|
Торфяники —
накопители следов минувшего
Мощные всплески рыб и гигантских пресмыкающихся, гомон бесчисленных
птичьих стай, хрюкапье кабанов, стоны беззащитных жертв среди трясин и
зарослей лотоса, осок, тростника и папируса — такова кипящая жизнь в болотах
тропиков и субтропиков. Болота и зарастающие озера были всегда приютом
всевозможной живности. Рыбы, земноводные, пресмыкающиеся, птицы и звери,
всевозможные беспозвоночные находили и находят в таких болотах надежное
убежище и кормовые ресурсы.
Был жаркий август 1965 г., когда автор этой книги очутился среди топей Луизианы — в дельте Миссисипи. По открытым плесам, окаймленным
стенами тростников, легкий ветерок перегонял пышные фиолетовые островки
болотных гиацинтов. В рощах болотных кипарисов свисали с ветвей седые бороды
— плети эпифитов. В переплете корней бочком пробирались оранжево- бурые крабы,
мелководпые заливчики времспами бороздили зубчатые спины аллигаторов и
крючковатые головки хищных черепах. Па кочках у воды кормились ондатры и
путрии, по обсохшей кромке ила изредка пробегали болотные зайцы, водяные
курочки и медленно вышагивали цапли. Над зарослями тростника непрерывно
порхалп скворцы.
Трудно себе представить угодья, более богатые жизнью, а
ведь зимой при появлении стай чибисов, фламинго, лебедей, уток, лысух,
баклапов и пеликанов здесь становится еще оживленнее! Тысячелетия накопили в
этих болотах слоеные толщи тростниково-иимфейпого торфа, ракушечников, песков
и ила, косточек и костей миллионов живших когда-то существ.
Полная противоположность этой картине теплых болот юга —
колоссальные унылые пространства сфагновых моховых болот в тайге и тундре
Азии и Северной Америки. Жизнь в болотах Арктики и Субарктики жестко се-
зонна и заметна главным образом летом по мириадам кровососов — комаров,
заставляющих скрываться или убегать на ветровые участки всю теплокровную
живность. Несколько видов сиговых рыб, огромные обросшие мохом щуки, два-три
впда лягушек и тритонов, несколько десятков видов гнездящихся, перелетных и
оседлых птиц — воробьиных, куликов, уток, гусей, белых и тундровых куропаток,
одиночные пары серых и совсем редких белых журавлей, — немногие виды полевок,
леммингов, заяц-беляк, северный олень, песец и волк — вот характерное и в
обтттем-то не густое летнее население позвоночных этих озер и болот. Зимой
озера промерзают до дна либо сохраняют под полутораметровой толщен льда небольшой
слой воды.
Как и многие другие типы местообитаний, болота и
зарастающие озера были одновременно и «кладбищами», при этом кладбищами
«пнситпыми», а следовательно, особенно интересными для палеоботаника,
палеозоолога и • геолога.
Отложения зарастающих торфяной сплавиной наших
северных озер и болот представлены озерным илом — сапропелем и собственно
сфагновым или осоково-нимфей- пым торфом. В этих двух слоях и бывают
заключены 1 остатки животных четвертичного периода. В донных иловатых
отложениях они лучшей, полной сохранности, в покровной толще полуперепревшего
мха — нередко трухлявые или полуразрушенные.
Яркое представленпе о животном мире эпохи отложения
торфяников можно составит],, раскапывая и изучая древние
мезолитические и неолитические стоянки на месте заторфованных и высохших
озер. Таких озерных стоянок — бывших свайных поселений — много в восточной
Прибалтике, в Белоруссии и Псковской области. Пытаясь обезопасить себя от
враждебных соседей и дикого зверя, племена нового камеппого века Европы
вбивали длинные ряды свай в дно облюбованных озер, а на них устраивали
деревянные помосты с хижинами для жилья и загонами для домашнего скота —
торфяных свпней, коз, мелких коровенок и собак — торфяных шпицев.
В свайных постройках было удобно защищаться, убирая
береговой мостик, а главное — спокойно спать. Вряд ли люди жили в этих
надозерпых хижинах зимой, когда враждебные соседи не имели большого желания и
возможности передвигаться и воевать. Такие хижины было трудно обогреть и
натопить. Вероятно, жители свайных поселений переселялись на зиму в землянки
на берегах озер. За летние сезоны первобытные охотники и рыбаки 5—6 тысяч лет
тому назад набросали между свай на дно озер множество костей щук, окуней,
карасей, лебедей, гусей, уток, волков, медведей, кабанов, лосей, благородных
оленей, первобытных туров, зубров. Существуют большие списки животных из
слоев озерных поселений и захоронений восточной Прибалтики (Паавер, 1965).
Крупные животные, особенно копытные, сами забегали и попадали
в торфяные болота н озера и гибли в них на протяжении веков. В Ирландии в
ископаемых торфяниках находят целые скелеты большерогих (гигантских) оленей.
В одном маленьком болотце у Дублина за 30 лет нашли 100 черепов и 6 полных
скелетов этих оленей. Некоторые ученые считают, что этот ирландский олень жил
там еще в средневековье и па него охотились англосаксонские феодалы и короли.
В Швеции, Норвегии, Германии в торфяниках обычпы костяки лосей, благородных
оленей, первобытных туров, кабанов, медведей (Обермайер, 1913).
Характер гибели оленей и лосей в зарастающих сплавиной
озерах довольно однотипен. Преследуемые волками или собаками животные
бросаются в воду озера и плывут на противоположный берег. Там-то их и
подстерегает сплавина... Сильные звери пробивают ногами и грудью один-другой
десяток метров трясины, но затем, не доставая твердого грунта, лишь баламутят
вязкую торфяную кашу. Морды зверей, их рога уже залеплены космами
перепревшего мха, но глаза еще блестят и живут ( 23). Дайте зверям хоть секундную
опору задним ногам, и они выскочат на поверхность, а там, прорывая более
плотпыи участок, пробьются на брюхе к берегу. Тщетно: торфяпая ловушка не
выпускает так просто своих жертв. Правда, можно было бы развернуться и
проплыть обратно к чистой воде, по впереди, всего в тридцати-сорока шагах,
манит высокий берег с брусничными кочками и столь милыми сердцу соснами. Да и
силы уже на исходе. Еще несколько часов безнадежного барахтанья, и полуживые
туши замирают.
Разлагаясь, туши лосей тонут, и целые великолепные
костяки, опускаясь на дно, засасываются в слой сапропеля. Когда-нибудь, через
десятки и сотни лет при осушке и разработке торфов скелеты таких погибших
зверей будут взломаны ковшом экскаватора.
Близкие условия гибели создаются при замерзании озера или
болота. В декабре 1974 г. взрослый лось провалился посередине небо л т,того
озера под Ленинградом при толщине льда в 60—70 мм. Он пробился, ломая лед
грудью и ногами, на 50 м, но, когда оставалось еще около 60 м до берега, решил повернуть обратно и, сделав пологую петлю, вмерз в лед па месте провала.
Трупы погибших во льду зверей весной прибивает под край
торфяной сплавины или твердого берега. В первом случае остается целый скелет,
во втором — отдельные кости, не растащенные хищпиками и замытые в прибрежный
ил и песок.
Трагичная картпна массовой гибели лосей наблюдалась в
феврале 1968 г. на озере Сент-Мэри в штате Монтана (США). Сильный ветер
взломал лед озера, а разводья покрылись тонким льдом. Переходившие по льду
лоси гибли один за другим. В результате было обнаружено 66 погибших животных.
Интересно, что в европейских заповедниках СССР в озерах у лосей и благородных
оленей гибнут преимущественно телята — до 77% и самки — до 54% (Филонов,
1977).
|