От рождения до смерти

Смотрите также:

Пушкин Цыганы

Цыганы шумною толпой. По Бессарабии кочуют...

ЕВГРАФ СОРОКИН. Испанские цыгане

ЦЫГАНКА ПРЕДСКАЗАЛА СПАСЕНИЕ

Цыганы. Пушкин. И всюду страсти роковые И от судеб защиты нет

ИНОРОДЕЦ немец в славянской мифологии

... Именно родством с чертом объясняется черный цвет волос у цыган.

Цыганское гадание. ГАДАНИЯ НА МОНЕТАХ

немецкий художник график Отто Мюллер. Биография и картины ...

именно цыгане стали излюбленными моделями художника...

ШАМАНЫ

К сибирским шаманам близки в формах своей деятельности цыганские шаманки-човали...

До сих пор мы подробно рассматривали роль женщины в цыганской среде. А что же мужчины? Они в течение всей своей жизни находятся на привилегированном положении: имеют право целые дни напролет ничем не заниматься и пользоваться тем, что приносят в дом их жены. Мужчина занимался лошадьми и ремеслами, часто выполнял роль защитника женщины, занимавшейся гаданием и попрошайничеством. Но у цыган есть система запретов и ограничений, касающаяся и мужчин. Нарушивший эти запреты считается оскверненным Один из запретов гласит: нельзя вводить в грех жену цыгана, находящегося в тюрьме. Нередко запреты имеют чисто ритуальный характер. Надо сказать, что в настоящее время о многих запретах помнят лишь старики, а в реальной жизни они практически не применяются. Ежи Фицовский называет такие запреты, как «чхуритко», «товэритко», «састэритко» то есть запреты на применение ножа, топора и железа. Он пишет:

«Во время драки цыгану запрещается пользоваться ножом, топором и железом. Единственно в случае, когда цыган для самозащиты выступает при нападении по крайней мере двоих Тогда ему разрешается пользоваться железом. Не позволяет ся также ударить ножом собаку или лошадь».

Заметим попутно, что у цыган с давних пор существует запрет на приготовление пищи из конины и мяса собаки. Строжайше действует запрет на воровство у своих.

Чем же занимаются цыганские мужчины? До недавнего времени излюбленными занятиями русских цыган были торговля и обмен лошадьми, так называемое барышничество. Это давало им основной заработок во время кочевой жизни. Скупая лошадей в тех местах, где они дешевы, цыгане потом перепродавали их или меняли с прибылью.

Кочевая жизнь, постоянное общение с лошадьми сделали цыган превосходными знатоками этих животных. Как правило, цыгане — великолепные наездники, они хорошо разбираются в повадках лошадей, лечат их от многих болезней только им известными способами. Авторитет цыган-лошадников и коновалов был высок, к ним часто обращались за советом и помощью, состоятельные люди приглашали их работать на конюшнях. Сами цыгане с гордостью вспоминают своих специа листов в этой области, хотя не всегда эти специалисты поль зовались дозволенными методами.

Вот характерный эпизод продажи лошади, о котором рассказывал нам М. И. Волков из деревни Левашово Ленинградской области:

«Приехали в наш табор лошадей покупать. Вывели кобылицу. Она была белая, в крапинках, старая, лет шестнадцати, но склада красивого, рисунок чудесный, длинная, со шкаф ростом. Красавицей когда-то была, а теперь век свой отжила. Но у цыгана она выкормлена. И вот цыган начинает свою лошадь описывать. Сам он как купец, борода огромная. Как описал лошадь — заслушаешься. А у покупателя только один вопрос: «Как она в упряжке ходит?» Тогда цыган зовет сына: «А ну, Ваня, запряги!» Сели. Натянул цыган вожжи. Чует лошадь цыганскую хватку, слушается хорошо. Так и продали за большие деньги. За промышленную сошла, за тяжеловоза. А бывало, лошади зубы поправляли. Брали веревку, закидывали лошади через голову. Она падала. Валили лошадь быстро — глазом не заметишь. Как повалят, отец кричит: «Ложись на шею!» Вся сила лошади в шее, когда она лежит. Потом брали маленькую стамеску и начинали зубы долбить. Если лошадь молодая, то у нее в нижних зубах ямочки. Старая лошадь эти ямочки забивает, у нее чистые зубы, гладкие. Так вот, эти ямочки надо вынуть. Потом между верхними зубами выбирают мясо. У молодой лошади между верхними зубами мяса нет. Потом замазывают, чтобы не кровоточило, дегтем. Ямочки замазывают тоже дегтем или сажей — она в зубы впитывается. У нас был гнедой конь лет пятнадцати. Старый был, но имел хороший ход, не рысак, конечно, а по-цыгански — краснобежка. Староват он был по зубам. И вот выменяли. За восьмилетнего сменяли. И никто не сказал, что конь старый. Это только цыган может отличить».

Однако не надо думать, что подобные формы обмана были так уж распространены среди цыган. Эпизод покупки дедом Щукарем дохлой клячи у цыгана в романе М. А. Шолохова «Поднятая целина» дан с определенной гиперболизацией. Бывало, что цыгане за бесценок покупали больных лошадей, лечили их и продавали с барышом. Если же лечение не приводило к результатам, они прибегали к испытанному средству: перед продажей поили лошадь водкой, отчего глаза у нее начинали блестеть, а сама она возбуждалась и какое-то время сохраняла живость.

Иногда цыгане брали у крестьян в обмен измученных пахотой лошадей. Животные на вольном выгуле приходили в норму, отъедались, набирали силу. После этого они снова могли участвовать в выгодном обмене. Однако стабильный заработок давала обычная нормальная перекупка лошадей. Цыгане рассказывали нам о своих довольно протяженных маршрутах, об изнурительных поездках, в которые они отправлялись с этой целью. Так, цыгане, жившие под Ленинградом, ездили за лошадьми, как правило, в Прибалтику, а на обратном пути заезжали в центральные области России, например в Новгородскую.

Менка лошадей была распространена и внутри цыганской среды. Она сопровождалась довольно живолисным ритуалом. В случае согласия на менку участвующие в ней становятся друг против друга и долго попеременно не то что хлопают, но соприкасаются ладонями. Сначала сверху рука одного, а потом рука другого. Эта процедура продолжается несколько минут.

Умелые барышники пользовались у цыган громкой славой. Их имена остались в народной памяти. И сегодня под Ленинградом рассказывают всякого рода бывальщины, связанные с образом реального человека, цыгана по кличке Шелуха . Его называли «Грэнгиро дад», то есть лошадиный отец. По всей видимости, он жил в начале XX века. Про таких умельцев цыгане говорят: «Он с вязовой палки начнет меняться, а закончит конем». А про неудачников наоборот: «Дойти до вязовой палки». Это означает — дойти до крайней степени нищеты.

Цыганам известен целый комплекс средств народной медицины для лечения лошадей. У В. Н. Добровольского приводятся некоторые рецепты. Так, от болезней желудка применяли смесь капустного рассола с яйцами, хромоту лечили купоросом, травами — кожные болезни.

В произведениях художественной литературы встречаются рассказы о том, как при продаже лошадей цыгане обманывают своих покупателей. Невольновозникает вопрос: а практикуется ли подобное в случае менки лошадей между цыганами? На этот счет у них есть довольно-таки забавный закон. Все, что сказал цыган, расхваливая свою лошадь, должно соответствовать действительности. Если он сказал, что лошадь ходит в упряжке, то так и должно быть. Если сказал, что лошадь — трехлетка, то она не может быть старше или моложе. Но если он этого не сказал, а покупатель не задал ему вопроса, понадеявшись на собственное знание лошадей, то всякая ответственность за возможный обман с продавца полностью снимается. Если цыган продает больную лошадь и спрашивают, не больна ли она, он обязан признаться. Но если этот допрос не прозвучал, он имеет право продать и больную лошадь. Если обманутый таким образом цыган «возбуждает дело» в крисе — цыганском суде, суд не принимает во внимание его обвинения. Аргумент очень простой: «Раз у тебя есть глаза, ты должен смотреть, раз у тебя есть язык, ты должен спросить».

Прекрасное знание повадок лошадей принесло цыганам заслуженную славу отличных объездчиков. У них целый набор «фирменных» цыганских приемов укрощения. Нередко эти приемы довольно жестки, но всегда весьма эффективны. Думаем, читателям интересны воспоминания бывшего кавалериста, участника гражданской войны Федора Кудрявцева, в которых есть эпизод, связанный с цыганами. Впоследствии Кудрявцев стал замечательным спортсменом-конником и на своей знаменитой Амбе завоевал немало призов на скачках. А началась его спортивная карьера вот с чего. Сразу после гражданской войны в Россию привезли партию молодых норовистых лошадей из Канады. Животные были настолько своевольны, что никто к ним не мог даже подойти. И тогда Кудрявцев предложил пригласить кочевых цыган, что стояли возле Новой Деревни в Ленинграде. Вожак цыган по имени Степан Авивович подобрал десяток мужчин посмекалистей и пришел в манеж. Впрочем, предоставим слово самому Кудрявцеву:

«Там, как всегда, между рядами коновязей носились сорвавшиеся лошади, но двое дневальных сидели, как воробьи, на перилах трибуны.

В чем дело? Почему не вижу порядка?

—        Амба сорвалась. Вас ждем, вы ж приказывали.

Опять Амба! Я показал ее Степану Авивовичу. Он сказал

что-то своим помощникам, и началось цирковое представление! Цыгане кричат, кони отвечают им ржанием! Свистят кнуты, взвизгивают лошади. Цыгане били их очень метко и по- разному: изо всех сил, с «оттяжкой» по брюху и очень осторожно, едва касаясь, по храпу, самому чувствительному месту у лошадей. Они пропустили сквозь свой строй всех других буянок, а Амбу оттеснили в конец манежа. Несколько раз она поднималась на дыбы, чтобы броситься на людей, но два, иногда три кнута мигом опоясывали ее светло-рыжий живот, и она, визжа, как кошка, отскакивала. Вскоре, злобно озираясь, она стояла в углу. Цыгане — полукругом перед ней, угрожая сложенными кнутами. Потом двое быстро подошли, схватили за уши. Степан Авивович ловко поставил закрутку.

Меньше получаса потребовалось, чтобы справиться со всеми другими дебоширками. Лошади действительно «уважали» цыган.

—        Посмотри, начальник, почему они срываются. Недоуздок хороший, и цепь к нему тоже хорошая. А кольцо — дрянь, расползается по сварке. Замени все кольца сыромятью. Еще прикажи пять крепких мешков с битым кирпичом приготовить. И еще деньги давай, будем репу покупать.

—        Зачем репу?

—        Отучать кусаться.

—        Как же это будете делать?

—        Цыганские секреты, начальник, даром не отдаются, позолоти ручку.

—        Нечем мне позолотить. И на репу денег нет.

—        Можно в Новой Деревне овес на репу обменять. Только, начальник, пусть ветеринары не вмешиваются. Лечение строгое, но вреда не будет.

Мешки с битым кирпичом повесили над стойлами в соседней пустовавшей конюшне. Цыгане сами, без подсказки красноармейцев, определили лягающихся. Подходили к хвосту, окликали, кричали что-то, очевидно, обидное для лошадей,— они сразу же прижимали уши. Если оскорбления принимались относительно спокойно, тыкали в зад кнутом. Иногда канадки отодвигались в сторону — таких переставали дразнить. Но чаще канадки отвечали ударом задних ног, и тогда Степан Авивович командовал:

—        Под мешок!

Молодой цыган ужом проскальзывал к голове лошади, зажимал ее верхнюю губу закруткой, вел на конюшню. Поставив в стойла пять «пациенток», опускали мешки с кирпичом пониже, снова начинали дразнить: колоть кнутом, дергать за ^вост. Лошади лягались, вскидывая задом, колючий, тяжелый мешок бил по крупу... «Лечение» было эффективным. Большинству понадобилось всего два «сеанса», более упорным — три-четыре. Некоторые, в том числе Амба, уже после первого опыта проявили незаурядную смекалку: «под мешком» терпели, стояли смирно. Едва мешок убирали — быстро пятились назад, доставая копытами до середины прохода конюшни!

—        Придется «ежа» попробовать,— сказал Степан Авивович.

«Еж» — маленький мешочек, наполненный мелкими гвоздями,— пристраивали на удочке. «Еж» колол до крови. Через неделю уже ни одна канадка не лягалась. Окончательную проверку проводили на плацу перед штабом: вели лошадь вдвоем, третий нес «ежа» на удочке над крупом.

—        А когда же будем лечить репой? Все сроки прошли.

—        В воскресенье, начальник, в воскресенье. Ветеринары будут дома со своими бабами пироги кушать, а мы — репой коней угощать.

...«Лечение репой» первой должна была проходить самая свирепая лошадь — Амба, но Степан Авивович предупредил:

—        Тебе, начальник, я вижу, эта кобылка нравится? Не ходи смотреть: она тебя запомнит, будет зла на тебя иметь.

Действительно, она мне нравилась своим неукротимым нравом. Я послушался старого цыгана. Смотрел, как «лечили» уже других лошадей. В закоулке у манежа дымил маленький костерок — варилась в котелке репа. Рядом стояла привязанная лошадь. Цыган снял верхнюю рубаху, вновь ее надел, оставив один рукав пустым. Продел в него прут с заостренным концом. Держа руку под рубахой, выловил из котелка крупную желто-розовую репу, стал водить ею перед мордой лошади. Она не раздумывая цапнула «руку» нахального человека...

Плеваться лошади не умеют. Канадка бешено мотала головой, но разваренная репа залепила ей рот и не вываливалась. Десны, губы, нёбо, язык покрылись пузырями, сошла кожа. Больше недели «прошедших лечение» кормили насильно, вливая из бутылки в рот болтушку — отруби на воде. Когда ожоги прошли, пропало и желание кусаться: под дружный хохот красноармейцы крутили перед мордой лошади кулаком, а она испуганно отворачивалась.

Амба, укусив «кулак», широко раскрыла рот и так энергично трясла головой, что большая часть горячей репы вывалилась, и ожоги были несильные. Но кусаться все же перестала.

—        Хитрая,— качал головой Степан Авивович.

—        Думаешь, снова станет кусаться?

—        Нет, не будет, но она не сдалась, она беспременно что-то выкинет. Она матка гонористая. Прикажи быть с ней поосторожнее.

Отученных лягаться и кусаться красноармейцы гоняли на корде. Затем начали приучать взнуздываться, седлаться — все по уставу. Наконец самые опытные конники остб- рожно садились в седло. Канадки упрямились, пытались козлить, но постепенно привыкали, становились послушными.

Амба тоже позволяла себя седлать, взнуздывать. Но едва почувствовала человека на спине, мгновенно «дала свечку» — встала на дыбы и опрокинулась на спину! Красноармеец едва-едва уцелел.

—        Отучим ее и на спину падать, начальник...

Там же, где «лечили репой», настлали на землю солоду.

Двое цыган крепко держали взнузданную Амбу. Поседлали ее сложенной попоной: соскочить легко.

—        Ну, давай, начальник! Сиди крепче!.. Яков, Сашка пускайте!

Красивые свечки давала Амба! Я соскользнул с ее спины, когда она падала. Цыгане бросились к ней коршунами, прижали к земле голову, веревками стали связывать ноги...

—        Теперь уходи, начальник, будто ты ни при чем. Она это тоже запомнит.

В четыре кнута хлестали бедную канадку. Не торопясь, ритмично, как цепами на молотьбе. Отдохнули. За ноги перевернули преступницу на другой бок. И его «обработали» на совесть.

Затем они оставили ее лежать связанной. Один сел рядом сторожить: если лошадь начнет стонать, требовалось немедленно развязать ей ноги, иначе может погибнуть.

Амба оказалась в самом деле «гонористая». Лежала до ночи, не пикнув. И я не мог уйти, сидел в манеже. Если бы что-нибудь случилось — я в ответе. Поздно вечером Степан Авивович пришел ко мне.

—        Крепкая кобылка, начальник. Другая бы давно покаялась, покорилась человеку, а эта не хочет. Сахару нужно, начальник. Разведи фунт на полведра воды и приходи. Но стой за углом, пока я не кончу выть...

—        Как выть?

—        Волком. Как перестану, ты подходи, развяжи ей ноги, дай напиться сладкой воды, огладь, тихонько веди в манеж и примечай, как она пойдет. Если станет рваться из рук — не помогло лечение, а если к тебе станет жаться — вылечилась! Ну, пойду...

Я стоял за углом и слушал тоскливый, подлинно волчий вой. Артистически выл старый цыган. В манеже забились в испуге лошади, дневальные метались, их успокаивая...

—        Иди! — шепнул Степан Авивович, выходя из-за угла.

Я подошел к Амбе. Она мелко дрожала всем телом — в Канаде волков много! Я развязал ей ноги. Она встала, пошатываясь. Жадно стала пить подслащенную воду. Я повел ее в манеж неторопливо, успокаивая голосом и похлопывая рукой по шее. Не шарахалась, «лечение» подействовало! В кормушке для нее был приготовлен хлеб и сахар. Она не сразу стала есть. При скупом свете конюшенного фонаря я видел, что она внимательно смотрит на меня. Потом вздохнула, нащупала губами кусок сахара, захрустевшего на зубах. Сгрызла все. Подняла голову и неожиданно положила ее мне на плечо.

— Иди, начальник, домой! Ты для нее теперь первый друг. Ты от волков спас и пожалел. Кобылы, как бабы, любят, чтобы их жалели...»

После войны возможностей заниматься лошадьми у цыган становится все меньше и меньше. К совсем недавнему времени и лошадей почти не осталось. Однако в наши дни в связи с тем, что разведение домашних животных стало поощряться, у цыган вновь появились лошади, древняя «цыганская профессия» возрождается.

ффф1

К содержанию книги: Ефим Друц и Алексей Гесслер - очерки о цыганах