ПАЛЕОЛИТ ПОДНЕПРОВЬЯ

Кости и бивни мамонтов в качестве орудий труда. Бивни с нарезками и резьбой

Наконец, следует вкратце остановиться на материалах, которые применялись людьми для нанесения ударов во время охоты на животных, при раздроблении костей и т. д.

В качестве таких орудий на охоте елисеевичские люди, несомненно, употребляли дубины, палицы. Совершенно правильно отметил К. М. Тах- тарев, что «нет никакого сомнения в том, что дубины самого различного вида и рода употреблялись в свое время и ископаемым палеолитическим человеком Европы и других стран...» 

Из чего могли елисеевичские люди изготовлять дубины? Наиболее просто было бы предположить, что палицы и дубины делались из дерева. Однако, как уже указывалось, доля дерева, например, в топливе была в те времена ничтожна. С этим выводом согласуются и данные со стоянки Костенки I. В ближайших окрестностях Елисеевичей в поздне- четвертичное время лесов, вероятно, не было. В этом районе могли существовать отдельные лесные островки. Даже при наличии далеких лесных островков людям, конечно, было бы трудно доставлять на стоянку дерево для топлива. Но для необходимых в быту поделок, в том числе для дубин и палиц, деревом из таких лесных островков люди были в состоянии пользоваться.

Еще более вероятно, что люди могли добывать необходимое им дерево в лесах, имевшихся, возможно, в ближайших южных районах. Если допустить, что елисеевичские люди совершали походы, экспедиции за кремнем, которого ни в Елисеевичах, ни в ближайших к ним окрестностях нет, то нет ничего невозможного в том, что такие экспедиции могли предприниматься и для добывания дерева.

Ввиду малого количества древесного материала, который мог оказаться в распоряжении елисеевичских людей, с полным основанием следует предполагать, что в качестве дубин и палиц они пользовались большими костями крупных млекопитающих.

Весьма любопытную группу находок составляют бивни с многочисленными длинными поперечными нарезками. В течение двух лет раскопок найдено три целых бивня и несколько обломков бивней, которые легко узнаются по характеру нарезок.

Первым найден бивень мамонта в раскопе 1 (квадрат 6). Тонким концом он был воткнут в почву, а сильно разрушенным основанием обращен вверх и в бок, к востоку. Воткнутый в почву конец находился на глубине 1,83, а восточный — 1,38 м. Общая длина бивня по внешней выпуклой стороне 1,35, по внутренней вогнутой 1,225 м. Окружность у конца 22 см при диаметре 7,3 см, iy основания — 26 см при диаметре 8,5 см.

Длина нарезок от 5 (большая часть) до 7 см. Большая часть их состоит из нескольких нарезных линий. К концам нарезки утончаются. Нанесенные на бивень 40 нарезок расположены в следующем порядке: в 33 см от основания находится первая нарезка; на протяжении 19,1 см размещена группа из 13 нарезок. На протяжении 6 см нарезок нет, так как поверхность бивня повреждена. Затем на протяжении 33 см помещено 27 нарезок. После них до самого конца бивня нарезок нет. Размещены нарезки в ряду более или менее правильно и равномерно.

Второй целый бивень ( 20), выломанный из черепа в древности, найден в северной части раскопа 2 на квадрате 14, в 3 м севернее стены хода из лопаток и тазов. Следы облома хорошо видны по обеим сторонам бивня у основания в виде двух площадок от отщепов длиной 14 и 12 см. Длина бивня по наружной выпуклой дуге 72, диаметр 60 см.

Нарезки сделаны на боковых поверхностях, между выпуклой и вогнутой сторонами бивня. Размещены они неравномерно, на стороне Б их больше, на стороне А меньше. Более длинные нарезки находятся у толстого конца. Ближе к тонкому концу их длина постепенно уменьшается. Размещены нарезки равномерно, с расстоянием между ними от 1 до 2 см. Только 3—6 от конца бивня нарезки разделены меньшим расстоянием.

Нарезки на стороне Б начинаются в 6 см от основания бивня и идут до его конца. Первые от основания 26 нарезок почти не отличаются от нарезок на стороне А. Размещены они довольно правильно, начинаются приблизительно на одной линии. Среднее расстояние между ними 1 см.

Порядок размещения исчезает с 27 нарезки. Нижние и верхние концы их расположены по одной общей горизонтали. Длина нарезок также различна — от 1 до 3 см. Последние четыре нарезки у конца бивня очень коротки.

При сравнительно общей беспорядочности в своем размещении и небрежности в выполнении нарезки 27—49 резко отличаются толщиной от нарезок 50—76, которые стали очень тонкими, часто состоят из одного штриха и нанесены как-то неуверенно. По манере или стилю исполнения все 76 нарезок разбиваются на три группы. Группа из 1—26 нарезок совершенно сходна с нарезками стороны А. Вторая (нарезки 27—49) и третья (нарезки 50—76) группы сильно различаются и от первой и между собой.

Чем объяснить такое явное различие в манере выполнения и размещения нарезок? Нельзя ли извлечь какие-либо указания на см.ысл и назначение этих нарезок? Может быть, различие обусловлено тем, что нарезки наносились, во-первых, в разное время и, во-вторых, разными людьми? Удовлетворительных ответов на эти вопросы пока нет.

Третий бивень с нарезками ( 21) найден на квадрате 40 раскопа 2. Размеры его 30X6X3 см. В древности от него был отделен большой отщеп (от основания и почти до конца) длиной 27,3 см. Бивень поэтому имеет в разрезе сплющенную с боков форму.

Основная масса нарезок (21) насечена на вогнутой стороне дуги бивня. Нарезки сложные, довольно широкие, по типу выполнения и размещению близкие к нарезкам на первом бивне. Наибольшая длина их 4 см. Расстояние между ними в среднем 1,4 см.

На выпуклой поверхности бивня сохранилось шесть коротких нарезок с расстояниями между ними от 2,7 до 3,9 см. Длина их от 0,4 до 2,2 см. По-видимому, длина их была больше и уменьшилась при скалывании с бивня продольного отщепа.

Четвертый бивень с нарезками представлен большим фрагментом, размерами 25x6x3 см, найденным на квадрате 41 раскопа 2. Фрагмент является продольно сколотым с бивня отщепом с уцелевшей только на '/з поверхностью. Всех нарезок 15. По длине (до 3 см) и размещению они подобны нарезкам первого целого бивня.

Как уже упоминалось, кроме этих бивней были найдены мелкие фрагменты их с типичными по выполнению и размещению нарезками.

На квадрате 40 раскопа 2 найден фрагмент бивня размером 8,5 X Х5,5 см с уцелевшими половинками трех поперечных широких сложных нарезок до 2,7 см в длину. Расстояние между нарезками 2,1 см.

На фрагменте бивня из раскопа 1 размером 18,5X7,5 см обнаружена широкая сложная нарезка длиной не менее 5,5 см.

Вдоль края фрагмента бивня из раскопа 1 размером 9,8X2,3 см сохранились остатки (около половины по длине) трех поперечных сложных нарезок, разделенных одна от другой расстоянием 2,3 и 2,7 см, длиной от 0,9 до 1,2 см. Поперечный разрез их — в виде латинской буквы V глубиной 0,1 см.

На фрагменте бивня с квадрата 56 раскопа 2 размером 5X2,1 см частично сохранились три поперечные сложные нарезки обычного типа. Расстояние между ними достигает 0,5 см.

На фрагменте размером 3,5x1,7 см различаются не полностью сохранившиеся семь отчасти сложных поперечных нарезок. Расстояние между ними 0,35 см.

Возможно, что к этому роду остатков следовало бы причислить и фрагмент, случайно найденный на обрыве берега р. Судости у стоянки. Размеры его 16X3X1,6 см. Это сильно испорченный плоский скол с бивня. Судя по уцелевшему остатку, весь фрагмент был хорошо, до блеска заглажен. От поделки уцелели только края плоскостей. Оба конца обломаны. На одном из заглаженных краев 16 поперечных нарезок. Они уцелели только в той части, которая приходилась на край, но простиралась, по-видимому, на всю разрушенную поверхность. Под этим рядом различается часть другого ряда в три нарезки. От них уцелели только концы. Среднее расстояние между всеми нарезками около 1 см.

Это очень интересные и весьма загадочные находки. Судя по публикациям о других верхнепалеолитических поселениях, такие поделки до сих пор не были отмечены. Тем труднее найти им объяснение.

Уже количество этих находок указывает на то, что они оказались на стоянке неслучайно. Ясно, что они входили как устойчивый элемент в существовавший на этом поселении в определенных устоявшихся формах уклад жизни. Однако не ясно, с какой стороной быта елисеевичских обитателей эти объекты непосредственно были связаны. Имеются ли ка- кие-либо данные для решения этого вопроса?

Судя по наружному виду бивней с нарезками, пока можно сказать, что они, вероятно, не играли какой-либо непосредственной роли в производственной деятельности обитателей Елисеевичской стоянки. Внешние черты этих объектов показывают, что они, видимо, не могли служить какими-либо орудиями. Следов какой-либо работы (стертости, заглажен- ности) на них нет. Даже наоборот — большие, сложные, широкие и глубокие нарезки сохранились в таком виде, какой им был придан людьми. Наличие нарезок то на одной, то на двух противоположных поверхностях бивня тоже, как будто, говорит за то, что непосредственного практического использования этих бивней не было. Укрепление в почве первого из целых бивней в наклонном положении более тонким концом не обеспечивало надежной устойчивости, которая необходима при использовании бивня для работы.

Можно предполагать, что бивни использовались в повседневной практической деятельности елисеевичских людей в качестве дубин, палиц. Других орудий этого типа (например, из кости, дерева) на стоянке не найдено. Отсутствие подходящего для палиц древесного материала, нужда в такого рода орудиях или оружии, большой вес бивней, бесспорное удобство при употреблении их как дубин (чему не могла мешать даже их изогнутая форма) —все это делает предположение об употреблении бивней мамонта в качестве палиц или дубин вполне возможным и вероятным.

То обстоятельство, что кроме двух целых бивней и их больших фрагментов найдено несколько обломков с совершенно аналогичными нарезками, показывает, что этот предмет постоянно бытовал на стоянке и не был редкостью в жизни ее обитателей.

Если при суждении о вероятности такого назначения или употребления бивней вспомнить причудливые формы и самые невероятные на иер- вый взгляд исходные материалы палиц и дубин у современных культурно отсталых племен, то можно согласиться с возможностью предлагаемого автором истолкования елисеевичских бивней с нарезками.

Определяя украшенные бивни в качестве дубин или палиц, нельзя не остановиться, в целях уточнения вопроса об их назначении, на сопоставлении характера нарезок первого и второго из описанных выше бивней.

Как уже указывалось, нарезки первого бивня по величине и характеру выполнения соответствуют 40 нарезкам стороны А и 26 первым нарезкам стороны Б второго бивня. Совершенно иными представляются остальные 40 нарезок стороны Б второго бивня. Невольно напрашивается предположение, что 66 нарезок были нанесены одним человеком, остальные 40 — другим или другими, пользовавшимися бивнем позднее первого владельца.

Г. Обермайер «в качестве характерных особенностей» стоянки в Пржедмосте приводит, по Крыжу, найденную на стоянке плоскую дубину в форме лопасти весла или, вернее, лопаты. Изготовлялась такая дубина из большой берцовой кости мамонта и достигала длины 0,5 м .

П. П. Ефименко считает палицы из Пржедмоста «теслообразными топорами».

Однако вряд ли такая короткая и очень широкая на одном конце дубина могла быть практичнее и удобнее дубин или палиц, в качестве которых, как предполагает автор, в Елисеевичах употреблялись бивни длиной 1,35 и 0,725 м.

Поперечные линии на бивнях при таком истолковании их применения становятся вполне понятными: это, вероятно, своеобразный счет убитым на охоте животным, а может быть, и счет облавам, в которых участвовал человек, пользовавшийся палицей. Было бы совершенно неправильным и необоснованным видеть в этих нарезках лишь простую орнаментацию. Возможно, что нанесение на бивни нарезных линий имело и какое-то магическое значение.

Конечно, подобное толкование назначения бивней остается только предположением. Нужны более значительные серии таких находок, чтобы это предположение стало бесспорным.

Если же вспомнить, что первый бивень находился на расстоянии лишь около 1,5 м от культурного скопления, а лопатка «а» культового круга имела по своему верхнему краю 15 длинных в определенном порядке нанесенных поперечных линий, то, может быть, законным будет и несколько иное объяснение назначения бивней с нарезками. Тогда они окажутся несвязанными непосредственно с производством, а будут представлять какой-то момент или звено в верованиях людей верхнего палеолита. Какой именно момент верований кроется за данными объектами в настоящее время сказать невозможно.

В поисках объяснения назначению бивней с поперечными нарезками автор оказывается в таком же затруднительном положении, как и другие исследователи, имеющие дело с плохо проанализированным, недостаточно сопоставленным материалом. Так, С. Н. Бибиков собрал довольно значительный материал по находкам верхнепалеолитической кости, орнаментированной поперечными параллельными насечками или нарезками  . Он привел ряд объяснений указанного орнамента только для того, чтобы прийти к заключению, что «смысловое значение такого рода орнаментации остается непонятным»  . Тем больше оснований у автора настоящей работы сказать, что смысл и назначение нарезок на елисе- евичских бивнях при современном состоянии археологических знаний: пока совершенно непонятны.

Несомненно, что для разбивания черепов и трубчатых костей убитых- животных должны были служить другие, более крупные, тяжелые и увесистые кости, а также камни. На стоянке были найдены кости с характерными следами ударов по ним либо суставными головками костей (плеча, бедра), либо камнями. Эти следы имеют обычно вид округлых вмятин, вдавлений с трещиноватой поверхностью, расположенных среди гладкой, ровной, нетронутой поверхности «ости.

Бросается в глаза обилие на стоянке мелких ледниковых валунов из гранита, песчаника, кварцита. В границах д. Елисеевичи нет выходов ни морены, ни ледниковых валунов. Последние встречаются западнее Елисеевичей, в небольшом овраге у д. Горицы. Валуны должны также встречаться в древнеаллювиальных террасовых отложениях левобережья Судости.

Откуда бы валуны ни происходили, ясно одно, что на стоянку они приносились людьми преднамеренно и предназначались, следовательно, для выполнения каких-то работ. Наиболее вероятными могли быть разбивание крупных трубчатых костей, заколачивание кольев и столбов, если они применялись на стоянке. Уже был отмечен случай применения валуна в качестве опоры для поставленной вертикально половинки таза_

В этой связи представляют значительный интерес и получают новое освещение довольно частые по всем раскопам находки целых и разломанных зубов мамонта. Эти находки настолько многочисленны и настолько часты (при этом втречались целые зубы), что само собой напрашивается такое объяснение их многочисленности: зубы мамонтов — это своеобразные и очень удачные заменители валунов в работе по разбиванию костей, а также и в других работах, которые выполнялись камнями. Если принять во внимание, что зуб взрослого мамонта весит 2—5 кг, то в таком предположении- нет ничего невероятного. Зубы, имевшие довольно значительный вес, были достаточно удобны в работе.

Можно возразить против такого предположения о хозяйственном применении зубов мамонта и объяснить частые их находки на стоянке простой случайностью. Однако это возражение отпадает в связи со следующей твердо установленной для Елисеевичской стоянки особенностью: в большинстве найденных на стоянке черепов мамонта преднамеренно выбиты или выломаны зубы и бивни. Просмотр всей серии черепов мамонта с сохранившейся верхней челюстью и многих нижних, челюстей показал, что на месте зубов зияют пустые альвеолы или остались корни с явными следами обломов и переломов. Выламывание из нижних челюстей встречается несколько реже, возможно, в связи с тем, что они вместе с зубами имели какое-то другое хозяйственное назначение, использовались, например, как сидения.

Следует учитывать то обстоятельство, что зубы выламывались из челюстей сравнительно недавно убитых животных и поэтому сохранял»: свою первоначальную прочность и свежесть. Нужно иметь также в виду, что у зубов мамонта много мощных длинных корней, которыми они прочно удерживаются в альвеолах. Выбивание таких громадных зубов из. челюстей являлось делом весьма тяжелым, требовало большой физической силы и тяжелых орудий (выбитых раньше зубов мамонта, камней.

Для проверки такого предположения было бы очень важно сравнение сведений о зубах мамонта Елисеевичской стоянки с соответствующими материалами других стоянок. К сожалению, таких материалов пока нет.

Некоторые большие и малые кости применялись в качестве орудий без всякой их обработки. Среди них нужно отметить кости с большими широкими плоскостями, например лопатки и тазовые. Они служили своего рода верстаками при разрезании шкур и кож ( 22).

В качестве примера можно указать на целую лопатку мамонта и две левые половины тазовых костей, найденные в раскопе 3. Поверхность этих костей испещрена в различных направлениях непрерывными, более или менее прямыми тонкими нарезками значительной длины. Так, на большой лопатке «а» из круга длина нарезок достигает 12,5 см. В одном месте углубление у вертлюга на протяжении 5 см густо покрыто сетью таких нарезок длиной до 7 см.

Особенно любопытна нарезка длиной до 8 и шириной до 7 см, сделанная в форме языка сплошной, не прерывающейся даже на закруглении линией. Она, по-видимому, отражает форму вырезки из кожи либо части одежды. Характер образующей ее нарезки показывает, что человек сделал нарезку сразу, не отнимая режущего орудия до тех пор, пока не был вырезан кусок кожи нужной формы. Прямой край лопатки слегка обит и сильно заглажен, несомненно, от частого его использования для какой-то работы.

Сторона гребня лопатки, примыкающая к этому краю, сильно исчерчена несколькими десятками прямых линий, иногда по 2—3 вместе. Среди этих линий находится половина края отверстия в гребне диаметром 7 см.

На впадине вертлюга 10 следов от ударов, нанесенных перпендикулярно плоскости вертлюга острым, широким (до 2 см) лезвием.

На одной тазовой кости имеются параллельные прямые нарезки, расположенные на разных расстояниях друг от друга. Длина их не менее 6,5 см. Концы их расположены по одной линии. Противоположная сторона кости сильно изрезана, испещрена нарезками, расположенными иногда по две и более. Наибольшая длина нарезок 11,5 и 16 см. Длина двух параллельных нарезок по 13,5 см.

Так же изрезана и испещрена вогнутая сторона тазовой кости «е». Часть нарезок (длина их до 13 см) расположена на протяжении 25 см параллельно на расстоянии от 1,2 до 2,7 и 3,2 см друг от друга.

Помимо целых лопаток и тазовых костей мамонта, служивших подставками или верстаками при обработке кожи, кости и, может быть, дерева, на стоянке найдено немалое число обломков тех же костей со следами их использования. Это в большинстве случаев обломки лопаток. Они различны по величине: 1,9x1,3; 2,6 X Х2,5; 2,9X2,9; 19,4X6,5; 24,8X17,2 см.

За два года в раскопах 1 и 2 найден 41 такой обломок, два из них принадлежат не мамонту.

Эти обломки появились уже после того, как поверхность костей была испещрена массой нарезок. Имеющиеся на обломках нарезные линии пересекают всю их поверхность от края до края. Это указывает, несомненно, на то, что линии эти начинались и оканчивались на других участках кости.

Нарезки нанесены большей частью кремневыми ножами, реже — при помощи резца. В большинстве случаев нарезки являются прямыми и очень редко изогнутыми, кривыми. Длина линий доходит до 6—9 см, в одном случае — до 11,4 см.

Некоторые обломки имеют по 1—2 нарезки, а поверхность других испещрена идущими по всем направлениям линиями.

Любопытные детали обнаружены на двух отдельных обломках лопатки. На одном обломке на протяжении 1,4 см размещено 16 параллельных коротких нарезок, на другом нарезано семь почти параллельных линий длиной до 1,4 см, размещенных на протяжении всего 0,6 см.

Так как находки подобных обломков на стоянке довольно часты, то можно со следами использова- предполагать, что использование тазов и ния в качестве наковаленки. г

08 н „  лопаток в качестве подставок при резании кож и шкур было обычным, повседневным техническим приемом, облегчавшим работу людей. Это дает также представление о том, что применение и использование в быту шкур, кож и ремней из них было весьма обычной чертой повседневного быта и жизни на стоянке.

Нередки другие следы применения костей или бивней в качестве орудий труда. Так, встречаются кости с неглубокими круглыми впадинками расположенными обычно в одном месте более или менее круглой площадкой. Эти впадинки связаны, по-видимому, с обстругиванием или другой обработкой костяных и древесных материалов. Кость или кусок дерева, которые нужно было так или иначе обработать, ставились на подставку из плоской кости или бивня. Благодаря сильному давлению конца обрабатываемого предмета на поверхности подкладки и могли образоваться указанные впадинки ( 23).

Можно также согласиться с В. А. Городцовым, который объясняет происхождение этих впадинок тем, что на кости, служившей упором, изготовлялись кремневые нуклеусы и орудия. Так объясняет В. А. Город- цов кости, известные под именем наковаленок (enclumes)