Славянская мифология

ИНЦЕСТ

 — кровосмешение, в народной традиции страшный грех; популярный мотив фольклорных произведений: баллад, обрядовых песен, апокрифических рассказов и др.

В восточнославянском фольклоре тема инцеста представлена несколькими значительными группами текстов. «Сюжет Эдипа» (сын убивает отца и женится на своей матери) лежит в основе устных рассказов об Андрее Критском и Марии Египетской, приуроченных иногда ко дню памяти этой святой (1 .IV) и являющихся позднейшей фольклорной переработкой древнерусской «Повести об Андрее Критском».

Чаще же в фольклорных текстах речь идет о кровосмешении между братом и сестрой. Известны украинская сказка о брате, завоевавшем право получить руку царской дочери — своей сестры, а также восточнославянские сказки о сестре, которая, желая избегнуть брака со своим братом, проваливается под землю. Ср. русскую былину о Михаиле Козарине, который освобождает от татар «русскую девушку-полоняночку» и, не зная, что это его сестра, едва избегает греха.

В восточнославянских балладах «Брат женился на сестре», «Братья-разбойники и сестра», «Вдова и братья-корабелыцики» и в др. истина обычно выясняется слишком поздно, что приводит к трагическому финалу: согрешившие родственники решаются на самоубийство, ср.: «Бэры- мося за ручкы, Ходымося до р1чкы, Поступымо широко, Потонэмо глубоко». В балладах нравственное неприятие и осуждение И. передается через состояние природы: там, куда идут брат с сестрой, пересыхают реки, высыхают леса, от них бегут звери и т. п.

Тема инцеста брата и сестры характерна и для купальских песен; предполагают, что во время игрищ на Ивана Купалу допускалась полная свобода сексуальных связей, «свальный грех». Прямых данных об инцестных отношениях во время купальских игрищ нет, однако в сопоставимых с ними ситуациях праздничного разгула в другое время кровосмешение, по-видимому, имело место. «Повесть временных лет» (начало 12 в.) отмечает, что из языческих славянских племен лишь поляне имели «стыденье» к снохам и сестрам. Ср. сообщение из Вятской губернии: «Во время братчины... совокупляются в близких степенях родства: сноха с деверем, свекром, близкие родственники. Бывали случаи и с родными — братья и сестры (все женатые) и грехом не считали».

В купальских песнях, посвященных инцесту, рассказывается о происхождении сине-желтого цветка (называемого Иван-да-Марья, братки, брат-сестра и др.), в который после кровосмешения превратились брат и сестра, ср.: «Ай, пайдзём мы у цёмны лес, А скшемся травою, Што брахнейка з сястрою... На брах- нейку жоуты цвет, На сястрыцы с1неньк1 ... Будуць дзеую красю рваць, Брата з сястрою памшаць: — Гэта тая травща, Што брахнейка й сястрыца». Превращение в растение предстает в ряде баллад как единственно возможная форма наказания: брата с сестрой не принимают в монастырь, их не трогают в лесу дикие звери, они не могут утонуть и т. д.

В славянской магии тексты, использующие мотив И., как и некоторые другие мотивы «чудес» и невиданных, удивительных событий (ср. Чудо), наделяются «отгонной», апотропеической функцией. В Полесье, например, стремясь оградить себя и дом от посещений «ходячего» покойника, домашние при появлении покойника начинали говорить о предстоящей свадьбе брата и сестры.

Известны украинские заговоры, обращенные к бузине и произносимые от «беды», «напасти», «несправедливого суда» и др., которые также используют тему кровосмешения. Эти заговоры строятся обычно как диалог с бузиной, ср.: «Добры вечир тоби, бузю, ты, мш вирний друзю! Скажи мени, бузю, як тому було, як сын батька вбыв, а з матирю грих творив? — Там так було: терлось та мъялось, та билып того, що й там мыналось». Для достижения успеха сюжет заговора апеллирует (как к прецеденту) к некоему мифическому событию, которое резко нарушало нравственные нормы, но тем не менее закончилось благополучно.

Лит.: П р о п п В. Я. Эдип в свете фольклора // Фольклор и действительность. Избранные статьи. М., 1976; Путилов Б. Н. Исторические корни и генезис славянских баллад об инцесте. М., 1964; Купальсюя i пятроуск1я песш. Мшск, 1985; Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. Л., 1988; Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

Т. А. Агапкина