Арест и суд над царевичем Алексеем Петровичем. Манифест о винах царицы Евдокии. Казнь Кикина и Глебова

Петр возвратился в Россию значительно раньше Алексея. Он знал, с какой жадностью прислушивались враги к известиям о внутренних осложнениях в России.

Он стремился к миру и на открывшемся в мае 1718 г. Аландском конгрессе торопился заключить мирный договор с Швецией. Но шведские сенаторы удерживали Карла X11 от принятия русских мирных условий, указывая на то, что Россия находится накануне «революции».

Знал Петр и о снисходительном отношении к побегу Алексея со стороны многих представителей знати и духовенства. Во время следствия царевич назвал имена своих сообщников.

Они были привезены из Петербурга и Суздаля в село Преображенское под Москвой. Произведенный большой розыск подтвердил подозрения царя относительно сношений между петербургскими сторонниками Алексея и окружением бывшей царицы Евдокии.

5 марта 1718 г. в кругу сановников был прочитан манифест о винах царицы Евдокии и ее сообщниках. Многие из них были приговорены к казням: Кикин был колесован, Глебов посажен на кол, другие были подвергнуты жестоким наказаниям и отправлены в ссылку.

Евдокия была сослана в Новую Ладогу для строгого заточения в монастыре, где она находилась до воцарения в 1727 г. своего внука Петра 11. Для того чтобы опровергнуть печатные и устные клеветнические слухи, распространявшиеся за границей в связи с делом царевича Алексея, материалы о нем опубликовывались и распространялись.

Рескриптом от 6 февраля 1718 г. русскому послу в Дании В. Л. Долгорукому предписывалось сообщить во всеобщее сведение, что Алексей, забывший свой долг и отдавшийся под покровительство императора, ныне возвратился и 3 февраля, представ перед собранием «наших подданных духовных и мирских», принес покаяние в своих преступлениях и отрекся от престола.

Вторым рескриптом, датированным 16 июня, Долгорукому поручалось сообщить об открытии новых преступлений Алексея , сущность которых состояла в том, что царевич, получив из писем Плейера преувеличенные сведения о бунте в русских войсках, стоявших в Мекленбурге, радовался и собирался встать во главе восставших.

В состав суда были введены представители духовенства, «також воинского и гражданского чину», особенно много было гвардейских офицеров (127 чел., из них 39—гвардейских офицеров); в суде участвовали также губернаторы, вице-губернаторы, коменданты и судьи.

В обоих рескриптах подчеркивалось, что преступления Алексея были отданы на суд гласный и широкий, с участием представителей от дворянства.

Еще более подробно об этом говорится в третьем рескрипте, от 27 июня 1718 г., написанном на второй день после смерти царевича. В нем указывалось, что замыслы Алексея были сообщены «нашим верным подданным, а имянно духовным на рассуждение, а министрам и Сенату, и воинским и гражданским чинам на суд нелицемерный».

Духовенство в составе восьми архиереев и четырех архимандритов на основании «священного писания» и церковных правил признало его заслуживающим смерти.

Такой же приговор вынесли, признав Алексея виновным в «бунтовном умысле», и светские судьи, собранные в числе 120 чел.

Картина Николая Ге «Петр 1 допрашивает царевича Алексея»

Смотрите также:

Всемирная история