СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ПОМЕЩИЧЬЕ-БУРЖУАЗНОЙ РОССИИ

Организация адвокатуры в России

Процесс Веры Засулич

Идея введения в России профессиональной так называемой присяжной адвокатуры связывалась составителями Судебных уставов 1864 года с состязательным порядком процесса. Государственный совет нашел, что без присяжных поверенных «решительно невозможно будет ведение состязания в гражданском и судебных прений в уголовном судопроизводстве с целью раскрытия истины и предоставления полной защиты тяжущимся и обвиняемым перед судом».

В российских условиях того времени введение адвокатуры было большим шагом вперед, обеспечивая возможность гласной защиты обвиняемых и известного контроля над «закулисными» воздействиями на органы следствия и суда.

Дворянско-чиновничьи верхи относились с крайним предубеждением к адвокатуре. Объяснительная записка к Учреждению судебных установлений прямо указывала, что «мы не должны иметь адвокатов в том виде и на тех основаниях, которые приняты, например, во Франции. Во-первых, им нельзя давать самоуправления, во-вторых, надо избежать «гибельного деления на поверенных и адвокатов». Проект графа Блудова предлагал ряд правил для обуздания адвокатов, например, о награждении их чинами, о назначении министерством председателей советов, и только при обсуждении в Государственном совете эти правила были отвергнуты.

При создании адвокатуры в России образцом послужил немецко-австрийский тип ее, характерной чертой которого являлось соединение в одних руках функций правозаступничества и судебного представительства. При такой организации адвокат являлся не только правозаступником и судебным оратором, но и поверенным клиента, подготовляющим дело, приводящим в исполнение судебные решения, ведущим все хлопоты. По словам проф. Е. Васьковского, наиболее горячо отстаивавшего в русской литературе необходимость разделения двух функций адвокатуры в широком смысле слова, «адвокат из ученого эксперта и судебного оратора, каким он был в качестве чистого правозаступника, становится практическим дельцом, маклером по юридической части, имеющим тем больше успеха в публике, чем больше сметливости, юркости и даже неразборчивости в средствах он проявляет при устройстве материальных интересов своих клиентов»

Но, соединив в лице присяжных поверенных функции право- заступничества и судебного представительства, Судебные уставы приняли организационное построение адвокатуры, близкое к французскому.

В округе каждой судебной палаты адвокатура должна была иметь свой выборный совет — орган дисциплинарной и распорядительной власти, который ведал приемом новых адвокатов и вырабатывал правила профессиональной деятельности.

В качестве условий для приема в адвокатуру были требования:

а) высшего юридического образования; б) стажа службы по судебному ведомству в течение 5 лет или такого же стажа практической работы в качестве помощника присяжного поверенного.

При приеме в адвокатское сословие совет имел право отклонить ту или иную кандидатуру по так называемым «неформальным основаниям» в случаях, когда образ жизни и занятия кандидата представлялись не совместимыми со званием адвоката  .

В качестве органа дисциплинарного надзора совет мог налагать на присяжных поверенных за нарушение правил адвокатской профессии следующие взыскания: замечание, выговор, временное запрещение практики и исключение из адвокатского сословия. Второй инстанцией для рассмотрения дисциплинарных дел адвокатов являлось общее собрание департаментов судебной палаты, куда прокурор мог приносить протесты, а адвокаты — жалобы на постановления совета.

Каждый адвокат имел право выступать по уголовным и гражданским делам на территории всей России во всех судебных учреждениях.

Отношение высших сфер к адвокатуре с первого дня ее введения было проникнуто недоверием. Уже в 1875 году было прекращено учреждение советов присяжных поверенных там, где они не были образованы. Функции советов по надзору за адвокатурой были возложены на общие собрания отделений окружного суда, что подрывало самостоятельность адвокатуры.

После процесса Веры Засулич, окончившегося оправданием ее присяжными заседателями, чему немало способствовала блестящая защита ее адвокатом Александровым, министр юстиции вошел в Государственный совет с представлением о расширении его прав в отношении адвокатуры.

В «Записке» министра юстиции указывалось на стремление к денежной наживе, «ради которой адвокаты не останавливаются ни перед какими нравственными соображениями ни при выборе клиентов, ни при употреблении средств защиты...» «Подобные побуждения и приемы, направленные путем всевозможного затемнения обстоятельств дела, к оправданию несомненных виновных или даже сознавшихся в преступлении лиц, не могли, в некоторой степени, не подорвать доверия к самому суду и создали представление о судебном защитнике как о наемном укрывателе всякой неправды и преступления».

Далее, указывалось, что в частной жизни отдельных адвокатов допускались поступки, не совместимые с высоким званием присяжного поверенного, и что «не всегда возможно рассчитывать на твердое применение самими советами предоставленной им власти к удалению подобных лиц из числа присяжных поверенных».

Ввиду этого министр считал необходимым предоставление ему «в качестве временной меры» права исключать из числа присяжных поверенных таких лиц, которые, по имеющимся несомненным сведениям, обнаруживают предосудительный образ действий, не соответствующих званию присяжных поверенных. Однако это представление министра юстиции не было удовлетворено Государственным советом

Стоя на объективной точке зрения надо признать, что первые 10—15 лет своего существования адвокатура являлась наиболее либеральной группой буржуазной интеллигенции. В ее состав вошли немало передовых юристов, в том числе лишенный права преподавания в университетах за свои демократические взгляды профессор уголовного права Спасович, бывшие товарищи прокурора Петербургского окружного суда Андреевский и Жуковский, отказавшиеся выступить в качестве государственного обвинителя по делу Веры Засулич, и другие. Лучшие адвокаты Петербурга, Москвы и других крупных городов выступали защитниками в политических процессах, советы присяжных поверенных поддерживали на высоком уровне требования адвокатской этики. Уголовная защита рассматривалась ими как общественное служение.

Но, когда вслед за подъемом 60-х годов наступила эпоха реакции, особенно усилившаяся в 80-х годах и в адвокатуре, как и в иных группах буржуазной интеллигенции, стали развиваться другие тенденции, другое понимание профессиональных задач. Широко распространился взгляд на защитника «...как на производителя труда, составляющего известную ценность, оплачиваемую эквивалентом, IB зависимости от тяжести работы и способ- ности работника... Для защиты нет чистых и грязных, правых и неправых дел, а есть лишь даваемый обвинением повод противопоставить доводам прокурора всю силу и тонкость своей диалектики, служа ближайшим интересам клиента и не заглядывая на далекий горизонт общественного блага»

С ходом дальнейшего развития капитализма в России основная масса адвокатов все более превращалась в юрисконсультов и поверенных, служащих интересам банков, железных дорог, акционерных обществ и помещиков-промышленников. Это определяло и политическую физиономию большинства адвокатов. Ко времени образования в России политических партий очень многие адвокаты оказались в рядах правых буржуазных партий.

К началу 1905 года относится острая политическая характеристика русской адвокатуры, сделанная В. И. Лениным в Письме к Е. Д. Стасовой и товарищам в московской тюрьме. Давая советы товарищам о поведении на суде, В. И. Ленин писал: «Брать адвокатов только умных, других не надо. Заранее объявлять им: исключительно критиковать и «ловить» свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения, исключительно дискредитировать шемякинские стороны суда. Даже умный либеральный адвокат архисклонен сказать или намекнуть на мирный характер социал-демократического движения... Все подобные поползновения надо пресечь в корне. Юристы самые реакционные люди, как говорил, кажется, Бебель. Знай сверчок свой шесток. Будь только юристом, высмеивай свидетелей обвинения и прокурора, самое большее противопоставляй этакий суд и суд присяжных в свободной стране, но убеждений подсудимого не касайся, об оценке тобой его убеждений и его действий не смей и заикаться. Ибо ты, либералишко, до того этих убеждений не понимаешь, что даже хваля их не сумеешь обойтись без пошлостей... Но все же лучше адвокатов бояться И не верить им...»