ЭКСКУРСЫ

Смотрите также:

Современный русский язык

Сложение русского литературного языка

Радзивиловская летопись

Культура Руси 12 13 веков

Древняя русь в летописях

Развитие русской литературы в 18 веке

Языковедение

Пушкин

История и культурология

Карамзин: История государства Российского

Ключевский: курс лекций по истории России

Татищев: История Российская

Эпоха Петра 1

Семантика «правды» и «истины» в связи с распределением функций церковнославянского языка

Слово правда этимологически связано с корнем *prav-\ соответственно, правда может выступать в таких значениях, как «обет», «обещание», «присяга», «заповедь», «правило», «договор», «закон» — в основе семантики этого слова лежит представление о божественном миропорядке (ср. синонимичные выражения преступити правду и преступити закон, а также название «Русской правды» как свода законов). Отсюда правда может пониматься как договор между человеком и Богом, и в этом смысле это слово семантически соотносится со словом мир «община», этимология которого связана с индоиранской мифологией Митры: семантика слова мир также воплощает «идею божественного договора с людьми, реализованную в социальном (и пространственном) плане», ср. иранск. mitra в значении «договор» (Топоров, 1973, с. 367-369). Показательно соотнесение мира и правды в пословицах: «мир да правда, человек да ложь», «мир да Бог да правда».

Между тем, слово истина образовано от местоимений *is-to и таким образом этимологически соотносится с лат. iste «этот, тот», болг. ист «тот же самый», сербохорв. истй «тот же самый» и т.п. (Топоров, 1958, с. 80 сл.; Трубачев, VIII, с. 246—247; ср. первоначальное значение слова истец — «тот самый, именно тот», см.: Иванов и Топоров, 1978, с. 228). Отсюда естественным образом правда осмысляется как божественное начало, а истина — как человеческое. Так, в Псалтыри говорится: «Милость и истина срЪтостЪся, правда и миръ облобызастася. Истина от замли возия, и правда съ небесе приниче» (Пс. LXXXIV, 11—12); в греческом тексте слову правда соответствует бикоаоспЗут] «справедливость, законость, правосудие», а слову истина — aVryfreu* «действительность», т.е. проводится то же различие. Это место из Псалтыри отражается в древнерусской пословице: «Истинна от земли и правда с небеси» (Симони, 1899, с. 109). В этой перспективе характерен также спор Правды и Кривды в духовном стихе «О Голубиной книге», где рассказывается, как Правда, победив Кривду, «пошла на небеса, к Самому Христу, Царю Небесному» (Буслаев, 1861, стлб. 1605).

Итак, если истина соответствует реально переживаемой действительности, то правда соответствует высшей духовной действительности — высшей, подлинной реальности. Положим, в «Повести временных лет» описываются под 1071 г. чудеса, которые совершают волхвы, т.е. языческие жрецы или шаманы (ПВЛ, I, с. 117). Летописец никоим образом не отрицает того, что это действительно было — в смысле исторической действительности, — но говорит, однако, что волхвы это «в мечтЬ» делали, т.е. достигали это колдовством, неправдой (мечта и правда — антонимы). Таким образом, это ложный опыт, который имел место в действительности, — однако, в той призрачной действительности, в которой существуют люди, но не в подлинной, настоящей реальности божественного мира: летописец не сомневается в истинности рассказа о чудесах волхвов, но утверждает их неправильность, т.е., так сказать, их несоответствие правде.

(Следует подчеркнуть, что не люди, которые видели описываемые чудеса, находились в мечте, т.е. под наваждением, — летописец ясно и недвусмысленно заявляет, что в мечте были сами волхвы, т.е. речь не идет в данном случае о галлюцинации). Точно так же в Библии рассказывается о том, как Бог дал Моисею умение превращать жезл в змею, для того чтобы фараон поверил, что он посланник Господа. Когда, однако, Моисей совершил это перед фараоном, оказалось, что египетские волхвы умеют делать то же самое «чарованиями своими» (Исх. IV, 4; VII, 11). На эмпирическом уровне Моисей и волхвы делают одно и то же, однако Моисей в отличие от волхвов действует по божественной правде, тогда как действие волхвов соответствует лишь эмпирической, а не высшей реальности. Таким образом, дифференциация подлинной и эмпирически воспринимаемой действительности, объективного и субъективного (кажущегося) — дифференциация, которая проявляется как в рассмотренных лексических противопоставлениях, так и в противопоставленности церковнославянского и русского языков, — представляется весьма актуальной для архаического культурного сознания, выступая в качестве своего рода семиотической доминанты .

К содержанию книги: ОЧЕРК ИСТОРИИ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА