ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРАВА - 1237-1497

Уставная Белозерская грамота

Уставная Белозерская грамота определяет порядок суда и управы белозерских наместников и пошлины, ими получаемые.

Эту грамоту можно разделить на 4 отдела. В 1-м грамота говорит, собственно, о пошлинах наместников и их судей. Наместник получал пошлины при въезде на наместничество, что называлось въезжим. Пошлина эта не определялась законом, а предоставлялась на волю плательщиков, кто что даст. За въезжим следовали наместничьи и тиунские кормы и поборы доводчиков. Эти кормы и поборы платились в два срока: на Рождество Христово и на Петров день.

Кормы наместничьи на Рождество Христово ценились в 7 алтын и 2 деньги, а на Петров день — в 3 алтына с каждой сохи; наместничью тиуну: в эти же сроки половину против наместника, а доводчику с каждой сохи на Рождество Христово 4 деньги, а на Петров день — 2 деньги. Наместники и их тиуны и доводчики должны были получать эти кормы и поборы в городе от сотских, а сами не имели права собирать их по станам и волостям.

Наместник должен поделить волости и станы между своими доводчиками, так чтобы каждый доводчик ведал определенный ему округ и не имел права ездить по другим округам. (Доводчик был чем-то вроде нынешнего судебного следователя, судно-полицейский чиновник, посылаемый в деревни и села для обследования дела на месте.) Доводчик должен ездить по своему округу на одной лошади и без работника, и где ночует, там ему не обедать, и где обедает, там не ночевать. Наместники, тиуны и доводчики назначались на год.

Кроме кормов наместникам предоставлялась явочная пошлина с приезжих торговцев или гостей; пошлину эту с большого судна ватман (начальник судна) платил по гривне и сверх того с каждого человека по деньге с головы; с малых же гребных судов ватман и другие, находившиеся на них, платили только по деньге с головы. Кроме того, ежели приезжие торговцы будут торговать не в указанных местах, то за это бралось заповеди с купца и продавца с каждого по 2 рубля, из которых один рубль шел наместнику, а другой — таможенникам, а товар отбирался на великого князя.

Во 2-м отделе грамота, собственно, говорит о порядке наместничьего суда и о судебных пошлинах. По грамоте на суде наместника или его тиуна непременно должны быть сотские и «добрые люди»; без них же ни наместник, ни его тиун не имели права судить. Пошлины от исковых дел определяются оценкой иска (каждый начинающий иск должен предварительно сделать ему оценку и потом в челобитной обозначить, что он оценивает свой иск во столько-то) и распределялись так; ежели истец и ответчик до суда помирятся перед наместником или его тиуном, то в таком случае взималось с рубля по гривне; это наместнику вместе с тиуном и доводчиком за все пошлины.

 Та же пошлина взималась и в том случае» если дело по суду было доведено до поединка, но тяжущиеся, став у поля, помирились; а если поединок состоялся, то побежденный платил полный иск истцу и противень против иска наместнику в раздел с тиуном и доводчиком за все пошлины.

 В делах уголовных: ежели на кого доведут татьбу, разбой или душегубство, то на виноватого сперва отправляется иск истца, а потом уже виноватый отдавался наместнику для взыскания с него продажи и для казни. Если же душегубец не будет отыскан, то волость или стан, где найден убитый, обязаны выплатить пени 4 рубля. Ежели бы кто поймал вора и отпустил его, не представив в суд, то это называлось самосудом, за который виноватый платил наместнику пени 2 рубля. Бели бы у кого признали татебное, то в таком случае по настоящей грамоте соблюдался тот же порядок, как и до Русской Правде, т. е. хозяин опознанной вещи по сводам отыскивает ее хоть до 10-го свода, до тех пор пока не доходит до того, кто не мог указать, где он взял найденную вещь, и наместники за это не получали никакой пошлины с тех, которые свели с себя обвинение, а все свои пошлины доправляли на настоящем тате.

 Поличным по Белозерской грамоте называлось только то, что истец с приставами вынет у подозреваемого из клети ила из под замка, а то, что найдет у него на дворе или в доме, но не под замком, не считалось поличным. Такого определения поличного мы не встречаем ни в Русской Правде, ни в других законодательных памятниках предшествовавшего времени. В порче межей наместники от своего суда получали с виноватого йо 8 денег за все свои пошлины. В 3-м отделе грамоты определяются пошлины наместнику и владычную десятнику от выдачи девиц в замужество. Ежели кто выдаст дочь замуж из одной волости в другую, то за это платит так называемую выводную куницу, которая определялась в алтын; а ежели кто выдавал дочь «за рубеж», т. е. не в Белозерский у«>зд, то платил пошлины 2 алтына; а ежели кто выдавал в своей же волости, то выводной куницы не полагалось, а бралось в пользу наместника только свадебное или повоженный убрус — 2 деньги, владычную десятиннику от выдачи «знамения» на венчание полагалось 3 деньги. В 4-м отделе грамоты говорится, что ежели белозерцы будут терпеть обиды от наместника или его тиуна, или доводчика, то имеют право жаловаться на них великому князю и назначать сроки, когда наместнику или волостелю, или их тиунам и доводчикам явиться на суд великого князя.

Московская губная запись и Белозерская уставная грамота имеют весьма важное значение в истории русского законодательства; они указывают на связь старого — по Русской Правде — с новым порядком — по Судебникам: в них мы видим еще и виры, и своды, и распределение уголовных округов, подобное древним вервям, и в то же время встречаем новые судебные пошлины, получившие впоследствии полное развитие в Судебниках.

С другой стороны, Губная запись и Белозерская грамота свидетельствуют нам о порядке наместничьего управления, о пошлинах, о кормах наместника и его людей, об участии в суде и управлении выборных людей, как представителей земщины, об ограничении власти наместников выборными властями: сотскими, старостами и лучшими людьми.

Впрочем, это отнюдь не значит, что в прежнее время выборные люди не участвовали на суде — это показывает только, что обычай участия выборных людей на суде вошел наконец в закон. В этих же грамотах мы находим ясное свидетельство, что порядок суда и управы в своих основах был од и никоя как в Новгородских и Псковских владениях, так и в Московских, — что как в тех, так и в Других владениях правительственные и земские власти стояли рядом, хотя, конечно, в Москве власти, поставленные князем, имели более силы, нежели земские, а в Новгороде и Пскове было наоборот.