СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС БУРЖУАЗНОЙ ГЕРМАНИИ 19  ВЕКА

Основные черты уголовного процесса Германии по кодексу 1877 года

Strafprozessordnung 1877, 1 Februar

Германский уголовный процесс формально построен с ограничением следственного начала в пользу состязательного (обвинительного) с независимостью следственного судьи от прокурора и даже с допущением защитника в стадии предварительного следствия 2.

Но более внимательное рассмотрение отдельных институтов и форм германского уголовного процесса приводит к выводу, что он вовсе не отличался либерализмом.

Предварительное судебное производство было сильно ограничено в пользу полицейского розыска. Дознание (Scrutinial- verfahren, Vorbereitung der offentlichen Klage) находилось в руках прокурора, который мог производить его лично или поручать чинам полиции, полностью ему подчиненной. Дознание производилось негласно. Его задачей было выяснение обстоятельств дела для решения прокурором вопроса о необходимости судебного исследования.

В ходе дознания не могли производиться допросы свидетелей и экспертов под присягой, а для производства обысков и выемок, как и для принятия мер пресечения, было необходимо разрешение судьи. Но в случаях, не терпящих отлагательства, прокурор и даже чины полиции имели право производить эти действия.

Судебное предварительное следствие (Voruntersuchung) производилось лишь по важнейшим делам. Производил его следственный судья (Untersuchungsrichter), являвшийся одним из членов судебной коллегии земского суда. Предварительное следствие начиналось по официальному предложению прокурора (Klage) с указанием обвиняемого лица и предмета обвинения. Участковый судья мог производить следственные действия и без предложения прокурора, по собственному почину, в случаях, когда промедление было недопустимо. Но в этих случаях производство следственного судьи передавалось прокурору на дальнейшее распоряжение.

По делам о преступлениях средней тяжести, если дознание давало достаточно материалов для обвинения определенного лица, прокурор составлял обвинительный акт, который и вносил непосредственно в суд первой инстанции.

По делам же о наиболее тяжких преступлениях, в том чис- сле подсудных суду с присяжными, прокурор участвовал в обязательном по этим делам предварительном следствии в качестве обвинителя. Следственный судья обязан был протоколировать все важнейшие, действия с участием секретаря. Он имел право производить допрос свидетелей и экспертов под присягой. Следствие ограничивалось « в отношении круга обвиняемых, и в отношении характера обвинения содержанием предложения прокурора.

По кодексу 1877 года объем следствия определялся узко. Оно не должно быть распространяемо далее, чем это необходимо для разрешения вопроса о том, надлежит ли приступить к судебному рассмотрению дела или же обвиняемый должен быть освобожден от преследования. Иными словами, здесь не требовалась исчерпывающая полнота в собирании всех материалов, могущих служить для отягчения или смягчения вины. В ходе следствия, однако, должны были быть закреплены те доказательства, которые могли быть утрачены до судебного разбирательства.

Хотя следственный судья был, как член земского суда, формально независим от прокурора, а последний наравне с обвиняемым и его защитником считался стороной, однако фактическое положение было иным.

Все предварительное следствие проходило под сильным влиянием прокурора, имевшего право присутствовать во время производства всех следственных действий и в любой момент знакомиться с материалами дела. При этом он мог делать следователю предложения о дополнении следствия. При несогласии следователя с предложением прокурора вопрос переходил на разрешение суда.

Защитник обвиняемого допускался в ходе предварительного следствия, но участие его было весьма ограничено. Он имел право присутствовать при осмотрах, а также при допросах тех свидетелей и экспертов, которые могли не явиться в судебное заседание. До окончания следствия он допускался к ознакомлению с теми актами, которые, по мнению следователя, могли быть ему предъявлены без ущерба для следствия. При допросах обвиняемого защитник не мог присутствовать, и сношения его с обвиняемым, находившимся под стражей, происходили под контролем следователя.

Только после направления дела в суд защитник получал право на ознакомление со всеми актами.

Оконченное следственное производство направлялось про- курору. Заключение прокурора о предании суду обвиняемого, о приостановлении или прекращении производства вносилось им вместе со следственными актами в суд, которому было подсудно дело.

Предания суду в смысле самостоятельной стадии процесса германский устав уголовного судопроизводства формально не знал. Однако здесь существует определенный порядок действий суда по подготовке судебного разбирательства, известный в немецкой теории под именем «промежуточного производства» (Zwischenverfahren).

Получив от прокурора обвинительный акт, председатель суда направляет копию его обвиняемому. Последний имеет право в определенный срок просить о дополнении предварительного следствия или о производстве его, если оно не производилось, а также может представить свои возражения против открытия судебного разбирательства.

Суд в закрытом заседании рассматривает материалы дела и заявления обвиняемых, если таковые представлены. Он может вынести определение: а) об открытии судебного разбирательства по делу; б) о прекращении дела; в) о приостановлении его (например, в случае тяжелой болезни обвиняемого); г) о направлении дела по надлежащей подсудности в иное судебное учреждение.

При вынесении определения суд не связан предложением прокурора и может постановить об открытии судебного разбирательства, хотя прокурор и предлагал прекратить дело.

Определение об открытии судебного разбирательства не может быть обжаловано обвиняемым отдельно от жалобы на состоявшийся приговор. Определения о прекращении и приостановлении дела могут быть обжалованы прокурором в вышестоящий суд (§§ 198—212 St. Р. О.).

Таким образом, как отмечают теоретики процесса, германский устав все же по существу сохраняет предание суду в порядке ревизии решения прокурора судом, которому подсудно дело

Судебное разбирательство построено по типу французского, с некоторыми отступлениями. Прежде всего председатель пользуется меньшим объемом власти, чем во- Франции, и стороны, недовольные тем или иным его распоряжением, могут обжаловать его перед составом суда в целом.

Производство является непосредственным и устным: все представленные сторонами доказательства должны быть рассмотрены и проверены в судебном заседании.

В принципе обвинитель — прокурор и обвиняемый с его защитником пользуются равнымй правами сторон.

Особенностью германского процесса является возможность присоединения к государственному обвинителю также обвинителя-потерпевшего (Nebenklager). Потерпевший, по жалобе которого было возбуждено дело, имеет право присоединиться к обвинению в случаях, когда преступление было направлено против его жизни, здоровья, свободы или имущественных прав. Таким же правом присоединения к обвинителю обладает и тот, кто может требовать вознаграждения (Busse), присуждаемого за оскорбления, клевету и легкие телесные повреждения.

Права дополнительного обвинителя не зависимы от прав прокурора: он может поддерживать обвинение и при отказе от него прокурора, он также имеет право обжаловать приговор. Но права дополнительного обвинителя строго личны и принадлежат только непосредственно потерпевшему (§§ 395, 403 St. Р. О.)

Кроме случаев участия в судебном разбирательстве потерпевшего, требующего о присуждении ему Busse, германский кодекс не допускает в процессе потерпевшего от преступления в качестве гражданского истца  . Таким образом, имперское законодательство отказалось от широко распространенного в германских государствах до их объединения "«соединенного процесса» (Adhasionsprozess). Это объясняется различием порядков обжалования по уголовным и -гражданским делам.

В ходе судебного следствия возможно изменение обвинения, предъявленного подсудимому. Процессуальный кодекс выдвигает два следующих ограничения широкого права суда на изменение обвинения. Подсудимый должен быть своевременно предупрежден о правовом значении фактического изменения обвинения. При этом судебное заседание должно быть отложено, если подсудимый заявит, что он недостаточно подготовлен к защите ввиду предъявления новых обстоятельств, усиливающих тяжесть грозящего ему наказания. Направление дела на доследование и составление нового обвинительного акта не являются в этих случаях обязательными (§§ 263, 264, St. Р. О.)

Прения сторон построены по французскому образцу. Последнее слово предоставляется обвиняемому (§ 257).

В суде с присяжными председатель обязан дать им наставление с подробным разъяснением юридических вопросов дела.

Вердикт присяжных принимается простым большинством голосов. Право присяжных признавать наличие обстоятельств, смягчающих вину подсудимого, урезано в пользу коронного состава суда: вопрос о наличии таких обстоятельств может быть поставлен только по инициативе суда (§ 297 St. Р. О.).

Система доказательств германского устава построена на свободной оценке как присяжными, так и коронными судьями всех собранных по делу доказательств. Ни одно из них не имеет предустановленного значения. Показания свидетелей и заключе* Пия экспертов даются под присягой, которая в немецком суде приносится после дачи соответствующего показания.

Состав судей и прокуратуры большей частью из дворян-помещиков и делающих бюрократическую карьеру чиновников вносит резко обвинительный дух и грубость в судебное производство дел о всех тех, кто принадлежал к очень широко понимаемой в германском судейском мире группе «демократов». Председатели и прокуроры в судах с участием присяжных в таких делах не щадили средств для того, чтобы добиться вынесения обвинительного вердикта

Еще резче и определеннее проводилась дворянско-буржуаз- ная классовая линия в судах, разбиравших дела с участием шеффенов. По закону при совещании состава шеффенского суда первым подавал голос председательствующий, то есть коронный судья.

Оправдательные вердикты присяжных и возражения шеффенов против обвинительных приговоров, на которых настаивают коронные судьи, вызывали в немецкой общей и юридической литературе постоянные нарекания и на присяжных, и на шеффенов. Эти нарекания иногда приобретали характер требования полного отказа от участия в суде «народного элемента»  .

Хотя статья В. И. Ленина о 31-м съезде немецких юристов и первом международном съезде судей относится к 1912 году, но описанные в ней реакционные выступления немецких юристов были типичными и для последних десятилетий XIX в. Поэтому мы остановимся на некоторых из них.

В. И. Ленин описывает выступление одного из делегатов съезда Эльснера, который «громя суд присяжных и шеффенов, ведущий будто бы к «анархии в применении законов», защищал вместо него несменяемость судей».

Показав, что в этом выступлении происходит подмена демократического требования либеральным «и в прикрытие полного отступления от демократизма», В. И. Ленин останавливается, далее, на выступлении саксонского судьи Гинсберга по. вопросу о «классовой юстиции».

Доктор Гинсберг с сокрушением рассказывал о том, как ему пришлось судить с двумя шеффенами («один из них — открытый социал-демократ, другой нечто в том же роде») стачечника, который поколотил штрейкбрехера. «Обыкновенно, — говорил судья,-—за это назначают от четырех до шести месяцев тюрьмы, и это — самое меньшее, чем следует наказывать столь дикие поступки. И вот, мне пришлось с величайшим трудом добиваться того, чтобы подсудимый не был оправдан.

Шеффен — социал-демократ — говорит мне, что я не понимаю психологии рабочих. А я ему отвечаю, что я очень хорошо понимаю психологию побитого»