ЦЕРКОВЬ И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО

Татарские ханы как защитники русской церкви. Духовные лица освобождались даже от ответственности за убийство татарского чиновника

Особенно способствовали развитию церковного феодализма татарские ханы, которые стремились найти в лице русской церкви союзника себе в эксплуатации сельского русского населения. Церковь охотно выполняла эту роль. За это духовенство неизменно пользовалось покровительством и расположением ханов.

Различные льготы и привилегии в изобилии сыпались на представителей русской церкви. Митрополит Кирилл получил от хана Менгу-Темира ярлык, освобождавший церковь от всяких податей и ,, предоставлявший право на беспрепятственное владение рковную собственность, или нарушал права, принадлежавшие духовенству, или вмешивался в суд и расправу церкви, или наносил какую либо обиду отдельным ее представителям. Духовные лица освобождались даже от ответственности за убийство татарского чиновника при защите своего имущества.

По мнению Г. В. Плеханова духовенство в России окончательно сложилось и оформилось, как сословие в рядах господствующих классов, именно в эпоху татарского нашествия. Всякая борьба против привилегий духовенства была объявлена тягчайшим государственным преступлением. .

Это привилегированное положение, в котором находилась русская церковь, усиливало ее политический авторитет среди светских феодалов того времени. Последние стремились в своих взаимоотношениях с ханами опереться на духовенство и не жалели средств для привлечения его щедрыми пожалованиями на свою сторону. Поэтому неудивительно, что эта эпоха отличается необычайно быстрым ростом количества монастырей. Если с X по ХШ в.в. было основано 87 монастырей, то за один XIV в. возникло—80, а в первой половине XV в.—70.

Кроме того, светские феодалы были кровно заинтересованы в том, чтобы иметь в лице церкви экономически сильного союзника, так как во всех затруднительных случаях, особенно во время частых военных столкновений друг с другом, они могли рассчитывать на получение финансовой помощи от монастырей, имевших Всегда свободг ные капиталы в своем распоряжении.

Этот взгляд князей на церковную казну, как на своего рода сберегательную кассу, из которой в любой момент можно получить поддержку,—продолжает существовать и в более позднее время. Иностранец Флетчер даже склонен был думать, что „цари потому позво- ляли подданным беспрепятственно отказывать имущества мрнастырям, чтобы государственные суммы хранились все вместе и были! ближе к рукам, если бы вздумалось их взять".

Щедрость княжеских пожалований объясняется еще и тем, -что- церковь часто выполняла роль колонизатора свободных, незанятых, пустых земель, которых в XIV—XV вв. в любом феодальном княжестве было сколько угодно.

В интересах князей было привлечь как можно больше населения на эти земли, чтобы заселить и обработать их. Эту задачу охотно-' брали на себя монастыри, которые получали от князей жалованные грамоты на „пустоши" и привлекали население на них. От эксплоата- ции этого населения наживались как духовные, так и светские; феодалы. Как те, так и другие в одинаковой степени были заинтересованы в закабалении „Ячитейских крестьян".

Колонизаторская деятельность монастырей давала им возможность распространять свои владения на свободных землях, „куда коса,, плуг и топор ходили". Иллюстрацией такой заимки пустых земель- является продвижение вглубь лесов Кирилло-Белоозерского монастыря. В 1473 г. во владении этого монастыря было 17 деревень,, „посаженных на лесу", через 9 лет прибавилось еще 3 „пустоши", в- 1555 г. еще было «освоено своевольством» 9 деревень и 43 починка.

Обычным методом заселения свободных земель монастырями- была предварительная посылка на место заимки церковных крестьян) для расчистки и обработки пустых земель. После этого дальнейшая колонизация пустоши была обеспечена.

Часто монастыри, не дожидаясь инициативы со стороны князей,, сами обращались к последним с просьбой о пожаловании им „какого- либо угодья или пустоши". В своих челобитьях они обычно указывали на то, что „нужда де им великая и теснота, лошадей и коров; выпустить некуды накормити и сена укосити на монастырский нужный обиход негде".

Это обычная форма церковного попрошайничества.

Князья охотно удовлетворяли эти просьбы и щедрой рукой раздавали направо и налево ценнейшие угодья, богатые рыбой, солью- и пушниной.

Но как ни велики были по своим размерам княжеские и царские- земельные пожалования, составлявшие главнейший источник обогащения церкви, последняя, однако, стремилась к еще большему накоплению.

Пользуясь своим авторитетом, церковь спекулировала на религиозных чувствах верующих, обосновывая свое стремление к наживе давно испытанными средствами. Она заимствовала из родового быта те черты, которые были связаны с накоплением^ богатства. Это—старое родовое понятие о тесной родственной связи живых и мертвых членов семьи. При этом церковь, под влиянием изменившейся экономики, уничтожила религиозное почитание предков, заменив его молитвой за умерших. Эта забота о спасении душ была весьма выгодным предприятием, так как связывалась с оплатой за- посреднические услуги церковной братии.

Представители церкви Яркими красками рисовали печальную» судьбу тех, кто не думал о спасении души, а расточал свои имения? „в объядении и пианстве и богу ничего не оставляли; души таких во аде мучимы будут, а дети их—в убожестве и по работам"- ^

И наоборот, кто жертвует села и вотчины, тот-записывается в синодик (т. е. книгу) для вечного поминовения: когда поп читает* по синодику их имена, то души умерших получают избавление от вечных мук, а молитвенники—села, реки и озера, пожитй, скот, пищу, обувь и одежду).

Впрочем богачи и сами не забывали „устроить свои дущи" и не жалели никаких средств, чтобы получить полную уверенность в том, что после их смерти спасение их душ обеспечено. В одном памятнике XV в. мотивы вкладов объясняются следующим образом: „Многие стараются всеми неправдами скопить себе богатство; накопя богатство, обижают других, проводят жизнь беспутную и нисколько не думают о своем спасении. Но их беспокоит мысль о муках в будущей жизни. Желая устранить от себя тяжелую для себя мысль, они отдают церковным установлениям свои богатства, состоящие из земельных владений"  ).

Запуганные „вечными муками", верующие делали обильные вклады в монастыри в виде „помина души", завещания, или отдавали все свое имущество при пострижении^"-""""

Однако, иногда сами духовные отцы умильно и униженно просили царей и богатых знатных лиц о вкладах. „Милости у тебя государя, Тимофей Устинович, просим", писал Солотчинский архимандрит (XVII в.), „буди вкладчик в дом пресвятые богородицы, по прежней своей милости, пожалуй, дай нам вечно за свое .здоровье и за Татьяну Фоминичну и за весь свой благодатный дом бога молить, соверши своя жалованья к дому пресвятыя богородицы и к нам убогим".  )

Вклад в „вечный поминок души" был наиболее распространенной формой передачи церкви населенных имений и разных ценностей. Часто княжеские и царские пожалования приобретали характер вклада „по душе". Поэтому иногда бывает трудно отличить эти два вида церковного обогащения. Почти во всех жалованных грамотах говорилось, что то или другое имущество отдается в церковь или монастырь „на помин души".

С течением времени вклады „по душе" получают решительный перевес над пожалованиями, особенно в эпоху разложения феодальных отношений, т. е. в XVI—XVII вв. Кроме того, по мере развития денежных отношений, они приобретали все более и более денежный характер. Это объясняется еще и тем, что в эту эпоху Церковь стала ограничиваться в праве земельных приобретений. Причем вкладчиками являлись не только представители высших классо» (цари, князья, бояре, купцы, архиереи и др.), но и мелкие собственники.

В каких размерах происходил процесс денежного накопления путем вкладов, видно из следующих иллюстраций. В Кирилло-Белоозерский монастырь было „вложено" за время с 1539 до 1625 г.:

От лиц царских и княжеских родов . . 35.245 руб.

„ „ боярских              . 41.644 „ г

„ епископов ... . ... ^ , . 2.467 „

мелких вкладчиков . .          . . 14.656 „

Итого. . . . .94.012 руб. ) (т. е. до 13 милл. руб. на наши Деньги).

Недаром историк Кирилло-Белоозерского монастыря считает причиной финансовых затруднений государства при Грозном не тольчс военные затраты, но и „царские милости" разным монастырям.

Церковь разработала целую систему способов поминовения :<з« за ..здравие'", так и „за упокой", которая в основном сводилась к тому, чтобы побольше вытянуть у вкладчиков имений, денег и разного ценного имущества. Духовные отцы установили самую подробную© таксу за каждый вид поминовения.

Последнее могло совершаться или в храме во время богослужения, или в трапезной во время „кормов". В первом случае „души" поминались по синодикам, в которые вносились имена или „на веки доколе монастырь стоит", или „по вся дни". Кто давал более 50 руб., того записывали в оба синодика—„вечный" и „вседневный'', а кето давал менее этой суммы, того по истечении известного срока вычеркивали из синодика.

Различная плата полагалась и за то, каким способом будут прочитаны имена вкладчиков во время богослужения: „тайно" (про себя).,, вполголоса, или громко.

Различно оплачивалось также чтение синодика в зависимости от того во всех ли храмах поминались „души", в некоторых, или в одном.

Иногда по „душам" вкладчиков совершались специальные служ- бы—в третий, девятый, сороковой день, или ежедневно в течение 40 дней,—и даже года,—после смерти. В данном случае принитажюь во внимание то, кто совершал богослужение: игумен ли со всем собором, или собор без игумена, или полусобор, один поп, или несколько. В зависимости от каждого отдельного случая духовные отары брали от 200 до 1000 р. (т. е. ок. 3500—17000 руб.).

Кто давал села и ..деньги великие", того не только записывали в оба синодика, но и „кормы кормили по нем" (т. е. молились за упокой души во время братских трапез), доколе монастырь стоит

Иногда между вкладчиками и духовными отцами происходил недоразумения на почве платы за поминовение. Так, княгиня Гакенина была недовольна тем, что за ее вклад Иосиф Волоцкий не записал трех покойников на вечное годовое поминовение и даже иазвала этот поступок „грабежем".