КРИМИНОЛОГИЯ

Вступление

Книга американского профессора В. Фокса "Введение в криминологию" знакомит читателя со множеством интересных фактов и вводит его в широкий круг сложных проблем. Факты, о которых рассказывается в книге,- это состояние и динамика преступности в США, особенности отдельных категорий преступников, меры борьбы с преступностью. Проблемы, которые в ней затрагиваются,- это причины преступности в США, факторы, обусловливающие совершение отдельных видов преступлений и преступную активность отдельных групп населения, цели уголовной юстиции.

Автор излагает различные подходы к изучению преступности, существующие в современной американской криминологии, раскрывает специфику конкретных - по преимуществу некарательных - методов воздействия на преступников и прогнозирования преступного поведения, приводит многочисленные схемы типологии и классификации преступлений и преступников. В книге широко представлены результаты эмпирических исследований и данные официальной уголовной статистики. В качестве иллюстрации теоретических положений автор использует такой необычный для научного труда материал, как сведения о жизни и карьере преступников, получивших в США громкую известность.

Преступность как массовое явление и социальная проблема, вызывающая растущую тревогу общества,- это знамение капитализма и его порождение. И не случайно поэтому самая высокая преступность и самая большая озабоченность в связи с ней характерны для США - страны, где, капитализм получил наиболее полное развитие. "Должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевипе такой социальной системы,- писал К. Маркс,- которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету, и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения".

Социальную обусловленность преступности непосредственно на американской почве показала экологическая, или чикагская, школа криминологии, усилиями которой были выявлены и описаны городские районы социальной дезорганизации, где царят нищета и преступность. Исследования К. Шоу и Г. Маккея, анализировавшие положение, сложившееся в 1927-1933 гг., отразили не исключительное явление временного характера, а имманентное свойство социальной жизни в капиталистической Америке. И в 1970 г. на основе новых данных бывший министр юстиции США Р. Кларк снова говорит о городских районах, где по сравнению со средними показателями смертность на 25% выше, а продолжительность жизни на семь лет меньше, где безработица в пять раз больше, а срок обучения на четыре года короче, где проживает 10% населения, но производится две трети арестов за опасные преступления.

"Бедность, болезни, несправедливость, праздность, невежество, человеческое убожество и преступность идут рука об руку,- пишет Р. Кларк.- Такова правда".

В любом обществе, в том числе и в американском, преступность представляет собой антинародное явление. Антинародный характер преступности в целом и каждого из ее видов в отдельности наиболее отчетливо выражается в том, что в подавляющем большинстве случаев жертвами преступлений становятся трудящиеся. Преступность всех видов направлена именно против их непосредственных интересов - жизни, здоровья, имущества.

Как свидетельствует американская уголовная статистика и эмпирические исследования, американское государство не в состоянии выполнить свою обязанность перед гражданами - обязанность обеспечить их безопасность от преступных посягательств.

Множественность теорий в американской криминологии, которой порой так гордятся ее представители, как раз и отражает попытки найти ответ на все более остро стоящий практический вопрос: что делать с преступностью, которая вышла из-под контроля и сама уже контролирует американские города? Как показывает опыт, эти поиски не дают эффективных решений, ибо буржуазная наука лишена подлинно научной методологии, какой является марксизм-ленинизм.

В предлагаемой вниманию читателя книге, которая издается с некоторыми сокращениями за счет материала, не имеющего непосредственное отношение к криминологии, последовательно рассматриваются биологические и экономические теории этиологии преступного поведения, экологическая теория, теории дифференцированной связи, аномии, отчуждения, субкультур, нейтрализации, "дрейфа", стигматизации и др. Автор подчеркивает преемственность идей и направлений, выделяет их основателей и продолжателей. Все эти теории, освещаемые В. Фоксом в исторической перспективе и с учетом результатов эмпирических исследований, дают симптоматичную для буржуазной науки картину. Не преследуя цель разоблачения капиталистического общества и игнорируя его классовый, конкретно-исторический характер, буржуазные криминологи, используя конкретный материал окружающей их социальной действительности и следуя объективной логике научного анализа, нередко выступают с положениями, которые объективно имеют обличительный характер.

Анализируя эволюцию представлений о природной обусловленности индивидуального преступного поведения и способов их эмпирического подтверждения - от "прирожденного преступника", сконструированного Ч. Ломброзо на основе примитивных антропологических измерений, до современных теорий о криминогенном влиянии нарушений в деятельности желез внутренней секреции либо хромосомных аномалий, использующих биохимические методы исследования,- автор показывает безрезультатность попыток объяснить преступление с биологических позиций.

Как указывает В. Фокс, не были плодотворными американские исследования проблемы обусловленности преступности экономическими факторами: положение о том, что представители низших социально-экономических слоев общества чаще оказываются преступниками и делинквентами, в последние годы оспаривается самими американскими учеными, положение же о том, что имущественные преступления растут в периоды экономических спадов, а преступления против личности - в периоды процветания, не получило достаточно убедительного объяснения.

В. Фокс правильно подчеркивает, что анализ экономических аспектов социальных проблем, включая проблему преступности невозможен без учета того вклада, который внес в их разработку К. МарксТ Однако, находясь в плену буржуазной традиции он толкует учение Маркса ошибочно, сводя его к экономическому детерминизму. Между тем, как известно, марксизм рассматривает общество как систему, в которой не только базис определяет надстройку, но и надстройка, в свою очередь, оказывает обратное влияние на базис. "Экономическое положение - это базис,- писал Ф. Энгельс,- но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т. п. правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм".

Фокс ошибается не только тогда, когда он ограничивает вклад марксизма в развитие криминологии анализом экономической обусловленности преступности, но и тогда, когда рассматривает марксистское объяснение преступности как одно из частных объяснений в рамках теории конфликта. Он также переоценивает значение сферы сознания в целом и отдельных ее феноменов в частности, В. Фокс утверждает, что общества отличаются друг от друга ценностными представлениями, игнорируя тот факт, что в каждую эпоху в каждом обществе господствующими представлениями являются ценностные представления господствующих классов. Он считает, что закон во все большей степени воплощает принцип справедливости, не учитывая, что "эта справедливость всегда представляет собой лишь идеологизированное, вознесенное на небеса выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны". Он полагает, что право, как социальный институт и как профессия, прошло в своем развитии три стадии - от начальной фрагментарности до современной зрелости,- игнорируя тот факт, что этот процесс, сколько бы стадий в нем ни выделять, отражает динамику социальных потребностей в том или ином правовом регулировании общественных отношений.

Американская криминология восприняла и развила разработанную французским социологом Э. Дюркгеймом теорию аномии. Состояние аномии означает упадок общественной морали, отсутствие общепринятых норм поведения, социально-политическую дезорганизацию общества. В ее мертоновском, американском, варианте теория аномии вскрывает свойственный буржуазному обществу конфликт между целями, к которым оно побуждает стремиться своих членов, и легальными возможностями достижения этих целей, которые оно им предоставляет. Концепция Р. Мертона и приводимые В. Фоксом результаты дальнейших исследований в этом направлении являются своеобразным подтверждением марксистско-ленинской трактовки буржуазного общества как общества, в котором существует одно только формальное равенство, лишь усиливающее неравенство фактическое. В условиях конфликта между нормативно определенными целями и средствами их достижения преступность оказывается способом преодоления фактического неравенства.

Концепция Р. Мертона, как и другие буржуазные социологические концепции, имеет ограниченный характер. Р. Мертон пытается объяснить преступность в одном ряду с такими явлениями, как уход от жизни или "мятеж" против существующего правопорядка. Все это, по его мнению, результат того, что индивид не может добиться успеха в рамках конкретной нормативной структуры целей и средств. В концепции Мертона не отражена роль политических идей, общественного сознания и классовой борьбы, которая является движущей силой развития антагонистического общества.

Одна из наиболее известных американских криминологических теорий - это теория дифференцированной связи, созданная Э. Сатерлендом, который показывает, как индивид становится преступником в условиях, когда преступность уже существует, но не объясняет причин возникновения преступности как явления. Его основное положение заключается в том, что преступному поведению учатся. И сама эта теория, и рассматриваемые В. Фоксом результаты ее обсуждения в американской научной литературе снова приводят к выводу о социальной обусловленности преступности в буржуазном обществе. Согласно Э. Сатерленду, преступное поведение есть следствие того, что в окружении индивида оценки, благоприятствующие нарушению закона, преобладают над оценками, благоприятствующими его соблюдению.

Рост преступности в США, который фиксирует даже официальная статистика, хронически страдающая недостоверностью, свидетельствует о том, что разрыв между целями, которые провозглашает американское общество, и возможностями их легального достижения, которые это общество предоставляет своим членам, постоянно увеличивается и что преобладание оценок, благоприятствующих нарушению закона, над оценками, благоприятствующими его соблюдению, становится все более ощутимым.

Едва ли не самая новая американская криминологическая теория - теория стигматизации - утверждает, что никакое поведение не является преступным само по себе и не обладает свойствами, которые бы принципиально отличали его от других форм поведения. Преступное деяние является таковым в силу реакции на него со стороны законодателя, полиции и судов. Именно такая реакция, как утверждает эта теория, создает преступление и преступника посредством отрицательной официальной оценки, или стигматизации, то есть клеймения, определенного деяния и совершившего его лица. Теория стигматизации обращает внимание на тот факт, что процесс взаимодействия индивида с системой уголовной юстиции оказывает на него не положительное, а отрицательное влияние, изменяя в худшую сторону его представление о самом себе, формируя настоящего преступника, активно противостоящего официальному обществу с его законами и моралью. Этот процесс достигает кульминации в американской тюрьме, где, как показывает В. Фокс на материале жизнеописаний преступников и эмпирических исследований, формируется преступное сообщество, как правило не поддающееся исправительному воздействию.

Известно, что не всякое деяние, обладающее высокой степенью общественной опасности, признается преступлением. Преступление - это всегда синтез двух составляющих: общественной опасности деяния и его оценки государством, которое одно только может запретить деяние под страхом уголовного наказания. Как отмечает

К. Маркс: "Нарушение закона является обычно результатом экономических факторов, не зависящих от законодателя; однако... от официального общества до некоторой степени зависит квалификация нарушений установлен ных им законов как преступлений или только как про ступков. Это различие терминологии является далеко не безразличным, ибо оно решает тысячи человеческих судеб и определяет нравственную физиономию общества. Само по себе право не только может наказывать за преступления, но и выдумывать их...".

Теория стигматизации искажает существующее положение вещей, так как проходит мимо того факта, что основой признания поведения преступным являются, как правило, экономические и политические интересы господствующего класса, которые с той или иной степенью точности отражает государство.

Явления стигматизации, которые неправильно истолковывает теория, действительно имеют место в американской жизни. Примером стигматизации могут служить приводимые В. Фоксом высказывания бывшего директора ФБР Дж. Э. Гувера о преступниках, направленные на то, чтобы связать существование преступности исключительно с испорченностью отдельных людей, преступающих уголовный закон. В подобных случаях стигматизация призвана если не снять, то хотя бы уменьшить ответственность общества за существование преступности, переложив эту ответственность на "выродков", а заодно и на либеральную науку, которая якобы берет их под защиту, когда подчеркивает решающее значение социальных условий жизни, порождающих и стимулирующих преступность в США. Однако значение стигматизации этим не исчерпывается. Усилившаяся в последнее десятилетие в США борьба властей за "закон и порядок" направлена отнюдь не только и даже не столько против общеуголовной преступности, сколько против прогрессивного общественного движения, которое-будь то протесты против грязной войны во Вьетнаме, борьба негров за фактическое равенство либо иные формы гражданской активности - объявляется преступным и тем самым стигматизируется в глазах американского обывателя, поскольку борец за гражданские права приравнивается таким образом к разбойнику или насильнику.

Вслед за президентской комиссией по применению закона и отправлению правосудия В. Фокс подразделяет существующие криминологические теории на три группы в соответствии с лежащими в основе этих теорий идеями. Эти группы, или модели, таковы: регулятивная, или контрольная, модель, которая придает основное значение правовым мерам воздействия на преступника - выявлению преступления, аресту, судебному разбирательству и наказанию; психогенная модель, которая придает основное значение индивидуальным особенностям преступника, рассматриваемого как социально неприспособленное лицо, нуждающееся в индивидуализированных мерах некарательного воздействия; социогенная модель, которая придает основное значение социальным факторам, таким, как социальная дезорганизация, конфликт норм, отчуждение, ограниченный доступ к образованию и профессиональному продвижению, отсутствие работы.

В. Фокс неоднократно подчеркивает необходимость использовать "на равных" все подходы для борьбы с таким сложным явлением, как преступность. Однако, быть может, эта позиция является не только проявлением научной добросовестности автора, но и отражением объективной ситуации, существующей в буржуазной науке, когда никто не знает, за какое звено в цепи нужно взяться, чтобы вытащить всю цепь. Сам В. Фокс скорее склоняется к социогенной модели. Хотя он нигде не говорит прямо о своих научных предпочтениях, некоторые рассуждения на страницах "Введения в криминологию" достаточно выразительно показывают его социологическую ориентацию.

В качестве одного из примеров социологизма В. Фокса можно привести его анализ такого вида преступления, как изнасилование. Поскольку жертвой изнасилования может быть любая женщина - молодая и старая, красивая и уродливая - и поскольку каждый понимает, что "дешевле" уплатить проститутке, чем сидеть в тюрьме, автор приходит к выводу, что изнасилование представляет собой несексуальное использование секса, выражающее агрессивность и злобу, порожденные объективной невозможностью проявить себя мужчиной социально одобряемым способом. Изнасилование традиционно относится криминологией к числу преступлений, в этиологии которых существенную роль играют несоциальные факторы; В. Фокс же объясняет его с социологических позиций.

В. Фокс склонен считать, что юристы находятся в плену юридических фикций, во власти формализма, который идет от далекого прошлого и связан с религией или даже магией, и что в результате этого юридический подход к действительности представляет собой ее упрощение и огрубление. Это тоже проявление социологизма. Но если при объяснении изнасилования социологизм автора расширяет подход к проблеме, то при оценке права социологизм автора его, наоборот, сужает. По-видимому, В. Фокс не вполне учитывает, что формализм права в известной степени есть гарантия законности и, таким образом, выступает в качестве социального фактора. С формализмом права связана завоеванная в борьбе против феодального произвола определенность прав и обязанностей, включая определенность прав и обязанностей гражданина по отношению к своему государству. Отказ от этой определенности, даже под предлогом научно обоснованного приближения к действительности, не знающей абсолютного деления на черное и белое, полезное и вредное, хорошее и плохое, чреват произволом власть имущих и исполнительной власти.

В книге В. Фокса много типологических схем, авторы которых пытаются рассматривать преступное поведение и специфику отдельных его видов в широком контексте, с использованием данных социологии, психологии и других наук: тут и представление виновного о самом себе как о преступнике, и степень организованности отдельных категорий преступников, и их происхождение и среда, и степень отчуждения от общества, и сходство моделей преступного и непреступного поведения. Этот материал показывает, в частности, что определенные виды преступлений согласуются со взглядами и стандартами определенных общественных групп.

Яркий пример такого соответствия, нашедший отражение в некоторых типологических схемах,- "беловоротничковая" преступность, или, как определял ее Э. Сатерленд, преступления занимающих высокое общественное положение лиц, совершаемые ими в процессе своей профессиональной деятельности. Эти преступления не встречают сурового осуждения в соответствующей социальной группе, ибо тесно связаны с определенными видами легальной деловой активности, предполагающей риск, обмап и свободу рук: "Бизнес как бизнес, без сомнения, скрывает в себе широчайший спектр укоренившихся "беловоротничковых" преступлений", Составляющие "идейную" основу этой преступности лозунги "Хватай что можешь!" и "Попадаются только дураки!" в сочетании со всеобщей уверенностью в безнаказанности коммерческих махинаций одновременно содействуют расширению преступности этого вида и оказывают разлагающее влияние на молодежь. Взаимодействие между нашумевшей биржевой аферой и ростом числа разбойных нападений и краж установить нелегко. Но можно не сомневаться, что оно существует и что "белые воротнички" влияют на своих "уличных" последователей, которые большей частью и попадают в руки американской юстиции.

Приводимые В. Фоксом типологические схемы отражают сложную взаимосвязь социальных, психологических и юридических факторов. В качестве инструментов криминологического анализа они расширяют существующие представления о различных категориях преступников, их ориентациях и окружении, а также о необходимых мерах воздействия, которые бы отвечали всем выявленным особенностям индивидов и ситуаций. Однако общим недостатком этого большого и интересного материала является отсутствие надлежащей теоретической базы, эмпиризм, неумение отделить главное от второстепенного, неясность многих понятий и нечеткость многих формулировок, что, несомненно, затрудняет их практическое использование. В системе американской уголовной юстиции, перегруженной делами и перенасыщенной произволом и жестокостью, для использования таких схем остается не много места.

Подробно освещая методы некарательного, психологически ориентированного воздействия на преступников, В. Фокс, к сожалению, не говорит о результатах такого воздействия. Не говорит он о результатах и тогда, когда специально рассматривает вопросы применения теории на практике. И это не случайно. Ибо даже президентская комиссия по применению закона и отправлению правосудия была вынуждена прийти к следующему выводу: "В основе лежат такие проблемы, с которыми система уголовной юстиции вряд ли может справиться. Неуправляемость молодежи, широкое распространение наркотиков, существование крайней нищеты в богатом обществе, погоня за долларом любыми доступными средствами - все это такие феномены, которым не способны уепешно противостоять ни полиция, ни суды, ни исправительные учреждения, призванные заниматься отдельными преступлениями и отдельными преступниками".

Известно, что в английском языке справедливость, правосудие и юстиция обозначаются одним словом. Таким образом юстиции, по крайней мере в лингвистическом плане, - это синоним правосудия и справедливости. Между тем, как свидетельствует В. Фокс, одни и те же законы применяются по-разному; выборочное использование принуждения с целью обеспечить "разумную степень правопорядка" признается государственным принципом; в деятельности полиции, судов и исправительных учреждений нарушаются конституционные гарантии, призванные защитить индивида от необоснованных арестов и осужден ний, от жестоких и необычных наказаний; частые соглашения между обвинителем и защитником о смягчении наказания взамен на признание вины в совершении менее тяжкого преступления приводят к тому, что юридическая квалификация содеянного не совпадает с его фактическим характером; практика подбора присяжных путем манипулирования такими факторами, как социальное положение и взгляды отбираемых лиц, в значительной степени предопределяет судебные решения. Какое же правосудие и какую справедливость символизирует такая юстиция?

Говоря о книге В. Фокса в целом, следует подчерк нуть, что перед нами интересная и полезная работа, в которой тщательно собран и квалифицированно проанализирован обширный материал по вопросам криминологии. "Введение в криминологию" дает достаточно полное представление о современном состоянии этой науки в США. Критическое освоение богатого опыта, накопленного поколениями американских ученых и содержащего при всей его методологической ущербности полезные находки и поучительные неудачи, несомненно, расширит информационную базу отечественной криминологии.

Б. С. Никифоров, В. М. Коган