ИСТОРИЯ РОССИИ 18 ВЕКА

НАРОДЫ ПРИБАЛТИКИ. ЭСТОНИЯ в 18 веке. Хозяйство Эстонии, восстания крестьян против немецких крепостников

 Хозяйство Эстонии, совершенно разоренное во время шведского владычества, в первой половине XVIII в., после включения, в состав Российской империи, постепенно восстанавливалось. Процесс дальнейшего развития его стал особенно заметным во второй половине XVIII в.

Основным занятием населения Эстонии было земледелие и, в частности, зерновое хозяйство. Зерно производили для собственного потребления, а также в большом количестве для изготовления водки. Зерно и водку продавали на внутреннем рынке и вывозили за границу.

В Эстонии развивались промыслы. Так, в Кодавере широкое распространение получило производство саней, бочек, на о-ве Хийумаа — строительство лодок и небольших парусных судов, в западной части Эстонии — тканье сукон. На побережьях моря и озер повсеместно было развито рыболовство. Эстонские рыбаки в технике и использовании орудий (снастей) лова многое переняли от русских рыбаков.

В Эстонию приходило много русских крестьян, которые для уплаты оброка искали здесь работу в качестве плотников, каменщиков, камнетесов, кирпичников, землекопов, рыбаков, садовников и др. Многому у них учились эстонские крестьяне.

Во второй половине XVIII в. в Эстонии развивались и мануфактурная промышленность; сказалось влияние промышленного подъема во внутренних губерниях России, а также включения Эстонии во всероссийский рынок. Наиболее известными были мануфактуры, изготовлявшие стекло и изделия из стекла, текстиль \ Существовали мануфактуры, производившие гвозди, кожевенные изделия, бумагу, фаянс, а также лесопильни и др . Имелись мануфактуры, в которых переплавляли медь, изготовляли крахмал, зеленое стекло, зеркала (Пыльтсама, Тирна, Выйзику, Лехтсе, Нурси). Мануфактуры основывались как купцами, так и помещиками. На мануфактурах работали преимущественно наемные работники, но наряду с ними, главным образом на подсобных работах, использовались и крепостные крестьяпе.

Быстро росла внутренняя и внешняя торговля Эстонии. О росте внутренней торговли свидетельствует рост базаров и ярмарок. Крупнейшая в Эстонии ярмарка происходила ежегодно в январе в Тарту. Ярмарки устраивались и в сельских местностях. Внешняя торговля осуществлялась через Петербургский и прибалтийские порты (Ригу, Таллин, Нарву, Пяр- ну). Через Таллинский порт больше ввозилось товаров, чем вывозилось. В Нарве и Пярну вывоз преобладал над ввозом.

 Вывозили в основном лен, лес (Нарва, Пярну), хлеб (Таллин). Ежегодно в Пярну приходило до 100 кораблей, в Таллин до 225, в Нарву до 240. Через Нарву ежегодно вывозилось продуктов более чем на 500 тыс. руб.  . Нарва и Таллин были портами, через которые вывозились товары из России и ввозились в Россию. С этими портами, в частности, было связано петребургское и московское купечество. В интересах развития торговли в Нарве в устье р. Нарвы был углублен фарватер для прохода морских судов к городу и проведены работы по улучшению судоходства по реке.

Эстония развивала торговые связи с внутренними районами России. Из России в Эстонию привозили железо, медь, гвозди, свечи, мыло, медную посуду, обои, конскую упряжь, кожи, меха, ткани, рыбу, хмель, табак, лен, коноплю, лес и т. п.

Из Эстонии во внутренние районы России и в Петербург вывозили стекло, зеркала, бутылки, крахмал, водку, парфюмерию, масло, фрукты, скот на убой, строительный камень и другие товары. Русские промышленные изделия, которые были дешевле, дали возможность эстонцам отказаться от ввоза многих дорогих иностранных товаров. Сбыт местной эстонской продукции на рынках России, расширявший товарооборот между окраинами и центром России, содействовал развитию производства как в Эстонии, так и в России. Развитие промышленного производства и торговли оказало влияние и на рост городов. Крупнейшими городами Эстонии были: Таллин, Тарту, Пярну, Нарва, Курессааре (ныне Кингисепп).

Крепостнический строй, господствовавший в Эстонии, принял особенно тяжелые формы во второй половине XVIII в., когда помещики усилили барщину и повысили оброк. Публицист И. X. Петри в начале XIX в. писал, что крепостное право ни в одной стране не является таким страшным и ве сопряжено с таким угнетением и мучениями, как в Эстляндии

По величине крестьянские хозяйства делились на несколько групп. Сравнительно богатые хозяйства зачастую имели нескольких работпиков из крестьянской бедноты, мужчин и женщин. Подавляющее большинство крестьянских хозяйств были бедными. Много было совершенно разоренных, безземельных хозяйств. В 80-х годах XVIII в. число жилищ безземельных составляло на о-ве Сааремаа 7,5% всех крестьянских жилищ, в Пярнумаа 33,3%, а в отдельных приходах Пярну и Вильяндимаа достигало 41—63%  .

Безземельные бедняки нанимались на сельскохозяйственные работы к помещикам и зажиточным крестьянам или занимались ремеслом. Об ухудшении положения эстонских крестьян наглядно свидетельствует рост недоимок по государственным налогам. К началу 1765 г. недоимки только по Дерптскому и Пярнускому уездам составляли 7 тыс. руб. деньгами и 7 тыс. четвертей хлеба  . Тяжелое положение крестьян Эстонии в конце XVIII в. привело к умепынеппю прироста населения.

Классовое угнетение в Эстонии усугублялось национальным Немцы- крепостники, потомки рыцарей Ливонского ордена, жестоко угнетали крепостных крестьян — эстонцев. И.-Х. Петри писал: «Уже с детства лежит на его (эстонца.— Ред.) лице и в выражении отпечаток нищеты и рабства; гнев, ненависть вместе с горьким презрением — это единственно сильное чувство, на что способен в прах поверженный эстонец. Немец для него — то страшилище, чем пугают детей. Когда те кричат или не хотят успокоиться и быть послушными, родители им говорят: ,,Замолчи, немцы идут''»

Во главе городских управлений — магистратов и судов — стояли немцы. Гильдии и цехи находились в руках немецких купцов и мастеров, которые не допускали в гильдии и цехи эстонских и русских купцов и ремесленников. «Ненемецкое» население не принималось даже в число граждан и жило в пригородах. Тем не менее магистрат облагал жителей пригородов — эстонцев и русских — высокими налогами. Если жители протестовали, они подвергались репрессиям, как, например, в Тарту в конце 50-х годов XVIII в. Привилегии немецкого бюргерства препятствовали развитию городов.

Эстонские крестьяне упорно боролись против крепостнического гнета. Многие искали спасения в бегстве. Часты были поджоги имений, убийства помещиков, массовые выступления крестьян. Стремясь ослабить борьбу крестьян и предотвратить крестьянские восстания, Екатерина II в 1765 г. через генерал-губернатора Ю. Ю. Броуна рекомендовала прибалтийским помещикам регламентировать эксплуатацию крепостных крестьян, установить определенный размер повинностей, обеспечить крепостным крестьянам право собственности на движимое имущество, установить предел наказаний за небольшие проступки, ограничить продажу крепостных.

Прибалтийское дворянство выступило против ограничения своей власти над крепостными крестьянами. Однако под нажимом генерал-губернатора лифляндский ландтаг в 1765 г. был вынужден принять соответствующее постановление . В постановлении признавалось право собственности крестьян на движимое имущество. Прибалтийское дворянство обещало повышать натуральный оброк лишь по мере увеличения в крестьянских хозяйствах числа рабочих рук и площади обрабатываемой земли. Размеры барщины и гужевые повинности помещики также обещали устанавливать в соответствии с потребностями имений. Дополнительная чрезвычайная барщина должна была впоследствии выполняться в счет других работ им за особую плату, но не во время сева и других срочных полевых работ. Запрещалась продажа крепостных крестьян с публичного торга и за пределы губернии. В случае нарушения этих постановлений крестьяне получали право подавать жалобы на помещиков в местный суд (орднунгсгерихт). Но если на суде жалоба крестьянина признавалась «необоснованной», его наказывали десятью парами розог в первый раз и двадцатью парами — при вторичной жалобе. При подаче жалобы в третий раз крестьянина отправляли на принудительные работы сроком на один год.

Бароны-крепостники не выполняли постановления ландтага 1765 г. и продолжали увеличивать барщинные повинности.

Крестьяне Эстонии, можно сказать, учились борьбе против крепостников у своих русских соседей. Некоторые из активных участников Крестьянской войны 1773—1775 гг. были сосланы в Эстонию, в порт Рогервик (ныне Палдиски), пожизненно на каторжные работы. Несмотря на то, что их держали в очень строгой изоляции, они все же имели связь с окрестными жителями, которые от них узнавали правду о грозной для крепостников-помещиков Крестьянской войне.

70—80-е годы XVIII в. в Эстонии отмечены рядом выступлений крестьян, в чем можно видеть отголосок происходивших в те я*е годы движений среди русских крестьян. Значительное крестьянское восстание произошло в Эстонии и Латвии в 1784 г. Поводом к восстанию послужило введение подушной подати. Согласно указу Екатерины II от 1783 г., подати, взимавшиеся до того времени с гаков и др., заменялись денежным окладом по 70 коп. в год с каждой души мужского пола Указ разрешал феодалам самим вносить подать за крестьян, а затем делать среди них подушную раскладку по своему усмотрению.

Пользуясь предоставленным указом правом, помещики нередко вынуждали крестьян отрабатывать вдвойне внесенную сумму. Подобные действия помещиков, естественно, вызывали недовольство крестьян. Кроме того, под влиянием указа, среди крестьян широко распространилось мнение, что введение подушной подати освобождает их от крепостной зависимости, после чего они «переходят к государству». Освобождение от гнета немецких баронов и уничтожение всякой барщины — вот ближайшие цели восстания.

В июне 1784 г. крестьянское движение охватило северную Латвию и южную Эстонию. Генерал-губернатор Броун доносил 15 июня Екатерине II: «Возмущение во всей губернии есть общее. Я почти не знаю мызы, которая бы не была в волнении, а если некоторые явно того еще не сделали, то только ожидают, чтобы возмущение было повсюду. Судебным делам делают насилия, с начальниками обходятся с поруганием, хотят быть свободными от всякой барщины, иные хотят подушные деньги вносить в казначейства сами...»  . Наиболее крупные выступления в эстонской части Лифляндской губернии произошли в Каруле, Ряпине, Хааславе, Рогози, Антсле, Сангасте, Валгуте, Кярстне и др. Крестьяне не выходили на барщину. Помещики, суд и полиция оказались бессильны принудить их. Для подавления восстания генерал-губернатор направил три полка солдат.

Между восставшими и войсками произошли кровавые столкновения. Во время одного из самых крупных, в Каруле  , солдаты открыли ружейный огонь; один крестьянин был убит, двое смертельно ранены; пятерых приговорили к «гонению в шпицрутены сквозь тысячу человек два раза», других — к наказанию шпицрутенами «сквозь тысячу человек один раз». Такому же наказанию, которое фактически обрекало людей на смерть, были подвергнуты 19 крестьян, среди которых находились женщины и мальчик. Кровавые столкновения с войсками происходили и в других местах. В Ряпипе в стычке с войсками были убито 5 и ранено 8 крестьян.

Писатель Д. И. Фонвизин, проезжая в 1784 г. через Эстонию, писал: «Крестьяне оказывают войскам упорное сопротивление и, стремясь скинуть с себя ярмо рабства, считают смерть ни во что. Многих из них убивают насмерть, раненые же не дают перевязывать свои раны, решив лучше умереть, чем вернуться в рабство»

Правительство, напуганное восстанием, запретило помещикам произвольно увеличивать записанные в вакенбухи нормы барщины и обложения крестьян.

В конце столетия классовые противоречия в Эстонии обострились до крайности. Местный публицист Г. Меркель в 1796 г. писал: «Народ уже перестал быть дворовой собакой, которая дает себя погонять ударами на цепь. Он — тигр, скрипящий зубами с молчаливым бешенством в своих цепях и выжидающий только минуты, когда можно будет разорвать их и омыть свой позор в крови. Явления, возвещающие это, бесчисленны, точно подземный шум при начале землетрясения». Крестьяне открыто призывали «пришибить господ дубинами, да бросить по краям дороги на съедение псам»  .

Немецкие крепостники жили в постоянном страхе, ожидая крестьянского восстания. И.-Х. Петри, основываясь на своих личных наблюдениях, писал: «Из-за таких ежедневных проявлений упрямства, ненависти и презрения к немцам, особенно по отношению к дворянству, опасаются постоянно бунта и восстания, ибо тогда ни один немец не остался бы в живых. Каждый раз в случае войны дрожат больше перед внутренним врагом, нежели перед внешним, и во время последней шведско-русской войны (1788—1790 гг.— Ред.) проявлялись как здесь, так и там следы неугомонного мятежного духа этого народа»  .

В 1783 г. были учреждены Ревельская и Рижская губернии. Южноэстонские земли отошли к Рижской губернии. В том же году все лепные поместья в Эстонии были объявлены собственностью тех, кто ими владел.

Важным мероприятием для Эстонии было введение в 1782 г. единой для всей России таможенной системы, при которой взимание пошлин от местных городов перешло к правительственным органам  . Купцы начали закупать товары в Петербурге в большем количестве, чем раньше, так как петербургские товары стали дешевле заграничных.

Распространение на Эстонию жалованных грамот дворянству и городам уничтожило корпоративную замкнутость дворянской олигархии и уравняло в правах всех дворян. Коллегия лаидратов была упразднена, ландтаг реорганизован, и в нем, наряду с иматрикулированным   рыцарством, стали принимать участие ландзасы (низшее дворянство) и средние городские слои. Городской реформой в прибалтийских городах была лишена монопольной власти кучка средневековых патрициев-немцев. Распространение русской общегосударственной налоговой и таможенной системы на Эстонию значительно уменьшило ее изолированность от других областей России и содействовало ее экономическому развитию.

Во второй половине XVIII в. многие передовые люди Эстонии выступали против крепостного права. К их числу относится Иоганн-Георг Эйзен (1717—1779). Исходя из интересов развивавшейся буржуазии и обуржуазившегося дворянства, Эйзен считал возможным освобождение крестьян от крепостной зависимости в результате законодательных актов «просвещенного» монарха. Тех же взглядов придерживался и другой публицист — Гарлиб Меркель (1769—1850), выступавший с такой резкой критикой крепостного права в Прибалтике, что местные власти вынесли решение предать его книгу сожжению.

В Эстонии второй половины XVIII в. имелось мало школ. Просвещение было привилегией правящих классов. Дети помещиков и городской верхушки получали высшее образование в университетах Германии. Для крестьян и низших слоев города среднее и высшее образование было недоступно.

В 1765 г. были открыты церковно-приходские сельские, или мызные, школы. Задачей их была пропаганда феодальной идеологии среди крепостного крестьянства. Обучение в сельских школах ограничивалось преподаванием «закона божьего», чтением и церковным пением. Но и в конце XVIII в. было немало приходов и мыз, где школ не было. Открытые же школы, подчиненные строгому контролю пасторов и помещиков, влачили жалкое существование, работая лишь в продолжение нескольких зимних месяцев.

Между тем развитие хозяйства увеличивало нужду помещиков и буржуазии в грамотных людях. В 1784 г. городские школы были реорганизованы правительством в высшие и низшие народные училища. В Таллине действовали мужская гимназия и женское училище, содержавшиеся за счет города. Во второй половине XVIII в. была открыта гимназия в Тарту, в 90-х годах — училище для мальчиков и училище для девочек в Пярну и в Курессааре. В Нарве были финская и немецкая школы, в которых обучались дети помещиков, купцов и пасторов. Обе они находились в ведении магистратов. В гимназиях и училищах изучали русский, немецкий, греческий, латинский язык, математику, географию.

Во второй половине XVIII в. в Прибалтике возросло значение русского языка. А.-В. Хупель писал: «Русский язык очень нужен, так как повседневно общаемся с русскими, имеем с ними сношения и торговые дела» К Царское правительство требовало, чтобы в прибалтийских школах преподавали русский язык, «яко необходимо нужный и без которого знания и употребление в должности весьма неудобно»  . Но эстонские помещики всячески препятствовали распространению в Эстонии русского языка, в особенности среди крестьян. Они боялись, что это облегчит последним переселение в города и губернии России и укрепит связи эксплуатируемого населения Эстонии с трудящимися России.

В 1766 г. в Пыльтсама вышло первое периодическое издание на эстонском языке (41 номер) под названием «Краткое наставление». Это был еженедельник, издававшийся П.-Э. Вильде и А.-В. Хупелем, где давались советы по медицине, сельскому хозяйству. Журнал призывал эстонцев к просвещению, осуждал пренебрежительное отношение прибалтийских немцев к эстопцам.

Обострение классовой борьбы крестьян против своих угнетателей принудило немецких феодалов прибегнуть к распространению светской литературы на эстонском языке. В рассказах, песенках и стихах крестьянам проповедовалось послушание и восхвалялся существующий строй, который «создан богом, вечен и неизбежен». Подобная литература не вызывала интереса среди крестьян.

В противовес церковной и светской литературе, издаваемой феодалами, в Эстонии развивалось устное творчество крестьянских масс в виде песен и сказок, поговорок, народных шуток и т. п. В них отражены быт и труд крестьянства, его борьба и ненависть к эксплуататорам.

Эстонские народные пословицы отражают непримиримые классовые противоречия между помещиками и крепостными, господствующий в деревне эксплуататорский порядок, разоблачают крепостнические суды .

В песнях описапы тяжелый труд на барщине, издевательства крепостников, образно показано, как помещики высасывали из деревни последние жизненные соки:

Где от курочек яички? На большом баронском блюде. Чуть родился жеребенок — У господ готова упряжь. У крестьянки сын родился — И тому ярмо готово...

Одновременно в песнях звучит уверенность в том, что крестьяне одержат победу над своими угнетателями.

С установлением и развитием связей между эстонцами и русскими можно отметить плодотворное влияние на эстонский фольклор русских народных песен и мелодий, прежде всего в юго-восточной Эстонии. Возникли новые напевы, свидетельствующие о проникновении в эстонскую народную музыку русских элементов (такова, например, мелодия народной песни «Пряди, Лийзу»).

Музыкальными народными инструментами были издавна гусли (канель) и волынка (торупил).

Под влиянием русского искусства в Эстонии развивались искусство и архитектура. Русские зодчие возвели здесь немало замечательных архитектурных памятников. В 1765—1768 гг. в Пярну русский зодчий В. Яковлев построил Екатерининскую церковь, в архитектуре которой стиль барокко сочетался с нарождающимся классицизмом. В стиле раннего классицизма построены церковные здания Успенского собора в Тарту (1782), Знаменской гарнизонной церкви в Нарве (1786—1796), разрушенной немецко-фашистскими захватчиками во время Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.

Замечательным памятником чистого классицизма был мост в Тарту, построенный в 1781—1784 гг. (разрушен в 1941 г.). Выдающийся русский зодчий А. Захаров — знаменитый строитель Адмиралтейства — построил в Таллине здание морского госпиталя. В том же Таллине по проекту известного русского архитектора Дж. Кваренги был сооружен в стиле классицизма мраморный памятник адмиралу С. Грейгу.

В Эстонии во второй половине XVIII в. профессиональных театров не существовало.

В 1784 г. в Таллине был организован драматический кружок любителей театрального искусства, но он вскоре распался.

Присоединение Эстонии к России и непосредственная близость к тогдашней столице Российской империи — Петербургу имели большое значение для пробуждения и дальнейшего развития эстонской культуры и искусства.