 |
|
|
Академик Вильямс. Травопольная система земледелия |
СВОЕОБРАЗНАЯ ПЕДАГОГИКА МИНЕРАЛЬНОЙ АГРОХИМИИ
|
В.Р. Вильямс
Смотрите также:
Глазовская. Почво-ведение и география почв
Биографии биологов, почвоведов
|
Величайшие исторические преобразования в нашей стране повели человечество по пути широкого прогресса. Не осталось ни одного уголка в СССР, где бы изменения, внесенные эпохой Ленина — Сталина, не показали грандиозности творческих сил социализма.
Наша страна, как не раз указывал я в своих трудах, уже имеет в своем распоряжении достаточно научных данных, достаточно развитую технику, чтобы овладеть основными факторами плодородия почвы, чтобы создать условия, обеспечивающие растение одновременно водой и пищей во все время его произрастания. Социализм поднял вс просы борьбы за повышение условий плодородия почвы на уровень задач социалистической экономики; он облек эти вопросы в форму конкретных, последовательно проводимых в масштабах страны действий и начертал новый великий план дальнейшего развития борьбы за плодородие в годы третьего пятилетия.
Представленный для широкого обсуждения проект о введении правильных севооборотов — существенная часть великого плана социалистического строительства всего народного хозяйства нашей страны в третьей пятилетке.
Вопросы повышения урожайности в Советском Союзе, разрешаемые в полной согласованности с задачей подъема животноводства и повышения его продуктивности, составляют кон- кретное содержание проекта, направленного на укрепление социализма, который, по замечательной мысли товарища Сталина, строится «...на базе бурного роста производительных сил общества, на базе обилия продуктов и товаров, на базе зажиточной жизни трудящихся, на базе бурного роста культурности».
Огромны и благодарны задачи агрономической науки в нашей стране, призванной освещать путь практике социалистического сельскохозяйственного производства в борьбе за выполнение грандиозной программы третьего пятилетия. Но если колхозы и колхозники, уже показавшие образцы творческого героизма в борьбе за 7—8 миллиардов пудов хлеба, в полной готовности встречают новое задание правительства и партии на третью пятилетку, то этого никак нельзя сказать про нашу агрономическую науку, которая в лице отдельных своих представителей находится в глубоком непробудном сне, навеянном идеями.., прошлого столетия.
Великая Октябрьская революция, поднявшая на ноги все передовое человечество, сдвинувшая «лежащие камни» на пути бурного потока творческих устремлений народных масс Советского Союза, «не дошла» до слуха некоторых «столпов» агрономической науки в СССР, не вызвала коренной перестройки «творческих замыслов» и «идей» в возглавляемых ими областях агрономических знаний.
Монастырское наследие, пробравшееся в область естественных наук в вид;е богословского метода толкования, противоречащего и враждебного научному исследованию, еще до сих пор сохраняется в агрономии под сомнительной защитой научных «талантов», перекрасивших форму, но скрывших реакционное содержание методологии, принятой в исследовательской работе. Излишне указывать подробно здесь те причины, по которые в агрономической науке до сих лор живы традиции «ползучего эмпиризма». Этот «ползучий эмпиризм» есть результат того, что «...естествоиспытатели в своей массе все еще не могут отказаться от старых метафизических категорий и беспомощны, когда приходится рационально объяснить и систематизировать эти современные факты, которые показывают, так сказать, наглядно наличие диалектики в природе».
Центральный вопрос агрономической науки — борьба за плодородие почвы. Не случайно поэтому, особенно теперь, когда вопрос о плодородии почв приобретает центральное место в плане третьего пятилетия по сельскому хозяйству, вокруг него разгораются страсти представителей агрономических направлений разного толка, и прежде всего в этом вопросе эмпирики, одевающиеся в тогу научной объективности, спешат высказать свое «эмпирическое» презрение к диалектике» (Энгельс). Конкретное выражение плодородия почвы — урожай, приносящий необходимое для жизни человека и животного органическое вещество. Следовательно, роль культурных растений очевидна; они—организмы, синтезирующие природное органическое вещество вследствие своей способности поглощать и преобразовывать притекающие на землю свет и тепло— мысль, которая в 1862 г. в письме к Марксу была подчеркнута Энгельсом. Энгельс писал: «Растения — это ведь давно уже известно — представляют собою великих поглотителей и хранителей солнечной энергии в измененйой форме. Своим трудом, поскольку он фиксирует солнечную теплоту (что отнюдь не всегда имеет место в промышленности и в других областях), человек, таким образом, ухитряется соединить естественные функции потребляющего энергию животного и накапливающего энергию растения»»
Значение почвы состоит в снабжении растений двумя другими элементами, без которых не может быть осуществлен синтез органического вещества: водой и элементами зольной и азот- ной пищи. Доказывать, что самое совершенное культурное ра.- стение, обладающее благодаря массовому отбору самой высокой способностью к усвоению максимального количества света и тепла, может выявить свою высшую эффективность —¦ дать высокий урожай только в том случае, если оно, кроме защиты от сорняков, вредителей и других условий, непрерывно и одновременно снабжается в максимальных количествах необходимыми ему элементами зольной азотной пищи и водой,— значило бы ломиться в открытую дверь. Но эту азбучную истину приходится подчеркивать лишний раз потому, что еще остались люди, сеющие неверие в эту объективно присущую природе закономерность и утверждающие в своих трактатах, что плодородие почвы — синоним обеспеченности ее только «питательными веществами» («Саратовская» школа и особенно академик Прянишников со своей агрохимической «школой»).
В культурной почве беспрерывно протекает процесс нарушения основного условия ее максимального плодородия — одновременности присутствия максимальных потребных растению количеств воды и усвояемой пищи. Условие максимального выражения плодородия почвы достижимо только в структурной почве, весь пахотный горизонт которой сложен из комков от 1 до 10 мм в диаметре. Только такая почва представляет необходимый для достижения высокого эффекта агротехнический фон, целиком раскрывающий потенциал полезного действия каждого агротехнического мероприятия (полива, удобрений растения, обработки, яровизации и т. д.). Неразрывная диалектическая взаимосвязь природных процессов, обусловливающая сложные количественные и качественные изменения условий среды, в которой они протекают, уже сама по себе устраняет архаическое представление об урожае как о производном одного какого-либо агротехнического приема.
Непрерывность и одновременность действия притекающих к зеленому растению факторов его жизни в количествах, удовлетворяющих изменяющиеся во времени потребности растения, — природное условие высокой продуктивности его урожая. Задача агрономической науки и обслуживаемого ею сельскохозяйственного производства — познать этот закон природы, действующий «„.независимо от нашей воли и от нашего сознания...», и правильно применить его в интересах современных и грядущих поколений страны социализма. «... пока мы не знаем закрна природы,—говорит В.И. Ленин,— он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас рабами «слепой необходимости». Знание факторов жизци зеленого растения и превращений в самом организме растения позволяет нам построить правильную систему агротехнических мероприятий, одновременно и непрерывно воздействующих на все факторы или условия его жизни.
Нельзя рассматривать систему, как это делают эклектики и механисты в агрономии (проф. Н. С. Соколов и др.), как набор случайных механически сцепленных приемов, выросших в условиях; парцеллярного хозяйства и целиком отражающих чудовищно примитивную, варварскую агротехнику этих хозяйств, Качественно отличный прцзнак системы мероприятий от набора (дли, как этот набор сейчас высокопарно называют,— «Комплекс») приемов состоит как раз в том, что все воздействия производства органически связаны между собой и объективно верно отражают диалектику процессов природы. Вся предшествовавшая история прогрессивной агрономической мысли и оцыт техники передового сельскохозяйственного производства, в особенности опыт цашего социалистического производства, неопровержимо доказывают, что при настоящем уровне человеческих знаний единственно соответствующая объективной истцне — законам природы — травопольная система земледелия. Эмпирики от агрономической науки пытаются «не понять» моей мысли о роли и значении травопольной системы земледелия для прогресса сельскохозяйственного производства в нашей стране. Они стараются приписать мне, такой перл тупоумия и ограниченности, как утверждение, что травопольная система земледелия — «...панацея от всех зол, незаменимая во все времена и для всех народов» (акад. Д. Н. Прянишников), или как другое утверждение — «...фетишизацией структуры почвы и травополья грешат и некоторые установки акад. В. Р. Вильямса» (проф. Н. С. Соколов).
Я утверждал и утверждаю, что травопольная система земледелия, как система агротехнических мероприятий, гарантирующая высокую производительность труда в сельскохозяйственном производстве, единственно достойна эпохи социалистического переустройства сельского хозяйства. Но означает ли это — застойное болото метафизики, в которое с такой настойчивостью меня хотят столкнуть «критики»? Если я говорю, что паровая система должна быть в короткий срок заменена травопольной системой земледелия, то только потому, что на настоящем этапе развития агрономической науки мы лучшей не знаем. Утверждая эту истину, я ни на минуту не забываю указания В. И. Ленина о том, что «Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины...» Мои утверждения в этом смысле понимаются «друзьями» и недругами травопольной системы земледелия в ими же сознательно искривленной и грубо подтасованной форме.
Травопольная система земледелия в неразрывности ее четырех элементов: системы двух севооборотов, системы обработки, системы удобрения растений и системы культуры лесных полос,—это на данном этапе могучий арсенал рационально еще в полной мере не использованных агротехнических воздействий Блестящий опыт стахановцев не только не опровергает огромного значения травопольной системы земледелия, но, наоборот, доказывает необходимость осуществления повсеместного перехода к ней. Стахановцы доказали не «торжество агрохимии», а силу диалектики, утверждающей необходимость комплексного воздействия на все факторы жизни растений (в том числе и на элементы минеральной и азотной пищи), воздействия, устойчиво достигаемого в широких масштабах только в травопольной системе земледелия. Стахановцы показали не «торжество», а позор агрохимии, заставившей их своей спиной поддерживать структуру на непрочной почве.
Вместо того чтобы усвоить преподанный стахановцами урок, что удобрения проявляют полную свою эффективность только в неразрывной связи с комплексом других агротехнических мероприятий, изменяющихся в своих качественном и количественном выражениях, но непременно следующих непрерывно и одновременно, как этого требует само растение,— «минеральные» агрохимики и в первую очередь Д, Н. Прянишников и его школа «минеральных» агрохимиков грубейшим образом игнорируют все факторы жизни растения за исключением одного — пищи. Но гению Либиха, расцветшему в младенческий период развития биологических наук, это дилетантство история прощает, в то время как нашим «минеральным» агрохимикам, игнорирующим основы биологии, сейчас нельзя найти ни малейшего оправдания.
Что же поделаешь с ними, когда у них это логически увязывается с метафизическим методом познания природы, допускающим возможность «исключать по произволу (подчеркнуто нами.— В. Р. В.) любой элемент из полной смеси и наблюдать, как реагирует на это растение» (Прянишников). Стахановцы своим опытом воскресили гениальную мысль Буссенго, опошленную современным направлением «минеральной» агрохимии. Они действительно спросили «мнение расте- ния», и растение им «подсказало», что для продуктивного развития ему необходимы одновременно и непрерывно не только пища, но и вода и ряд других условий, количественно изменяющихся в соответствии со стадиями развития растения. Стахановцы не пошли по ложному пути, на который с тупым упорством толкает наша «минеральная» агрохимия сельскохозяйственное производство,— по пути противопоставления действия одного фактора (элементов минеральной и азотной пищи) действию всех условий, в совокупности определяющих высоту собираемого урожая (севооборот, обеспеченность водой, пищей, сорт, обработка, чистота полей и пр.). Парадоксально, но — факт, что, как только удобрения перешли от наших «минеральных» агрохимиков к стахановцам, эффективность их возросла неизмеримо. Стахановцы, удобряя растения, а не почву, как это делают «минеральные» агрохимики, не только не отрицают значения системы удобрения, но, утверждая ее, пришли к подкормкам, о которых «минеральные» агрохимики имели, в лучшем случае, весьма смутное представление. Пущенный в ход акад. Прянишниковым «козырь» — опыт П. Вагнера — в доказательство «безграмотности» «брызжущей неправдой работы» т. Кукса и в оправдание «активного» участия «минеральных» агрохимиков в разработке вопроса о подкормках, оказался при ближайшем знакомстве «битым» самим акад. Прянишниковым. Ведь не кто другой, как акад. Прянишников, писал, что «...практически такое предложение трудно выполнимо вследствие необходимости внесения азотистых удобрений в начале роста, так как коэффициент использования удобрения тем меньше, чем оно позднее внесено».
Антидиалектический подход «минеральных» агрохимиков к разрешению вопросов химизации не случаен; он прочно покоит- ся у них на «опытном материале» многочисленных эмпирических данных изучения одного действующего фактора жизни растений — пищи, грубо оторванного от многообразия процессов природы—в почве и растении. Ясен поэтому и путь механистических противопоставлений, йоторые делают «минеральные» агрохимики, каждый раз выпячивая и противопоставляя значение удобрений значению обработки, орошения и пр. На этом именно фундаменте зиждется и вредное противопоставление ими вопросов химизации — задаче приведения всех почв Советского Союза в структурное состояние.
Акад. Прянишников пытается похоронить значение травопольной системы земледелия, утверждением, что «...высокие урожаи можно получить, не проходя через стадию травополья, не делая кумира из структуры самой по себе». И поэтому не случайно он, обсуждая проект о введении правильных севооборотов, не нашел ничего более умного, чем свести значение грандиозного мероприятия партии и правительства к вопросу ? пище, «об азотном балансе». Возведенная в культ формула «минеральной» агрохимической школы Прянишникова: «удобрение — все, остальное — ничего», приводит ее авторов к тому, что они с безграничным самодовольством устанавливают зависимость обороноспособности СССР от заказов агрохимиков химической промышленности на производство удобрений. Не закажи Прянишников на 3-ю пятилетку 24 млн. ? минеральных удобрений в год, и наша оборонная мощь, по их мнению, будет ничтожна или, во всяком случае, снижена. «Научная» суть таких приемов аргументации больше чем очевидна. . Эту «всеведущую» роль удобрений «минеральные» агрохимики с особенной любовью стараются демонстрировать на примере «трех китов» в Германии, переплывших и к нам в Советский Союз.
На второй странице своего учебника «Агрохимия», 1936) Д. Н. Прянишников с места в карьер пытается на примере не- мецких данных привить студентам «истину», что 50% поднятия урожая в Германии «должно быть отнесено за счет применения минеральных удобрений, 30% за счет улучшения посевного материала и 20% за счет улучшения обработки». К такому же метафизическому выводу приходит и другой «столп» агрохимии — проф. А. Н. Лебедянцев, утверждающий, что для условий сельского хозяйства СССР значение химизации по сравнению с другими основными агрикультурными мероприятиями может быть приблизительно выражено, по данным наших опытных учреждений, следующей таблипей, показывающей удельный вес каждого такого мероприятия в отдельности [см. таблицу на следующей странице].
Бедные ирригаторы, «добрые» «минеральные» агрохимики совсем забыли о вашем существовании. «Несчастные» селекционеры, уделом ваших творческих деяний будет только 20—25% общего эффекта· от всех агрономических мероприятий в поднятии урожайности. Я искренно сочувствую нашей замечательной плеяде талантливых селекционеров, поднявших на огромную высоту достижения агробиологической науки Советского Союза, прежде всего акад. Т. Д. Лысенко и др., коим агрохимики изготовили жесткие метафизические рамки творчества. Где же корни этой, с позволения сказать, «теории»? Какова достоверность тех данных, на основании которых агрохимики противопоставляют «всемогущественное» значение удобрений, а следовательно, и агрохимии — «ничтожной» роли других мероприятий и других наук? Не могу не привести по этому поводу выдержки из работы проф. М. А. Егорова. Он пишет: «Наконец, значительный практический интерес представляет вопрос о возможности замены ранней обработки пара помощью внесения навоза в позднем пару. Общеизвестно, как короток период весенних работ, как дорог в это время каждый час, и обычно по необходимости приходится откладывать запашку паров на более позднее время. В работах опытных учреждений имеются указания, что значительную помощь хозяину в этом отношении оказывает применение навоза в поздних парах. Так, в некоторых случаях действие навоза оказалось даже сильнее самой ранней обработки пара. Прибавки в урожае от навозного удобрения на поздних парах превосходят прибавки от раннего пара без навоза».
Эта же мысль повторяется и акад. Прянишниковым в настоящее время. Акад. Прянишников, вместо того чтобы авторитетом крупного ученого опровергнуть грубые, вредные и даже вредительские противопоставления одних приемов агротехники другим, оставаясь верным себе, сам впадает в порочное механистическое толкование, утверждая, что «...Харьковская опытная станция с ясностью доказала, что удобрение стало важнее, чем ранняя вспашка пара, как это видно из следующих цифр» и т. д.
Не ясно ли, что метафизические категории в «минеральной» агрохимии, которыми так ловко жонглируют агрохимики, стараясь доказать ведущую роль удобрений в стране, выросли и окрепли в условиях безграничного моря мелких крестьянских хозяйств, где невозможно было рациональное применение даже отдельных приемов правильной агротехники (например, глубокой вспашки и др.)· Это было время, когда под «мудрым» покровительством агрономической «науки» вырабатывались приемы суррогатной агротехники, как, например, замена ран- ней вспашки и ранних паров поздней вспашкой: и поздними па рами, полагая возможным восполнить все потери от такой замены внесением в поздний пар навозного удобрения. Вот уже где поистине наша «минеральная» агрохимия, пересаживаясь на «машину времени», откатывается до родственной ей по «духу» алхимии!
И после этого находятся люди, вроде акад. Прянишникова, которые готовы на каждом перекрестке кричать о «забвении агрохимии» в нашей стране, о том, что люди, нападая на агрохимию, якобы лежащую «в основе мероприятий по химизации земледелия», тем самым «льют воду на мельницу крайних противников химизации». И, наконец, чтобы уйти от критики, вскрывающей гнилое нутро агрохимической методологии, они прикрывают себя левой фразой о якобы решающем значении «заказа» агрохимиков для обороны страны.
«Густой туман», который приписывает акад. Прянишников т. Кукса, оказывается, целиком принадлежит творчеству разгневанного «Зевеса». Вряд ли в СССР найдутся теперь люди, которые будут опровергать огромное значение химизации страны в борьбе за высокую урожайность. Но есть люди — и таких людей много, их большинство,— которые не согласны с акад. Прянишниковым и его школой «минеральной» агрохимии, утверждающей удобрения, но отрицающей агротехнику, снижающей значение биологических законов, значение совершающихся в растении и почве процессов, но возводящей на пьедестал божества «поглощающий комплекс» и т. д.
Акад. Прянишников не может спокойно воспринимать критику людей, разрушающих метафизические построения «минеральной» агрохимии. По мнению акад. Прянишникова,— это люди, у которых много «непромешанной глины в голове», которым не дано понять величие агрохимического «Олимпа». Мы утверждаем, что удобрения, как, впрочем, и другие приемы агротехники, могут дать полный и, конечно, ничем незаменимый эффект только на почвах, приведенных в прочное турное состояние. Значит ли это, что я против удобрения? Когда акад, Прянишников начинает приводить столь «убедительные» доводы, как получение стахановцами высоких урожаев на бесструктурных почвах якобы только потому, что применялись высокие дозы («количества») азота, фосфора и калия, то это лишний раз показывает, как далеко зашла гипертрофия мышления агрохимиков, признающих одно и отрицающих все. Бессмысленно опровергать факт высокого действия правильно использованных стахановцами удобрений, но надо доказать, что стахановцы при этом не поддерживали структурное состояние непрочных почв. И ведь не надо быть «глубоким прозорливцем», чтобы видеть и понимать задачи многократно повторяющихся трудоемких рыхлений почвы на стахановских участках. Ведь совершенно ясно, что эти рыхления преследовали цель поддержания структуры почвы, которая в более совершенной степени и при меньших затратах производства, но при правильном понимании законов природы и применении этих законов мо^кет быть восстановлена во всех обрабатываемых почвах Советского Союза. Прочная структура почвы нужна нам не «сама по себе», а потому, что это — условие, позволяющее производству при меньших издержках на единицу получаемой продукции привести в согласованное действие два важнейших элемента плодородия почвы —¦ воду и пищу. Как только эта согласованность нарушается, так ни вода, ни удобрения «сами по себе» (вопреки мнению «минеральных» агрохимиков) не способны поднять урожаи культурных растений и придать им характер устойчивости. Незнание этих законов природы и приводит «минеральных» агрохимиков к тому, что они пытаются наряду с удобрением почвы заместить силы природы человеческим трудом. В. И. Ленин, бичуя вульгарных экономистов Струве и Туган- Барановского, предвосхищал ответ и на подобные попытки наших «минеральных» агрохимиков. Он писал: «Заместить силы природы человеческим трудом, вообще говоря, так же невозможно, как нельзя заместить аршины пудами». Поняв это, станет очевидной нелепость приписывания мне «минеральными» агрохимиками другого положения — что травопольная система земледелия противопоставляется мною задачам химизации страны. На примере «улучшения» отрицательных моментов и процессов позднего крестьянского пара удобрениями можно видеть глубоко порочный способ мышления наших «минеральных» агрохимиков, которые и к вопросам химизации пришли, примерно, с той же задачей — «улучшать», а не уничтожать условия, тормозящие проявление высокой эффективности всех агро- техцических мероприятий, в том числе и удобрений. Гуляют ли «теории» мелкой вспашки, антисевооборотные настроения (монокультура) или другие подобные им плоды «опытного дела»,— «минеральные» агрохимики везде и всюду, как и 50 лет назад, кричат о «всеисцеляющем бальзаме» — только об удобрениях, не понимая той простой истины, что занимаясь, подобными «улучшениями», они демонстрируют убогую «полезность» удобрений, далекую от их истинного значения. Не случайно поэтому колхозники при таком неправильном использовании удобрений на бесструктурных почвах называют последние «пустомолом». Значит ли это, что, утверждая необходимость повсеместного введения правильных травопольных севооборотов и наведения большевистского порядка на земле, прежде чем безрасрудно расходовать народные средства в виде широкого производства и применения минеральных удобрений, я, якобы отрицаю значение химизации страны? Акад. Прянишников, приводя мою критику его проекта об увеличении производства к 1942 г. минеральных удобрений до 24 млн. ? в год, недобросовестно ограничил цитату и поспешил вылить свое злобное недовольство, считая меня не только своим личным врагом, а, что еще хуже,— врагом («крайним противником») химизации страны. Для того, чтобы не: давдтЬ повода для подобных передержек со стороны противников, я считаю своим долгом продолжить цитату и привести ее в полном виде: «Следует, наконец, понять, — писал я, — что, хорошо понимая огромное значение удобрения растений, а не почвы, я всегда буду высказываться против и бороться против беспорядочного разбазаривания народных средств и имущества, каким получается удобрение почв в аспекте «минеральной» агрохимии, и всю жизнь боролся, а в условиях советского государства буду с еще большим энтузиазмом бороться за создание условий наибольшей, стопроцентной действенности (эффективности) не только удобрения растений, но и всех многомиллиардных вложений средств и труда в самое сложное производство СССР и всего человечества, производство, которое охватывает все проявления жизни на земном шаре, начиная с фильтрующегося вируса и кончая высшим проявлением жизни — человеческим трудом». Мне кажется также, что, выясняя мое отношение к задачам химизации, акад. Прянишников должен был бы, по возможности, привести больше данных, чтобы показать наше отрицание роли химизации в деле повышения урожайности. Нам приходится самим восполнять этот «пробел» сейчас. В дополнение приведем еще образец того же «отрицания» в той же работе, которую (в назидание т. Кукса, «как не нужно лить воду на мельницу крайних противников химизации») цитирует акад. Прянишников. В этой работе я пишу: «Затем предстоит грандиозная работа по упорядочению приготовления «местных» удобрений — навоза, навозной жижи, торфофекалий, компоста, куриного помета и золы. Эта работа по своей грандиозной значимости не заслуживает того презрительного снисхождения, которым она пользуется у «минеральных» агрохимиков. Ведь как раз это органическое удобрение и служит основой «заправки» почвы и «подкормки» растений, которые в Западной Европе на практике отменили отжившую теорию полного возврата. Только после такой упорной предварительной работы можно будет приступить без риска омертвления еще нескольких миллиардов народных средств к расширению заказа на минеральные удобрения». В. И. Ленин, критикуя Булгакова и К0, считал, что «гвоздь» вопроса в правильном использовании минеральных удобрений лежит не в том, чтобы производить их во все возрастающем количестве, что вовсе не вытекает из естественных потребностей, но определяется существующими социальными отношениями в капиталистическом производстве. Капиталистическое производство препятствует рациональному использованию «естественных» удобрений и в силу своей хищнической природы вынуждено прибегать к расширенному производству и использованию «искусственных» удобрений, которые вовсе не должны выполнять всю задачу восстановления плодородия почвы особыми веществами. Читателю нетрудно видеть наши «заблуждения» и все «ничтожество» критики со стороны Прянишникова по адресу т. Кук- са, дерзнувшего открыто и правильно не согласиться с «соломоновой мудростью» «минеральных» агрохимиков, запутавшихся в своем «синтезе» трех углов механистического «треугольника». Исходя из статики почвы, т. е. игнорируя процессы, протекающие в ней в результате жизнедеятельности микроорганизмов, «минеральные» агрохимики, не сходя с излюбленного «конька» — либиховской мертвой химии, трактующей теорию «полного возврата», упражняются в исчислении наличных запасов «питательных веществ» в почве и ее валового состава в целях определения предела «производительных способностей почвы». Оказывается, что если не вносить удобрения в количестве, вполне возмещающем вынос «питательных веществ» с урожаем из почвы, то эти урожаи, в зависимости от валового состава почв, будут повторяться от 25 до 100 и больше раз. Но так как темп истощения почвы, рассуждают «минеральные» агрохимики, идет быстрее, чем переход неусвояемых «питательных веществ» в усвояемое состояние, то «катастрофическое» падение урожайности приближается. Раз это так, то необходимо возмещать удобрениями полностью то, что взяли из почвы растения, и только в таком кругообращении «питательных веществ» (сколько взял — столько и вернул) возможно получение постоянных урожаев, которые, следуя логике «минеральных» агрохимиков, должны повышаться лишь с повышением норм возврата. Из развития этих теоретических соображений «минеральных« агрохимиков становится ясным смысл горячей «отповеди», которую дает Д, Д. Прянишников т, Кукса, 'беря под защиту Либиха.
Д. Н. Прянишников считает «недоразумением» находить какую-то связь положений Либиха в этом вопросе с учением Мальтуса. Однако обратимся к Либиху, который следующим образом формулировал свое положение о «полном возврате»: «Существование своего производства и высокие урожаи сельский хозяин может обеспечить и упрочить, если он (будет возвращать своим полям в удобрениях то, что он взял с них в снятых продуктах». Дальше это положение им разъясняется; Либих говорит о^ безрассудности использовать ежегодно прибавления в почве веществ, получающихся в результате выветривания, ибо это «назначено для населения».
Не могу не ответить довольно варварский прием редактирования классиков агрономии, когда ряд мыслей ученых прошлого столетия оказываются, по мнению редакторов, «устаревшими». Так была проведена «редакция» в изданиях 1936 г. бессмертных произведений Буссенго и Либиха, которые в интересах «минеральной» агрохимии оказались «подстриженными», и ряд моментов историко-познавательного характера, дающих более правильное представление о «достижениях» современной агрохимии, были опущены в новом издании этих книг. «То, что находится уже в обращении,— говорит Либи,— принадлежит настоящему и для него назначено,; то, что земля хранит в своих недрах, не принадлежит ему; оно есть достояние будущих поколений». Нарушьте это равновесие, и вы неизбежно сталкиваетесь, по Либиху, с двумя катастрофическими показателями — чрезмерно быстрого использования производительных сил земли, которые весьма ограничены, и столь же быстрого размножения людей д животных, ускоряющих окончание «истории человечества». Следует ли мне напоминать, что признание Либихом «закона» Мальтуса (правильно — Дж. Андерсона) было отмечено и раскритиковано К. Марксом в подстрочном примечании к разделу «Крупная промышленность и земледелие» главы XIII в первом томе «Капитала». Читающему нетрудно обнаружить родство душ не только Либиха и Мальтуса, но и нашей агрохимической школы в ее современном состоянии. Попытка выгородить Либиха от связей его с концепциями Мальтуса «о перенаселении» земли и т. д. приводит наших «минеральных» агрохимиков к тому, что они сами впадают в тон защитников мальтузианства. И это в то время, как агрохимики предлагают вычеркнуть из обихода выражение «закон падающего плодородия» (верность форме и здесь дает себя знать!) и не заниматься больше борьбой «с ветряными мельницами и с тенями мертвых». Опасность такого предложения очевидна, особенно теперь, когда задачи построения бесклассового социалистического общества требуют развернутого и последовательного наступления на идеологически чуждые «теории», которые служили и, при пропагандируемом Д. Н. Прянишниковым либерализме, еще могут долго служить базой вредительства в агротехнике. Грубый эмпиризм «минеральных» агрохимиков не может помочь им выпутаться из объятий формальной логики, и как бы акад. Д. Н. Прянишников, доказывающий т. Кукса, «что 2x2=4», ни разбивал деятельность Митчерлиха на периоды «?, ?, с», он не может, однако, разорвать единой идеологической связи «а, Ь9 с» в деятельности Митчерлиха. Не случайно, конечно, акад. Прянишников находит связь между «законом действия факторов» Митчерлиха и «законом минимума» Либиха, указывая при этом, что «...дело идёт лишь как бы о «новом издании» закона Либиха, о некотором его уточнении, а вовсе не о его опровержении». Доло в том, что при всех оговорках (Либих) или новых формулировках (Митчерлих) смысл этих «законов» остается одним и тем же —факторы жизни растения не только равнозначимы, что, безусловно, верно, но и независимы в своем действии,— что противоречит законам природы. Уйти от законов природы и возвести в «закон» свои классово-агрономические «теории» Митчерлиху помогает дымовая завеса «математических» выражений действия отдельных факторов. Именно к этому «случаю» приложимо в полной мере замечание Энгельса о том, что «применение математики в биологии = О».
Игнорирование наличия в природе многочисленных и многосторонне взаимодействующих факторов жизни растений, выхватывание «по произволу» одного из них и рассмотрение его вне зависимости от качественных и количественных изменений других составляет методологическую основу всей агрохимической школы в ее современном направлении.· Напрасно акад. Прянишников по формальным признакам пытается породнить меня с Митчерлихом, который занимает, видите ли, согласно моей «излюбленной идее», кафедру объединенных почвоведения и земледелия и ругает агрохимиков. Ведь эти признаки изобличают лишь несерьезный, крайне поверхностный, формальный подход академика к серьезным и сложным вопросам — к вопросам методологии в науке. Как раз здесь-то и происходит единение душ наших «минеральных» агрохимиков с их немецким собратом — «почвоведом».
Попытка противопоставить анализ синтезу так и сквозит во всех «творческих замыслах» «минеральных» агрохимиков. Каждому ясно, что противопоставлять в исследований анализ синтезу или наоборот — по крайней мере, нелепость. Задача состоит в том, чтобы, как. говорит Энгельс, стараться правильно применять каждое на своем месте, «...а этого можно добиться лишь в том случае, если иметь в виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг другом». Акад. Прянишников, показывая т. Кукса комплексный опыт Ротамстедской опытной станции, приходит к выводу, что дело то не в комплексе, а в применении одного -фактора. Вот это и есть ошибка Д. Н. Прянишникова, который даже в многофакторном опыте пытается отбросить элементы синтеза (изменения совокупности факторов) и объясняет процесс изменением лишь одного фактора. Совершенно логично в связи с этим и другое выступление Д Н. Прянишникова против графического изображения опыта Вольни в моей книге. Там в пространственной кривой показано, если внимательно посмотреть, не только «семейство» кривых, о котором так беспокоится Д. Н. Пряииш- ников, но и нечто большее, что совсем не нравится ему,— из1 менение комплекса в связи с изменением отдельных факторов и как результат этого сопряженного изменения — возрастаю щая кривая урожаев. «Семейство» кривых затушевывает из менение целой совокупности, и в «этажно» вырастающих одно- факторных кривых мы наблюдаем лишь сравнительную роль отдельных факторов, действие которых в каждом случае затухает и не отражает общего подъема кривой урожайности. Здесь, как нетрудно видеть, опять-таки наблюдается стремление воз- дести в «закон» метод аналитического, раздробленного изучения и выражения роли отдельных факторов. Несомненно прав Д. Н. Прянишников, указывающий, что кривая действия агротехнического мероприятия, поскольку она связана с моментом^ всегда будет иметь нисходящую часть, отражающую данный уровень техники, который, добавляем мы, в пределах даже одного времени, но разной социалъно-дкономической системы хозяйства будет, конечно, различным. Но совершенно неправ Д. Н. Прянишников, когда он говорит, что значение.этих кривых ограничено. Мы не сомневаемся в том, что природа этих угасающих кривых, отражающих лишь частный случай, статический момент общего подъема, связанного с развитием науки ц, техники, ничего общего неt имеет с реакционным смыслом (<теории» Митчерлиха или буржуазных экономистов, строящих да основе этих кривых свои «законы». Однако изолированное рассмотрение действия отдельного фактора, выраженного угасающей кривой, приводит к ложным «законам» не только буржуазных ученых. Критики «теории» црриадущества мелкой вспашки, приняв, что «чистота полей» находится в первом минимуме, и только в этом аспекте рассматривая значение глубокой вспашки, прихрдят (как, например, проф. Н. С. Соколов, Безенчукская станция и др.) к вульгарному извращению значения глубокрй вспашки. По мнению этих «ученых» и «опытных» станций, глубокая вспашка становится менее эффективной на чистых культурных почвах.
Нужно ли доказывать, что это, не так? К сожалению, Д. Н. Прянишников и его школа сами нахо^ д^тся в положении людей, которые не могут отличить форму угасающей кривой от ее существа и притти к правильному выводу. Нельзя забывать о том, что если «кривые» и не дают богатой пищи для различных контрреволюционных теорий в агрономических науках в нашей стране, то, во всяком случае, они адргу? причинять прямой вред, по значению равный вредительству^ когда замазывается, снижаетсд истинное значение ведущего агротехнического мероприятия· Итак, в чем же собственно заблуждается т. Кукса, который с «клеветническими намерениями» бросился в неравный бой с академиком и его школой «минеральной» агрохимии? Дело, очевидно, в том, что агрохимия — это тот храм науки, в который предоставлен доступ лишь избранным. Статья Д. Н. Прянишникова, направленная против «коварных замыслов» т. Кукса, по существу, оригинальна лишь тем, что она демонстрирует новый, очевидно, «педагогический прием», с каким академик, прибегая к помощи классиков мировой литературы, обругивает аспиранта Кукса, вместо того, чтобы помочь ему разобраться в той несложной ситуации, в которой безнадежно запутался и сам академик. Выбросьте из статьи академика формально-доказующие моменты, которые, к сожалению, еще имеют дешевый успех в агрономических кругах и которые дают пищу «более воображению, чем уму» (К. А. Тимирязев), и содержание статьи становится ясным для тех, кто хоть в первом приближении способен понять разницу между метафизикой и матерцадиетической диалектикой
|
|
|
|
К содержанию книги: Василий Робертович Вильямс. Земледелие
|
Последние добавления:
Качинский - Жизнь и свойства почвы
Вернадский - химическое строение биосферы