ПРАВО НОВОГО ВРЕМЕНИ

История европейского права в Новое время и влияние традиций римского права

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ОБЗОР

История европейского права в Новое время делает наглядными, в частности, глубокое различие между англо-саксонскими правовыми областями, с одной стороны, и конти- нентально-европейскими, с другой. На последние сильный отпечаток наложило большое значение римского права в качестве источника имущественного права, а также правоведение и законодательство как важнейшие методы создания правовых положений. Конечно, в этом отношении существуют большие различия между Восточной и Западной Европой. Главная страна Восточной Европы - Россия начала воспринимать западноевропейское право только в XVIII в., и этот процесс еще в начале XIX в. не преобразовал решающим образом все еще неразвитый российский правовой порядок.

На англо-саксонское право никогда не оказывало аналогичное воздействие римское имущественное право, хотя оно и имело некоторое значение в качестве образца и авторитета. Особая для Англии процессуальная техника с ее системой прецедентов, которую развивали суды, вплоть до конца XIX в. оставляла Англию и США почти полностью в стороне от высокоразвитого правоведения и законодательной техники континентальных стран Европы. То, что англо-саксон- ское право все же достигло достаточно высокого уровня юридической техники для успешного овладения правовой проблематикой западного индустриального общества, показывает возможность достижения эффективных результатов при помощи различных типов юридической техники.

Как показано выше, значение римского права для развития континентально-европейского права было очень велико. Поэтому вероятно, что в грядущем формировании общеевропейского права в качестве следствия происходящей ныне европейской интеграции римское право сыграет важную роль основы стремления к большей правовой однородности. В таком случае мы можем пережить новый период его вынужденного восприятия, напоминающий тот, когда римское право в толковании и обработке консилиаторов распространялось в Германии, Франции и Италии. Для сложного процесса восприятия римского права в Европе характерно, что его использование и распространение по-прежнему происходили главным образом благодаря его авторитету, а не из-за потребности в использовании его имущественных положений.

Таким образом, в первом случае причины надо искать прежде всего в плоскости истории идей, как при первом восприятии глоссаторами в Италии в XII в., так и возрождении римского права в Германии в XIX в. сторонниками пандектного права. Во втором случае следует искать объяснения прежде всего в процессах экономического и социального развития, вызвавших потребность в положениях римского'права как в Германии, Италии и Франции времен Позднего средневековья, так и позднее в Северных странах.

Между тем взгляд на историческое развитие восприятия римского права в сравнении с развитием положений отечественного права различных стран показывает, что каким бы большим техническое превосходство римского права обычно ни было, на европейском континенте имелись области, где с помощью отечественной юридической техники создавались подобные действовавшие правовые системы, находившиеся на высоком конструктивном уровне. Типичные тому примеры - гражданское право крупнейших торговых городов Северной Европы в XIII и XIV вв. Средневековое ггнзейское право обозначает, таким образом, высшую точку конструктивных характеристик германского права; во многих областях оно было равноценно римскому, в некоторых - лучше, например, там, где это касалось правовых институтов, которые лежали в основе кредитования пол недвижимое имущество.

Влияние традиций римского права сказалось не только на положениях имущественного права, но и на самих методах создания новых положений. Ведущая роль правоведения с XII по XIX вв. в правовой жизни континентальной Европы является плодом традиций крупнейших римских юристов времен античности. Это были Дигесты, а именно отобранный в Corpus Juris Civilis и обработанный результат римского правоведения, который стал важнейшим источником средневекового возрождения римского права. Средневековые правоведы считали себя носителями традиций Юлиана и Павла, Папиниана и Ульпиана. Так поступали и их последователи вплоть до XIX в. Это объясняет удивительное для нашего времени обстоятельство, что фон Савиньи и его ученики могли воспринимать именно правоведов в качестве носителей "der Volksgeist". Совершенно особым способом они считали себя посредниками и толкователями античной правовой цивилизации и тем самым необходимых культурных ценностей.

Тонкая ирония истории заключена в том обстоятельстве, что немецкие сторонники римского права в XIX в. из-за слабого знания истории римского права в корне неправильно судили о его заслугах. Они воспринимали в качестве сознательной (или инстинктивной) системы то, что на самом деле было гениальной аналитической казуистикой.

Между тем благодаря этому взгляду на римское право удалось его связать с примененным первоначально Вольфом эвклидовым геометрическим способом располагать правовые положения в иерархически выстроенной целостности с взаимным подчинением понятий и правовых тезисов. Этот способ расположения правовых тезисов и понятий был в принципе аналогичен примененному естествоиспытателями для классификации реальной жизни. Как известно, вершины в этой научной классификации достиг Линней. При сравнении пандектного права XIX в. с системой Линнея легче понять способ действия метода пандектного права - юриспруденции понятий. (На всякий сллучай я напоминаю о том, что, согласно применяемой здесь терминологии, правовой позитивизм был теорией о свойстве права как части действительности, в то время как пандектное право было выстроенным в систему материалом главным образом из положений римского права.)

При исследовании цветка по системе флоры Линнея можно (с надеждой) решить задачу его классификации так, что он может быть поставлен на свое правильное место в системе Линнея. Если правильно расположить цветок, можно делать о нем выводы, которые основаны на содержании самой системы. Аналогично обстоит дело с техникой юриспруденции понятий. Правовой случай или правовой акт, правовые последствия которого надо узнать, помещается на правильное месте в системе. При таком раскладе ответ будет получен из самой системы, ибо появляется возможность узнать решение правового случая и соответственно запрашиваемые правовые последствия.

Возьмем типичный случай (согласно юриспруденции понятий первой половины XIX в.): может ли батрак, получивший пощечину от своего хозяина, заявить на него в суд. Ответ: нет! Тот, кто нанес пощечину - хозяин. В права хозяина входит нанесение слугам легких телесных наказаний. То, что это можно воспринимать как социальную несправедливость или бесчеловечность, не относится к делу. Обсуждение этого случая ненаучно!

При таких юридических методах было естественно, что юристы (в ограниченных областях своего труда) все больше рассматривали себя в качестве специалистов, стоящих над политической и социальной борьбой. Особенно это относилось к правоведам.

Только во второй половине XIX в. правоведов стали больше воспринимать в качестве специалистов. Они продолжали вносить большой новый вклад, например, в области коммерческого и уголовного права. Но в той сфере, где они издавна проявляли себя в наибольшей степени, а именно в гражданском праве, они нацелились главным образом на помощь законодателям и судам в систематизации и толковании "действующего права". Вероятно, это стало неизбежным следствием превращения правового позитивизма в господствующую правовую идеологию. Известный немецкий правовой позитивист выразил свою позицию так: "Три исправляющих слова законодателя и вся библиотека становится макулатурой". С таким настроем большинства правоведов стало естественным игнорирование главных политических задач общества при работе в качестве помощников законодателей над завершением законодательства как инструмента управления. Тем самым представители общественных наук, науки о государстве, политической экономии и социологии выдвинулись на передний план в качестве вдохновляющих сил в реформаторской работе; такая тенденция была заметна с XVIII в.

Естественно, это имело свои преимущества. Со второй половины XIX в. европейское правоведение внесло огромный вклад в сферу юридической техники. В сотрудничестве со специалистами по методике законодательства, а также с судьями и управленцами законодательство и толкование прецедентов достигли такой степени утонченности, что правовой порядок приобрел неизвестную доселе степень точности формирования и толкования положений. Со своей стороны деятельность ученых-обществоведов расширяла и углубляла основы знаний для политических решений, определявших текстовое содержание законодательства.

Однако значение общественных наук было ограниченным. Их представители были вполне в состоянии дать новые идеи и теории об отношениях в обществе, а также о поведении людей. Они могли также выдвигать требования реформ и обозначать принципы их проведения. Но они не были подготовлены к тому, чтобы предложить с помощью юридической техники решения тех бесчисленных проблем, которые возникли с их требованиями реформ. Поэтому поразительно было то, насколько мало внимания как либералы, так и социалисты уделяли главным правовым вопросам, которые стали актуальными, поскольку имели универсальный характер в условиях свободного рынка и соответственно государственного права собственности на средства производства. Представители правоведения, действовавшие на стороне либералов - а таких совершенно естественно в буржуазном обще- - стве XIX в. было большинство, - как правило, упускали те проблемы социальной справедливости, которые были связаны со свободной конкуренцией в рамках рыночной экономики. Небольшое число имевшихся социалистических юристов вообще пренебрегало вопросами обеспечения баланса власти и конкретного влияния людей в социалистической системе. Известный социалистический правовед заявил, что XIX век - это потерянное столетие для правоведения. Весьма меткое замечание, но оно касалось и его идеологии.

Если правоведение континентальной Европы XIX в. в вопросах конструктивной способности и социального реализма вряд ли оказалось на уровне наследства римской юриспруденции, средневековых каноников и легистов, а также крупных открытий представителей естественного права, то, напротив, законодательные методы быстро развивались и уточнялись. Этот большой прогресс европейских (а позднее и американских) юристов покоится на длительной исторической традиции. То большое преимущество относительно других народов мира в вопросах технической способности создать высокоразвитые законодательства, которое было достигнуто в странах с европейским правовым порядком, имеет свои корни в средневековой и даже античной правовой культуре. Например, когда в шведском Упландском законе говорилось о необходимости создания новых законов в результате изменений отношений в обществе, то это было выражением (при посредничестве церкви) взгляда на право, который восходил к эллинистическому пониманию характера права. Аля народов со слаборазвитой центральной государственной властью право было чем-то таким, что не могло быть создано заново, а что имелось и наследовалось в неизменном виде от поколения к поколению. Первоначальное узаконение новых правовых положений было в ранних античных развитых культурах волей Бога, в позднейшем развитии оно было секуляризовано до уровня воли князя или народа. С подобным исходным пунктом - законодательная воля законодательство могло стать методом преобразования общества, ибо законы становились инструментом управления.

Но еще в средние века этот инструмент был очень несовершенен, поскольку в большой степени он опирался на казуистическую технику. Только благодаря доктрине и крупным кодификациям естественного права была создана правовая система в форме общих принципов, а также общих и специальных понятий, находящихся в определенном подчинении друг к другу. Труды представителей естественного права и прежде всего Гроция, Пуфендорфа и Вольфа, а также основанные на их методах кодификации, начиная от ALR, Code Civil и ABG и кончая BGB и ZRG, являются исключительными достижениями в истории человеческоей правовой культуры. Заслуга этого принадлежит обученным в университетах спе- циалистам-юристам. Имеются серьезные достижения и в других правовых порядках, на которые наложило отпечаток европейское право. Эти достижения также принадлежат тем же специалистам. Благодаря их высокоразвитым способностям в юридической технике и был создан тот существующий сейчас небывало широкий, специализированный и точный правовой порядок, без которого немыслима высокоразвитая технологическая цивилизация.