ЧЕТВЕРТИЧНАЯ СИСТЕМА

ПАЛЕОЛИТ КРЫМА. Кремневые орудия. Мустьерские стоянки рисс-вюрма — начало вюрма. Палеолитические культуры в вюрмское время

Содержание:

Древний палеолит

Поздний палеолит

В системе исторических и естественноисторических знаний крым­ский палеолит занимает одно из видных мест. На Крымском полуост­рове, этом небольшом участке континента, сосредоточены остатки наи­более важных культур палеолитического и мезолитического человека.

  Особую ценность представляют крымские пещерные убежища, так как остатки древнейших культур залегают здесь в стратифицированных ус­ловиях, что дает широкую возможность изучить процессы эволюции животного и растительного мира, физического типа и культуры человека с древнего палеолита до мезолита включительно.

История изучения палеолита Крыма тесным образом связана с име­нем К. С. Мережковского. В 1879 и 1880 гг. им были открыты и -ча­стично раскопаны Волчий грот на р. Бештерек, навесы Сюрень I и II в долине р. Бельбек, а также обследованы мезолитическая стоянка в отрогах Долгоруковской Яйлы, в окрестностях пещеры Кизил-Коба, и пещеры в районе Эски-Кермен. В 1924 г. Г. А. Бонч-Осмоловским был открыт известный древнепалеолитический грот Киик-Коба. Скалистые палеолитические убежища в Крыму изучали также Н. Л. Эрнст (1934), Б. С. Жуков, С. А. Трусова (1940), О. Н. Бадер (1940), Д. А. Крайнов, Е. А. Векилова (1959—1961). С. Н. Бибиков (1940—1961) и др. В после­военные годы удачные работы по изучению палеолитических памятников произвел А. А. Формозов (1958).

Вместе с археологами исследованиями палеолита Крыма занима­лись и занимаются представители естественных дисциплин: антропологи Е. В. Жиров, М. М. Герасимов, В. В. Бунак; геологи П. А. Двойченко, А. С. Моисеев, Г. Ф. Мирчинк, В. И. Громов, М. В., Муратов, Н. И. Ни­колаев, Г. И. Молявко; палеонтологи В. И. Громова, В. И. Бибикова, Н. К. Верещагин, И. М. Громов, В. Д. Лебедев; палеоботаник А. Ф. Гам- мерман и др. Крым уже долгое время является своего рода лаборато­рией комплексных методов исследования палеолита. Этим в значитель­ной степени и объясняется относительная полнота изученности крым­ского древнего палеолита и мезолита.

ДРЕВНИЙ ПАЛЕОЛИТ

Несмотря на то что Крымский полуостров находится рядом с Кав­казом, где открыто множество древнепалеолитических поселений шелль- ского и ашельского типов, в Крыму такие древние памятники не обна­ружены. Видимо, это объясняется долгой изоляцией Крыма от мате­рика, в том числе и от Черноморского побережья Кавказа. Наиболее ранним памятником палеолита в Крыму является грот Киик-Коба, рас­положенный в 25 км к востоку от Симферополя в бассейне р. Зуи, на высоте около 150 м над уровнем этой реки под известняковым карнизом плато. Он представляет собой высокую карстовую полость, по форме напоминающую оркестровую раковину. Грот выработался в толще ниж­немелового известняка в результате выветривания и просачивания грун­товых вод.

Напластования грота расчленены Г. А. Бонч-Осмоловским на шесть слоев, составляющих свиту, мощность которой изменяется от 20—30 см внутри грота до 1,5 м у склона к долине (в среднем она равна 80 см}.

Древнепалеолитические остатки культуры приурочены к IV и VI слоям, а V слой отложился в период, когда грот не был заселен чело­веком. Оба культурных слоя представлены сильно щебнистыми, сугли­нистыми отложениями — продуктом распада местной известняковой по­роды и насыщены такими следами деятельности человека, как расщеп­ленный кремень, кости животных, угольки из древних кострищ.

В скалистом полу грота в искусственно вырубленном углублении были обнаружены остатки погребений — кости кистей рук, правая го­лень и кости стоп взрослого человека и части скелета годовалого ребен­ка. В культурно-хронологическом отношении эти два слоя отчетливо различаются. Нижний слой, по Г. А. Бонч-Осмоловскому, датируется ашельским временем и содержит своеобразный, аморфный, комплекс кремневых орудий. Эти орудия не имеют устойчивых морфологических черт и могут быть условно разделены на орудия с режущими и орудия со скоблящими функциями. Техника обработки кремня и сами орудия из верхнего слоя отличаются большим совершенством и представлены так называемыми ручными рубильцами, остроконечниками и скреблами.

Некоторые, правда, малозначительные различия наблюдаются и в составе фауны из двух древнепалеолитических слоев. Общий список фауны содержит следующие виды: мамонт, зубр, баран, антилопа-сайга, гигантский олень, благородный олень, дикий кабан, сибирский носорог, дикая лошадь, дикий осел, волк, лисица обыкновенная, песец, лисица- корсак, медведь бурый, пещерная гиена, заяц (русак) и другие грызуны. Среди остатков птиц присутствуют кости альпийской галки и др.[16]

Видовой состав животных, особенно из верхнего слоя, где присут­ствуют остатки песца, правда, оставшиеся для Г. А. Бонч-Осмоловского сомнительными, свидетельствует о развитии в то время сухих травяни­стых степей с суровым континентальным климатом. Примерно такого же взгляда придерживаются А. А. Бяльницкий-Бируля (1930), Б. С. Ви­ноградов (1937), А. Я. Тугаринов (1937). Остатки флоры в виде уголь­ков, по определению А. Ф. Гаммерман (1934), представлены можжеі- вельником, крушиной и, возможно, кленом.

На основании антропологического анализа костей взрослого инди­вида Г. А. Бонч-Осмоловский (1941) восстанавливает ярко выраженный тип крымского неандертальца — Homo kiik-kobetisis. Погребения неан­дертальца в Киик-Коба пока являются наиболее ранним свидетельством существования религиозных, анимистических представлений, сопровож­давшихся погребальным ритуалом.

Датировка Киик-Коба, особенно нижнего слоя, предложенная Г. А. Бонч-Осмоловским, вызвала много споров, однако в последние годы в связи с получением новых данных отнесение нижнего слоя край­нему мустье, а верхнего — к расцвету мустье не встречает особых воз­ражений. Что касается геологической датировки, то верхний слой, в ко­тором содержатся элементы холодолюбивой фауны, возможно, относят­ся к началу вюрма.

Другим памятником, рисующим быт древних охотников и природ­ную среду в период расцвета мустьерской культуры, является Чокур­чинский грот в окрестностях Симферополя, описанный Н. Л. Эрнстом (1934). Грот находится в долине р. Малый Салгир и возвышается над руслом на 8 м. Напластования грота состоят из разновозрастных отло­жений. Мощность же собственно четвертичных отложений с культур­ными остатками не превышает 1 м внутри грота и 4 м на склоне.

Н. Л. Эрнст выделил в этих отложениях три культурных слоя, зале­гающих в однородном желтом суглинке со щебнем. Все три культурных слоя представляют один этап наиболее развитой мустьерской культуры, хотя грот и заселялся неоднократно. На стоянке хорошо прослежива­лись места очагов, слоистость очажных прослоек, скопления костей мамонтов, состоящие из остатков примерно 20 животных ().

Большую и интересную коллекцию составляют кремневые орудия. Некоторые из них по степени совершенства отделки напоминают солютрейские орудия. Ведущими формами являются остроконечники ( 66) и скребла. Первые использовались, вероятно, и как рогатины, вторые — как режущие орудия. Изредка встречаются орудия клювовид­ных и сегментовидных очертаний. В Чокурчинском гроте найдены также фрагменты костяных орудий — ост- рий, что свидетельствует о первых попытках освоения кости для про­изводственных надобностей. Фауна из Чокурчинского грота представ­лена обычными для мустье видами и вполне идентична киик-кобин- ской, исключением является отсут­ствие песца. Впрочем, отсутствие этого животного может быть и слу­чайным. Обращает на себя внима­ние большое промысловое значение сайги и мамонта, а затем уже круп­ных копытных.

К эпохе расцвета культуры мустье может быть отнесено также поселение Волчий грот ( 67), ис­следованное К. С. Мережковским и затем О. Н. Бадером (1940). В чет­вертичных отложениях полуметро­вой мощности на площадке перед гротом О. Н. Бадер установил залегание двух слоев, принадлежащих двум фациям мустьерской культуры. Нижний слой вполне соответствует по своему культурному облику верхнему слою киик-кобинского, а также чокурчинскому материалу. Верхний культурный слой Волчьего грота содержит элементы, характеризующие позднее мустье. Фаунистический комплекс, собранный в Волчьем гроте, подтверждает мустьерский воз­раст данных образований.

Позднемустьерское время представлено пещерными памятниками также в зоне Предгорной гряды, где сосредоточены основные палеоли­тические стоянки. Наиболее исследованными позднемустьерскими сто­янками являются грот Шайтан-Коба и навес Староселье.

Описанный Г. А. Бонч-Осмоловским (1930) грот Шайтан-Коба на­ходится в долине р. Бодрак у с. Скалистое Бахчисарайского района. Он образовался в толще известняка датского яруса и возвышается на 20 м над уровнем речки. Грот очень небольшой, площадь его достигает 20 м2. Сохранившиеся в гроте напластования состоят из щебнистого су­глинка, в который включены остатки мустьерской культуры. Толщина культурного слоя около 30 см. Разведочный раскоп, заложенный у под­ножия склона, где находится навес, обнаружил мощный пласт галечника с мустьерскими орудиями. В этих же аллювиальных и селевых от­ложениях были встречены погребения скифского времени, что говорит о недавней аккумуляции этого галечника.

Кремневые орудия, собранные в культурном слое грота Шайтан- Коба, сохраняют все черты мустьерской техники. Это остроконечники, скребла, крупные рубящие орудия. Вместе с тем здесь появляются мате­риалы, свидетельствующие о новых приемах обработки кремня и новые формы орудий: на смену дисковидным нуклеусам (ядрищам), с которых скалывались пластины треугольных очертаний, служившие для изготов­ления орудий, приходит призматический нуклеус, дающий тонкие удли­ненные пластины; в наборе кремневого инвентаря появляется специали­зированное орудие — резец. Призматические нуклеусы и различного рода резцы и составляют основу кремневых коллекций позднего палео­лита. Фаунистический комплекс из Шайтан-Коба сравнительно невелик и содержит обычные для мустье виды животных (Громов, 1948).

   Значительно более подробные данные для характеристики позднего мустье в Крыму были получены после раскопок А. А. Формозова (1958) в навесе Староселье под Бахчисараем, расположенном в ущелье Кан- дере на окраине города ( 68). Навес образовался в известняках датского яруса на высоте 12—13 м над тальвегом. Остатки культуры были встречены в четырехметровой толще щебнисто-суглинистых отло­жений, включающих крупные блоки известняка. Периодические подтап­ливания горизонтов обитания в навесе, особенно талыми водами, не спо­собствовали сохранению археологического материала in situ, поэтому остатки кострищ и другие следы жизни там плохо сохранились, а архе­ологический материал в толще отложений находится как бы во «взве­шенном» состоянии. Тем не менее однородность этого материала из раз­ных горизонтов залегания позволяет относить его к одному хронологи­ческому этапу — позднему мустье. Стоянка в Староселье была долговременным убежищем для больших групп охотников, периодиче­ски посещавших это скрытое и удобное для жилья место. Кремневый инвентарь, собранный в Староселье, составляет исключительную по чис­ленности и многообразию коллекцию, дающую возможность восстано­вить все процессы обработки кремня от получения нужной заготовки до изготовления законченного орудия. В отложениях навеса собрано более 800 орудий и нуклеусов, а фрагменты орудий, отщепы, обломки и другие отбросы кремнеобрабатывающего производства составляют многотысяч­ную коллекцию.

Нуклеусы из Староселья представлены двумя основными форма­ми— дисковидными и призматическими. Из орудий должны быть отме­чены миниатюрные ручные рубильца, известные и по другим мустьерским стоянкам, остроконечники, скребла, крупные рубящие орудия и другие менее выразительные формы.

Очень богато представлены остатки фауны: мамонт, бык, сайга, гигантский олень, благородный олень, северный олень, косуля, дикий кабан, шерстистый носорог, дикая лошадь, дикий осел, волк, лисица, песец, пещерный медведь, пещерная гиена, степной хорь, заяц-русак и птицы (воробьиные и куриные). Все перечисленные виды характерны для климата „предгорий и открытых степей, испытывающих гляциальные влияния.

Количественное соотношение костей дает представление об охот- ничье-промысловой деятельности мустьерцев. Охота на мамонта, быка и сайгу занимала одно из главных мест. Однако основным промысло­вым животным являлся осел. Всего в Староселье найдены кости 92 осо­бей различных промысловых животных. Остатки осла принадлежат по меньшей мере 287 особям. Кстати, много костей сайги встречено в Чо- курчинском гроте, в гроте Шайтан-Коба, навесе Сюрень I ( 69) и в пещере Аджи-Коба. Сайга, этот типичный представитель открытых пространств, заходила в Крыму до Главной гряды Крымских гор. Ос­татки ее встречены, например, в Скельской пещере и навесе Шан-Коба, расположенных в Байдарской долине. Основной же зоной обитания сай­ги была степь, предгорья и открытое плато Предгорной и Внешней гряд Крымских гор. Что касается стаций осла, то, видимо, они совпадали со стациями сайги. Обитатели навеса в Староселье охотились на осла на взгорьях, на плато Предгорной гряды и в зоне Внешней гряды Крым­ских гор.

Большим событием явилось открытие в Староселье погребения не­андертальского ребенка примерно двухлетнего возраста с антропологи­ческими чертами Homo sapiens. Благоприятно сложившиеся для захоро­нения условия, завал его крупными камнями и изоляция от действия водных потоков способствовали удовлетворительной сохранности кост­ного вещества. На стоянке были найдены также разрозненные кости взрослого индивида и среди них обломок нижней челюсти с ярко выра­женными сапиентными чертами. Находки эти сделаны, несомненно, в IV слое мустье.

Датировка стоянки Староселье не вызывает затруднений. Это ти­пичный для позднего мустье археологический комплекс, вполне анало­гичный шайтан-кобинскому. Оба памятника относятся к границе сред­него и верхнего палеолита. Это время характеризовалось огромными изменениями, происшедшими в природной среде, что было вызвано наступлением похолодания (конец рисс-вюрма — начало вюрма).

ПОЗДНИЙ ПАЛЕОЛИТ

Хорошо выраженных позднепалеолитических памятников в Крыму насчитывается сейчас только два — Сюрень I и Аджи-Коба. Неясным остается возраст позднепалеолитического слоя в Качинском навесе.

Слева от шоссе Бахчисарай — Ялта, в долине р. Бельбек, возвыша­ются крутые обнажения известняков мелового возраста, изобилующие карстовыми полостями, карманами, кавернами, пещерками и навесами. Здесь на окраине с. Танковое в толще известняка датского яруса и на­ходятся два смежнорасположенных навеса Сюрень I и II. К. С. Мереж­ковский, заложив в Сюрени I глубокий раскоп, собрал здесь много кремневых изделий и костей животных, залегавших в двух слоях. Более подробные исследования в навесе Сюрень I провел Г. А. Бонч-Осмолов- ский (1934). Он расчленил отложения навеса на семь слоев, из которых II, III и IV, содержащие верхнепалеолитические остатки, литологически неразличимы. Это опавшие сверху плиты, иногда очень больших разме­ров, перемешанные с серым известняковым песком. По возрасту эта толща была отнесена им к ориньяку, иногда в ней хорошо прослежи­ваются очажные прослойки со следами обитания. V слой тоже состоит из плит и рыхлого песка, \Т слой, кроме плит, содержит значительную примесь глины, а VII состоит из глины и окатанного известнякового щебня.

В процессе раскопок в слоях хорошо выделялись очажные, пятна, скопления культурных остатков и костей животных. В одном случае за­легание костей сайги, возможно, имело ритуальный характер, так как некоторые позвонки и другие кости этого животного находились в поло­жении естественного сочленения. Во всех трех культурных слоях обна­ружено множество кремневых изделий, а также орудий из кости и укра­шения. Обращает на себя внимание обломок рога благородного оленя, орнаментированный гравированным замысловатым узором.

Кремневые орудия, собранные из этих слоев, очень разнообразны, что свидетель­ствует о значительном расширении по сравнению с мустьерским време­нем .производственных процессов. В нижнем слое найдены орудия типа остроконечников или рубилец, сохраняющих черты мустьерской техни­ки, что подтверждает генетическую преемственность мустьерской и ориньякской культуры в Крыму. Очень широко представлены в Сюрени I призматические нуклеусы, различные резцы (многофасеточные, боко­вые, срединные и др.), скребки (концевые, высокие и др.), проколки, микропластинки с ретушью и т. п. Кроме того, собрано несколько десят­ков костяных орудий, преимущественно шильев. Особенно много нахо­док было сделано в нижнем (IV) культурном слое. Сопоставляя мате­риалы из трех культурных слоев, можно установить в направлении от нижнего к верхнему слою усовершенствования в технике обработки кремня, появление новых изделий, новых форм и т. п.

Палеонтологический материал, собранный при раскопках Сюрени I, очень велик и разнообразен. Здесь были найдены остатки 37 видов мле­копитающих, 40 видов птиц и 4 вида рыб. Из числа промысловых жи­вотных определены зубр, сайга, гигантский олень, благородный олень, северный олень, кабан, лошадь, волки, лисица, песец, корсак, медведь бурый, пещерная гиена, заяц-беляк, заяц-русак, бобр. Особенно велико число особей сайги и гигантского оленя, несколько менее многочисленны грызуны и мелкие хищники, попавшие в культурный слой при различ­ных обстоятельствах в виде погадок и пр. Птицы представлены такими видами, как кряква, лунь, серая куропатка, тетерев, белая куропатка, альпийская галка, голубиные и т. п., рыбы — такими, как вырезуб, ло­сось морской, форель речная, голавль.

По данным А. Ф. Гаммерман, изучавшей остатки флоры в виде угольков, в окрестностях Сюрени I произрастали осина, крушина, ряби­на обыкновенная, береза, можжевельник и ива.

Присутствие северных форм животного (северный олень, песец, за­яц-беляк, альпийская и белая куропатка, полярный жаворонок) и рас­тительного (береза и рябина) мира говорит о довольно суровых клима­тических условиях, сложившихся в лесостепном и степном ландшафтах Крыма в позднепалеолитическое время. Анализ фаунистических остат­ков указывает на смягчение климата лишь в период отложения верхнего культурного слоя: в нем отсутствуют холодолюбивые формы животных, зато появляются теплолюбивые виды рыб (вырезуб и голавль).

Другое позднепалеолитическое поселение в пещере Аджи-Коба, об,- наруженное А. С. Моисеевым на западном склоне Караби-Яйлы и иссле­дованное затем Г. А. Бонч-Осмоловским и С. А. Трусовой (1940), под­тверждает установленную по материалам из Сюрени I картину быта позднепалеолитического человека и природную обстановку того време­ни. Дополнительно к сюреньской в фауне Аджи-Коба были встречены муфлон, рысь и тюлень. Последний попал сюда в качестве добычи при­морского собирательства.

Остатков позднепалеолитического человека в Крыму пока не обнаружено, если не считать зуба человека, найденного в Сюреньском на­весе.

Датировка культурных остатков из Сюрени I в смысле принадлеж­ности их к позднему (верхнему) палеолиту не вызывает возражений. Но вопрос о том, к каким эпохам относится каждый из культурных сло­ев, вызвал дискуссию. Так, Г. А. Бонч-Осмоловский, будучи убежден­ным и последовательным эволюционистом, признававшим единство форм развития человеческой культуры, предполагал найти в Крыму классические солютрейские и мадленские памятники, однако находками в Сюрени I это не было подтверждено. Поэтому, правильно определив нижний слой ориньякским временем, он, опираясь на стратиграфиче­скую последовательность двух вышележащих слоев, отнес их к среднему и верхнему ориньяку. Сейчас точка зрения Г. А. Бонч-Осмоловского на этот вопрос достаточно устарела, и культурные слои Сюрени I обычно относятся к периоду всего верхнего палеолита, иллюстрируя своеобраз­ный, южный, вариант развития позднепалеолитических культур в вюрмское время.