ПАЛЕОНТОЛОГИЯ

Скелеты динозавров и находки палеонтологических экспедиций

СМОНТИРОВАТЬ СКЕЛЕТ ПРАВИЛЬНО — ЭТО НЕ ПРОСТО!

Скелет диплодока нашел американский профессор Марш в верхнеюрских отложениях Северной Америки, в штате Вайоминг. Смонтированный скелет был выставлен в американском музее Карнеги, а сделанные с него слепки Карнеги разослал в европейские музеи.

Один из слепков получила Россия. Слепок этот можно увидеть в Палеонтологическом музее Академии наук СССР — громадный скелет черного цвета едва помещается в просторном зале. Черный цвет не прихоть монтировщиков — такими оказались кости подлинника, когда их обнаружил профессор Марш. Так окрасили их минеральные соли, которые постепенно заместили в костях органическое вещество.

А вот правильно ли смонтирован скелет? Тут мнения специалистов расходятся. Г. Торнье считает, что строение конечностей и их поясов не позволило бы диплодоку ходить на вертикально стоящих ногах, то есть так, как собран скелет, потому что сочленовные поверхности его костей, так же как у ящериц, направлены в стороны. Значит, ходить диплодок мог только так, как это делают ящерицы, с согнутыми в стороны ногами. Строение позвонков шеи указывает на ее вертикальное, согнутое в форме буквы S положение, а не горизонтальное, какое ей придали.

Если верить Торнье, то в скелете диплодока правильно смонтирован только хвост. Он и должен был бы, по его мнению, тянуться по земле, потому что таз не выдержал бы его тяжести при висячем положении.

Видимо, о том, чтобы посетители увидели скелет, собранный согласно последнему слову науки и техники, позаботятся ученые и монтировщики, когда Палеонтологический музей переедет в новое здание на юго-западе Москвы.

ПАЛЕОНТОЛОГИЯ НА ДИКОМ ЗАПАДЕ

С находками остатков динозавров и их последующим изучением связано много забавного и трагического.

В середине прошлого века центр палеонтологических исследований переместился в Америку. Точнее говоря, на ее Дикий Запад: в штаты Вайоминг, Юта, Дакота, так хорошо известные всем нам по кинофильмам об индейцах и ковбоях. Именно там, в этих местах, впервые были найдены остатки гигантских динозавров. И в пестрой толпе переселенцев и искателей приключений нередко можно было встретить «охотников за ископаемыми»: преподавателей и студентов университетов, таких же загорелых и увешанных оружием, как и все остальные.

Но похожи они были не только внешне. Чисто американские черты — азарт, предприимчивость, авантюризм, индивидуализм и дух соперничества — объединяли и тех и других.

ВЕЛИКИЕ НЕДРУГИ

Первую американскую палеонтологическую экспедицию организовал племянник крупного американского капиталиста Пибоди — Отниэл Марш. Он был одержим наукой, невероятно трудолюбив, имел прекрасное образование. К тому же на снаряжение экспедиций он мог тратить столько денег, сколько находил нужным. И конечно, результаты не заставили себя долго ждать. В его лабораторию потекли буквально реки ископаемых костей и отпечатков, добытых как в организованных экспедициях, так и частными лицами, у которых Марш просто скупал их, не жалея денег. Особенно привлекали его диковинные чудовища, которые были совсем не похожи на тех, что живут сегодня. Ему удалось найти и описать очень многих из них.

В те же годы увлекся палеонтологией внук квакера, основателя «Торгового дома «Братья Коп» в Филадельфии — Эдвард Коп. По широте познаний, увлеченности и работоспособности Коп не уступал Маршу. И так же как Марш, мог тратить огромные средства на организацию палеонтологических экспедиций.

Общие интересы и увлеченность поначалу сблизили этих исследователей. Но успехи одного не давали покоя другому, и между ними началась жесточайшая конкуренция, которая перешла в конце концов в смертельную вражду. Каждый из соперников спешил отыскать и описать все новые и новые роды и виды, стремясь непременно опередить другого. И ни тот, ни другой нимало не заботились о том, что, кроме них, тех же ископаемых животных могли изучать другие палеонтологи. А такие были.

Прежде всего, это сам основоположник палеонтологии позвоночных в Америке Джозеф Лейди. Ученый огромной эрудиции и редкой тщательности в работе, он никогда не располагал большими деньгами для ведения своих исследований. Именно поэтому ему приходится вскоре расстаться с палеонтологией и заняться другими чисто биологическими проблемами. Сам он так высказался по этому поводу: «Прежде каждое ископаемое, найденное в Соединенных Штатах, передавалось мне, так как никому не хотелось изучать такие вещи, а теперь профессора Марш и Коп, с их толстыми кошельками, предлагают деньги за то, что прежде доставалось мне бесплатно, и в этом отношении я не могу конкурировать с ними. Итак, теперь, поскольку я не получаю никакого материала, мне пришлось вернуться к моему микроскопу и моим корненожкам, заниматься и довольствоваться ими».

Так неуемный азарт двух богатых исследователей лишил третьего крупного ученого возможности работать по специальности.

Мало того, поспешное установление новых родов и видов часто приводило к тому, что Коп, Марш, а до них Лейди изучали и описывали одних и тех же ископаемых и давали им названия каждый на свой вкус. В результате получился такой хаос, что последующим исследователям пришлось потратить уйму времени на то, чтобы все это упорядочить.

В конце концов победу, если так можно выразиться, в количестве описанных видов одержал все-таки Марш. На свои деньги он покупал не только ископаемых животных, но и самих палеонтологов. В его лаборатории работали лучшие препараторы, лучшие художники-рисовальщики и высококвалифицированные ученые. Марш платил всем из собственного кармана. И все, что они делали в его лаборатории, становилось собственностью их хозяина. Марш чем-то напоминал Дюма-отца в палеонтологии. Сам талантливый ученый, он проходился рукой мастера по трудам своих «палеонтологических негров», ставил свою фамилию и публиковал, даже не упоминая истинных авторов исследования. А среди них были ученые выдающихся способностей и энциклопедических знаний.

Особенно трагичной была судьба одного из таких «негров» Марша — Харджера, который умер, не дожив и до сорока лет. Американский палеонтолог Шухерт так говорит о Харджере: «Харджер был несчастен, так как ему не было позволено писать об ископаемых позвоночных ни единолично, ни в соавторстве с Маршем. Профессора, работавшие в музее, просили за Харджера, но безрезультатно».