ПАЛЕОЛИТ ПОДНЕПРОВЬЯ

Определение возраста Юдиновской стоянки – раннемадленская. Рыболовство в верхнем палеолите

Выводы и заключение

Подводя итоги, можно сделать следующие более или менее обоснованные выводы:

1.         Юдиновская стоянка — одно из самых значительных по размерам и научному значению поселений верхнего палеолита Восточной Европы.

2.         Стоянка по времени принадлежит к нижнемадленской эпохе.

3.         Добытые в ходе раскопок материалы дают довольно полное представление о жизни людей палеолита на одной из первых ступеней ранне- родовой общины, позволили определить уровень материальной культуры обитателей стоянки.

4.         Раскопки стоянки доставили некоторые весьма важные и до сих пор неизвестные в археологии палеолита материалы и факты. К числу их нужно отнести находку синхроничного стоянке фрагмента плечевой кости человека; несомненные следы основания овального жилища или других аналогичных сооружений, построенных из трубчатых костей и черепов мамонта и присыпанных снаружи землей; доказательства широкого применения в верхнепалеолитическом «домостроительстве» костных материалов; наличие целого ряда деталей строительной техники (применение большого количества лопаток, тазовых и трубчатых костей мамонта с проделанными в них большими отверстиями; устройство различного рода упоров, подпорок, подкладок из трубчатых костей и ребер; использование связанных ремнями ребер мамонта в качестве деталей перекрытия жилища); большое число несомненных землекопалок из ребер мамонта, что подтвердило правильность наблюдения, впервые сделанного автором в 1940 г. при изучении материалов раскопок Елисеевичской стоянки в 1935—1936 гг.; установление факта существования и широкого развития междуродового или междуплеменного обмена, включавшего в свой круг широкие территории, разделенные большими расстояниями (находка бусы из раковины черноморского или азовского моллюска Nassa reticulata L., имеющая аналогии в фактах находок раковин таких же моллюсков на Мезинской и, по-видимому, Тимоновской верхнепалеолитических стоянках) .

Материалы, добытые в ходе раскопок в Юдинове, настолько многосторонни и разнообразны, что позволяют вписать в первобытную историю Верхнего Поднепровья и Восточной Европы несколько совершенно новых страниц.

Первым итогом проведенных на стоянке работ является возможность приблизительного определения ее возраста и тем самым места в истории первобытнообщинного строя в Восточной Европе.

Какие имеются данные для определения возраста стоянки? Это прежде всего сведения, доставленные комплексом материальной культуры стоянки, затем результаты сравнительного изучения материалов стоянки, за. тем результаты сравнительного изучения материалов стоянки с материалами палеолитических местонахождений, хронология которых уже установлена более или менее точно. В определении возраста имеют значение также данные геологии и палеонтологии, добытые при раскопках.

Характерной чертой всего кремневого инвентаря Юдиновской, как и Елисеевичской, стоянки является незначительность размеров орудий, их «микролитичиость». Ни пластинки, ни изготовленные из них резцы и другие орудия не отличаются, за редкими исключениями, крупными размерами.

Этой чертой отчасти определяется возраст стоянки. Резкое уменьшение размеров орудий ясно указывает на поздний отдел верхнего палеолита, т. е. на мадленскую эпоху. Раньше этого времени данная особенность в обработке кремня встречается редко. Характер кремневого инвентаря и фауны, а также геологические данные позволяют отнести стоянку к первой половине мадлена.

Для датировки по кремню стоянки в Юдинове, как и в Елисеевичах, важно отсутствие массивных полиэдрических резцов. Подобное явление наблюдается и на Сучкинской мадленской стоянке под Рыльском Курской области

Добытые раскопками стоянки богатые материалы имеют несомненное сходство с кремневым инвентарем ближайших к Юдинову стоянок, возраст которых уже определен более или менее точно. Близкий к юдинов- скому инвентарь выявлен прежде всего на стоянках Среднего Подесенья. К ним принадлежат верхнепалеолитические местонахождения: в Тимо- новке, которое относится, по В. А. Городцову, к среднему или, по М. В. Воеводскому , позднему мадлену; в Супоневе, где эпоха, по В. А. Городцову и П. П. Ефименко , определяется мадленом, но несколько более ранним, чем в Тимоновке; в Мезине с его своеобразной культурой мад- ленского времени  . В этот же ряд мадленских стоянок входит и более далекое территориально местонахождение в Гонцах  .

Определению возраста Юдиновской стоянки как раннемадленского отвечают и данные геологии, поскольку они могли быть установлены без специальных геологических исследований.

Культурный слой стоянки залегает в верхней части лесса. Наиболее вероятным было бы рассматривать юдиновский лесс, содержащий мадленские культурные остатки, как делювиальное образование, перекрывающее древнеаллювиальные отложения верхней надпойменной террасы. При таком толковании подтверждается определение возраста стоянки как нижнемадленского. В этом случае условия в Юдиново соответствуют условиям, наблюдаемым в Супоневе и в еще большей мере в Мезине. Делювиальный лесс, залегающий над стоянкой в Мезине, по Г. Ф. Мирчин- ку, является синхроничным пескам нижней надпойменной террасы р. Десны. В эту террасу переходит и одновозрастная с нею нижняя надпойменная терраса р. Судости.

Таким образом, время юдиновского палеолитического культурного слоя, который отложился, очевидно, раньше лежащего над ним делювиального лесса, должно соответствовать времени, предшествовавшему образованию нижней надпойменной террасы рек Десны и Судости.

Определению возраста юдиновского палеолита нижним мадленом не противоречат и выводы из анализа остатков фауны, добытых при раскопках. Здесь численно преобладает мамонт. Этим исключается возможность отнесения стоянки ко второй половине мадленской эпохи, когда остатки мамонта на стоянках уже не встречаются. Наряду с мамонтом установлены и другие характерные представители верхнепалеолитического комплекса фауны: северный олень Rangifer tarandus (в незначительном количестве), песец Vulpes lagopus (много). Кроме того, В. И. Громовым определены многочисленные остатки бурого медведя Ursus arctos, благородного оленя Cervus elaphus.

Как на одно из доказательств нижнемадленского возраста стоянки можно указать на то, что приемы строительной техники, равно как и некоторые особенности использования кости, ставят Юдиновскую стоянку в один хронологический ряд с Елисеевичской, которую многие исследователи палеолита относят к нижнемадленскому времени. В Юдиново, как и в Елисеевичах, отмечается широкое применение крупных костей мамонта в качестве строительного материала, что и было вызвано, очевидно, полным безлесьем этого края в позднеледниковую эпоху. Стоит также вспомнить о костных основаниях обоих жилищ в Юдиново, с одной стороны, сооружении в виде круга и ходе из крупных костей мамонта в Елисеевичах, с другой.

Сходство между этими стоянками в области строительной техники выражается в устройстве всякого рода упоров, подпорок и подкладок из костей.

Круглые и овальные отверстия в лопатках, тазовых, а изредка и трубчатых костях характерны для обеих стоянок. И на Супоневской стоянке было найдено два бедра и одна плечевая кость мамонта с отверстиями Эта особенность строительной техники, по П. П. Ефименко, представляет «тип памятника более ранней поры мадлена», «следующий... во времени»   за Мезином.

С точки зрения установления приблизительной одновременности Юди- новской и Елисеевичской стоянок заслуживает внимания факт широкого использования костей мамонта в качестве не только строительного материала, но и топлива. Использование на стоянках костей для этих целей определенно указывает на одну общую черту окружавшего стоянки ландшафта — отсутствие леса. Последняя особенность могла быть свойственна тогдашнему ландшафту на протяжении, вероятно, уже не столь

продолжительного промежутка времени. Это дает основание предполагать, что обе стоянки принадлежат к одной приблизительно стадии палеолита, которой и была свойственна отмеченная физико-географическая особенность. Если даже предположить, что хронологические границы существования обеих стоянок и не совпадают друг с другом совершенно точно, то во всяком случае промежуток, разделявший их во времени, должен был быть сравнительно небольшим.

Хронологической вехой, помогающей уточнить археологический возраст Юдиновской стоянки, можно считать также находку просверленной раковины черноморского моллюска Nassa reticulata из карангатских отложений северного побережья Черного моря. Для определения времени важно и то обстоятельство, что раковины этого моллюска найдены на Ме- зинской и, по-видимому, на Тимоновской стоянках мадленского времени

Таким образом, по общему составу фауны, характеру кремневого инвентаря, по другим приведенным выше соображениям и аналогиям Юди- новскую стоянку вполне можно относить ко времени, лежащему в начале нижнего мадлена.

Хозяйство первобытно-родовой общины, населявшей Юдиновскую стоянку, представляется довольно сложным. Это утверждение подкрепляется наличием у юдиновских людей сравнительно сложных, дифференцированных кремневых и костных орудий. В частности, среди кремневых орудий, занимающих одно из первых мест в техническом оснащении палеолитических людей, на этой стоянке найдены ножевидные пластинки, пластинки со сбитым краем, служившие, вероятно, вставками или вкладышами для наконечников дротиков, резцы трех типов, скребки. Это разнообразие форм — одно из характерных отличий состава орудий верхнего палеолита.

Сравнительно разнообразны и костные орудия. По количеству первое место занимают ребра мамонта, применявшиеся в качестве землекопалок. За ними следуют всякого рода острия или проколки, изготовлявшиеся из ножных костей песца и зайца. Найдены также острия из бивня мамонта, служившие, может быть, наконечниками дротиков.

Несмотря на такое многообразие, трудно указать орудия (кроме дротиков с костяными наконечниками), которые могли служить для охоты — основной отрасли верхнепалеолитического хозяйства.

Преобладающая роль охоты в хозяйстве того времени убедительно подтверждается обильными находками остатков разнообразных видов четвертичных животных на множестве стоянок верхнего палеолита Европы, Азии и Африки. Главным объектом охотничьего промысла обитателей стоянки был мамонт. Если судить по количеству черепов этого животного, то на Юдиновской стоянке залегали остатки нескольких десятков мамонтов. О большом количестве убитых мамонтов говорит и громадное количество трубчатых костей, обнаруженных в большом овальном сооружении раскопа 2, а также большое число лопаток, тазовых костей и ребер животного, заполнявших внутреннее пространство этого сооружения.

Трудно определить, при помощи каких орудий юдиновские охотники убивали таких больших, сильных и быстрых животных. Однако в разрешении этого вопроса должна помочь очень хорошая аналогия из материалов Елисеевичской стоянки. Среди находок в Елисеевичах имеются и такие, которые можно считать орудиями охоты на крупного зверя. Это несколько больших, увесистых бивней мамонта, которые автором рас

сматриваются как палицы или дубины. Можно также предполагать, что в качестве дубин или палиц люди могли использовать увесистые и длинные кости конечностей животных, особенно бедренную кость.

Наконец, можно думать, что при убивании мамонтов использовались большие камни, иногда встречавшиеся при раскопках.

Несомненно, однако, что палеолитические люди гораздо шире использовали способы охоты, позволявшие быстро и безопасно умерщвлять животных. На первом месте, конечно, стоял способ загона тяжеловесных животных на крутые обрывы берегов рек, оврагов, балок, а летом — в топи болот или приречных пойм, зимой — в глубокие снега или на гладкий лед.

Нельзя не указать также на возможность ловли животных в вырытые для этого ямы с последующим умерщвлением камнями и дубинами из бивней или костей. Этот способ охоты великолепно выражен на известном панно В. М. Васнецова в Московском историческом музее. Отрывка ловчих ям была вполне под силу юдиновским охотникам, имевшим в своем распоряжении хорошие землекопалки из крупных ребер мамонта.

Можно указать также на возможность применения способа охоты, при котором погоня за животным продолжается до тех пор, пока оно выбьется из сил и может быть тогда легко добито людьми. Как этнографические примеры следует привести факты, установленные в 1771— 1772 гг. В. Ф. Зуевым на нижнем течении р. Оби. Он указывал, что в Бе- резовоком уезде «лосей промышляют зимою, гоняя по толстому снегу, а весною по насту собаками; и как он, утомясь, останавливаться станет, то человек близко к нему подходит и стреляет из лука»«Оленей... гоняют по толстому снегу в лесах и на лыжах и стреляют из луков и винтовок»  .

Весьма возможно, что немалую помощь на охоте оказывали людям прирученные собаки. Как уже упоминалось, при раскопках Елисеевичской стоянки, весьма близкой по времени к Юдиновской, найдены остатки домашней собаки Canis familiaris.

Большую роль в жизни верхнепалеолитического населения имело, как уже упоминалось, собирательство. Даже в условиях приледниковой тундры (предположительно существовавшей тогда в исследуемом районе) с ее скудной растительностью и в условиях сухой степи люди могли находить нужные им продукты питания: ягоды, грибы, коренья, клубни растений. Для выкапывания их могли применяться и, вероятно, применялись землекопалки. По аналогии с современными приполярными народностями можно предполагать, что обитатели Юдиновской стоянки могли использовать землекопалки и для добывания из .нор зверьков в роде сурков, мышей и песцов. Норы могли раскапываться и для добывания растительных запасов (семян растений), которые различные грызуны собирают иногда в довольно больших количествах.

Подобное раскапывание производится всюду, где водятся грызуны — собиратели запасов.

По мнению С. И. Руденко , «большое количество костяных, роговых, реже из моржевого клыка кирок-мотыг для выкапывания съедобных корней, находимых на всех древних (эскимосских. — К. П.) стойбищах, свидетельствует о том, что прежде, как и ныне, эскимосы в меру своих возможностей добывали и растительную пищу. Богораз приводит длинный список растений, корни которых употреблялись в пищу на Чукотском полуострове. О добывании запасов их из мышиных нор у аляскинских эскимосов писал и Нельсон»

В. Ф. Зуев сообщал, что «весною, когда лисицы щенятся в норах, то промышленники те норы разрывают и берут малых щенят» . Для добывания песцов «летом же мужики и бабы копают норы нарочно сделанными лопатами из оленьих рогов и, докопавшись до зверя, берут за хвост и бьют головою о землю» .

Можно предполагать, что было вполне возможно собирание детенышей мелких млекопитающих, съедобных моллюсков, червей, птичьих яиц и выводков. Правда, это предположение не имеет прямого подтверждения ни в находках на стоянке остатков объектов такого собирательства, ни в находках орудий, которые могли бы при таком собирательстве употребляться. Впрочем, можно предполагать, что нередко встречавшиеся на •стоянках кости таких мелких грызунов, как лемминг обский и хомяк (в Елисеевичах), байбак (сурок) и лемминг копытный (в Мезине), являются остатками животных, добытых таким путем.

Существование в каких-то формах ловли рыбы у людей верхнего палеолита не подлежит сомнению. Добывание рыбы должно было иметь характер охоты. Это доказывается способами рыбной ловли у современных культурно отсталых племен Азии и Америки. Ловля рыбы очень похожа :на охоту на мелких млекопитающих. Поэтому она могла вестись при помощи одинаковых орудий.

На стоянке в Юдинове не обнаружено остатков ,рыб. Но на территориально и хронологически близких к ней верхнепалеолитических стоянках костные остатки рыб найдены. Так, среди костных остатков Новгород- Северской стоянки раннемадленского времени  Г. Н. Никольский определил остатки щуки, карпа, окуня, налима, судака, головля, сома, плотвы, леща и рыб из семейств карповых и лососевых  . На раннемадленской стоянке Чулатово I найдено около 50 костей рыб.

На более далекой территориально ориньякской стоянке Сюрень I найдены остатки вырезуба, судака, морского лосося, речной форели, головля. На крымской стоянке Сюрень II в позднеазильском слое были найдены остатки вырезуба и судака  .

П; П. Ефименко полагает, что рыбная ловля «в мадленское время начинает приобретать уже серьезное хозяйственное значение, по крайней мере, в некоторых местностях Европы» . Доказательство этому он видит в находках на мадленских стоянках остатков и изображений рыб.

Г. Обермайер на основании исследований палеолита Западной Европы указывает, что «.первобытные люди мадленской эпохи усердно занимались рыболовством, и доказательством этого могут служить весьма удачные изображения форелей, щуки и лосося»  .

Напомним, что одна из чуринг, найденных на Елисеевичской стоянке, имела форму рыбы, была покрыта рисунком в виде рыбьей чешуи, а также в форме зигзагов, обычно изображающих в примитивном искусстве воду. Изображения рыб были обнаружены на обрезке бивня и на пластинках из бивня, найденных на стоянке в Тимоновке

На основании всех этих фактов и соображений можно считать почти несомненным, что обитатели Юдиновской стоянки употребляли в пищу рыбу. Ловилась она, вероятно, примитивными способами, близкими к собирательству. У современных культурно отсталых племен (например, у бакаири Южной Америки) на мелких участках реки и полувысохших пойменных озерах иногда ловят руками. Этот способ мог, конечно, применяться и людьми верхнего палеолита, поскольку он является крайне простым, несложным и весьма естественным в условиях того времени. Зимой могло применяться также глушение рыбы по льду Судости и озер» в ее пойме. Весьма подходящими орудиями могли служить при этом дубины или палицы, тяжелые трубчатые кости мамонта и камни.

О существовании в верхнем палеолите рыболовства говорят уже упоминавшиеся находки на Елисеевичской стоянке большого количества глазных хрусталиков рыб.

Наконец, своеобразной формой собирательства могло быть использование мяса, шкур, костей и бивней целых трупов мамонтов, носорогов,, бизонов, лошадей и других животных, умерших естественной смертьк> или погибших и замороженных в топях тундровых болот. Однако нельзя преувеличивать значение питания трупами мамонтов и других животных, возводя случайность в правило.