Славянская мифология

ПОЖАР и обереги от пожаров

— стихийное бедствие, посылаемое человеку в наказание за нарушение запретов, правил поведения и морально-этических норм, как Божья кара. Пожар может происходить как от молнии, т. е. небесного огня, так и от огня земного.

Во избежание пожара у восточных славян хранились в доме освященные предметы: ветка вербы, «четверговая» свеча, а также головня с пожара, зажженного молнией. Причинами пожара считалось нарушение запретов работать в летние праздники (на Илью, Марию, Паликопу и др.), проявление неуважения к огню, разрушение гнезда аиста, обида, нанесенная огненному змею, и др. Так, например, в Вологодской губернии полагали, что нельзя утром раздувать огонь, не помолившись Богу, от этого бывают пожары. Первыми из загоревшегося здания выносили наиболее почитаемые предметы: иконы, стол, дежу. В Ярославской губернии считали, что если в огне пожара горит икона, «то над этим местом появляется высокий столб пламени, наподобие горящей свечи».

Поскольку пожар рассматривался как наказание свыше, тушить его порой считалось грехом. В тех же случаях, когда на П. все-таки пытались воздействовать, стремились не столько потушить его, сколько локализовать, причем во многих случаях прибегали к различным суеверным способам. В России, особенно среди женского населения, было широко распространено мнение о том, что пожар, зажженный молнией, следует тушить молоком, если же его не хватит, то квасом, но ни в коем случае не водой; по поверью, такой огонь только больше разгорается от воды.

При тушении пожара от грозы использовали также освященные предметы: бросали в П. пасхальное яйцо или обходили с ним загоревшееся строение, кидали в огонь вербу, обходили горящий дом с зажженной четверговой свечой или с иконой Неопалимой Купины, стояли лицом к огню с иконой св. Николая (Мико- лы), затапливали печки в соседних домах, ср. поговорку: «дым на дым или огонь на огонь нейдет». Англичанин Коллинс (1660-е гг.) рассказывал, что иногда русские «держат иконы перед огнем, думая, что помощь зависит от их произвола. Один русский, думая остановить огонь таким образом, держал своего Миколу так долго, что сам едва не сгорел и, видя, что помощи нет, бросил его в огонь».

К пламени пожара относились как к одушевленному существу. Например, в Пошехонье считали, что нельзя носить вещи из горящего жилого дома по направлению к др. строению, так как пламя «потянется» вслед, не желая отдать того, что у него отнимают. Рассказывали, что один крестьянин, помогая вытаскивать вещи из горящего дома, тайком унес рукавицы к себе домой; пламя сразу же перекинулось на жилище вора.

Для русских любовных заговоров характерен образ всемирного пожара, охватывающего землю и небо. Например, в заговоре из Архангельской губернии: «... под восточной стороной стоит есть три печи: печка медна, печка железна, печка кирпич- на. Как оне разожглись и распалились от неба и до земли, разжигаются небо и земля и вся подселенная; так бы разжигало у рабы божи- ей имярек к рабу божию имярек легкое и печень и кровь горячу...»

В духовных стихах как вселенский пожар осмысляется огненная река.

Лит.: Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982; Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1993.