ГЛАВА ВТОРАЯ. О живом веществе с геохимической точки зрения

Изучая историю химических элементов в организмах, мы встречаемся с двумя различными формами их нахождения. С одной стороны, они встречаются в форме соединений, строящих организм, а с другой — в форме проникающих организм ничтожных своих следов, своеобразных рассеяний.

Нахождение элементов в форме рассеяний, связанное со сложными физическими процессами и приводящее нередко к распадению системы атома на части, к существованию его осколков, чрезвычайно мало обращало на себя внимание. В сущности для организмов мы не знаем ничего, кроме того, что такие состояния элементов существуют и играют крупную роль в жизнедеятельности организма. Даже сама эта форма нахождения таких элементов мало обращала на себя внимание.

Но в истории отдельных элементов нахождение ничтожных — с точки зрения организма — следов их в живом веществе играет огромную роль, и нам постоянно придется сталкиваться с этим, когда мы будем рассматривать историю отдельных химических элементов в связи с биологией. Точно так же большое значение имеет рассеяние элементов живой материи, как с точки зрения общих процессов биосферы и даже земной коры — для большей интенсификации химических процессов земной коры, так и с точки зрения их связи с космическими процессами. Здесь же достаточно отметить, что в форме рассеяний находится большинство химических элементов в живой материи; это отражается как на валовом составе организма, так и на характере химических проявлений организма.

Валовой состав организма для очень немногих из химических элементов дает нам целые числа, если мы отнесем его к 100, огромное большинство химических элементов выражается в дробных числах. Эти дробные числа сохраняются и тогда, когда мы выразим состав организма в тысячных долях целого. Огромная часть химических элементов, попадающая в эти дроби, находится в организме в форме рассеяния. Таковы, например, As, Br, Си, Ti и т. д.

В тесной связи с таким нахождением химических элементов находится и деление их на группы с разной физиологической функцией, различение элементов, строящих тело организма, органогенных в собственном смысле этого слова, и элементов, имеющих значение возбудителей или регуляторов химических реакций. Не касаясь правильности или ложности этих толкований природного явления, можно указать, однако, что во вторую группу попадают как раз элементы, находящиеся в организмах в форме рассеяния.

Оставляя в стороне физиологическое значение рассеяний, выражаемых, например, в так называемых автодинамических явлениях металлов, на которое особенно обратили внимание биологи, нельзя не отметить, что это нахоячдение составляет особую форму состояния материи. Химический элемент в рассеянии находится не в форме соединений, а в форме или отдельных подвижных атомов, или таких их групп — ионов, которые связаны с нахождением заряженных частей атома 15. С точки зрения современных воззрений такая форма нахождения элемента резко отлична от его нахождения в химических соединениях, тут она связана с своеобразным изменением системы атома, по крайней мере с изменением его наружной оболочки.

Для рассеяний чрезвычайно характерно, что их переход в формы соединений, даже понимая под этим и такие соединения, как растворы, совершается далеко не всегда и связан с особыми законностями и правильностями, которые нам неизвестны даже в самых общих чертах.

Мы знаем, что этот переход для некоторых элементов почти никогда не происходит в условиях земной коры или совершается в исключительных — особых — случаях. Такого рода особым случаем является в земной коре живое вещество, которое концентрирует и переводит рассеянные элементы в соединения. Это мы наблюдаем, например, для йода, брома и других тел. В истории этих элементов такая роль живой материи имеет, как мы увидим, большое значение.

18. Гораздо больше изучено и больше собрано в биологических дисциплинах данных о химических соединениях элементов в организмах, причем мы все наши представления об этой форме их нахождения сводим для жидких состояний материи к растворам, а для твердых — к определенным соединениям. Никаких данных для такого резкого различия между формами твердого и жидкого состояния в организмах нет, и надо думать, что и в твердом состоянии мы имеем здесь формы растворов. Их изучение в виде определенных соединений связано с их выделением в таком виде при исследовании.

Накопленный огромный материал об определенных соединениях организмов никогда не охватывался в своем значении с геохимической или даже с геологической точки зрения. А мея^- ду тем всегда в земной коре присутствует огромное количество белков, жиров, углеводов, алкалоидов и т. д., тесно связанных с неорганическими соединениями и совместно с ними участвующих в геохимических процессах. Долгое время, однако, только эти последние принимались во внимание при построении химии земной коры; продукты жизни являлись объектом изучения лишь после того, как организмы, их создавшие, умирали, лишь в тот момент, когда своеобразные соединения организмов — при гниении и тлении — начинали превращаться в минералы. Упорно, несмотря на все неудачи, в течение многих десятилетий человечество пыталось создать химию земной коры, исключив из нее живую материю.

Между тем на каждом шагу встречались факты, резко противоречившие этому стремлению.

Ибо количество этих соединений соизмеримо с количеством большинства даже самых распространенных минералов земной коры.

В коре выветривания постоянно находятся и постоянно поддерживаются в своем весе количества белков, сравнимые с количеством медных или свинцовых руд и, может быть, даже их превышающие. С точки зрения химии земной коры белки, гипсы, полевые шнаты, колчеданы, жиры, углеводы, кальциты и т. п. представляют одинаковые проявления геохимической истории химических элементов.

До сих пор они не принимались во внимание только вследствие научной рутины: не изучались минералогией только потому, что не считались минералами. А между тем и биохимия оставляла в стороне их воздействие, на каждом шагу ясное, на окружающую среду, на химические процессы земной коры. В результате многие стороны крупного природного процесса остаются вне научного изучения и обычно совершенно упускается из вида геологическая роль тысяч химических соединений, которые образуются во время процесса жизни внутри организма.

Правда, в живом организме химические соединения удалены от непосредственного воздействия на окружающую среду в большей степени, чем какой-нибудь гипс, доломит или полевой шпат. Однако это только так кажется и то только тогда, когда эти минералы находятся в соприкосновении с газообразной или жид- кой средой. В тех я^е случаях, когда минералы находятся внутри пород, они еще более чужды геохимическим процессам, чем, например, белки живой материи, находящиеся в организмах, ибо они находятся в областях геохимического безразличия, а находящиеся внутри организмов живой материи белки входят в многочисленные химические реакции, которые отражаются в земной коре, в частности, постоянно вызывают газовые процессы, в ней идущие, имеющие столь большое значение в истории земной коры. Значение живого вещества, тесно связанное с нахождением и образованием в нем белков, в истории газообразных кислорода, азота, водорода и его соединений, соединений углерода (углекислоты), не может быть достаточно переоценено и нельзя дать истории этих элементов в земной коре, не принимая ее во внимание. Однако и до сих пор не осознано исключительное значение организмов в истории этих газов 16.

Но мы не можем и не должны ограничиваться только этими элементами. Уже сейчас мы видим, что необходимо принимать во внимание определенные химические соединения организмов — и продукты их изменения — в истории Р, S, Са, Mg, К, Na, Si, J, Fe, Mn и т. д. Нри этом в истории всех этих элементов имеют значение не только продукты распадения соединений, образующихся в организмах, но и химические свойства и состав самих соединений.

Это впервые выясняется геохимией, как только она включает живое вещество в круг своего изучения.

Геохимическое изучение элементов должно идти двояким путем; с одной стороны, необходимо изучать распределение их в организме, а с другой — их судьбу в окружающей организм среде после их прохождения через организм.

Изучение их распределения внутри организма указывает нам на условия подготовки продуктов, образующихся в организмах, к тем геохимическим процессам, которые будут идти после смерти организма. Неравномерное распределение химических элементов внутри организма давно известно, но изучалось случайно и попутно и никогда не было подвергаемо систематическому обследованию 18. Для того чтобы уяснить себе концентрацию некоторых элементов внутри организма благодаря его строению и жизни, достаточно обратить внимание на историю J, Са или Si в организмах:

Мы знаем, что эти элементы сосредоточиваются в организме в определенных его местах, причем для йода этим путем образуются такие его концентрации, которые почти не наблюдаются в других формах его нахождений в земной коре, например концентрация йода в тироидной железе млекопитающих, в йодоспон- гине губок или в некоторых водорослях. Кальций сосредоточивается в виде карбоната и фосфатов в раковинах или костях, в скелетных образованиях губок, кораллов, водорослей, скорлупах ракообразных и т. п. Процесс его извлечения из окружающей среды и сосредоточения в остатках организмов является одним из самых могучих процессов биосферы и во всем его дальнейшем нахождении решающую роль играет та форма его соединений, которую выработали организмы.

Кремний выпадает в виде конкреций опала в стволах деревьев, фитолитарий в злаках, входит в состав скелетов губок, радиолярий, диатомовых, и хотя в истории кремния роль организмов не так ярка, как в истории кальция, но и здесь без нее история данного химического элемента не может быть нами понята.

Для многих других элементов мы имеем точно такие же концентрации в определенных частях организма, например для Си,

Fe, Mn, Zn, Co, P, S, CI, Mg, Ba, V и т. п. К сожалению, эта область явлений изучена чрезвычайно мало в значительной мере в результате того, что в науке царит предположение об одинаковом химическом составе организмов и исключительном значении для них органогенных химических элементов 19.

Все эти химические элементы распределены в организме чрезвычайно неравномерно и концентрируются в определенных его частях. Поэтому можно изучать их нахождение в организме и с привычной для биологов морфологической точки зрения20. [...]

Можно дать такую же анатомическую картину строения организма, которая получается при изучении распределения в нем его тканей и на основании распределения элементов. Яркая картина такой анатомии элементов получается, например, для позвоночных животных для кальция или фосфора, если мы отметим в организме места, обогащенные или обедненные данным химическим элементом.

Изучение распределения химических элементов внутри организма имеет значение для геохимических процессов в связи с тем, что в живой материи как бы подготовляется их судьба в будущем в земной коре: этим путем создаются некоторые из скоплений химических элементов в земной коре, так называемые в геохимии их химические области21, в которых количество элемента больше (или меньше) валового среднего его содержания в земной коре или в коре выветривания. Ярким примером такого процесса является образование в земной коре скоплений углерода (химических областей для С и N) — углей и гумуса. Угли и гумус образуются только из тех частей углеродистых и углеродно-азотистых соединений, образовавшихся в организмах, которые очень стойки но отношению к внешним химическим агентам земной коры и получили такое строение уже в организме благодаря его жизненным процессам. А между тем в результате этого процесса идет образование определенных соединений в земной коре, которые иначе в ней не находились бы. Если бы организм для своих целей не создавал клетчаток, древесины, пектиновых веществ, смол, хитинов, не могли бы образоваться в земной коре асфаль- ты, угли, гумусы, и вся геохимическая история углерода и азота была бы совершенно иной.

Никакого участия в образовании углей, смол или гумусов не принимают такие организмы, которые не вырабатывают в результате своей жизнедеятельности в своем теле исходных для них чрезвычайно стойких углеродистых, как и азотистоуглеродистых тел. То же самое верно и для всех других химических элементов, которые концентрируются в организме. Их прижизненная концентрация в неделимых яшвого вещества определяет их будущую геохимическую историю. Это ясно проявляется в истории Р, Са, Мп, S, Fe и т. д.

Поэтому можно понять геохимические процессы только тогда, когда будут хорошо изучены не только свойства этих образован- яых физиологическим путем концентраций, но и их количественное содержание в организме и в их совокупности — в живой материи.

Едва ли можно сомневаться в том, что мы имеем здесь дело с проявлением общего процесса — закона природы, сказывающегося, вероятно, для несравненно большего количества элементов, чем мы это сейчас можем утверждать, может быть, даже для всех элементов. Но недостаток фактов не позволяет нам здесь идти далее, и поэтому необходимо ждать их накопления.

Вопросы эти более интересуют геохимика, чем биолога, и с этим связывается современное состояние наших знаний.

Но значение этих явлений в геохимии еще значительнее. Ибо, как мы увидим ниже, характер соединений, образующихся в организмах, чрезвычайно резко сказывается в явлениях, связанных с временным или длительным выходом химических элементов из биохимического обмена. Значение же этого процесса в истории всех химических элементов, как увидим, огромно.

Еще большее значение с геохимической точки зрения имеет другая сторона изучения организмов с химической стороны: точный учет и точный охват судьбы всех химических элементов того жизненного вихря — tourbillon vital, который Кювье так правильно счел за самое характерное проявление жизни.

Целый ряд новых очень определенных и нередко важных проблем выдвигается перед нами при таком изучении.

Среди них можно выдвинуть несколько, которые настойчиво требуют немедленного подбора фактов и точного расследования. Мне капается даже, что они впервые выдвигаются в науке лишь благодаря созданию геохимии, ибо мы напрасно ищем их выражения в летописях прошлого науки. По-видимому, эти проблемы ставятся нами впервые.

Среди множества выдвигающихся задач необходимо на первое место поставить те, которые при большом научном значении в то же время могут быть быстро и точно охвачены силами и средствами современной науки.

В таком освещении вопроса на самое первое место выдвинется задача очень простая по своей логической форме — получение необходимого для всяких выводов в этой области знания и собранного точного материала фактов вне влияния каких-бы то ни было теорий и предположений.

Этот материал заключается в точном познании химического состава однородных живых веществ, знания распределения и количественных соотношений химических элементов, составляющих «жизненный вихрь» каждого вида и расы растений и животных.

Основную задачу работы составляет сейчас точный и полный элементарный химический анализ всех сотен тысяч видов и рас организмов, изученных морфологически.

Как я уже указывал выше, мы находимся здесь в чрезвычайно печальном положении. Хотя на приобретение познания химического состава организмов потрачено много труда, мы не имеем самых элементарных данных для наших заданий, когда мы захотим воспользоваться результатами этой вековой аналитической работы,— нам приходится пользоваться чрезвычайно несовершенным и неполным качественно и количественно материалом22.

А между тем именно сейчас изучение элементарного химического состава приобретает для нас особое значение благодаря тому изменению, какое приобретает в нашем научном миропонимании химический элемент. Для нас сейчас химический элемент составлен из определенных резко отличных и характерных для каждого элемента атомов, которые составляют своеобразную систему электронов и ядер атомов. Количество химических элементов отвечает столь же различному количеству таких систем. Элементарный химический анализ дает нам представление о количестве и взаимном соотношении этих систем в живой материи. Присутствие или отсутствие какой-нибудь атомной системы в организме не только не является случайностью, но и связано с разнообразными и важными свойствами и организма и их совокупности — живого вещества.

В геохимии однородное живое вещество может быть сравниваемо в своем проявлении в геохимических процессах с минералом. Очевидно, и для понимания его участия в этих процессах оно должно дать нам те же химические данные о своем составе, какие мы имеем для минерала.

Сравнивая, однако, наши знания о химии минерала и химии однородного живого вещества, мы видим между ними резкое различие. Наше знание химического состава однородной живой материи по крайней мере на одно столетие отстало от химии минерала. Работая с биохимическими объектами, чувствуешь, что в своем распоряя^ении имеешь только обрывки необходимых знаний, обрывки, правда, стоящие на уровне современной химии, иногда проникающие очень глубоко в познание частностей, но совершенно не дающие общего представления о химическом составе не только живой материи, но и отдельного организма.

Несомненно, задача, выдвигаемая сейчас, больше и труднее, чем та, которая стоит перед нами при изучении минерала. Всех минералов самое большее около 2500—3000 видов, тогда как однородных живых веществ мы знаем сейчас не менее 750— 800 тыс. видов. Правда, для минералов нам необходимо произвести химический анализ, по возможности, всех месторождений данного вида, но и для живой материи неясно, не будут ли проявляться огромные различия в химическом составе для рас и разновидностей разных видов — не будет ли, следовательно, колебаний в химическом составе однородного живого вещества разных местностей?

Большие цифры необходимой работы не могут, конечно, пугать натуралиста, приступающего к изучению Природы; они в конце концов побеждаются коллективной работой поколений ученых. Бесконечно велико проявление всех ее процессов. Мы исчисляем и изучаем мириады звезд, миллионы фактов истории человечества, морфологию и биологию сотен тысяч миллионов видов, сотен тысяч, если не миллионы, радиации: энергии и т. п. И мы не останавливаемся никогда перед огромностью работы. А в данном случае и для данного момента она еще упрощается, ибо сейчас и немедленно для целого ряда геохимических проблем нет надобности знать химический состав всех однородных живых веществ. На первое время можно ограничиться теми, которые наблюдаются на поверхности в значительных количествах. Это те, которые играют преобладающую роль в растительных сообществах, составляют скопления или стада животных, преобладают в планктоне и других биоценозах. Если бы мы попытались составить списки таких однородных яшвых веществ, которые на Земле преобладают по весу, мы получили бы число, в несколько десятков — если не в сотни — раз меньшее, чем общее число видов. Вероятно, мы сейчас уже знаем и так или иначе научно определяем огромное большинство из всех наиболее распространенных видов животных и растений. Вероятно, число таких распространенных видов не будет превышать немногие десятки тысяч.

К сожалению, в науке чрезвычайно мало обращают внимания на количество неделимых, которые составляют данный вид, а еще меньше на тот вес, который они представляют в составе земной коры.

Для получения хотя бы приблизительного впечатления о том сокращении работы, которое этим путем получается, приходится прибегать к косвенным данным — к указаниям на редкость или частоту данного вида и т. п.

Я попытался проделать учет некоторых классов организмов.

Виды, богатые неделимыми, вероятно, по весу во много раз превышают вес всех остальных видов, т. е. являются преобладающей живой материей этих групп организмов. Но, к сожалению, мы пока не имеем ни малейшей возможности перейти к каким бы то ни было весовым подсчетам. [...]

Количество видов насекомых превышает уже сейчас раза в три количество видов всех организмов, нам известных. Но всякий, кто всматривается в этот нас окружающий мир мелких организмов, поразительно разнообразный по своим функциям и по своим формам, знает, как малы — по весу — количества неделимых для огромного большинства видов насекомых, как относительно мало количество их видов, которые в форме однородной живой материи для каяедой местности составляют значительные массы по весу. В области этих явлений мы встречаемся с временным возрастанием их значения, с появлением масс организмов (взрывчатым размножением) и затем с возвращением к обыденному небольшому весу отвечающего им однородного живого вещества. Одновременно происходит увеличение — или соответственно уменьшение — других видов насекомых, служащих дан

ному пищей, или ими питающихся. Такие сложные равновесия, конечно, должны и могут выражаться в числах, но они меняются во времени и указывают нам на то, что в данный момент имеет геохимическое значение небольшая часть тех животных и растений, которые составляют фауну и флору данной местности.

Итак, в данной местности и в данное время количество однородных живых веществ, накладывающих свои свойства на геохимические процессы, гораздо более соизмеримо с количеством минералов, имеющих значение в это же время и в этой же местности для этих процессов, чем это показывает соотношение между количеством всех видов организмов (т. е. однородных живых веществ) и видов минералов.

21. Но для геохимических проблем в настоящее время, может быть, имеет еще большее значение изучение не химического состава однородных живых веществ (аналогичных минералу), но их закономерные скопления сообществ (аналогичных горным породам) — целых естественных областей нахождения однородных живых веществ.

Естественные области нахождения организмов обратили на себя внимание уже давно. Первоначальные понятия, с этими областями связанные, являются исконными в человечестве — лес, степь, болото и т. п. Они принадлежат к самым элементарным обобщениям вековой культуры, коллективного опыта человечества.

И они же должны быть положены в основу наших научных исканий, правда, в измененном виде, ибо совершенно ясно, что все химические процессы, идущие в разных естественных областях, например в лесу или в степи, совершенно иные, и что^ изучая общий эффект влияния живого вещества на геохимические проявления земной коры, мы неизбежно должны отделять их друг от друга, например лес от степи.

Несомненно, в научных работах мы давно уже видим отражение этих представлений, например в прикладных отраслях естествознания — в науке о лесе, в полеводстве, в учении о болотах, которые начали складываться в научные дисциплины в XVIII в. Но более прочно и глубоко эти исконно осознанные естественные области нахождения живого вещества обратили на себя внимание ученых в самом конце XVIII — начале XIX в., когда впервые обыденные наблюдения над окружающей природой были объединены научной идеей в новых создавшихся тогда научных дисциплинах — в географии животных и географии растений.

Особенно велико было значение создания географии растений трудами Гумбольдта, углубившегося в растительный мир тропиков, и Валенберга, выдвинувшего те же идеи благодаря изучению природы севера.

В работах Гумбольдта мы и посейчас находим глубокие наблюдения и обобщения, которые более приближаются к исканиям нашего времени, чем работы его ближайших последователей. Из них исходят все те три основных течения — иногда их выделяют в отдельные науки, которые характеризуют современное состояние географии растений.

G одной стороны, мы имеем здесь экологическую географию или экологию, которая нолучила широкое развитие с 1880-х годов, когда Варминг и независимо от него и другими путями Шимпер создали эту дисциплину, собрав большое количество ранее наблюденных фактов, осветив их общими идеями и вызвав энергичную работу научной мысли в этом направлении. Они выделили в эту отрасль знания изучение отношения организмов к внешнему миру и изменение организмов, их физиологических функций и морфологической структуры в связи с внешней средой — влагой, теплом, почвой.

С другой — из тех же идей и работ Гумбольдта вышла область фитогеографии, которая обратила на себя особое внимание натуралистов и вызвала множество работ. Она дала нам флоры целого ряда местностей и выяснила распространение видов растений в их историческом и географическом обмене. Для тех задач, которые встают перед геохимией, эта часть географии растений имеет наименьший интерес и значение, а между тем до последнего времени она обращала на себя наибольшее внимание.

Гораздо большее значение имеет для геохимика учение о сообществах или фитосоциология в ее географическом изучении. И здесь мы исходим из удивительных углублений в природа Гумбольдта. Но его искания не охватывались научным сознанием, и хотя никогда не терялись эти вопросы из научного кругозора, опи получили значение главным образом в последней четверти XIX столетия — начале XX века. Дружная работа многих ученых, среди которых новаторами явились С. И. Кор- жинский, Пачоский, Морозов — последний в учении о лесе,— создала на наших глазах эту дисциплину. Между Гумбольдтом и этими русскими работами мы встречаем целый ряд отдельных лиц, обращавших внимание на эти вопросы, среди которых можно упомянуть работы Матьюса 1830-х годов, обратившие на себя внимание лишь в 1860-х годах. Сейчас работы многочисленных, главным образом русских, американских, датских, ученых быстро охватывают эту вновь сложившуюся отрасль знания.

Однако и в современном виде учение о растительных сообществах является недостаточным для задач геохимии. Оно искусственно выделяет животных, теснейшим образом химически связанных с растительными сообществами.

22. Для целей геохимии необходимо одновременно пользоваться и животными и растительными сообществами. Необходим синтез концепций географии растений и животных. К концу XIX в. и география животных начала получать изменения, делающие ее более удобной для решения геохимических проблем. Задачи географии животных уже были ясно поставлены в серединеXVIIIстолетия Бюффоном, но вплоть до второй половиныXIXв., когда началось систематическое изучение морской жизни, выводы зоогеографии были далеки от приложения к вопросам геохимического характера. Лишь в последнее время, со времени более тщательного изучения планктона, рыбных богатств и введения учения о биоценозе, зоогеография начинает приобретать большое значение и в этой области науки.

Однако и до сих пор состояние этих отраслей знания не отвечает тому уровню требований, какие здесь выдвигаются. Чрезвычайно характерно, что в географии растений остаются в стороне все или почти все низшие растения. Она почти всецело сейчас строится на изучении явнобрачных. В зоогеографии, с другой стороны, все новые течения, в частности явления биоценоза, совершенно не переносятся на сушу, а приноровлены к жизни морских организмов. География морских растений, как и организмов на суше, до сих пор не получила необходимого углубления,

Такое состояние наших знаний в этих областях требует коренного изменения, раз только мы подходим к решению геохимических проблем. Мы не можем здесь оставлять в стороне ни одну группу организмов, тем более что, как увидим дальше, весь живой мир, вся живая материя представляет одно целое с геохимической точки зрения.

Для того чтобы учесть геохимический эффект скопления живого вещества, необходимо изучать геохимический эффект жизни в какой-нибудь естественной области земной коры; необходимо брать все живые однородные организмы, в нем находящиеся, из всех классов и групп организмов. Только химический анализ средней пробы так взятого сообщества организмов может иметь значение для учета геохимических процессов. Конечно, для получения этого среднего числа мы можем, если это практически удобно, исходить из анализа его частей, подобно тому, как мы это делаем при учете химического состава горной породы. Как ни трудна такая задача, она исполнима и, в общем, должна давать не менее точные результаты, чем химический анализ горной породы какого-нибудь горного массива.

В основу нашей работы мы положим растительные сообщества экологической географии на суше и биоценозы зоогеографии океанов. Это связано с тем, что зеленый мир растений преобладает по своему химическому эффекту на поверхности материков, тогда как в море господствует подвижная среда животных.

Очевидно, беря все растительное сообщество вместе с его животной, грибной и микроскопической жизнью, мы в действительности имеем дело с новым понятием, отличным от растительного сообщества ботаников и выходящим за пределы зоогеографии растений и всех с ней связанных отраслей знания. Оно может быть названо новым именем сгущения живого вещества. Тем же именем мы назовем — и тождественное получим понятие — и биоценозы водных бассейнов, причем и для них включим все проявления жизни, к какому бы царству и к какому бы классу они ни относились.

К содержанию книги: Владимир Иванович Вернадский: Живое вещество

Последние добавления:

Вернадский - химическое строение биосферы

Тайны ледниковых эпох

ЭВОЛЮЦИЯ ПОЧВ В ГОЛОЦЕНЕ

Тимофеев-Ресовский. ТЕОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ

Ковда. Биогеохимия почвенного покрова

Глазовская. Почвоведение и география почв

Сукачёв: Фитоценология - геоботаника

Академик Вернадский - ЖИВОЕ ВЕЩЕСТВО

ГЛАВА ВТОРАЯ. О живом веществе с геохимической точки зрения

Состояние знания и значение химического состава, веса и энергии организмов