КРИМИНОЛОГИЯ

Публичный порядок и борьба с преступностью. Проблема намерения. Теория наказания как возмездия

Практический подход к вопросам борьбы с преступностью меняется от юрисдикции к юрисдикции и может быть различным в разное время, даже если законы остаются неизменными. Согласно конституции и соответствующим судебным решениям, процессуальный порядок включает предварительное следствие и официальное предъявление обвинения, однако эти процедуры в некоторых случаях могут быть опущены. В некоторых юрисдикциях обвиняемый может заявить суду о своем желании пройти указанные процедуры, но это происходит довольно редко. Практика применения законов зависит от местных обычаев и особенностей.

В Соединенных Штатах одно из наиболее ощутимых различий между законом и местной практикой наблюдается у коренного населения Аляски. Например, член совета Форта Юкон - крупнейшего населенного пункта к северу от Фэрбэнкса, насчитывающего 600 человек, преимущественно индейцев-атапасков,- сказал автору этой работы, что члены совета не могут "выступать" против белого человека и поэтому они стараются приложить все усилия, чтобы смягчить недовольство и конфликты.

Им не нравится система уголовной юстиции белого человека, но еще больше индейцы недовольны тем, как белый человек использует природные богатства, потому что это ведет к истощению их пищевых ресурсов. Все конфликты и недоразумения индейцы решают между собой. Однако, если индивид выходит из-под контроля местных властей, совет селения обращается к полицейским властям штата Аляска, и тогда нарушитель выдворяется из общины и предстает в Фэрбэнксе перед судом белых. В качестве примера можно привести правила, установленные советом селения в общине Венети, в 45 милях северо-западнее Форта Юкон.

1. В селении Венети не пьют спиртных напитков, домашнего пива и вина.

2. Если человек потребляет спиртное, его следует подвергнуть штрафу в размере 50 долларов. Если у него нет денег, он должен рубить лес или выполнять другую работу в пользу общины.

3. При повторном проступке применяется закон штата.

4. При нарушении правила в третий раз человек выдворяется из селения Венети на 2 года.

5. Мы не хотим применять законы штата. Мы стараемся сами разрешить свои проблемы. Но если человек ведет себя слишком вызывающе, мы вынуждены прибегать к законам штата.

6. Потребление спиртного до достижения совершеннолетия является противозаконным. Если это случится, мы будем применять закон штата.

7. Никто не должен стрелять из огнестрельного оружия на территории селения или в его окрестностях.

8. Никому не разрешается повреждать или уничтожать чужую" собственность. Это правило распространяется на личную собственность и строения.

9. Не разрешается играть в покер и в кости.

10. Лицо, уличенное в том, что оно участвует в азартных играх, всякий раз должно подвергаться штрафу в размере 4 долларов.

11. Разрешается карточная игра "пэн". Играть в эту игру можно только в помещении, отведенном Советом селения, с 5 часов утра до 12 часов ночи во все дни, кроме воскресенья. Комиссионные идут на устройство псовых гонок и затем поступают в фонд общины.

12. Человек, не принадлежащий к общине, получает право голоса после 6 месяцев проживания в селении Венети.

Цель перечисленных правил заключается в том, чтобы оставить местную систему социального контроля по мере возможности неприкосновенной, лишь в исключительных случаях прибегая к помощи законов штата.

Публичный порядок устанавливается законодательными органами и комиссиями конгресса большинством голосов на основе информации, полученной от специалистов и в соответствии с собственным мнением. В демократическом обществе органы социального контроля должны иметь широкие дискреционные полномочия для учета общественного мнения. Органы социального контроля одновременно являются и авторитарным орудием власти, и слугами народа. В демократическом обществе они должны соответствовать требованиям народа, которому служат, в том числе и граждан, совершивших правонарушение. Иными словами, органы социального контроля должны реагировать на гражданские беспорядки, восстания и другие менее острые формы выражения общественного мнения. На такой позиции стоит и Верховный суд. Функция Верховного суда может быть определена как толкование закона с учетом требований времени и конкретной обстановки; вот почему по одному и тому же вопросу в разные годы могут быть вынесены противоположные решения.

Решения, принятые Верховным судом США под председательством Уоррена Бергера, устраивают полицию гораздо больше, чем решения, принятые Верховным судом, когда его председателем был Эрл Уоррен. Решение суда по делу Мэпп (1961 г.), запретившее использование обвинителем незаконно добытых доказательств, и решение суда по делу Миранды (1966 г.), лишившее доказательственной силы признания обвиняемого, если последний не был предупрежден о праве на помощь и консультацию адвоката и праве не отвечать на вопросы, вызвали особое неудовольствие полиции. Поборники гражданских свобод, напротив, были довольны решениями Верховного суда под председательством Уоррена и обеспокоены решениями Верховного суда под председательством Бергера.

Уголовно-процессуальные решения принимаются различными органами: полиция решает вопрос об аресте, обвинитель - об уголовном преследовании, даже если большее жюри уже решило вопрос о предании суду, судья и присяжные - о виновности, судья - о наказании в установленных законом пределах, администрация и сотрудники исправительных учреждений - о мерах воздействия на осужденного в закрытом учреждении или в общине и об его освобождении. И все эти решения принимаются органами, наделенными властными полномочиями "в интересах общества". Определить понятие правосудия очень трудно, и совершенно невозможно достичь такого положения, чтобы правосудие удовлетворяло всех.

В последние годы возникли специальные службы по подбору присяжных заседателей, изучающие масштабы и характер известности, которую получило дело перед его рассмотрением в суде, демографический состав населения судебного округа, досье лиц, которые отвечают требованиям, предъявляемым к присяжным. Известно, к примеру, что Джон Митчелл и Морис Стэнс, проходившие в качестве обвиняемых по делу Веско в Нью-Йорке в апреле 1974 г., были оправданы в суде не без помощи Марти Хербста, президента "Консептуал дайнэмикс инк.", занимавшегося подбором присяжных. Для этого было проведено исследование отношения к обвиняемым у жителей района с учетом их возраста, этнического происхождения, материального положения, образования и политических взглядов.

При отборе присяжных защита предпочитала тех лиц, которые чаще читали "Дейли ньюс", чем "Нью-Йорк таймс", больше интересовались инфляцией, чем Уотергейтским скандалом, и по своим политическим убеждениям были правыми. При отборе жюри также исключались евреи, а лицам, закончившим среднюю школу, отдавалось предпочтение перед выпускниками колледжей. Таким образом, защита произвела отбор присяжных "тщательнее, чем подбирается правительство". Невозможно дать обоснованную оценку тому, в какой степени такой отбор повлиял на вердикт, однако надо отметить, что подобные службы по подбору присяжных получают все большее распространение в крупных городах. Во всяком случае, дело Митчелла - Станса привлекло внимание общественности к этой практике, существующей уже длительное время. В деятельности служб по отбору присяжных большое участие принимают представители социальных наук. В связи с указанной практикой встают вопросы о предубежденности присяжных, об их влиянии на исход судебного разбирательства и другие этические вопросы.

Проблема подгонки социальной действительности под шаблон права преследует систему уголовной юстиции со времени ее зарождения. Роуч отмечает, что судьи и другие юристы должны смотреть на вещи сквозь формализм права, идущий еще от магии и религии; это дает юристам, являющимся арбитрами в нашей культуре, уверенность, которую не разделяют специалисты в области социальных наук.

Многие граждане с их "непримиримым" отношением к "преступникам" требуют более жестких наказаний. Эту точку зрения, пожалуй, лучше всех выразил покойный Эдгар Гувер. В одном из журналов была опубликована подборка его высказываний*:

Преступники - это не просто правонарушители. Это "отбросы, находящиеся на самом дне общества", "крысы общества", "отребье общества", "крысы, трусливо удирающие с корабля политики", "подонки в человеческом обличье", "грязные типы, живущие преступностью", "отчаянные сорвиголовы", "сброд, исторгнутый из тюремных камер и продолжающий безжалостную резню", "спруты социального дна". Эти изгнанные из общества "профессора преступного мира" процветают среди "мрака преступности", "болот и трясин страданий", "ужасающего вероломства и предательства", "попустительства продажных политиканов", чему способствуют "сентиментальное нытье", "слезливые сентименты" "глупых, как ослы, взрослых идиотов". Надо покончить с этими "телячьими нежностями", с "сладкоречивостью" и "хныкающими просьбами о снисхождении" со стороны "высокомерных профессоров".

Гувер поносил "оторванную от жизни криминологическую школу", которая хочет вернуть правонарушителей в общество. Сменивший его директор ФБР Кларенс М. Келли, высказываясь в более деловом тоне, отметил, что с 1963 по 1973 г. в результате умышленных преступных действий было убито более 860 полицейских, работавших в местных органах полиции, а также в органах полиции графств и штатов.

С Э. Гувером согласно и Общество Джона Берча. В 1974 г. оно опубликовало в своем бюллетене следующее заявление*:

"Члены Общества Джона Берча в течение многих лет говорят о том, что федеральное правительство является главным врагом полицейских из-за своих либеральных и радикальных программ, которые только способствуют росту преступности и наглости преступников. Либеральная процедура условно-досрочного освобождения и пробации позволяет почти сразу же выпускать осужденного преступника на свободу. И разумеется, решение Верховного суда об отмене смертной казни и другие правила, дающие свободу опасным преступникам на основе абсурдных формальностей, еще раз подтверждают правильность нашего заявления о том, что администрация Никсона, как и администрации предыдущих президентов, несет ответственность за волну преступности и террора, которая обрушивается сегодня на американский народ".

Подобная же точка зрения существует среди тех, кого Гувер называл "высокомерными профессорами". Когда в 1974 г. в одном из крупных университетов предполагалось включить в учебный план курс по криминологии и уголовной юстиции, это встретило решительный отпор со стороны одного из деканов, считавшего, что курс не должен называться "Правосудие по уголовным делам", так как не может быть "правосудия" для "уголовников".

В то же время опытные работники системы исправительных учреждений paздeляют мнение большинства специалистов в области социальных и поведенческих наук, что Длительные и суровые наказания не только не приносят пользы, но являются вредными. Фактически такие наказания лишь укрепляют те чувства враждебности и озлобления, которые уже есть у людей, нарушающих закон. Как уже отмечалось, тюрьма "институционализирует" людей, делая их либо покорными и апатичными, либо злыми, негодующими и непокорными.

В дополнение к этим трудностям суровое обращение с преступниками сталкивается с трудностями юридического характера и требованиями гуманности. Существуют, например, правовые проблемы, связанные с модификацией поведения, электрошоковой терапией, нейрохирургией и т. п. Современный судебный процесс должен гарантировать: 1) надлежащую законную процедуру, 2) равное право на защиту и 3) гуманное обращение. В этой связи имеют важное значение недавно принятые решения Верховного суда, но рассмотреть их здесь не представляется возможным. По отношению к заключен ным часто нарушаются конституционные гарантии неприкосновенности личности, 8-ая поправка к Конституции США, запрещающая жестокие и необычные наказания, 5-ая поправка, требующая соблюдения надлежащей законной процедуры, 14-ая поправка, гарантирующая равное право на защиту, а также Акт о гражданских правах 1871 г.

Ярким примером может послужить дело Джонсона. Джонсон был осужден в Джорджии в 1942 г. за убийство и приговорен к пожизненному тюремному заключению. В 1943 г. ему удалось бежать с каторги, но в 1946 г. он был арестован в Пенсильвании как беглый каторжник, и власти Джорджии потребовали выдачи преступника. Однако Джонсон заявил о том, что на каторге он подвергался жестокому и необычному наказанию, и, если он вернется в Джорджию, его жизни будет угрожать насилие со стороны других заключенных либо зверское обращение со стороны тюремного персонала. Верховный суд встал на сторону Джонсона.

Широкую поддержку получает мнение, что в вопросах контроля за индивидуальным поведением право переходит свои границы. Моррис и Хокинс считают, что закон стал совать нос не в свое дело. Они подвергают сомнению право общества вмешиваться в жизнь граждан по поводу таких "правонарушений", которые не приносят обществу вреда, как, например, пьянство, потребление наркотиков, азартные игры, поведение, нарушающее общественный порядок, бродяжничество, аборт, сексуальные отклонения, а также совершаемые подростками правонарушения, которые, будь они совершены взрослыми, считались бы преступлениями. Более того, Моррис и Хокинс полагают, что нужно упразднить систему освобождения под денежный залог; что воздействие на большинство преступников должно осуществляться силами общины; что судам не следует выносить приговоры к. лишению свободы на срок менее чем год, ибо в суд должны попадать только дела о серьезных правонарушениях; что нужно выработать альтернативы институционализации; что должны быть отменены законы, ограничивающие продажу продукции, изготовленной на тюремных предприятиях; что все тюрьмы и прочие исправительные учреждения необходимо объединить в одну систему в масштабе всей страны; что нужно увеличить штат сотрудников службы пробации и условно-досрочного освобождения с тем, чтобы снизить среднюю нагрузку до 35 дел на одного сотрудника; что службы пробации и условно-досрочного освобождения должны стать доступными для каждого преступника и что все лица, освобождающиеся из мест заключения, должны проходить испытательный срок в течение определенного периода времени в пределах от 1 до 5 лет. Подобные же рекомендации содержались в докладе, подготовленном Гейсом для Центра по изучению преступности и делинквентности при Национальном институте здоровья.

Многие сотрудники правоприменяющих органов соглашаются со следующим утверждением Бенджамина а Мастерса*: "Произвольное и не вызванное необходимостью установление наказаний или ограничений нормального человеческого поведения не только затрагивает свободу , людей, но и таит в себе опасность катастрофы. Когда общество принимает закон, который_обязателъно будет нарушаться очень многими его членами, здоровыми в психическом и нравственном отношении, это вызывает неуважение к другим его законам и их нарушение".

Проблема намерения - это проблема психического состояния; понятие "намерение" трудно определить, но оно лежит в основе англосаксонского права. Как указывалось ранее, существуют разногласия между представителями социальных и поведенческих наук, рассматривающих поведение как результат воздействия множества факторов, и правоведами и теологами, признающих действие таких факторов как намерение и свободная воля.

Представление о свободной воле связано с правовым понятием намерения. Понятие намерения в системе уголовной юстиции, таким образом, несовместимо с концепцией социальных и поведенческих наук о причинной обусловленности поведения. Решение этой дилеммы требует определенной гибкости, так как структура права построена на прецедентах минувших веков. Специалистам в области социальных и поведенческих наук приходится "приспосабливать" свой диагноз и прогноз к правовой структуре, так же как и психиатру при определении невменяемости; в противном случае их заключения не могут иметь какого-либо эффекта.

Моррис и Баккл анализируют два противоположных подхода к наказанию: теорию наказания как "заслуженного" и "справедливого" возмездия, с одной стороны, и гуманистическую теорию наказания как некарательного воздействия или лечения - с другой. Карательный подход чрезмерно упрощает причины преступления, сводя их к свободному выбору между добром и злом. Гуманистический подход, напротив, реалистичен. Эти подходы не могут полностью совпадать, так как наказания за преступления будут всегда в какой-то мере отражать общественное мнение в этой сфере; но меры некарательного воздействия в конечном счете значительно более практичны.