Славянская мифология

ОГОНЬ

 — в народных представлениях одна из основных стихий мироздания (наряду с водой, землей, воздухом).

Древнерусские язычники жгли костры на своих святилищах и поддерживали негасимый огонь перед идолом Перуна. Они сжигали своих мертвецов, веря, что с пламенем погребального костра те переносятся в рай. По свидетельству арабского автора ал-Масуди (10 в.), славяне «сожигают своих мертвых, а также скот, оружие, украшения; когда умирает муж, сжигается с ним жена его... жены их стремятся к самосожжению, чтобы войти за мужьями в рай».

После принятия христианства на кострах сжигали колдунов и еретиков. Отголоски языческих погребальных обрядов сохранились до 20 в. в поверьях и обрядах (см. Греть покойников).

Символика огня, как и воды, имела двойственный характер. На одном полюсе — образ грозного, яростного, мстительного пламени, грозящего смертью и уничтожением. На другом — стихия очищающего пламени, несущего свет и тепло, воплощающего творческое, активное начало. О. воспринимался и как непосредственный объект языческого культа, и как посредник между человеком и божеством. Соответственно и молитвы, и жертвы огню, о которых сообщают древнерусские обличители язычества, могли быть адресованы и самому обожествленному огню, и языческим идолам и богам.

Приготовление пищи на огне становится фундаментальной метафорой преобразования природных явлений в культурные (ср. Перепекание ребенка). В духовном стихе «Жена милосердная» женщина бросает в печь своего младенца, чтобы спасти новорожденного Христа, однако ребенок не сгорел в огне: «В печи огонь-пламя претворилось, /Во печи всяки травы выростали,—/ Всякими цветами зацветали./ Невредим младенец пребывает,/ По различным цветам гуляет,/ Евангельскую книгу читает,/ Сам ангельския песни воспевает».

В Древней Руси огонь называли Сварожичем, т. е. сыном Сварога — бога неба или солнца. Обычным местом поклонения О.-Сварожичу был овин, что свидетельствует о сельскохозяйственном характере его культа.

Огонь представлялся славянам живым существом с весьма своенравным характером. Он ест, пьет и спит подобно человеку, а, рассердившись, может и отомстить пожаром за непочтительное отношение. В Вологодской губернии об О. говорили не иначе как ласкательно: «Огонек, огонек, батюшка огонек!» Гасили О. на ночь со словами: «Спи, батюшка огонек!» Плевать в огонь считалось грехом; не следует и мочиться в него: О. иссушит тебя заживо. В Подольской губернии оставляли в печи на ночь горшок с водою и полено, чтобы О. было что есть и пить. В Ро- венском уезде полагали, что огни различаются между собой и имеют свои имена, например, один из огней именуется Андреем.

В славянских обрядах и заговорах нашло отражение уподобление огня любовному пожару. В берестяной грамоте второй половины 14 в. из Новгорода имеется фрагмент любовного заговора: «...так ся розгори сердце твое и тело твое и душа твоя до мене и до тела до моего и до виду до моего». Подобные формулы встречаются и в заговорах 19 в., например: «В печи огонь горит, палит и пышет и тлит дрова; так бы тлело, горело сердце у рабы Божией имярек по рабе Божием имярек во весь день, по всяк час...» В обрядах любовной магии в печи сушили вырезанный из земли след возлюбленного или какую-нибудь принадлежащую ему вещь, чтобы он так же сох от любви. В былине «Три года До- брынюшка стольничел» из Сборника Кирши Данилова колдунья Марина «Брала... следы горячия мо- лодецкия,/ Набирала Марина беремя дров,/ А беремя дров белодубо- вых,/ Клала дровца в печку муравленую / Со темя следы горячими,/ Разжигает дрова палящетным огнем / И сама она дровам приговаривает:/ «Сколь жарко дрова разгораются / Со темя следы молодецкими,/ Разгоралось бы сердце молодецкое / Как у молодца Добрынюш- ки Никитьевича!»

Уже в ранних памятниках древнерусской письменности нашло отражение осмысление метеоритов и других небесных явлений как падающих на землю огненных змеев. Образ змея или дракона, имеющих огненную природу или пышущих О., известен в сказках, былинах, духовных стихах, книжных произведениях и относится к области архаических славянских мифологических представлений. Огненному змею как демонологическому персонажу у славян приписывали две основные функции: он или приносит хозяину дома богатство, или летает к вдовам и одиноким женщинам и, оборотившись мужчиной, вступает с ними в любовную связь.

К глубокой древности восходит и образ огненной реки, отделяющей мир мертвых от мира живых.

Страшный суд будет ознаменован тем, что огненная река протечет от востока и до запада: «...Пожжет река огненная все горы и каме- нье,/ И пожжет река огненная все леса со зверями,/ И пожжет река огненная весь скот с птицами./ Тогда выгорит вся земная тварь». По поверьям Костромской губернии, «земля будет гореть на три аршина. Бог-то и спросит: „Чиста ли ты, земля?" Земля в первый раз ответит: „Чиста, как муж и жена". Еще спросит Бог. „Чиста, как вдова",— скажет земля. Еще будет гореть. В третий раз спросит. „Чиста, как красная девица",— ответит она. Вот тогда и будет суд».

Священный характер приписывали «живому» огню, который добывали старинным способом при помощи деревянных палочек или специальных приспособлений. Выражение «живой О.» имеет параллели в других славянских языках и восходит, по-видимому, к пра- славянской эпохе. Такой О. называли также: новый, деревянный, реже — святой, самородный, трудовой, небесный. Чтобы остановить падеж скота, прогоняли стадо через костер, зажженный от «живого О.». Иногда скот прогоняли между двумя кострами или разводили костры на разных концах деревни, чтобы оградить ее от болезни. Так же поступали и для прекращения эпидемии тифа или других болезней: вытирали «живой О.» и через разведенный небольшой костер переходили все здоровые, а затем переносили и больных.

Лит.: Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1993; Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М„ 1868. Т. 2.