СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ДРЕВНЕГО РИМА

Суд постоянных комиссий квестия

Закон Кальпурния Пизона. Трибун Гай Гракх. Корнелий Сулла

Во II в. до н. э. возникла первая постоянная комиссия — квестия (quaestio -repetundarum), которая должна была заменить комиссии, назначаемые каждый раз сенатом для рассмотрения отдельных дел по обвинению в вымогательствах и притеснениях, чинимых магистратами в провинциях.

По закону Кальпурния Пизона (149 г. до н. э.) членами комиссии были сенаторы. Ответчиками были только магистраты или сенаторы  .

Образование постоянной комиссии для рассмотрения уголовных дел само по себе означало победу аристократии, для которой разрешение дел в немногочисленной комиссии, состоявшей из сенаторов, было значительно более удобным, чем разбирательство в народном собрании. Но очень скоро после образования этого суда разгорелась борьба вокруг вопроса о составе присяжных. Борьба эта отражала в области суда ту ожесточенную политическую борьбу, которая наполняет историю последних полутораста лет римской республики. Борьба эта была очень сложной. Во- первых, в ней сталкивались народные, демократические массы с привилегированным, зажиточным слоем. Но и внутри этого привилегированного слоя происходила борьба между сенаторами, представителями старой аристократии (нобилитета) и всадниками (богатыми купцами и ростовщиками).

Представитель демократических слоев населения, народный трибун Гай Семпроний Гракх, желая получить поддержку проводимому им аграрному законодательству со стороны денежной аристократии — всадников, провел в 123 году судебный закон (lex Sempronia judiciaria). Согласно этому закону присяжные в постоянной комиссии о вымогательствах избирались не из сенаторов, а из всадников.

В эпоху реакции, наступившей после убийства Гракха и его сторонников на почве растущего недовольства италийского крестьянства, добивавшегося уравнения в гражданских правах с римлянами, снова разгорелась борьба между сенаторами и всадниками.

Представитель нобилитета Ливий Друз провел в 91 году как народный трибун закон, по которому присяжные в постоянных комиссиях избирались наполовину из всадников, наполовину из сенаторов, что фактически обеспечивало перевес за сенаторами. Второй пункт закона устанавливал высокое наказание за подкуп судей, третий пункт, по-видимому, и обеспечивший принятие всего закона в целом, касался раздачи земли и увеличения хлебных выдач. Радикализм последнего пункта, а также обещание Друза италикам даровать им права гражданства вызвали убийство Друза и отмену сенатом его закона.

Борьба между сенаторами и всадниками продолжалась с возрастающим ожесточением. Отдельные представители той и другой группы, преследуя свои личные политические и имущественные выгоды, нередко выдвигали демократические лозунги, выдавая себя за представителей интересов широких народных масс.

В отдельных случаях такие политические деятели, добившись с помощью демагогических обещаний, а иногда и посредством подкупа, избрания на должность консула, изменяли своей программе и переходили на сторону другой партии.

Политическая борьба осложнялась еще и тем, что Рим вел в эту эпоху ряд войн не только вне Италии (как например, в Малой Азии, в Греции и т. п.), но и со своими союзниками, италиками, добивавшимися уравнения в гражданских правах. И, начиная с восьмидесятых годов I в. до н. э., возвращавшиеся во главе победоносных римских войск консулы или проконсулы нередко обращали свое оружие против самого Рима.

Таким образом, происходили ожесточенные гражданские войны. Овладевший при помощи военной силы Римом победитель облекался диктаторскими полномочиями и в числе других мероприятий всегда проводил изменения в устройстве суда постоянных комиссий, отдавая места присяжных в руки той или иной политической группы.

Так, в 83 году сторонник сенатской партии Корнелий Сулла, вернувшись с победой из Малой Азии, после ожесточенной борьбы с сельскими и городскими низами захватил Рим, перебил своих противников, пополнил сенат своими тремястами офицерами и передал должности присяжных судей постоянных комиссий сенаторам.

Больше всего новых судебных комиссий возникло именно при Сулле: об отравлениях (quaestio de veneficiis), о подлогах (qua- estio de falso), о злоупотреблениях на выборах (quaestio de am- bitu), о преступлениях против величия римского народа (quaestio de majestate) '. При помощи этой последней комиссии Сулла, фактически бывший в течение ряда лет диктатором, расправился со многими своими личными врагами.

Каждый из законов об учреждении постоянной комиссии определял и состав подлежащего разбору в ней преступления, и порядок разбирательства . Общим моментом производства дел в постоянных комиссиях оставалось: деление производства на две части, как и в гражданском процессе, — перед магистратом (предварительное производство — in jure) и перед судом (рассмотрение дела по существу — in judicio).

По существу дело рассматривалось под председательством особого претора, с участием более или менее значительного числа судей (присяжных) 32, 41, 50, 75, избираемых для каждого дела по жребию из общего годового списка (album judicum).

После разгрома, потрясшего Рим, восстания рабов под предводительством Спартака (73 г. до н. э.) победители его Красс и Помпей, ставшие консулами, должны были принять ряд мер по укреплению рабовладельческого строя. Снова был выдвинут вопрос о составе присяжных постоянных комиссий, и в 70 году Помпей провел закон (так называемый закон Аврелия Котта). Согласно этому закону был установлен смешанный состав присяжных из трех д е к у р и й: одна треть из сенаторов, одна треть из всадников и одна треть из эрарных трибунов; вероятно это были плебеи, состоявшие в высшем податном разряде. Такой состав присяжных давал перевес всадникам, которые могли опираться на зажиточных плебеев.

При диктатуре Цезаря (49—44 г. до н. э.) путем введения крайне высокого имущественного ценза для присяжных судей (400 ООО сестерций, то есть 40 000 рублей) из суда фактически были устранены даже средние элементы.

К концу республики постоянные комиссии полностью вытеснили суд народного собрания

С выделением при Сулле шести особых преторов, возглавлявших постоянные судебные комиссии, уголовный процесс стал резко отличаться от гражданского. В трех случаях за претором осталось право окончательно решить дело, не передавая его в суд постоянной комиссии: первый — когда обвиняемый в стадии in jure признает свою вину; второй — когда преступник схвачен на месте преступления (in flagrante delicto); третий — когда совершилось преступление, не предусмотренное ни одним из «судебных законов», учреждавших специальные комиссии для разбора отдельных категорий дел. В силу своей уголовно-судебной власти (imperium gladii, cognitio) претор в этих случаях постановлял приговор, а от осужденного зависело принести жалобу на него народному собранию.

При преторе каждой комиссии состояло несколько помощников (judices quaestiones), которые по его поручению могли производить предварительное исследование дела, а также и председательствовать при разборе дела in judicio или помогать в ведении дела председательствующему претору. В республиканский период основной формой обвинения в судах постоянных комиссий было так называемое народное обвинение.

Предполагалось, что каждый римский гражданин, заинтересованный в охране благоденствия республики (ne quid detrimenti rei publicae capiat), охотно возьмет на себя благородный труд по изобличению лица, виновного в преступлении. Сообразно с этим положением суд не мог возбуждать дела по своей инициативе без наличия жалобы обвинителя Обвинителем в суде мог выступать каждый полноправный римский гражданин (quivis, quilibet unus ex populo), как говорят источники. Желающий выступить обвинителем должен был получить разрешение претора. Труд народного обвинителя не оплачивался и считался выполнением общественного долга. Вместе с тем обвинитель, не доказавший выдвинутого им обвинения, мог быть привлечен оправданным к ответственности за клевету2.

Если желающих обвинить было несколько, претор выбирал главного обвинителя; остальные (так называемые subscriptores) могли в суде восполнять пропуски в речи главного обвинителя, могли контролировать его действия.

Производство in jure состояло в том, что претор выслушивал обвинителя, а затем сообщал обвиняемому, доставленному обвинителем, сущность обвинения и опрашивал его; при отрицании последним вины претор рассматривал доказательства, представляемые обвинителем, объявлял, что такая-то жалоба против обвиняемого принята, и назначал день для явки. За это время стороны собирали доказательства.

Уже в этой стадии процесса (in jure) обвинитель получал широкие полномочия от претора на собирание дополнительных доказательств, он снабжался особым удостоверением (litterae) на право получения необходимых ему для обвинения документов даже в принудительном порядке

Обвиняемый, как правило, находился на свободе. Личная явка сторон в суд была обязательна. При неявке обвинителя дело прекращалось. Обвиняемый мог, не дожидаясь окончания процесса, покинуть суд, что считалось, если не юридически, то фактически равносильным признанию им своей вины.

Цицерон в своей речи в защиту Клуенция очень красочно описывает такой уход из суда Фабриция, обвинявшегося в подстрекательстве к отравлению. Его защищал мало известный оратор Цепазий, пытавшийся противопоставить несомненным доказательствам виновности Фабриция пышные фразы.

«И вот, в то время как он был высокого мнения о своем лукавстве и произносил трогательные фразы, принадлежащие к самому секретному аппарату его искусства: «Взгляните, судьи: вот она — жизнь человека! Загляните: вот она изменчивая и прихотливая игра счастья! Взгляните на старика Фабриция!» Несколько раз украшения ради, повторяя это слово «взгляните»,— ему вздумалось «взглянуть» самому. Но было поздно, Г. Фабри- ций, махнув рукой, уже встал со скамьи подсудимых и ушел домой. Тут судьи стали хохотать; защитник разгорячился, негодуя, что ему испортили всю защиту, не дав досказать конца его фразы: «взгляните, судьи!» Казалось, он готов был пуститься вдогонку за подсудимым и, схватив его за шиворот, привести обратно его к скамье, чтобы затем произнести заключение своей речи. Так-то Фабриций был осужден вдвойне: сначала судом собственной совести, что самое главное, а затем силой закона и вердиктом судей»

Обвиняемый всегда мог пользоваться помощью защитника  . В Риме, который считается классической страной адвокатуры  , первоначальное судебное представительство было выражением аристократического устройства государства: богатые и знатные граждане-патроны оказывали судебную помощь своим подвластным клиентам. Только дальнейшее развитие привело к падению этой монополии судебной защиты, и в республиканском Риме развилась постепенно адвокатура, как свободная профессия, доступная для каждого гражданина.

Защитники в широком смысле слова делились на три группы — advocati, laudatores и patroni, но, строго говоря, настоящими представителями сторон являлись только патроны (называвшиеся иногда oratores или defensores): они избирались из достойнейших граждан, не столько специалистов-законников, сколько вообще отличавшихся способностями и широкими знаниями. Так называемые «адвокаты» не участвовали в прениях, они либо давали сторонам юридические советы, либо своим присутствием выражали сочувствие той или другой стороне. «Лауда- торы» занимали среднее положение между защитниками и свидетелями. Они говорили не о фактах, составляющих сущность дела, а о личных качествах обвиняемого, его прошлом, заслугах и пр.

Patroni не получали никакого вознаграждения за защиту, лишь по окончании дела они могли принять почетный подарок от своего клиента: отсюда и название адвокатского вознаграждения — гонорар.

Судебные ораторы пользовались величайшим почетом: судебная защита обычно открывала путь к высшим государственным должностям. Речи защитников отличались широтой и смелостью; большее внимание уделялось не юридической стороне, а оценке личности.

 Производство в суде (in judicio) начиналось составлением по жребию списка присяжных, в котором принимали участие стороны, имевшие право отвода присяжных. л

Затем дело рассматривалось по существу, при этом соблюдались два основных правила: по каждому вопросу выслушивались обе стороны, обвиняемый пользовался теми же правами, что и обвинитель Первое слово претор предоставлял обвинителю, вслед за ним получал слово защитник. Закон Помпея сократил число дополнительных обвинителей и защитников и уменьшил время для обвинительной речи до двух часов и защитительной — до трех. После окончания речей допускалась altercatio: обвинитель задавал краткие вопросы, на которые защитник или обвиняемый давали ответы для выяснения спорных моментов обвинения и защиты.

Следующая часть процесса состояла в проверке доказательств. В первую очередь производился допрос свидетелей. Со времени Цицерона стороны уже в речах стали разбирать доказательства. Свидетели допрашивались сторонами, сперва той, которая вызвала данного свидетеля. Показания записывались в протокол и могли быть прочитаны, если-дело рассматривалось вновь ввиду отказа большинства присяжных от решения вопроса о виновности.

Свидетели-свободные давали перед допросом присягу. Ряд лиц не допускался к свидетельству, в частности вольноотпущенники против патронов, дети против родителей. Число свидетелей не могло быть меньше двух  .

Свидетели-рабы подвергались пытке. Сперва считалось, что пыткой они закрепляют данные ими показания, но затем пытки стали применять для получения соответствующего показания. Пытка производилась за форумом, показания записывались и прочитывались на суде. Выступать против своего господина раб мог только по делам о государственных преступлениях. Если он должен был свидетельствовать против другого свободного гражданина, то его господин должен был дать согласие на применение к нему пытки. Иногда господин подвергал своих рабов пытке у себя дома, чтобы получить показания в свою пользу или против другой стороны. Но в этом случае их показания могли иметь силу лишь при составлении специального протокола, скрепленного подписями и печатями всех посторонних, присутствовавших на пытке . Первое указание на применение пытки к свободным гражданам имеется в постановлении Юлия Цезаря о делах de majestate (преступления против величия римского народа).

После дачи свидетельских показаний выступали laudatores с похвальными речами в пользу обвинителя или обвиняемого. Затем представлялись и рассматривались письменные доказательства.

Римское право не связывало присяжных никакими правилами об оценке доказательств. Они свободно принимали и отвергали представленные им показания, документы.

По проверке всех доказательств немедленно начиналось совещание присяжных и вынесение ими приговора. В первое время существования суда присяжных голосование происходило устно.

Две особенности отличали порядок голосования присяжных в постоянных комиссиях. Во-первых, необязательно было присутствие в это время всех присяжных. Они могли уходить во время речей и судебного следствия и даже не участвовать в голосовании, если против этого не возражали стороны. Во-вторых, по требованию защиты голосование должно было производиться открыто в порядке, установленном жребием

К концу республики общим правилом стала тайная подача голосов посредством табличек. Каждый присяжный писал на деревянной, покрытой воском табличке: для оправдания «А» (absolvo) — освобождаю, то есть оправдываю, для осуждения «С» (condemno) — приговариваю, осуждаю, «NL» (поп liquet) — недостаточно доказано, для обозначения недостаточности доказательств для решения. Претор подсчитывал опущенные в урны таблички и объявлял результаты голосования. При разделении голосов поровну обвиняемый считался оправданным.

При решении «поп liquet» назначалось новое рассмотрение дела с проверкой доказательств и прочтением ранее данных показаний. Срок нового рассмотрения зависел от претора, мог быть назначен новый обвинитель, но первоначальное обвинение ни в каком случае не изменялось.

В случае обвинительного вердикта осужденный передавался в руки исполнителей приговора, так как приговор не подлежал обжалованию. Казнь производилась под наблюдением quaesitor руками tres viri capitales (должностные лица, приводящие в исполнение смертную казнь), ликторов и carnifex (палача).

Ввиду строго обвинительного характера процесса и полного равенства сторон обвинитель отвечал за обоснованность обвинения и, как было указано выше, в случае оправдания подсудимого, мог быть привлечен им к ответственности за клевету.

Кроме этой гарантии правильности процесса, римляне времен республики считали также необходимым соблюдение других гарантий — публичности и устности судебного производства.

Такое построение состязательного производства отражало в сфере уголовного процесса формальное равенство прав свободных римских граждан, то есть рабовладельцев. «Римское право, — говорит Энгельс, — настолько является классическим юридическим выражением жизненных условий и конфликтов общества, в котором господствует чистая частная собственность, что все позднейшие законодательства не могли внести в него никаких существенных улучшений»

Буржуазные историки римского права видят в построении римского процесса «манифестацию римской гражданской свободы»  . Но они как-будто забывают о двух обстоятельствах: о том, что этот порядок процесса распространялся только на незначительное меньшинство населения — на римских граждан, и о том, что даже римские граждане, принадлежавшие к различным сословиям, не могли пользоваться в этом суде подлинным равенством. Присяжные всегда, и в особенности по делам политическим, были склонны поддерживать лиц, принадлежавших к своему сословию. Этим объясняется постоянно происходившая в республиканском Риме борьба сословий в вопросе об избирательном цензе присяжных.

Общие для всех сторон государственного управления черты сказались и в области уголовного процесса эпохи заката республики. Обостренная борьба между рабовладельцами и рабами, между имущей верхушкой и неимущей беднотой, между гражданами (римлянами) и не гражданами (провинциалами) с середины II в. до н. э. вызывает революцию рабов, первая фаза которой закончилась победой рабовладельцев, разгромивших восстания рабов. Это привело к образованию военной диктатуры. Суд, бывший орудием в руках рабовладельцев, как и другие органы, служил укреплению новой власти.

Соответствующим изменениям подверглась и постановка обвинения.

Уже во времена Цицерона нередко наблюдался недостаток в бескорыстных публичных обвинителях. Только по громким делам политического характера охотно выступали честолюбивые ораторы, стремившиеся сделать политическую карьеру. Все чаще в общеуголовных процессах выступают обвинители профессионалы, извлекающие прямую выгоду из своей деятельности, так как обвинитель стал получать четвертую часть имущества осужденного (praemium). Отсюда и возникла особая группа профессиональных обвинителей', которые жили уголовным преследованием и нередко даже вели его по найму. Эти, получавшие вознаграждение обвинители (quadruplatores) вместо прежнего почета, окружавшего народного обвинителя, вызывали всеобщее презрение

Для полноты картины уголовной репрессии в эпоху заката римской республики, необходимо упомянуть о применении смертной казни без всякого судебного разбирательства.

Широко известно применение этой меры Суллой в годы его диктаторской власти. Не удовлетворяясь привлечением к суду отдельных своих противников, Сулла опубликовал так называемые, проскрипционные списки. Лица, внесенные в эти списки, объявлялись вне закона: каждый гражданин мог безнаказанно убить внесенного в списки и получал при этом часть его имущества. Таким образом, было убито не менее 2500 всадников и 100 сенаторов.

Но не только Сулла прибегал к бессудным казням. Знаменитый оратор Марк Туллий Цицерон, так красноречиво описывавший процессуальные гарантии, предоставляемые законом римским гражданам, будучи в 63 году до н. э. избран консулом и став во главе сенаторской партии, прибегнул к чрезвычайным мерам в борьбе с Л. С. Катилиной и его сторонниками. Когда Катилина в 62 году покинул Рим, Цицерон схватил его ближайших помощников Лентулла и Цетега и приказал казнить их без всякого суда