ИСТОРИЯ РАСТЕНИЙ

Триасово-юрская флора. Лептостробус. Гинкго. Чекановския

Школа Гарриса

В 1963 г. палеоботаники Москвы и Ленинграда принимали английского палеоботаника, члена Королевского общества (по‑нашему академика), президента Линнеев‑ского общества Т. М. Гарриса. О работах этого английского исследователя надо рассказать особо. Гаррис не сделал великих палеоботанических открытий. Тем не менее в вышедших за последние 30 лет палеоботанических сводках и учебниках неизменно фигурируют полученные им сведения и репродукции иллюстраций к его работам, Можно без преувеличения сказать, что появление работ Гарриса ознаменовало новый этап в палеоботанике. И дело не в том, что он ввел в палеоботанику какие‑либо хитроумные методы, а в том, что из материала, выбранного для исследования, он извлекал все, что можно.

Иногда в коллекции, положенной в основу опубликованной статьи или монографии, позднее обнаруживаются в большем или меньшем числе незамеченные ранее интересные отпечатки. Бывает, что на куске породы лежит красивый лист, а рядом какой‑то невзрачный обрывок. На него‑то и не обратил внимания изучавший коллекцию палеоботаник. Тот же материал попадает к более тщательному исследователю, и тут выясняется, что и вправду "не все то золото, что блестит". Обрывок оказывается ценнее красавца. Мало кто из палеоботаников извлекает из материала так много, как Гаррис и его ученики.

Этот стиль в работе виден даже в самых ранних статьях Гарриса. В 20‑х годах он занялся триасово‑юрской флорой Гренландии, и в первой же монографии, вышедшей в 1926 г., поражает полнота охвата материала. Какие‑то пятнышки на фитолейме привлекли его внимание ‑ и он докопался, что это остатки неизвестных науке грибов. Неясные отпечатки, едва заметные на породе, ‑ после тщательного изучения оказывались хорошей сохранности остатками печеночных мхов, также до того неизвестных. Но и такое внимание к мелочам показалось Гаррису недостаточным. Ведь мало видеть то, что лежит на поверхности скола породы. Как бы посмотреть то, что лежит внутри? Гаррис разрабатывает новый метод, названный им "bulk‑maceration". В дословном переводе это звучит довольно нескладно: "объемная мацерация", или "мацерация объемов". Большой кусок породы помещается в смесь азотной кислоты с бертолетовой солью и разрушается (мацерируется). Осадок пропускается через сита, и в распоряжении палеоботаника различные [мелкие листья, обрывки кутикул, спорангии, семена и масса другого интересного материала.

Тщательное изучение образцов позволило Гаррису установить новые, доселе неизвестные группы растений. К одной из них относится лептостробус. Этот род описал в прошлом веке швейцарский палеоботаник О. Геер, когда он занимался изучением коллекций, собранных в юрских отложениях Иркутского бассейна.

Вместе с лептостробусами часто встречаются своеобразные тонкие листья, собранные в пучки. Это ‑ чекановския, род, названный по имени поляка А. Л. Чекановского, известного исследователя Сибири. По внешнему облику листвы чекановскию долго считали принадлежащей к гинкговым.

Сколько раз подводил палеоботаников этот самый "внешний облик"! После урока, преподанного семенными папоротниками, палеоботаникам вроде бы следовало быть более осторожными. Но сформулированный Д. Г. Скоттом принцип: "очень сходно ‑ это еще не одно и то же" с трудом пробивает себе дорогу. Разумность его еще раз доказывает история с чекановскией.

Еще в начале 30‑х годов японский палеоботаник С. Оиси, изучая кутикулу чекановскии, высказал сомнение, что это ‑ гинкговое. Позже Гаррис, изучив кутикулу и чекановскии, и лептостробуса, пришел к выводу, что оба палеоботанических рода в действительности принадлежат одному растению. Подозрения Оиси подтвердились.

Тщательное изучение лептостробуса показало Гаррису, что это ‑ женская шишка весьма необычной конструкции. На длинной оси попарно сидят чешуи, имеющие вид створок раковины. Внутри этих створок ‑ несколько семян. У гинкго и его родственников ничего подобного нет (рис. 41 а, б). Здесь семена или сидят на ножках поодиночке, или располагаются на коротком ветвистом побеге. Своеобразие растений с шишками лептостробус и листвой чекановския таково, что индийский палеоботаник Д. Д. Пант (который разобрался в строении буриадии) счел возможным выделить их в новый порядок голосеменных, который он назвал Gzekanowskiales. Порядок ‑ очень высокая систематическая категория. Достаточно сказать, что один порядок ‑ это или все хвойные, или все гинкговые, или все цикадовые.

Гинкго

Одного такого исследования было бы достаточно, чтобы занять прочное место в истории палеоботаники, Но это лишь немногое из того, что сделано Гаррисом, Он добыл интереснейшие сведения о древних цикадовых, разобрался в органах размножения своеобразной группы кейтониевых (иногда их считают предками покрытосеменных), описал много новых родов, дал исчерпывающее описание юрской флоры Англии, ставшее теперь эталонным. Говоря об исследованиях Гаррисом верхнетриасово‑нижнеюрской флоры Гренландии, американский палеоботаник Эндрьюс писал в своем учебнике палеоботаники: "Немного найдется палеоботанических исследований, если вообще таковые есть, которые бы пролили свет на столь многочисленные, неизвестные доселе растения".

Чекановския

б ‑ листья чекановскии; в, г ‑ двустворчатые капсулы с семенами (внешний вид и разрез)

Гаррис никогда не принимался за обобщения в планетарном масштабе. Может быть, это было связано с тем, что он, как никто другой, знал цену фактам, которые всем казались неоспоримыми. Работая над флорой, до этого считавшейся вполне прилично изученной, он всегда вскрывал массу ошибок и заблуждений, в основе которых лежала поверхностность и небрежность исследователей. Но Гаррис никогда не был только коллекционером фактов и строгим профессиональным ревизором.

Ведь разгаданная природа доселе неизвестного или непонятного ископаемого растения ‑ это не голый факт, а уже готовое обобщение и необходимый исходный материал для качественной реконструкции растительного царства геологического прошлого. Поэтому работы Гарриса ‑ не картотека фактического материала, а незаменимые и надежнейшие справочные пособия. Последующие исследователи почти никогда не находили в них ошибок и непродуманных мест. За эти работы Королевское общество избрало Т. М. Гарриса своим членом.