводит к той путанице, какая имеется в его статье, в частности в его пространных рассуждениях об обмене веществ и его изменениях и роли последних в развитии организмов, видов и растительности. При этом в его изложении часто даже неясно, о развитии чего же именно идет речь. Конечно, эти три процесса находятся в известной связи, однако они резко различны, и закономерности, определяющие динамику растительного покрова, развитие особей и развитие видов и их движущие силы, также совершенно различны.

Поэтому вызывает большое недоумение изложение О. Н. Чижико- вым общеизвестных положений мичуринской биологической науки, касающихся эволюции организмов. Высказав на этих страницах как нечто новое такие общеизвестные положения, как-то: что «развитие есть итог многогранной жизнедеятельности организма, всех многообразных связей, взаимовлияний и взаимодействий с другими организмами и внешней средой» (стр. 166), что «отношения между растительными организмами осуществляются главным образом через среду, путем воздействия на нее, путем изменения условий ее» (там же), что «с одной стороны, конкурирующие между собой особи находятся в контакте (как в надземной, так и особенно в подземной части среды) с целой совокупностью особей, различных не только по возрасту, но и по видовому составу, с чем связано различие их воздействий на среду и друг на друга» (там же) и что, «с другой стороны, в данных конкретных условиях более мощное воздействие могут оказывать на среду растения, не состоящие в конкурентных отношениях с конкурирующими особями, что чарто и наблюдается в лесных и в некоторых других сообществах» (там же) и т. п., автор вдруг неожиданно заканчивает эту главу следующими словами: «Все это отбрасывается В. Н. Сукачевым и А. П. Шенниковым, которые не признают той очевидной истины, что выживаемость и территориальное распределение особей или видов есть результат всей совокупности их жизнедеятельности, всех процессов взаимодействия с живой и мертвой средой» (там же). В качестве вывода из этого О. Н. Чижиков пишет: «метафизика и идеализм — вот что лежит в основе философского понимания В. Н. Сукачевым и А. П. Шенниковым закономерностей развития растительности» (там же, стр. 167).

Бросив нам это обвинение, О. Н. Чижиков, однако, нигде в своей статье не показал, что мы «отбрасываем» эти элементарные для всякого советского геоботаника положения. Показать это и нельзя, так как в моих, да и в работах А. П. Шенникова нет на это даже намека. Напротив, наши работы, даже те, которые цитирует О. Н. Чижиков, свидетельствуют, что мы признаем эти «очевидные истины». Поэтому конец цитированного мною абзаца из статьи О. Н. Чижикова, где он говорит, что метафизика и идеализм лежат в основе философского понимания В. Н. Сукачевым и А. Н. Шенниковым, является просто клеветой, недостойной советского ученого.

Впрочем некоторым смягчающим вину обстоятельством в этом случае для автора, может быть, является то, что он вообще в вопросах развития как видов, так и растительного покрова еще недостаточно сведущ и поэтому часто неточен в своих утверждениях. Так, например, он пишет: «развитие есть процесс самовоспроизводства в усложняющихся условиях среды» (стр. 165) (не всегда в усложняющихся условиях среды, нередко и в упрощающихся условиях) или: «в процессе развития растительного организма у него возникают новые свойства и признаки, которыми и заменятся старые» (там же) (часто возникают новые свойства и признаки, не заменяющие старые).

Чтобы показать, в каком ложном свете О. Н. Чижиков в своей статье показывает мои взгляды на сущность растительного сообщества, на взаимоотношение растительности и среды и на развитие растительного покрова, я принужден, хотя бы коротко, их привести в том виде, как они излагались мною в последних статьях.

Прежде всего, что такое растительное сообщество, или фитоценоз?

«Я определяю фитоценоз как всякую, находящуюся на однородном участке территории совокупность растений, характеризующуюся определенными взаимоотношениями как между растениями, так и между ними и средой, т. е. условиями местопроизрастания ... Конечно, в природе все находится во взаимном влиянии, но для фитоценоза характерна определенная, т. е. особая система взаимоотношений, только ему свойственная. Я подчеркиваю, что взаимовлияния могут быть очень различны, но в пределах фитоценоза они образуют определенную систему. Влияние между растениями могут быть взаимные или односторонние, полезные или вредные. В значительном числе случаев эти взаимодействия являются прямым или косвенным следствием конкуренции между растениями из-за средств жизни и из-за пространства. Если понимать борьбу за существование между растениями в широком, дарвиновском, смысле, то можно сказать, что почти всегда взаимоотношения между растениями связаны с борьбой за существование между ними» (Сукачев, 1950а, стр. 456).

Таким образом, наличие вообще определенных взаимодействий между растениями является первой специфической чертой растительного сообщества. Напротив, взаимодействие между растением и средой, хотя всегда имеет место в фитоценозе, не является специфической чертой фитоценоза, только ему свойственной. Отдельное растение, как об этом особенно ясно говорит мичуринская биологическая наука, также находится во взаимодействии со средой, составляя вместе с ней единство. Однако взаимодействие сообщества растений в целом как совокупности достаточно сближенных растений со средой имеет свои специфические черты (накопление на поверхности почвы в лесу так называемой лесной подстилки, в степи — калдана, создание внутри сообщества особого фитоклимата, мощное влияние на почву, создание особых условий для поселения животных и т. п.). Конечно, и отдельно растущее растение влияет на атмосферу и почву. Но в своей совокупности, образуя сообщество, растения более сильно и качественно особо на них воздействуют, и среда получает новые свойства. Поэтому взаимодействие растений между собой в фитоценозе и есть его специфические, его важнейшие особенности. Г. М. Гак пишет: «Всякая наука, та или иная ее область — более общая или более частная — определяет свой объект на основе обнаружения в нем специфических особенностей. Именно наличие специфики в данном явлении делает его предметом изучения самостоятельной науки, а познание этой специфики наиболее ценно для познания изучаемого явления» (1952, стр. 146, 147).  Поэтому совершенно неправы О. Н. Чижиков и некоторые другие авторы, которые не видят этих специфических особенностей растительного сообщества и тех различий во взаимоотношении со средой, существующих в фитоценозе по сравнению с отдельными, не связанными с сообществом, изолированно растущими растениями, и на этом основании склонны обвинять меня в отрыве растительности от среды.

Из сказанного выше ясно, что ни о каком отрыве растений в фитоценозе от среды у нас и речи нет. И эта точка зрения, признающая взаимосвязь растительности и среды как известно, характерна именно ддя советских геоботаников, особенно для так называемого ленинградского направления, к которому принадлежу и я. Мало того, как я неоднократно писал, изучение зависимости состава, структуры и распределения фитоценозов от среды привело меня к учению о биогеоценозах (биогеоценологии), которое является лишь дальнейшим развитием идей В. В. Докучаева, JI. С. Берга, Г. Ф. Морозова, Г. Н. Высоцкого, В. Р. Вильямса и др. о взаимозависимости между собой всех явлений и предметов на земной поверхности. Биогеоценология имеет основным своим объектом биогеоценоз, т. е. тот единый комплекс, который создается благодаря взаимодействию на известном участке земной поверхности биоценоза и отвечающих ему частей атмосферы, литосферы, гидросферы и педосферы. Биоценоз же в свою очередь слагается из фитоценоза (растительного сообщества) и зооценоза, также взаимодействующих между собой. Разработка у нас идеи биогеоценоза приводит к выводу, что дальнейшее развитие фитоценологии возможно только с учетом того, что фитоценоз есть лишь один, хотя и энергически важнейший, компонент биогеоценоза. Лишь при изучении биогеоценоза как целого мы в полной мере можем выяснить место фитоценозов в природе и их роль в превращении вещества и энергии. А так как возможности и пути практического использования биогеоценозов и слагающих их компонентов определяются характером этого превращения вещества и энергии в них, то чем глубже мы познаем этот процесс, тем успешнее мы можем направлять его в сторону максимального получения пользы от данного биогеоценоза, в том числе и от фитоценоза. «Отсюда вытекает, что изучение жизни фитоценоза не может быть оторвано от изучения биогеоценоза как целого, и это изучение требует совместной, комплексной (ботанической, зоологической, почвоведческой и климатологической) работы по изучению режимов компонентов, слагающих биогеоценоз, и режима биогеоценоза в целом» (Сукачев, 1948, стр. 404).          i

Все учение о биогеоценозе, таким образом, построено на признании глубокой взаимосвязи растительности со средой, на понимании фитоценоза как неотъемлемой части биогеоценоза.

О. Н. Чижиков же, зная мои работы по биогеоценологии, их замалчивает и в то же время упрекает меня в отрыве растительности от среды и в понимании последней статически. Разве это не есть грубое, недобросовестное извращение моих взглядов?

Теперь перейду к изложению моих взглядов в области динамики растительного покрова. По этому вопросу я после критики концепций англо-американскийй школы писал: «Вообще же в нашей литературе учение о динамике фитоценозов развито на других основаниях. Оно не признает наличия какой-либо заключительной, окончательной, устойчивой стадии в развитии растительности. Развитие это не имеет конца независимо от того, меняется или не меняется климат. Могут лишь изменяться темпы развития, и растительность в каждый данный момент может быть относительно то более, то менее подвижна» (Сукачев, 1950а, стр. 459).  Причинами смен растительности служат следующие явления:

«1. Непрерывное расселение растений, т. е. частный случай того общего явления растекания живого вещества, геохимическая роль которого во всем ее объеме так ярко была показана В. И. Вернадским (1926 и др.). Этот процесс, который осуществляется с помощью семян или других диаспор, никогда не прекращается, и уже в силу этого растительный покров даже небольшого участка поверхности Земли не представляет чего-либо устойчивого, неизменного. При этом наблюдается, что всякий сомкнутый растительный покров всегда имеет тенденцию противостоять внедрению новых пришельцев. В то же время растения обладают средствами в процессе своего распространения внедряться в другие фитоценозы. Однако степень непроницаемости фитоценозов, с одной стороны, и конкурентная мощь растений, определяющая способность их внедряться в фитоценозы, — с другой, колеблются в крайне широких пределах. Но нет фитоценозов, вполне непроницаемых для чуждых им растений. Это зависит не только от того, что земная поверхность заселена очень большим числом видов с весьма различной амплитудой конкурентной мощности, «но и от того, что в природе идет все время эволюция видов и вырабатываются все новые способности к конкуренции в определенных условиях среды, создаваемой не только физико- географическими (абиотическими) факторами, но и биотическими. . . Этот процесс формирования растительного покрова я наименовал „сингенезом". Термин этот теперь часто применяется. Этот сингенез никогда не затухает, но временно может замедляться, чтобы потом снова в известное время ускориться» (стр. 373—374). «Хотя причиной изменении фитоценозов при сингенезе являются внутренние противоречивые взаимоотношения в них растений, но протекает этот процесс в самой тесной связи со средой. Среда не только, своими свойствами влияя на растения, определяет направление и темпы смен фитоценозов, но и сама, естественно, меняется под влиянием растительности и ее смен...

2.         Изменение среды обитания растений под влиянием жизнедеятельности их (и животных), связанное с накоплением"гумуса, перекачиванием одних веществ из нижних горизонтов почвы в верхние, изменением реакции почвенной среды, ее газового режима, изменением почвенного раствора, изменением освещения, температурных и других условий воздуха и проч., т. е. процесса развития биогеоценоза в целом (Сукачев, 1947). Хотя развитие биогеоценоза является следствием взаимодействия всех его компонентов, но растительность при этом почти всегда играет главную роль. Этот процесс никогда не прекращается.

3.         Воздействие на фитоценоз различных факторов, приходящих со стороны и с данным фитоценозом органически не связанных (различного рода воздействия человека, домашних животных, пожара, некоторых космических факторов и т. д.)» (стр. 374).

В соответствии с этим в сменах растительности на известной территории находят выражение три процесса:

1.         «Процесс заселения территории растениями, процесс борьбы между ними за территорию и средства жизни и процесс сживания растений и формирования взаимоотношений между ними» (сингенез).

2.         «Изменение растительности вследствие изменения среды самими растениями в результате их жизнедеятельности и вообще благодари развитию биогеоценоза в целом» (эндоэкогенез).

3.         «Экзогенные смены растительности, вызванные воздействием внешних пб отношению к данному биогеоценозу факторов, обусловленных развитием других, то более близких, то более отдаленных по отношению к данному биогеоценозу явлений природы» (экзогенез). «Среди этих смей совершенно исключительное место занимают смены, вызываемые воздействием человека на растительность благодаря его мощности и часто сознательной направленности» (там же).

Эти поименованных «три процесса в природе редко появляются в чистом виде; наблюдаемые сукцессии растительности большей частью включают все три или два из этих процессов, но обычно какой-либо из них преобладает» (там же).

Однако, чтобы разобраться в процессе наблюдаемых в природе смеж растительных сообществ и уметь ими управлять, необходимо различать эти три процесса, хотя они часто так сильно переплетаются между собой» что сделать это нелегко. Ниже я приведу пример смены сосновых лесов еловыми, который хорошо это показывает.

Из сказанного ясно, что «сингенез есть процесс саморазвития расти-, тельного покрова, . . понимая саморазвитие в том смысле, который ему; придает материалистическая диалектика, рассматривающая саморазви-^ тие как процесс, протекающий все время в связи со средой, движущей силой которого являются раскрытия противоречий, свойственных предметам, явлениям, в порядке „борьбы" противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий. . .

Параллельно в растительном покрове всегда имеет место процесс подбора видов и выработка фитоценотических отношений в раститедь- ных ассоциациях в течение длительного времени. Это неразрывно связано с филогенией систематических единиц, когда виды изменяются и приспособляются к среде, создаваемой данным биогеоценозом в целом. Этот процесс получил название филоценогенеза (Сукачев, 1944)» (стр. 375).

Я позволил себе сделать такие большие выдержки из моей статьи, чтобы более ясно показать мои взгляды на развитие растительного покрова и чтобы было видно, как в данном случае О. Н. Чижиков извращает мои взгляды.

Конечно, и биогеоценозы не представляют собой постоянного и ^неизменного явления. Поэтому в 1945 г. я писал: «Подобно тому, как растительный покров на данном участке земной поверхности вообще может изменяться либо в силу процесса саморазвития, так называемого сингенеза, или, лучше сказать, фитбценогенеза, либо в связи с процессом развития биогеоценоза в целом, т. е. с биогеоценогенезом, либо в зависимости от. воздействия природных явлений, внешних и случайных по отношению к данной растительности (экзогенные сукцессии), так и изменения биогеоценозов могут быть троякого рода: 1) собственно развитие биогеоценозов, т. е. биогеоценогенез, который, говоря о растительности, ц цазываю эндоэкогенезом, 2) изменение биогеоценоза в связи с развитием того более общего, более крупного единства, в состав которого данный биогеоценоз входит, например земного шара в целом, и 3) изменение биогеоценоза в зависимости от развития других, то более близких, то более отдаленных явлений, которые с ним не стоят в органической связи и являются по отношению к нему внешними, посторонними (например, общее космическое изменение климата, влияние человека и т. п.). Эти изменения третьей категории могут быть очень сильными, даже катастрофическими.

Хотя биогеоценогенез протекает в том или другом .направлении или с,той или другой интенсивностью, конечно в зависимости от условий внешней среды по отношению к данному биогеоценозу, однако движущей силой развития биогеоценоза являются не внешние влияния, а внутренние противоречивые взаимодействия его элементов. Следовательно, изучение динамики биогеоценозов в целом должно вестись по трем названным направлениям, и в то же время оно не может быть заменено изучением развития только отдельных элементов, слагающих биогеоценоз» (Сукачев, 1945, стр. 448).

 Признание растительного покрова, фауны, связанного с ними почвенного покрова* нижних слоев атмосферы и других компонентов находящимися в тесном взаимодействии друг с другом и в своей совокупности образующими биогеоценотический покров Земли (фитогеосферу в смысле Е. М. Лавренко), который развивается по своим, ему присущим закономерностям, совершенно не исключает необходимости рассматривать каждый из этих компонентов как качественно отличное от других явление .природы, развивающееся по своим закономерностям. Вот отрицание этого последнего положения было бы метафизическим, антидиалектичным. . ..Изменения растительного покрова Земли в нашу эпоху на значительной части земной поверхности, как я говорил выше, вызывается деятельностью человека. Если же иметь в виду случаи смены растительных сообществ вне зависимости от этого влияния, то эта смена происходит как следствие вытеснения одних видов другими. Направление вытеснения одних видов растений фитоценоза другими обусловлено их относительной конкурентной способностью при данных условиях среды. Но реализация этой конкуренции, т. е. осуществление вытеснения одних растений, другими, происходит во всех случаях непосредственно через изменение среды одними видами в сторону, неблагоприятную для других видов. Это выражается в том, что одни виды растений создают неблагоприятное для других затенение, изменяют содержание полезных или вредных соединений в почве или в воздухе, т. е. изменяют условия минерального или газового обмена, изменяют водный режим среды и т. д_

Если не учитывать непосредственного давления корневищ или крр- ней различных видов растений и охлестывания одних деревьев ветвями других, что в смене фитоценозов имеет крайне ничтожное значение, т6 надо считать, что все случаи вытеснения одних видов растений другими обусловлены изменениями среды. Я уверен, что все наши геоботаники так смотрят на этот вопрос. По крайней мере, я иначе и не мыслил процесс вытеснения одних растений другими. Думаю, что никто из советских геоботаников не допускает, чтобы смены одних фитоценозов другими могли быть следствием каких-то имманентных причин, чтобы конкурентные отношения были бы вне связи со средой, иначе не было бы и самих конкурентных отношений. Поэтому обвинение О. Н. Чижикова* что я переоцениваю конкурентные отношения и недооцениваю условия среды, равно как и противопоставление Чижиковым конкурентных; отношений влиянию среды, показывает, что он в этом вопросе не разобрался.

Таким образом, повторяю, что во всех трех признаваемых мною процессах динамики растительности (сингенез, эндоэкогенез и экзогенез непосредственным аппаратом вытеснения одних видЬв растений другими является изменение среды растениями. Но первоначальные причины возникновения этих процессов в первом, во втором а в третьем случаях различны. В третьем случае смены происходят под влиянием причин, воздействующих на фитоценоз извне и не связанных непосредственно с деятельностью и свойствами растительности. Во втором случае первоначальной причиной смен является общее изменение среды фитоценозом в целом, и осуществляются эти смены тогда, когда это изменение среды достигает такой степени, что условия существования становятся менее пригодными для данного фитоценоза и более пригодными для другого. В первом же случае первоначальной причиной смен является расселение растений, для чего .не требуется предварительного изменения среды; была бы лишь данная среда пригодна для внёдрения, размножения и расселения растений. Ель, например, проникает в определенные типы соснового леса не потому, что в сосняке изменились условия среды, а потому что семена ели в него попали в процессе ее расселения и среда,для нее оказалась пригодной. В дальнейшем, когда образуется довольно густой подрост ели под сосною, когда он настолько изменит среду, <JTO она станет существенно иной, тогда прекратится возобновление сосны и -произойдет смена нижних ярусов растительности другими. Таким образом, смена соснового фитоценоза еловым осуществляется при посредстве /двух процессов — сингенеза и эндоэкогенеза. Не исключено и влияние третьего процесса — экзогенеза, хотя бы, например, в том случае, когда человек задерживает или ускоряет процесс вытеснения сосны елью.

Можно соглашаться со мной или не соглашаться в том, следует ли рассматривать сингенез как особый, отличный от эндоэкогенеза процесс, но, во всяком случае, я полагаю, что нет никаких оснований видеть в изложенных мною взглядах что-либо метафизическое и свидетельствующее об отрыве мною растительности от среды или недооценке ее роли в развитии растительности.

О. Н. Чижиков утверждает, что в моем представлении о развитии растительного покрова нет ничего сходного с тем, как понимает развитие диалектический материализм. Конечно, я далеко не считаю, что мои соображения разрешают эту трудную проблему, но, изучая развитие растительного покрова в природе и понимая сущность развития явлений природы, я пришел к выводу, что не всякое изменение растительного покрова, понимая его в фитоценологическом смысле, т. е. как совокупность растительных сообществ, может быть названо его развитием. Лишь тот процесс,, жюторый выше был назван сингенезом, подходит под понятие развития растительного покрова на определенной территории в том смысле, в ка- жом о развитии говорит диалектический материализм. В этом случае имеет .место саморазвитие растительного покрова как следствие тех внутренних противоречий, какие имеют место в каждом растительном сообществе и которые выражаются в противоречивых взаимоотношениях вдов, составляющих данное сообщество. Эти взаимоотношения растений всегда протекают также во взаимодействии со средой. Это приводит к замене одних видов растений другими, более приспособленными ж условиям среды как физико-географической, так и создаваемой организмами и в первую очередь самими растениями. В этом процессе всегда штеет место борьба нового со старым, нарождающегося с отмирающим* т. е. вновь вселяющихся видов со старыми видами.

О. Н. Чижиков считает такое мое понимание развития растительности покрова неверным, но ему надо было бы показать, в чем же моя ощибка* и указать конкретно, что же он сам считает движущей сщлой развития растительного покрова. У Чижикова же, кроме общих рассуждений о противоречивости процесса обмена веществ как движущей силы развития организмов (что прямого и непосредственного отношения к рассматриваемой форме динамики растительного покрова не имеет), ничего иного не говорится. Он лишь голословно декларирует, что моя трактовка. развития растительного покрова есть «покушенйе с явно негодными средствами» (стр. 161) и «не имеет ничего общего с диалецтйчески-матэрца- тстическим пониманием вопроса» (стр. 164). Такая «критика» Чдежи- жовым, конечно, не подвигает вперед разрешение этого сложного вопроса, ж только его запутывает.

Не выясняя четко, как же он понимает развитие растительного цо- #рова, О. Н. Чижиков бросает мне упрек в том, что «глубоко ошибочно рассматривать деятельность человека лишь как внешний фактор, «искажающий нормальное развитие растительности». Развитие ее под воздействием социалистической сельскохозяйственной практики есть самое нормальное - развитие» (стр. 170). В этом его обвинении коренится глубокая принципиальная ошибка.

Конечно, вся преобразующая природу деятельность нашего социалистического общества есть нормальная деятельность для него, и все изменения растительного покрова, местами вплоть до полного уничтожения естественной (дикой) растительности и замене ее новой, более отвечающей потребностям нашего социалистического общества, есть нормальное, закономерное яйление. Но, имея в виду развитие растительного покрова в его естественном, природном состоявши, развитие как процесс самодвижения, происходящий в силу внутренне противоречивой природы естественного растительного покрова, можно ли, например, преобразование сухих бесплодных пространств полупустыни под влиянием орошения и других мелиоративных воздействий в цветущие поля и сады рассматривать как природный процесс развития растительного покрова, протекающий по свойственным ему закономерностям? Ясно, что нет. Такое изменение, точнее преобразование растительного покрова направляется планом, разработанным нашим социалистическим обществом в его интересах, а не следует природным закономерностям развития растительного покрова, которые в природе есть, но которые нас не устраивают. Мы не подчиняемся им, а изменяем их. Но чтобы их сознательно изменить, надо их изучить, а не игнорировать, смешивая природное развитие растительного покрова с его преобразованием. Такое смешение этих явлений, какое допускает О. Н. Чижиков, для практики нашего социалистического строительства только вредно.

Прием критики, примененный в этом случае О. Н. Чижиковым, есть, недостойный демагогический прием.4 Указанное преобразование растительного покрова, повторяю, есть нормальное и закономерно необходимое явление для деятельности нашего* социалистического общества, но оно вовсе не является нормальным явлением для природной динамики растительности, имеющей свои законы, которые мы и изучаем для того, чтобы, познав их и учитывая их, осуществить скорейшее и целесообразное в наших интересах преобразование растительного покрова.

Совершенно неожиданным и нелогичным является утверждение О. Н. Чижикова: «В действительности вся концепция В. Н. Сукачева и А. П.-Шенникова — не что иное, как раздувание мальтузианских ошибок Дарвина» (стр. 163). Причем тут мальтузианство?

Если даже переносить представления о явлениях в человеческом обществе на явления в растительном сообществе и обратно, что, однако, совершенно не допустимо, то и тогда «мальтузианство» совершенно не причем, когда речь идет о смене оДних фитс*ценозов другими и о развитии растительного покрова в рассматриваемом мною смысле. В этих процессах играют роль не внутривидовые отношения, а межвидовые, конкуренция, •борьба за существование между разными видами, которые никем, как известно, не только не отрицаются, а выдвигаются на первый план в межвидовых отношениях. Даже при рассмотрении такого, казалось бы, элементарного вопроса О. Н. Чижиков наговорил много несуразностей.

Не останавливаясь на некоторых других, на мой взгляд, менее важйых обвинениях, выдвинутых против меня О. Н. Чижиковым, мне кажется, что приведенного здесь мною достаточно, чтобы показать приемы этой «критики» и видеть, что автор плохо разбирается в рассматриваемых вопросах.

Вопросы, конечйо, сложные, и я очень далек от мысли, что все мои высказывания по динамике растительного покрова не потребуют в дальнейшем изменений, и, может бы*гь, даже существенных. Поэтому широкое обсуждение этих вопросов Крайне необходимо. Однако приемы, которыми пользуется О. Н. Чижиков в своей «критике», когда взгляды критикуемого излагаются извращенно и йо всяким не угодным критику высказы- вакиям автора совершенно бездоказательно прилагаются наименования — метафизический, идеалистический; реакционный и тому подобные, приносят делу не пользу, а вред.

К содержанию книги: Сукачёв - ПРОБЛЕМЫ ФИТОЦЕНОЛОГИИ