РУССКАЯ ИСТОРИЯ

Варяги Рюрик, Синеус и Трувор из-за моря. Происхождение династии Рюриковичей

Настоящие князья XII века - не потомки местных патриархальных владык, а люди пришлые. Откуда они пришли - это достаточно показывают их имена: в Рюрике, Игоре, Олеге летописи нетрудно признать древнескандинавских Ререка, Ингвара и Хелега (Helgi). Еще в X веке они говорили на особом от туземного населения языке, который они называли "русским". Константин Багрянородный приводит целый ряд таких "русских" названий днепровских порогов: все они происходят из шведского языка*. Скандинавское происхождение Руси настолько удовлетворительно доказывается этими лингвистическими данными, что прибегать к более нежели сомнительным свидетельствам средневековых хронистов, как это часто делалось в пылу полемики, совершенно лишнее.

    После всех споров о происхождении Рюриковой династии пришлось, таким образом, присоединиться к мнению автора начальной летописи, который очень определенно указывал местожительство Руси "за морем", т.е. по ту сторону Балтийского моря, и считал ее ближайшей родней норманнов (урмане) - в частности шведов (свее). В вопросе о том, как появилась эта династия среди восточных славян, всего безопаснее держаться того же летописного текста. Отношения "Руси" к славянам, по летописи, начались с того, что варяги, приходя из-за моря, брали дань с северо-западных племен, славянских и финских. Население сначала терпело, потом, собравшись с силами, прогнало норманнов, но, очевидно, не чувствовало себя сильным достаточно, чтобы отделаться от них навсегда.

Оставалось одно - принять к себе на известных условиях одного из варяжских конунгов с его шайкой, с тем, чтобы он оборонял зато славян от прочих норманнских шаек. "Поймем себе князя, который бы владел нами... по ряду", - говорили будто бы собравшиеся на совещание чудь, славяне, кривичи и весь. Но "володеть" на языке летописи вовсе не значит только "господствовать", "быть государем", - а значит прежде всего "брать дань". Рассказывая о том, как хазары пришли брать дань с полян и получили в виде дани меч, летописец приводит предсказание, сделанное будто бы хазарскими "старцами": "Нехорошая эта дань! Мы ее получили саблей - оружием с одним острием; а у этих оружие обоюдоострое - меч: будут они брать дань на нас и на других странах". "Так и случилось, - прибавляет летописец, - володеют хазарами русские князья до нынешнего дня".

       Так, "владеть" и "брать дань" для летописца одно и то же. После этого нам становится понятно, что значит "владеть по ряду": новгородские славяне просто-напросто откупились от грабежей норманнов Рюрикова племени, пообещав им платить ежегодно определенную сумму, которую дальше летопись и называет. До смерти Ярослава новгородцы платили варягам 500 гривен в год "ради мира"; с этой целью - купить мир - и был заключен ряд с Рюриком и братьями.

     То, что произошло в этом случае, нельзя охарактеризовать иначе, как завоеванием, в его более мягкой форме, когда побежденное племя не истреблялось, а превращалось в "подданных". Стоит припомнить рассказ о том, как Игорь собирал дань с древлян, чтобы у вас не осталось никакого сомнения в характере его "владения". "Посмотри, князь, - говорила дружина Игорю, - какая богатая одежда и оружие у Свенельдовых людей. Пойдем с нами за данью: и ты добудешь, и мы". Значит, идти по дань можно во всякое время, - как только тот, кто берет дань, почувствует пустоту в своем кармане. Аппетит приходит во время еды: собрав обычную дань, Игорю не хотелось уходить. "Ступайте вы домой, - сказал он дружине, - а я пойду, похожу еще".

Меркой дани в этом случае было терпение местных жителей, и оно на этот раз не выдержало: "Повадится волк к овцам, - сказали древляне, - выносит все стадо, если не убить его: так и этот, если его не убить, то всех нас погубит". И послали ему сказать: "Зачем ты опять идешь? Ведь ты всю дань взял?" Игорь не послушал предостережения и был убит. Его вдова жестоко отомстила за его смерть, но не решилась продолжать его политику. Завоевав снова древлянскую землю, она "установила уставы и уроки": древлянская дань была нормирована в половине X века, как сто лет раньше была нормирована новгородская дань.

       История Игоря чрезвычайно ярко рисует нам "властвование" древнерусского князя над его "подданными". Мы видим, что ни о каких "началах государственности", якобы занесенных к нам князьями из-за моря, не может быть и речи. Русские князья у себя за морем были такими же патриархальными владыками, как и их славянские современники: их скандинавское название "конунги", Running, именно и означает "отец большой семьи" - от Клише - семья. И пришли они к славянам "с родом своим": это было переселение целого небольшого племени. Совершенно естественно, что власть этих пришлых князей носит на себе яркий патриархальный отпечаток, удержавшийся не только в киевскую эпоху, но и гораздо позже. В царе Московской Руси XVI - XVII веков много черт такого же "господина-отца", каким был впервые призванный "править Русью" варяжский конунг.

       Роли князя в племенном культе мы касаться здесь не будем. Нет надобности распространяться о военном значении древнерусского князя, как позже московского царя, - эта сторона в элементарных учебниках выступает даже чересчур ясно. Стоит отметить, ради характеристики консервативности древнего обычая, те случаи, где предводительство князя на войне было, в сущности, явно нецелесообразно. В том же описании похода Ольги против древлян мы встречаем очень любопытный образчик этого обычая. Хотя сын Игоря, Святослав, был еще очень мал, он, однако же, находился при войске и даже принимал участие в битве; дружина дожидалась, пока князь начнет бой. Когда Святослав бросил своей детской ручонкой копье, которое тут же и упало у самых ног его лошади, только тогда настоящий предводитель Свенельд дал команду двигаться вперед: "Князь уже начал: пойдем, дружина, за князем!" В 1541 году напали на Москву крымские татары. Никоновская летопись рассказывает по этому случаю о распоряжениях, которые делал великий князь: как он приказал расставить артиллерию, каких он назначил воевод, какие дал этим воеводам инструкции и т.д. При некоторой невнимательности к хронологии все это можно понять совершенно буквально, но надо вспомнить, что в 1541 году Ивану Васильевичу было всего 11 лет. Очевидно, распоряжалась всем боярская дума, правившая тогда страной от его имени: но обычная форма строго соблюдалась, и на словах главнокомандующим считался все-таки маленький великий князь.