ТЕОРИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Неизменность закона. Юридическая оценка факта. Экзистенциализм в оценке ценностных суждений

Сам закон не остается неизменным. Его содержание обусловлено общественными отношениями в конкретный период развития общества. С изменением общественно-политической сущности деяния должна меняться и его правовая оценка в законе.

Изменения могут быть настолько существенными, что деяние перестает быть общественно опасным и потому исключается законодателем из перечня преступлений.

При этом в отдельных случаях может возникнуть и такое положение, когда та или иная уголовно-правовая   норма   вступает   в   противоречие  с  изменившейся сущностью деяния, но еще продолжает действовать. В таких случаях суждение суда о квалификации деяния не является истинным, оно может соответствовать лишь правилам формальной логики, быть правильным по форме, но не по существу. Только этот единственный аспект формального соответствия (несоответствия) частной нормы (конкретного акта поведения) действующей «общей норме» усматривают Д. П. Горский, И. С. Нарский, Т. К. Ойзерман при решении проблемы истинности норм'. Подобные ситуации в советском праве можно объяснить только причинами технического порядка (необходимо время для обнаружения этого несоответствия и его исправления). «Выявленное несоответствие устраняется законодательными органами. Одновременно с этим устраняются и последствия формального применения закона, если они имелись» 2.

Совершенные действия должны оцениваться в точном соответствии с той правовой нормой, которой они предусматриваются. К рассматриваемому вопросу в полной мере относится указание Л. И. Брежнева на XXIV съезде КПСС: «Любые попытки отступления от закона или обхода-его, чем бы они ни мотивировались, терпимы быть не могут» 3.

В уголовном судопроизводстве «происходит установление конкретного бытия сущности, ранее уже познанной и' отраженной в норме права» 4. Расхождение оценки, даваемой судом, следователем, и содержания подлежащего применению закона, означает, что суд, следователь неправильно познали соответствие правовых признаков совершенных действий уголовному закону, который указывает на них. Основное качество советских законов состоит в том, что они верно отражают действительность, правильно указывают на наиболее существенные признаки, характеризующие те или иные преступные деяния. Знание советских законов, правильное понимание их смысла, духа, направленности является ключом к правильному познанию фактических обстоятельств дела в их социально-политической сущности.

Против включения в содержание истины правовой оценки возражает М. С. Строгович, полагающий, что «правильная общественно-политическая и юридическая оценка факта, деяния, преступления — обязательное, необходимое свойство правильного судебного приговора, но она не входит в понятие материальной истины» '. Но если суд установил, что имело место конкретное преступление, совершенное определенным лицом, то это и будет означать, что суд дал общественно-политическую (юридическую) оценку фактам действительности, правильно познал конкретное проявление сущности этого общественного явления, выраженной в надлежащей уголовно-правовой норме.

Несостоятельным следует признать и аргумент, согласно которому квалификация деяния не входит в содержание истины, потому что «юридическая оценка факта», «квалификация преступления» зависит от отношения судей к рассматриваемому ими деянию, «от тех выводов, которые сделают судьи из применения этого закона к данному деянию» 2.

Юридическая оценка действительно зависит от судей, поскольку не кто иной, как .судьи, производят ее. «Если бы законы применялись сами собой, тогда суды были бы излишни» 3. Но применение закона, квалификация преступления, как уже отмечалось, не может быть произвольной. Нельзя согласиться и с аргументацией, основанной на различии в содержании процессуальных и уголовно-правовых норм. «Когда мы говорим об объективной, материальной истине в уголовном процессе, мы говорим о процессуальном принципе, о процессуальной проблеме, а не о принципе и проблеме уголовного права. Конечно, эти принципы и проблемы взаимосвязаны, но все же они не совпадают.

А раз так — то под материальной, объективной истиной в уголовном процессе следует иметь в виду соответствие выводов следствия и суда о фактах, имеющих значение для дела, самим этим фактам, как они произошли в действительности» 4.

Действительно, уголовно-процессуальное право и уголовное право — взаимосвязанные, но разные отрасли права, имеющие свои проблемы, принципы, которые исследуются также взаимосвязанными, но разными правовыми науками. Но из констатации различия уголовно-процессуального и уголовного права и соответствующих им отраслей научного знания никак не следует вывод о правомерности отрыва, противопоставления друг другу содержания процессуальных и уголовно-правовых норм при определении содержания объективной истины, достигаемой по уголовному делу.

Проблема объективной истины — центральная проблема как уголовно-процессуального, так и уголовного права. Она исследуется ими в разных аспектах, под различными углами зрения, на различных уровнях, но во взаимосвязи.

Уголовным правом устанавливаются признаки состава преступления, пределы наказания. В нормах уголовного права выражена социальная сущность преступлений, без правильного познания которой не может быть и речи о достижении истины по конкретному уголовному делу. Уголовно-процессуальное право определяет порядок уголовного судопроизводства, цель, предмет, пути и средства доказывания и тем самым служит познанию конкретного преступления, общественно-политическая сущность которого уже познана и отражена в уголовно-правовой норме.

В ходе уголовно-процессуальной деятельности разные  аспекты  проблемы   истины   становятся  частями,   моментами   единого сложного процесса познания, включающими выяснение  «фактического»  и  «юридического»  в неразрывной связи и взаимообусловленности.   При  доказывании   следователь   и   суд  исходят  не | только   из   уголовно-процессуальных,   но   и   уголовно-правовых норм. Один и тот же субъект познания применяет нормы и уго-, ловного и уголовно-процессуального права для достижения цели доказывания, задач и целей судопроизводства.

В процессуальной литературе последних лет против включения в содержание истины правовой оценки выдвинут еще один аргумент. «С гносеологической точки зрения суждение, фиксирующее происшедшие в действительности факты, есть суждение познавательное, тогда как суждение, квалифицирующее эти факты как неправильные, противоправные, общественно опасные, есть суждение ценностное, оценочное» '.

С этим соображением, заимствованным у некоторых авторов, работающих над проблемами аксиологии, которые доводят до !| крайности противопоставление истины и оценки, полностью нельзя согласиться. Нужно учитывать, что ценностные суждения2 (если под ними не понимать чисто субъективистские, никак не отражающие объективный мир мнения, как это делают буржуазные   аксиологи,   исходящие   из   позиций   идеалистической философии)' — путем преобразования или без него сводятся к познавательным суждениям, которые могут быть истинными или ложными. Для марксизма проблема ценностей не является новой. При определении природы ценностей марксизм исходит из того, что ценности — явления общественные. К ним относятся явления материального и идеального характера, которые служат потребностям человека, класса, общества. Ценностное отношение существует как связь субъекта с тем объектом, на который направлены его познание и воздействие в процессе общественно-исторической практики.

 Оно выступает как частный момент универсального практического отношения человека к окружающей его действительности. Практика, понимаемая как общественно-историческая деятельность, включающая и теоретическое отношение человека к предметному миру, заключает в себе объективное знание предмета, поскольку воспроизводит и осваивает предмет во всем богатстве его содержания, в том числе и его полезность для удовлетенному отрыву аксиологических проблем от гносеологических обусловлена неточной трактовкой проблемы «научной объективности», как «бес-субъектности)/ истины. Отсюда и стремление компенсировать якобы имеющую место ограниченность научного познания ценностной оценкой предмета, «особым отношением к действительности» (см. Г. С. Б а т и щ е в, Общественно-историческая деятельная сущность человека, «Вопросы философии» 1967 г. № 3, стр. 21 и ел.; О. Г. Дробницкий, Проблема ценности и марксистская философия, «Вопросы философии» 1966 г. № 7, стр. 40 и ел.; О. Г. Дробницкий, Мир оживших предметов, М., 1967, стр. 311 и ел ).

 «Вопросы1, касающиеся ценностей, — пишет Б. Рассел, — то есть о том, что такое добро и зло сами по себе, независимо от своих последствий лежат вне области науки.., находятся полностью вне области знания» (В. Russel, Religion and Science, N. I., 1953, p. 230). Неопозитивизм утверждает, что оценочные суждения лишены смысла и не могут характеризоваться ни как истинные, ни как ложные.

Экзистенциализм в оценке ценностных суждений исходит из невозможности научного познания человека, его действий, поступков в силу их многообразия и индивидуального характера и отсутствия у них каких-либо общих закономерностей. К. Ясперс, Ж.-П. Сартр и другие философы-экзистенциалисты считают, что только сам человек, руководствуясь «абсолютной» свободой, может признать или не признать те или иные ценности, оценивать и отвечать за свои действия. Неосознанное внутреннее «бытие» человека раскрывается им только при озарении (экзистенции), наступающей в критические моменты (болезнь, смерть, непоправимая утрата и др.) при помощи интуиции, а не разума.

Все эти, как и другие, направления буржуазной аксиологии объединяет стремление вывести решение проблемы ценностей за пределы науки, отрицание общественно-исторического характера ценностей, отказ от признания исторического прогресса и признания вечными ценностей буржуазного общества.

Характеристику основных направлений буржуазной аксиологии см. в кн. «Проблема ценности в философии» (М. — Л., 1966).

Марксизм открыл объективные законы развития общества, создал научную методологию познания явлений общественной жизни и тем самым сделал возможным объективную, научную оценку общественных явлений. Правильное познание не ограничивается описанием общественных явлений, а обязательно включает в себя партийность — строгий научный анализ их социальной сущности, оценку с позиций рабочего класса2. Оценка общественных явлений должна быть не субъективистской, а объективно истинной, научной.

При выполнении этих требований «оценочные суждения» базируются на научном познании, оценка выступает как одна из сторон познания действительности» 3. Суждение «X хорош», приводимое в качестве примера ценностного, оценочного суждения4, является познавательным суждением и будет истинным или ложным в зависимости от того, отражает или не отражает оно адекватно объективную действительность. Это суждение выражает не просто «одобрение субъектом X» 5, а знание свойств X, оцениваемых положительно. Осознание ценности есть сторона познания явления с точки зрения потребностей, интересов передового класса как носителя исторического прогресса общества.

По своей логической (гносеологической) природе суждение «X хорош» не отличается от суждений «подсудимый Z мошенник», «действия обвиняемого Y кража», т. е. от тех суждений, в которых выражаются выводы следователя, судьи о квалификации деяния, о виновности обвиняемого. В уголовном процессе познаются не «голые факты», изолированные от общественно-исторической практики и очищенные от всех общественных связей и отношений, а именно действия людей в их общественном содержании и значимости.

Таким образом, не должно допускаться вынесение оценочного отношения к общественному явлению за пределы познания; в противном случае возникает опасность противопоставления объективной истины и оценки, что может служить теоретическим оправданием субъективизма в практической деятельности при решении вопросов квалификации и наказания '.

Объективная истина достигается как при вынесении обвинительного приговора, так и при оправдании. Но во втором случае ее содержание будет несколько иным. Прекращая дело за отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления, следователь в постановлении, а суд в оправдательном приговоре отражают то, что произошло в действительности: совершены действия, которые законодатель не считает преступными, так как они не имеют тех признаков, с которыми закон связывает понятие преступления. В признании совершенных действий не общественно опасными и будет заключаться правовая оценка установленных фактов, которая исключает квалификацию этих действий как преступных.

При прекращении дела или вынесении оправдательного приговора ввиду недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления (п. 2 ст. 208, п. 3 ст. 309 УПК РСФСР) правовая оценка представляет вывод о невиновности обвиняемого. Вопрос о том, кто совершил преступление, остается открытым.

Таким образом, отражение в постановлении органов предварительного расследования и приговоре суда достоверно установленных фактических обстоятельств дела и их правового значения, соответствия надлежащей норме права и будет означать достижение объективной истины.

Достоверное познание фактических обстоятельств дела в их правовом значении составляет основу, необходимую для принятия решения о наказании. Вопрос о наказании может встать перед судом только в случае установления виновности обвиняемого в совершении преступления. Между выводом суда о квалификации  преступления  и  выводом  о  наказании  должна  существовать неразрывная связь. Там, где нет преступления, не может быть и наказания. Абсолютно исключается такое положение, при котором бы суд, не установив самого преступления, попытался бы восполнить этот пробел за счет назначения наказания.

Нарушением законности являются и случаи, когда допускается смягчение наказания только потому, что у судей не сложилось твердого убеждения в виновности обвиняемого. Говорить здесь о наличии объективной связи между преступлением и наказанием не представляется возможным. Ни при каких условиях мягкость наказания не может заменить недостающие доказательства  виновности  или  устранить  имеющиеся  противоречия'.

Вывод о необходимости назначить наказание, его виде и характере представляет собой дальнейшую конкретизацию правовой оценки общественно опасного деяния, которая была дана при его квалификации. Это особенно наглядно, когда действия нескольких обвиняемых по одному делу квалифицируются по од-,^ ной статье, а мера наказания определяется разная.

Закон не содержит столь же тщательного описания признаков для определения правильного наказания каждому признанному виновным подсудимому, как это сделано в диспозиции уголовно-правовой нормы применительно к квалификации деяния. К тому же в законодательстве не предусмотрены абсолютно-определенные санкции. Такой подход позволяет суду учесть индивидуальные особенности каждого дела, но одновременно создает серьезные затруднения при определении меры наказания.

Общие указания, из которых исходит суд при решении вопроса о наказании, содержатся в уголовном законе и в некоторых нормах уголовно-процессуального закона.

Для назначения справедливого наказания закон прежде всего требует правильной квалификации деяния, т. е. учета той оценки характера общественной опасности преступления, которая дана уголовным законом. Неправильная квалификация всегда неверно отображает социально-политическую сущность преступления и не позволяет судить о справедливости или несправедливости меры наказания. Содержание ч. 2 ст. 416 УПК РСФСР 1923 года, допускавшей возможность правильного определения наказания при неверной квалификации,  не воспринято  действующим  законом.

Связь преступления с наказанием будет нарушена, если суд точно установит характер преступления, но сделает ошибочный вывод о наказании. Наказание — «количественное качество» преступления, его количественная характеристика. Мерой наказания измеряется степень общественной опасности преступления и лица, его совершившего'. Наказание должно всегда соответствовать преступлению. «Действительное преступление, — писал К. Маркс, — предполагает определенную меру наказания. Действительное преступление ограничено. Должно быть поэтому ограничено и наказание, хотя бы для того уже, чтобы быть действительным, — оно должно быть ограничено принципом права, чтобы быть правомерным... Определенное содержание правонарушения является пределом для определенного преступления. Мера этого содержания есть, таким образом, и мера преступления» 2.