Славянская мифология

РУСАЛКА

— в восточнославянских поверьях женский демонологический персонаж, пребывающий на земле в течение Русальной недели (неделя до или после Троицы).

Повсеместно известны представления о принадлежности русалки к миру мертвых; ср. варианты названий Р. в разных традициях: «навки», «мавки» (от навь — «души умерших»), «мертвушки». Считалось, что русалками становились девушки, умершие до вступления в брак, особенно просватанные («зарученные») невесты, не дожившие до свадьбы; либо девушки и дети, умершие на Русальной неделе (в том числе и утонувшие в этот период); либо младенцы, умершие нес крещенными.

Под словом «русалка» жители полесских сел понимали не только персонажей определенного класса демонов (тип леших, домовых и т. п.), но и конкретных умерших в селе людей. Часто говорили: «Вон у Данилихи в роду есть русалка, дочка ж ее, Нина, зарученная умерла». Соответственно необходимость соблюдать запреты на некоторые виды работ и выполнять поминальные обычаи в течение Русальной недели распространялась прежде всего на тех, чьи умершие родственники стали Р.

Представления о внешнем виде русалки неоднородны. В одних местах (зап. Полесье, Украина) говорили, что Р. выглядят как молодые красивые девушки, обнаженные или в белом; что они появляются в том самом виде, в каком их похоронили, т. е. в нарядном убранстве, с распущенными волосами и с венком на голове (именно так по местному обычаю обряжали умерших девушек, как бы устраивая для них символическую свадьбу во время похорон). В других местах (Пинское Полесье, Центральная Белоруссия) русалок представляли в виде страшных, уродливых, косматых баб, с отвислой грудью, которую они закидывали за плечи.

О таких русалках рассказывали, что они «кудлатые как ведьмы», «горбатые и старые», «черные, заросшие шерстью», что у них «груди как каменья» или «железные цыцки»; они ходят голые или в лохмотьях, в руках держат клюку, кочергу, пральник, пест. В южнорусских поверьях Р. характеризовались более нейтральными чертами, которые, однако, сохраняли признаки потусторонней «нежити»: «Р. в белом, косы распустит длинные, лица не видно, руки холодные, сама длинная, высокая»; «в лице краски нет да руки тощие»; «волосатая, с закрытыми глазами и в белой одежде». В некоторых местах, где Р. считали водным духом, ее представляли себе в виде полуженщины-полурыбы. Таких Р. часто называли фараонками.

Русалки появлялись на земле на Троицкой или Русальной неделе, когда зацветала рожь: «пакуль жито красуе (т. е. цветет), русалки у жите ходить». Кроме ржаного поля, их можно было видеть у воды, на деревьях, в поле, в лесу, на перекрестках дорог, на мосту, на кладбище. Проникали они и в свои дома, где прежде жили, и там прятались за печью или в углах. Появляясь из мира мертвых, Р. «из воды вылазили», «с деревьев спускались», «из-под земли или из могил выходили», «с неба слетали», а после отведенного им срока пребывания на земле вновь уходили на свое место: в воду, в море, в ирей, на кладбище, по деревьям на небо и т. п. Наиболее традиционные места их пребывания — вода и деревья — осмысляются в народной культуре как пути перехода из мира мертвых на землю и обратно.

Приуроченность появления русалки к сезону цветения злаков раскрывает определенную связь между вегетацией растений и душами умерших, что подтверждается и происхождением имени Р. (Русалии, лат. Розалии, от слова «роза»); ср. варианты названий Р. в зап. районах Русского Севера — Розалия или Роземунда.

Пребывание в ржаном или конопляном поле мотивируется в народных поверьях тем, что русалки защищают посевы и содействуют цветению и урожаю. Вместе с тем они могут навредить хозяевам, нарушившим запрет работать в их праздник,— тогда они «вытаптывают», «высушивают» посевы, на поле появляются выжженные круги. В Брестской обл. рассказывали: «По житу вона ходит: кому зародит добре, а кому — нияк, зничтожае жито». Как и другие покойники, умершие преждевременной смертью, Р. способны управлять природными стихиями и атмосферными процессами: насылать бури, ливни, град, засуху и т. п.

Среди привычных занятий русалок и особенностей их поведения обычно назывались следующие: по ночам они плещутся в воде, расчесывают возле воды свои длинные волосы, качаются на ветвях берез. Днем их можно было увидеть в поле, где они кувыркаются в траве, вьют венки, играют и хлопают в ладоши, поют, кричат, хохочут, водят хороводы.

Кое-где рассказывали, что русалки не причиняют никакого вреда, а могут лишь испугать человека или подшутить над ним. Однако подавляющая часть поверий относит Р. к опасным духам, которые преследуют людей, сбивают их с пути, душат или щекочут до смерти, заманивают в воду и топят, превращают в животных или в какие-нибудь предметы, похищают и портят пряжу, нитки, полотно, приходят в дом и прядут по ночам, могут забрать себе младенца, оставленного жницей на меже.

Хотя по своему происхождению русалки— это души девушек, умерших до брака, широко известны поверья об их материнстве (русалка появляется с ребенком на руках, награждает того, кто позаботился о ее младенце), а также о способности Р. кормить грудью человеческих детей, опекать новорожденных, оставленных женщинами в поле, и т. п. Дети являются постоянным объектом преследований и вредоносных действий Р., которая наказывает их за внеурочное появление в цветущем ржаном поле, гоняется за ними, щекочет, душит своей «железной цыцкой», похищает. «Не ходи в жито,— угрожали на Волыни детям в период Русальной недели,— а то русалка заставит тебя нянчить своего ребенка». О детях, погибших и умерших на Русальной неделе, в Полесье говорили: «Русалки забрали к себе».

Изредка встречаются поверья, что встреча с Р. грозит человеку болезнью: у него начинала трястись голова или страшная гримаса перекашивала лицо человека. Принадлежность Р. к категории «ходячих» покойников или к нечистой силе проявляется в том, что они встречаются и вредят людям в основном по ночам, до первых петухов; способны к оборотничеству; могут, подобно ведьмам, отобрать у коров молоко; заплетают коням гривы; насылают болезни и стихийные бедствия; вылетают из хаты через трубу и т. п. Система оберегов от Р. во многом совпадает с приемами защиты от нечистой силы (крест, молитва, магический круг). Действенным средством оберега против Р. считались такие растения, как полынь, хрен, чеснок, любисток.

Для того чтобы в период Русальной недели не смогли навредить Р., люди соблюдали специальные запреты, во многом совпадающие с поминальными: избегали работ, связанных с прядением, тканьем, шитьем («щоб русалцы очей не зашить»), не выполняли никаких полевых и огородных работ («не ходят в огород копать и окучивать, бо там всюду буде русалка»), не подмазывали печь и стены избы («щоб русалкам очи не забрызгать глиною»), не ездили за дровами в лес и т. п. На ночь специально для Р. оставляли на столе ужин, на ближайших деревьях или ограде возле дома оставляли одежду.

В соответствии с поверьями о том, что в последний день Русальной недели Р. покидают землю, возвращаясь на тот свет, в восточном Полесье и в южнорусских областях совершался обряд «проводы русалки» (см. в ст. Русалии).

Опоэтизированный образ русалки, широко представленный в романтической литературе 19 в., включает набор однотипных характеристик: это девушки-утопленницы, водяные красавицы, живущие на дне реки в хрустальных дворцах, по ночам они выходят на берег, поют и танцуют, расчесывают волосы; заманивают путников в воду, щекочут, топят; мстят неверным любовникам; ищут любви земного юноши, обещают ему несметные богатства.

За пределами восточнославянской зоны название «русалка» по отношению к женскому мифологическому персонажу, появлявшемуся на земле в троицкий период, известно в восточной Польше (Подлясье), частично в Словацких Карпатах, а также на Балканах (в Румынии и северной части Болгарии), где их называют «русалии», «русалче», «руса- лиле» и считают очень опасными духами.

Лит.: Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916; Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1993; Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975; Виноградова Л. Н. Мифологический аспект полесской русальной традиции // Славянский и балканский фольклор. М., 1986.