Зоревая медицина

Русская народная телепатическая медицина. Зубарева Мария Степановна

Представьте себе тесную кухоньку в сельском доме. Чисто выбеленная русская печь. (Кстати, за печкой крошечная комнатушка, которую снимаю я. Здесь умещаются только кровать и столик.) Против печки — кухонный стол. Стол и печку разделяют всего три шага. У стен рядом с входной дверью деревянная скамья. Это — место события.

Какого? Сегодня Она пригласила меня присутствовать при приёме больного. Выйдя из своей комнатушки, я увидел женщину лет сорока пяти с усталым и каким-то погасшим лицом. Женщина сидела на деревянной скамье и порывалась что-то сказать Ей... В ответ только жест: сидите! молчите! Так же, жестом, Она показывает мне, чтобы я сел рядом. Сажусь и начинаю внимательно следить за Её движениями.

На первый взгляд, ничего особенного. Топится печь. На кухонном столе рассыпана мука. Хозяйка стряпает. Порой отходит от стола, чтобы поставить что-то в печь или, наоборот, достать из печи. Делает всё молча, сосредоточенно. На нас не глядит. Во всём угадывается какой- то внутренней ритм.

И вот, сначала я ловлю себя на том, что что-то изменилось в комнате, где мы сидим, и что-то изменилось во мне самом. Я не знаю, что произошло. Но моё дыхание стало моим и не моим. Дышу учащённо, легко, но каждый вдох — словно глоток грозы, которая будто копится во мне, и я даже опасаюсь, что он может разрядиться молнией и громом...

Приковывают внимание Её руки. Пальцами Она выполняет какие-то движения, время от времени кладет на стол нож, ложку — железные предметы — «метки». Затем ритмичные движения захватывают Её целиком. Движения рук сочетаются с какими-то необычными шагами: впечатление такое, что Она не идёт, и даже не шагает на месте, а «работает» всем телом...

Затем, не спрашивая у пациентки ни слова, Она сама говорит ей, какое у неё заболевание, когда началось, как протекало, какие есть сопутствующие болезни, сколько у неё детей... Говорит, что берётся лечить. Нет, больше приезжать не надо. Этого приезда достаточно. Дальше лечение пойдет на расстоянии. Вознаграждение? Сейчас ничего. Поправитесь, отблагодарите...

На других приёмах мне открывается многое из арсенала зоревой медицины: «зачерчивание» воды, использование обыкновенных спичек для диагностики и для других целей, диагностику по ладони и по подошве ноги... Всё делается чётко, уверенно, в манере, не допускающей тени сомнения. Передо мною Она — знахарка, ведунья. Колдунья из давно ушедших времён.

Зубарева Мария Степановна. Так её звали. Думаю, что на Алтае и в Западной Сибири и по сей день найдутся люди, которым она помогла. Хотя со дня смерти — она умерла в 1963 году — прошло много лет.

При общении она поражала едва сдерживаемой весёлостью. Любила насмешливое слово. Колко, но не обидно, цепляла словом кого-нибудь, казалось бы, ни с того, ни с сего... Затевался шуточный разговор. А потом она переходила на серьёзный тон, выкладывала собеседнику всю «подноготную» о его здоровье и говорила, что может помочь.

Сейчас я жалею, что счел неудобным расспросить её подробнее о личной жизни. Знаю совсем немного. Родилась Мария Степановна в 1905 году в Белоруссии. Её, девочку-сироту, ещё в первую империалистическую присмотрел врач Виктор Михайлович Соловьёв. Он пристроил её в госпиталь, обучил тогдашней официальной медицине в рамках акушерских курсов. Но главное — посвятил в тайну русской народной телепатической медицины, которой владел ещё его дед.

Вместе они работали в госпиталях, вместе были в Чапаевской дивизии. После гражданской вышла замуж, но иногда бывала в гостях у В.М.Соловьёва, благо тот жил недалеко, в Новосибирске. И так до 1939 года, когда, по словам Марии Степановны, он погиб в авиакатастрофе.

Всё-таки как странно и сложно всё переплетается в жизни. В конце девятнадцатого века настоящий знахарь, ведун передаёт знание народной медицины своему внуку- врачу. Внук передаёт это знание малограмотной женщине, остающейся в гуще народа... Что в искусстве Марии Степановны от глубинных корней народного опыта? А что сложилось под влиянием научных идей?

И почему судьба так несправедлива? Почему рядом с Марией Степановной вместо меня не оказался врач или психолог — человек, который мог бы перенять это народное знание гораздо полнее?

А ей был нужен такой человек! Мария Степановна попросила меня найти контакты с учёными — профессорами от научной медицины. Хотела передать всё, что знала сама. Чувствовала ли, что проживет недолго? Или, может быть, её угнетало другое: не может большой мастер состариться, не имея уче7ников^[1]? Она говорила с горечью: «Вам сказали, что этого нет, и вы поверили. Никто не хочет учиться».

Оказавшись перед зеркалом, человек автоматически прихорашивается. Заглянув в зеркало своей совести, человек сначала замечает в себе только хорошее. А потом...

Я много лет приукрашивал свою роль в давних событиях или просто старался о них не думать. Теперь, когда за плечами свыше тридцати лет активной, наполненной творчеством жизни, когда до пенсии рукой подать, мне незачем хитрить. Скажу честно: Марии Степановне Зубаревой со мной не повезло.

Если бы на моём месте оказался медик, он смог бы перенять её искусство практически. Он повторил бы учителя Марии Степановны — врача В.М. Соловьева. Работая в системе здравоохранения, он применял бы и народную медицину, пусть даже и скрытно. Если бы вместо меня оказался думающий медик, он расшифровал бы секреты народной медицины гораздо скорее. У меня ушло на это тридцать лет. Думаю, ему хватило бы и трёх. В начале 60-х годов в нашей стране началось возрождение психотерапии. Он явно успел бы к этому моменту. Психофизические основы зоре- вой народной медицины стали бы предметом обсуждения ещё 30 лет назад...

В моей памяти оживает июль 1957 года. Я вижу себя на станции Ояш, что между Новосибирском и Болотным. Со мной два чемодана. В них любимые книги, пишущая машинка и первая опубликованная статья о ритмике стихов В.В.Маяковского. В голове — впечатления предфестивальной Москвы и мечта найти здесь, в Сибири, своего героя, свою книгу, поэму или роман. Сибирская деревня, куда я приехал учительствовать, встретила меня удивительной голубизной послегрозового неба, брызгами солнца, отражавшимися в лужах и лужицах. Мне казалось, всё предвещает мне литературный успех, а может быть, и славу. Период «оттепели» конца 50-х годов создал немало громких имён. И я был не одинок. Многие молодые рвались к своей «целине», мечтали «распахать» новые, неведомые дотоле пласты жизни. Трудно представить себе молодого человека менее подходящего для овладения народной медициной, чем я.

Не помню уже, кто указал мне на новый дом с голубыми ставнями — дом М.С.Зубаревой. Дом был небольшой — я уже упоминал о своей крохотной комнатушке, — но в общем привлекательный. Быстро договорился о полном пансионе. Через огород прошёл к ручью с ласковым названием Бабушка. Выкупался в одном из омутов.

За ручьём начиналась хоть и прореженная, но тайга. В другом направлении за узкой полосой молодого леса расстилались поля, подсеребрённые берёзовыми колками. Эти поля мне предстояло исходить пешком. Зимой я пересекал лесную полосу и сразу погружался в розовые снега, по которым шарили лучи выглянувшего из-за кромки тайги солнца.

Помню, когда я вступал в партию, в Болотнинском райкоме меня спросили, точнее, пронзили вопросом, как вилами: «Вот вы собираетесь вступать в партию, а сами якшаетесь со знахаркой. Как это понимать?» Свой ответ на этот вопрос воспроизведу позднее. Сначала о том, как я «якшался» со знахаркой.

Когда Мария Степановна попросила меня связаться с профессорами от научной медицины, я не мог отказать, хотя это не входило в мои планы. «Я мало что могу объяснить, но могу показать всё, что знаю», — говорила мне народная целительница. Ну, а я? Как я объясню медикам, о чём идёт речь? Договорились, что я потренируюсь, буду выполнять упражнения, которые она мне покажет.

Чем больше я общался с Марией Степановной, чем больше слушал её цветистый говорок, тем ярче складывался у меня её поэтический образ. Вот стихи, в которых дан психологический, хотя и несколько стилизованный, портрет знахарки:

На тропы-просёлки, на колки берёзовые

Снега упали сахарно-розовые.

Над розовой крышей клубится-кудесится

От печки до неба парадная лестница.

Здесь печка широкому небу отворена,

Сойди и войди, Заря животворная!

Пусть пляшут огня лепестки над поленьями,

Пусть пахнет в избушке травой и кореньями.

Наполни избушку-помощницу милую

Незримой, неслышной, ярою силою.

Меня здесь считают старушкой невзрачною,

Я ж в души смотрю, словно в воду прозрачную,

Мне с первого взгляда открыты и ведомы

Болезни людей, перевитые бедами...

Нет! В жизни Добро никогда не иступится:

Есть в мире Заря — наша мать и заступница!

Я душу, пронзённую болью бездонною,

От бед огражу своей тёплой ладонью

Порою полночной, порой предрассветною

На встречу с Зарёй приведу безответную

За полем морозным

За звёздными далями,

Утихли все боли

Словно растаяли.

В душе человека, как в полдень, светло.

Он снова как птица встал на крыло.

На тропы-проселки, на колки берёзовые

Снега упали сахарно-розовые.

Над ветхою крышей в снегах января

В полнеба стоит-полыхает Заря,

Начал я делать предложенные ею упражнения. Сначала нехотя, сомневаясь. Но потом с подлинным упоением. Я ещё не знал, что и почему, но мир никогда ещё не полыхал таким обилием ярких красок. Казалось, над землёй разлили океан света. Ни днём, ни ночью не проходило радостное, приподнятое настроение.

Однажды за обедом Мария Степановна словно невзначай бросила: «В вас треть моей силы!» Я был польщён, но не понял, что за этими словами скрывался и другой смысл. На другой день, когда соседи позвали её к заболевшему ребенку, она пригласила с собой и меня. Мне было интересно посмотреть, как она будет лечить. Каково же было мое изумление, когда Мария Степановна протянула мне трехмесячного малыша, чтобы лечил я! Видя моё замешательство, она подсказала (подсказала тактично, словно я и.сам знал, но просто замешкался): «Подуйте в попочку!» Я, конечно, знал, что многие магические приёмы, например, выпивание «зачерченной» холодной воды — это лишь способ сконцентрировать внимание пациента в нужный момент на нужном органе. Пожалуй, то же самое получится, если вдувать воздух. Но дальше-то что? Что внушать? Что пытаться исправить?

Моё замешательство можно, конечно, объяснить и обычными, житейскими причинами. Молодой учитель приходит в дом вместе со знахаркой и ничтоже сумняшеся дует младенцу в попочку. Конфуз!

Но меня потрясло другое. Безо всякой подготовки, как будто так это и надо, Мария Степановна предложила мне быть лекарем. Наверное, году в 1918 или 1919 Виктор Михайлович Соловьёв вот так же «бросил в воду» девчушку Машу: либо тони, либо плыви. И она поплыла. У неё был начальный заряд лекарской интуиции. А сейчас, после сорока лет врачебной практики, её интуиция была прямо- таки ошеломляющей.

Помню, она предложила мне: если хотите проверить возможности метода, представьте себе кого-нибудь из своих знакомых, я скажу диагноз, не раздумывая, запишете этот диагноз, в конверт, и — адресату! На подтверждение.

Я представил себе мою одноклассницу, с которой не виделся уже пять лет, но переписывался. В тот момент она была в Челябинске, проходила производственную практику. Её фотографии у меня не было.

Среди прочих не очень выразительных характеристик была, и такая: «одна лопатка выше другой». Как я узнал из письма своей одноклассницы, эти слова вызвали целую цепь событий. Девушка не знала за собой такой особенности. Её подруги подтвердили, да, так оно и есть. Письмо в Краснодар маме: как так? Мама отвечает: когда была совсем крошкой, падала, и вот... Моя одноклассница — человек спокойный и ироничный, не поскупилась в этот раз на восклицательные знаки. Правильный диагноз по мысленному образу человека, находившегося в этот момент за сотни километров, — это ли не интуиция?

А лечебное воздействие, основанное на интуитивном «высвечивании» человека? Помню, у жены нашего молодого агронома было опущение матки на последних неделях беременности. Так Мария Степановна излечила её буквально за пять минут. Она могла!

А я не мог. Упражнения не развили во мне медицинской интуиции. Видимо, у меня был совсем иной склад натуры. Я с горечью понял это, когда неуклюже держал в руках малыша.

...Так вот, когда я вступал в партию, в райкоме меня очень жёстко спросили: «Вот, вы собираетесь вступать в партию, а сами якшаетесь со знахаркой. Как это понимать?» Я тогда ответил: «Когда народный целитель сам предлагает науке познакомиться с тем, как он лечит, это — великая удача. И надо сделать всё, чтобы встреча М.С. Зубаревой с учёными состоялась». Райкомовцев вполне удовлетворил мой ответ. А я дал себе зарок: если уж я сам не в силах овладеть народной медициной, сделаю всё, чтобы ею овладели другие.

Сейчас, вспоминая это твёрдое-претвёрдое решение — других в молодости не бывает! - я могу только грустно усмехнуться. Какая детская наивность! В те годы даже серьёзные медики, бравшие что-то от народной медицины, боролись не за победу, а за выживание. Мне же все представлялось в розовом свете. Я думал: узнав, что в одном из сёл Новосибирской области живет и работает большой мастер народной телепатической медицины, учёные медики сразу бросятся туда.

На самом деле реакция была иной. В Новосибирском мединституте посоветовали: «Если у вашей бабки есть что- то интересное, пусть напишет и пришлёт. У нас есть совет, в который входят такие-то... Они рассмотрят предложение!» И всё... Пусть напишет!

Конечно, я добрался и до отдела науки ЦК КПСС. Узнав, что я из Сибири, меня без проволочек туда пустили. Ничего утешительного. «Телепатическая медицина? Может быть, это интересно. Но вы ставите этот вопрос преждевременно. Сейчас мы боремся за то, чтобы начали использовать хотя бы травную народную медицину!»

К врачам меня тянуло как железо к магниту. Где бы мне ни доводилось повстречаться с медиками: в гостях, в поезде, просто на улице — я не упускал случая, чтобы заговорить о зоревой медицине. Большинство и слыхом не слыхали о такой науке. Немногие заинтересованно расспрашивали, рассказывали мне о тибетской медицине, подыскивали другие аналоги. В разговоре неизменно звучала мысль — попробуйте разобраться сами!

Что принесло мне первое, непосредственное, «золотое» соприкосновение с народной телепатической медициной? Ощущение невероятного подъёма сил и радости, но и чувство глубокой тревоги: уходили из жизни старики и уносили с собой волшебное знание. Унизительное чувство собственного бессилия. Протест против тех, кто должен был, кто мог бы, но оставался глух. И нестерпимое чувство стыда перед Марией Степановной: обещал помочь — и не помог! Я маялся, не находил себе места и... летом 1959 года навсегда уехал из села Ояш. Да, Марии Степановне со мной не повезло. Я был её последней надеждой. Через четыре года её не стало.

О последующих тридцати годах рассказывать подробно нет смысла. Внешне было мало примечательного. Но, как в русле ручья, засыпанном окатанной галькой, не иссякает скрытый поток воды даже в самое сухое время года, так и зоревая медицина в моей жизни: чем бы я ни занимался, она всегда оставалась подспудным течением. Хотя, как вы понимаете, не в смысле лечения других людей, а в том, что я действительно получил из рук волшебницы Марии Степановны Зубаревой: в искусстве саморегуляции.