ПАЛЕОЛИТ ПОДНЕПРОВЬЯ

Мамонты на Днепре в Белоруссии и Украине. Находки остатков мамонтов в виде костей и бивней

Видимо, большая часть животных, например мамонтов, кости которых найдены на стоянках в Елисеевичах, Костенках I, Бердыже, Новых Бобо- вичах, Чокурсе, Пржедмосте, Мон-Доле во Франции и на многих других, равно, как и 100 000 убитых людьми лошадей на стоянке Солютре во Франции, была продуктом охоты и в очень небольшой мере результатом случайного собирательства мяса, шкур, костей мамонтов и других животных, не убитых людьми.

Гибель мамонтов с неизбежным их «захоронением» в мерзлотном грунте представляла, по мнению палеонтологов (В. И. Громова и др.), массовое и частое явление. Понятно, что только в связи с массовостью данного явления поедание и всякое иное использование трупов мамонтов могло стать основой питания и хозяйственной деятельности людей верхнего палеолита. Однако позволяют ли известные уже факты говорить о данном явлении так категорически, как это делает с некоторыми оговорками В. И. Громов?

Число находок мамонтов с полностью или частично сохранившимися мягкими частями не особенно велико. Если же число находок сопоставить с огромной территорией, в различных точках которой обнаружены погибшие мамонты, то становится ясной поразительная редкость таких находок. Она выступает еще определеннее, если учесть, что эти разрозненные находки распределяются на много тысяч лет существования мамонта.

Находки остатков мамонтов в виде костей и бивней, выявленные в Северной Сибири, не представляют редкости. Заслуживают внимания большие цифры, характеризующие вывоз бивней мамонта из Сибири. По Мид- дендорфу, за последние 200 лет (т. е. в течение XVIII и XIX столетий. — К. П.) из Сибири вывозилось ежегодно не менее 100 пар бивней. В 1887— 1893 гг. на ярмарке в Якутске продавалось ежегодно 1100—1700 пудов мамонтовых бивней. Несмотря на обилие бивней, находки целых костяков (трупов) мамонтов являются редким исключением. С 1799 до 1955 г. в Северной Сибири найдено только четыре целых трупа мамонтов, не считая находки якобы целого скелета на Томской палеолитической стоянке.

К этим находкам относится прежде всего мамонт, обнаруженный в 1799 г. эвенком Шумаховым в дельте р. Лены и вывезенный М. Ф. Адам- сом в 1806 г. в Академию наук. В 1900 г. на р. Березовке (притоке Колымы) был найден почти целый труп мамонта, вывезенный затем экспедицией Российской Академии наук и хранящийся в Зоологическом музее Академии наук СССР в Ленинграде. К 1906 г. относится находка мамонта на Большом Ляховском острове. Он был доставлен Волосовичем в Петербург и передан в 1914 г. в Парижский музей. Четвертый мамонт обнаружен в 1948 г. на р. Мамонтовой (Таймырский полуостров). В 1949 г. он был откопан и доставлен в Ленинградский зоологический музей Академии наук СССР.

Если за 150 лет на просторах Северной Сибири найдены только четыре ископаемых мамонта, то нетрудно вычислить, что на эту территорию приходится в среднем одна находка на 37 лет, или 26 находок на 1000 лет. Возникает вопрос, сколько же времени понадобилось бы, чтобы найти и принести в Пржедмосте около 1000 мамонтов, остатки которых были обнаружены на этой стоянке и якобы найдены (как предполагал когда-то Стенструп, а ныне допускает В. И. Громов) первобытными людьми в мерзлом состоянии.

Возвращаясь к находкам в Сибири ископаемых мамонтов, можно отметить, что не было ни одного случая совместного залегания хотя бы двух-трех их скелетов или трупов. А массовость залегания замерзших мамонтов и носорогов является основной предпосылкой утверждения, что верхнепалеолитические люди не вели охоты на мамонтов, а питались исключительно их трупами. Та же предпосылка предполагается и В. И. Громовым, когда он говорит, что «происхождение особенно больших скоплений на стоянках остатков мамонта скорее всего можно объяснить естественным накоплением трупов мамонтов, которые человек находил в замерзшем состоянии и в большей или меньшей степени использовал для своих целей»

Слабой доказательности такого утверждения не спасает и ссылка В. И. Громова на находку под Томском костяка единственного «наполовину съеденного мамонта»  . Рассмотрение всех сообщенных в свое время Н. Ф. Кащенко данных о находке в Томске мамонта приводит к естественному выводу: оценка томского местонахождения как места, где был съеден один-единственный мамонт, не состоятельна. Все сообщенные Н. Ф. Кащенко факты должны получить иное объяснение: томское местонахождение является обычной верхнепалеолитической стоянкой, на которой велась обработка кремня, кости и на которую приносились части убитых людьми животных. Остатки найденного здесь мамонта не являются остатками замерзшего животного.

Наконец, если допустить, что гибель мамонтов действительно носила иногда массовый характер и была весьма частым явлением, то необходимо согласиться и с тем, что при редкости верхнепалеолитического населения не все замерзшие мамонты могли быть людьми найдены и потреблены. Какая-то часть этих трупов все же должна была уцелеть и остаться на тех местах, где они замерзли. С потеплением, наступившим в послеледниковое время, мясо и шкура замерзших животных должны были сгнить и исчезнуть бесследно, а все кости уцелеть в ненарушенном анатомическом порядке.

Вполне естествено было бы ожидать, что в современную эпоху будут, хотя бы и редко, обнаруживаться целые костяки мамонтов. Безусловно,, что такие находки, если бы они в действительности были, обратили бы на себя внимание. Однако до 1932 г. только на территории Восточной Белоруссии было отмечено (автором) 69, по Смоленской области к 1927 г. 56по восточной части Брянской области (по р. Десне и в бассейне ее левого берега) в 1935 г. не менее 30 , в западной части этой же области (по рекам Судости, Ипути, Беседи) к 1932 г. 12 пунктов,  где были найдены остатки мамонтов. За 1932—1950 гг. количество пунктов с четвертичными находками на территории Белоруссии еще более возрастало и в настоящее время вместе с западными областями достигает, вероятно,. 90—100.

Среди этих находок должно было бы быть немало и целых костяков- мамонтов. Однако до сих пор ни одного костяка мамонта в Белоруссии, Смоленской и Брянской областях не найдено. Наиболее приемлемым: объяснением этого факта служит, конечно, то обстоятельство, что погибшие или умершие в ледниковое время мамонты крайне редко оказывались в вечномерзлом грунте.

При таких поправках и дополнениях к предположению В. И. Громова становится понятным, что ни о какой массовости допускаемого им явления не может быть и речи. А если это так, то ясно, что употребление в- пищу мяса замерзших во льдах или болотах мамонтов людьми верхнего- палеолита ни в каком случае не могло носить массового характера и могло быть лишь случайным явлением.

Поэтому считать, что использование в те времена трупов мамонтов могло иметь большое или даже определяющее значение для характера всего верхнепалеолитического хозяйства, нет решительно никаких оснований  .