СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС РУССКОГО ФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА ДО 18 ВЕКА

Судопроизводство по государевым делам

Обыски и пытки. Виды смертной казни в Москве

Особыми чертами характеризовался процесс по «государевым делам», то есть по политическим преступлениям.

Законом, определявшим порядок этого производства, была вторая глава Уложения. Однако в ней не содержалось ни перечня органов, ведущих производство по государевым делам, ни последовательного изложения хода сыска

Круг государевых дел очерчивался очень широко. Сюда входили не только измена и бунт, незаконный переход границ и письменные соглашения с иностранными жителями, «шатания» и «смута», «умьгшление на государево здоровье», но и «неистовые речи» и «негожие слова» о царе.

По всем «государевым делам» законодатель требовал от каждого человека, какого бы звания и состояния он -ни был, активной помощи в изобличении виновных. Каждый, крикнувший полную грозного значения формулу — «слово и дело Государево!» немедленно схватывался соответствующими полицейскими чинами и доставлялся к органам политического сыска.

Задержание изветчика, обеспечивающее и дальнейшее его участие в сыске, и возможность превращения в обвиняемого, являлось одной из первых задач розыскной власти.

Обязанность извета лежала на всех без изъятия подданных, от нее не освобождала никакая степень родства... По «государевым великим делам» дети имели право бить челом на родителей, а крестьяне и холопы на своих господ.

Статья 19 прямо угрожает смертной казнью за недонесение о политическом преступлении.

Отсюда, по общему правилу, производство по государевым делам начиналось принесением извета. Глава вторая Уложения не упоминает о других поводах возбуждения дела. Однако в отдельных случаях могли возникать и безызветные дела (при захвате беглого на рубеже, при задержании человека с оружием в руках на царском дворе и др.).

Статья 18 главы второй дает определение основных признаков извета: «Кто сведает или услышит на царское величество какой злой умысел, и ему про то извещати государю и его государевым думным и приказным людям» .

Изветная челобитная, поданная изветчиком или записанная с его словг, должна была содержать точное наименование изветчика. «Неявные» (анонимные) изветы не могли служить основанием для возбуждения розыска. Однако «подметные письма» нередко служили таким основанием (так было возбуждено в 1682 году дело князя Хованского).

Просительным пунктом изветной челобитной является ходатайство об учинении сыска. Особенностью такой челобитной была необязательность представления каких бы то ни было доказательств.

Государство возлагало и на должностных лиц, и на всех подданных обязанность задерживать всех подозреваемых в совершении государственного преступления.. В «подкрестных записях» XVII в. (то есть в тексте присяги государю) неизменно указывалось, что им «изменников имать и приводить к государю».

В Уложении эта обязанность указывается только в отношении помещиков и вотчинников пограничных городов, обязанных приводить в съезжую избу к воеводам своих людей и крестьян, если они «почают в них какое дурно или измену» (гл. VI, ст. 6).

Главным органом по принятию изветов и производству сыска по ним являлся воевода.

Принесение извета вызывало обязанность начинать дело. Сокрытие извета было тяжким должностным преступлением.

Однако важность «государевых дел» в .глазах правительства обусловила требование, чтобы каждое такое дело как можно скорее было отослано в Москву. Поэтому воевода по принятии изветной челобитной должен был арестовать обвиняемого, если он не был задержан ранее, а затем учинить «распрос» изветчику. -Записанные «распросные речи» немедленно отсылались в Москву. Туда же пересылали обвиняемого и изветчика под надежной охраной. Кроме срочности производства, сыск по государевым делам характеризовался также полной тайной. Дела эти иногда именуются «тайными царственными делами».

Боярская дума как основной орган решения дел о государственных преступлениях могла, и сама производить сыск через отдельных своих членов или поручать производство его иным лицам.

Особенностью сыска по государевым делам было активное участие в нем не одного обвиняемого, но и изветчика. Уже в распросных речах изветчик обязан был «слаться» на свидетелей. В дальнейшем ходе сыска он обязан уличать обвиняемого, «доводить» (ст.ст. 12 и 17).

Орган, продолжающий сыск, производит прежде всего «распросы» изветчика, а затем обвиняемого и свидетелей, если на них «слались». Они производятся порознь в отношении каждого допрашиваемого.

Показания свидетелей, опровергавших ссылку на них изветчика, имели решающую силу против него. Такое же значение имело неподтверждение слов обвиняемого свидетелями, на которых он сослался: «его же правда его обвинила».

Практика выработала еще «распрос у пытки». Такой рас- прос сопровождался угрозой пытки, иногда он производился в застенке.

Характернейшей чертой розыска по политическим делам было стремление подтвердить вину того или иного участника дела его собственным признанием. Отсюда — значение очных ставок со взаимным уличением и особенно пытки. Поэтому отказ от ранее данного признания влек повторение всей процедуры розыска.

Очная ставка изветчика с обвиняемым была необходимой составной частью розыска по государевым делам (ст. 16). На этой очной ставке изветчик повторяет и уточняет содержание извета. Практика знала и очные ставки изветчика со свидетелями, на которых он сослался, но которые не подтвердили сделанной на них ссылки.

Если изветчик и обвиняемый «слались» на одних и тех же свидетелей (так называемая «обчая правда»-), то показания таких свидетелей приобретали решающую силу против того и другого. Наряду с обычной очной ставкой практика применяла и очную ставку «у пытки», имеющую значение явной угрозы применения пытки к обоим сводимым на очной ставке лицам.

Пытка не упоминается во второй главе Уложения, но она была широко распространена.

Пьгтка обвиняемого применялась: а) при сознании обвиняемого в основном факте преступления; б) при оговоре, сделанном под пыткой (язычная молка); в) при извете, подтвержденном свидетельскими показаниями; г) при извете, сделанном помещиком или вотчинником на своего холопа или крестьянина.

Повальный обыск в государевых делах применялся нечасто: здесь не могло иметь значения удостоверение хорошей репутации заподозренного человека.

Но когда в деле государевом не было ни одного из обстоятельств, удостоверяющих наличие преступления, можно было применить и повальный обыск, если притом очная ставка изветчика и обвиняемого не дала никаких результатов.

Изветчик представляет письменные или вещественные доказательства, просит о повальном обыске. Изветчик иногда возбуждает ходатайство о применении пытки к обвиняемому и свидетелям, или сам «дается на пытку», заявляет желание «разделаться кровью в своем извете» с обвиняемым «сменяться кожей на кожу».

Пытки изветчика нередко добивались опровергавшие его извет свидетели, а также несознающийся обвиняемый. Он «слался на его спину» и хотел «его кожей прав быть».

Уложение ничего не говорит о пытке изветчика. Но пытка эта часто применялась на практике

Если изветчик сам признавался в ложности своего извета, его пытали, чтобы он сказал, кто его на такое дело научил или не по засылке ли «сговаривает».

Когда извет приносил «тюремный сиделец», то пытка изветчика могла быть первым сыскным действием, применявшимся ранее пытки обвиняемого.

Вслед за изветчиком и оговоренным им человеком к сыску обязательно привлекались родные и члены семьи последнего в качестве обвиняемых с такими же тяжелыми процессуальными последствиями. Основанием для такого привлечения был один факт их родства с обвиняемым.

Перечисленные особенности процесса по государевым делам ярко обрисовывают его как процесс розыскной, в котором воеводы и приказные «правды доискивались», не стесненные ни Кругом субъектов процесса, ни процессуальными средствами  .

По окончании сыска следует приговор: «Учинить указ по сыску».

Содержание приговора могло быть двояким. Он либо осуждал того, на кого был сделан извет, либо содержал обвинение самого изветчика, если «сыщется про то допряма, что он такое дело затеял на кого напрасно» (ст. 17).

Статья 12 говорит о случае, когда извет ничем не подкреплен: «а будет кто на кого учнет извещати великое Государево дело, а свидетелей на тот свой извет никого не поставит, и ни чим не уличит, и сыскати про такое Государево великое дело будет нечим...». Но и в таких случаях дело все же ведется, то есть, очевидно, производится очная ставка, так как статья говорит не о прекращении дела, а о его рассмотрении и решении: «и про такое великое дело указ учинить по разсмотрению, как государь укажет».

Только в том случае, когда такой бездоказательный извет поступит от слуг или крестьян против господина и помещика, Уложение указывает: «и тому их извету не верить» (ст. 13).

Приговор («вершение») по государевым делам только в редких случаях выносился воеводой. По всем более сложным делам он выносился боярской думой или царем. Если дума сама вела сыск по извету, то дело решалось по подлинным актам дела. Если же сыск производился иными органами, то дума решала дело по «выпискам» и «докладу». Краткий приговор «помета» составлялся тотчас по решении дела и содержал в себе только указание на род вины и на наказание, а иногда в «помету» включалось указание на награждение поимщика или изветчика

Полное описание всего хода процесса, начиная с извета, со ссылками на установленные в сыске доказательства, с подробным описанием учиненного преступления, вносилось в царскую грамоту, направляемую для исполнения воеводе.

Исполнение наказания по государевым делам в отличие от непубличного наказания по общеуголовным делам осуществлялось публично «перед съезжей избой», и при этом «сказывается его вина при многих людях».

Все виды наказаний, кроме Денежных пеней, применялись по государевым делам. Измена, скоп и заговор, и умысел на государево здоровье наказывались смертной казнью. Кроме повешения, часто встречаются четвертование и отсечение головы.