КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ

Перевод крестьян с денежного оброка на барщину. Использование феодалами голода для усиления закабаления свободных людей и «похолопления» крестьян

Голодные годы несли народным массам усиление феодальной эксплуатации. Монастырские архивы позволяют проследить те глубинные процессы, которые происходили тогда в феодальном хозяйстве. В приходной книге московского Новодевичьего монастыря 1603—1604 гг. сохранился яркий материал о переводе в 1603 г. крестьян ряда монастырских сел с денежного оброка на барщину и платежи натурой. Так, в расположенном в Бежецком Верху с. Олабузине «на 112 (1603/04.— В. К.) год» с живущих тяглых 38 вытей с четью и получетью выти, вместо полагающегося с них денежного оброка в размере 21 руб. 32 коп., монастырский слуга Степан Скудин взял 21 четверть с осминою ржи. Полученная с крестьян рожь была привезена 3 декабря 1603 г. в Москву и «отдана в житницу старице ключнице Евгинье Неверове» пз.

В конце 1603 г. «по приговору» игуменьи Домникеиг келаря Бенедикты и «всех соборнех стариц» проживающим в с. Олабузине монастырским рыболовам было велено оброк в монастырь платить не деньгами, как прежде, а рыбой. Приказчик Степан Скудин, местные сельские священники Филипп и Иван, целовальник П. Васильев «с товарищи» должны были обеспечить исправный привоз крестьянами в монастырь зимой свежей, а летом засоленной в бочках рыбы . В том же селе Олабузине происходило увеличение монастырской запашки за счет включения в нее земель, пахавшихся ранее крестьянами из оброка. Так, оброчные десятины, находившиеся у крестьян И. Кондратьева и О. Архипова, в 1603 г. «почали пахати на монастырь». С подобным же фактом встречаемся и в с. Новом 

Массовый перевод крестьян с денежного оброка на барщину был произведен в 1603 г. в вотчинах Новодевичьего монастыря, расположенных в Оболенском уезде. Весной 1603 г. этот монастырь, являвшийся одним из крупнейших землевладельцев Русского государства, был подвергнут государственной ревизии («счету»). «Считала» монастырь специальная комиссия весьма компетентного состава. В нее входили бояре, князья В. И. Шуйский и А. А. Телятевский, архимандрит Троице-Сергиева монастыря Кирилл, дьяк Б. Власьев. Работа комиссии в Новодевичьем монастыре, очевидно, преследовала те же цели, что и деятельность в Кирилло-Белозерском монастыре М. В. Молчанова и дьяка В. Нелюбова в июле 1601 г.  Из Поместного приказа были затребованы выписи из писцовых, приправочных и дозорных книг, удостоверявшие владельческие права монастыря на его многочисленные вотчины, находившиеся в 14 уездах. 9 сентября 1603 г. после проверки монастырских владельческих прав книги с выписями были отданы дьяком Б. Власьевым в монастырь . Комиссией были составлены также специальные книги за приписью дьяка Б. Власьева, которыми должны были руководствоваться монастырские власти при сборе денежных доходов с крестьян. Эти книги содержали указания на живущие и пустые выти в голодные 1601, 1602 и 1603 гг. и на количество собранных с них оброчных денег. По такому принципу собирались денежные доходы и в 1604 г. В процессе работы комиссии Оболенские села были отписаны от монастыря и из них была удалена монастырская администрация.

 Вплоть до лета 1604 г., когда в этих селах вновь появились монастырские приказчики, их ведал «государев посланник» сын боярский И. Свитин, присланный сюда из Москвы от бояр В. И. Шуйского и А. А. Телятевского. Выполняя распоряжения бояр («по боярскому приговору»), он «оброчных крестьян поворотил в пашню, а велел оброчным платить в монастырь денежный оброк с пашенными ровно: по одинноцети алтын с выти и по четыре деньги. А пашню пахать на монастырь десятин и сено косить велел с пашенными ж крестьяны ровно»  . В свое время монастырь перевел часть крестьян Оболенских сел с барщины на «большой денежной оброк». «За пашню, и за покос, и за повоз» с них взималось 40 алтын (1 руб. 20 коп.) с выти. Теперь же в условиях голода «по боярскому приговору» крестьяне снова переводились на барщину. Кроме того, они были обязаны вносить и денежный оброк, правда, меньших, чем прежде, размеров — 35 коп. с выти. К сожалению, в книге не приведены' размеры барщинных работ, которыми были обязаны крестьяне Оболенских вотчин. Не указаны и мотивы, которыми руководствовались бояре при переводе монастырских крестьян с денежного оброка на барщину. Но даже если в данном случае преследовалась благая цель регламентации крестьянских повинностей, то, как показал на примере Кирилло-Белозерского монастыря Н. Никольский, положение крестьян от такого изменения повинностей не только не улучшилось, а, наоборот, значительно ухудшилось  .

Не будем останавливаться на последствиях этого мероприятия, о них скажем ниже при характеристике классовой борьбы в монастырях во время голода 1601 — 1603 гг. Сейчас же отметим, что рассмотренный переход в условиях голода от денежного оброка к более примитивным формам эксплуатации (барщина, натуральные платежи) явился той основой, на которой происходил тогда рост крестьянского закрепощения.

В исторической литературе отмечен факт использования феодалами обстановки голода для усиления закабаления свободных людей и «похолопления» крестьян . Монастыри не владели кабальными холопами. Обладая значительными денежными средствами, они предпочитали набрасывать на крестьян долговую петлю. Насколько крепка была эта петля, можно судить на примере Иосифо- Волоколамского монастыря, в казне которого осенью 1601 г. хранилось 548 долговых кабал и памятей на сумму в 1431 руб.  В дальнейшем число долговых кабал непрерывно росло. За хлеб на семена, за деньги, дан^ ные крестьянину-погорельцу или лишившемуся скотины,—сейчас же брались долговые кабалы, хранившиеся в монастырской казне до тех пор, пока крестьянин не выплачивал полностью свой долг, что на практике случалось тогда довольно редко. Ссуды давались во время голода крестьянам и в новгородском Софийском доме  .

Бурную ростовщическую деятельность развил на севере в районе Варзуги Троице-Сергиев монастырь. Здесь у него имелась рыбная ловля. Монастырские старцы и служки давали в долг трудившимся на промыслах варзужанам рыбу, деньги и различные товары.. Однако в дальнейшем возникли затруднения при получении денег назад. В своем челобитье архимандрит Троице-Сергиева монастыря Кирилл жаловался царю, что «многие должники того долгу не платят», от чего «троецкая казна пропадает». Указывая на то, что на Варзуге не было приказных людей, которые могли бы- заставить должников возвратить деньги, архимандрит просил царя «велети им на Колмо- горах на кабальных их заимщиков по заемным кабалам н по памятем и на бескабальных должников давати суд и управа». Ответом на это челобитье явилась царская грамота в Холмогоры Р. В. Всеволодскому и подьячему Р. Воронову от 28 февраля 1603 г.  

Грамота предписывала местным государственным властям производить по такого рода делам Троице-Сергиева монастыря «суд и управу безволокитно». Однако в грамоте была сделана существенная оговорка, проливающая свет на истинное положение вещей. Грамота обязывала Р. В. Всеволод- ского и Р. Воронова выяснять имущественное положение должника^ Бедные люди, которым заплатить монастырские долги было «вскоре ничим», освобождались от их уплаты до 1 сентября 1603 г. Необходимость отсрочки платежей мотивировалась неурожаем («для нынешнего хлебного недороду*) ).

Таких бедняков в 1603 г. на Варзуге, конечно, имелось немало. Монастырь обращался к Борису Годунову с требованием о беспощадном и немедленном взыскании долгов с людей, находившихся на грани голодной смерти.

Царская грамота, учитывая напряженную обстановку в стране, предлагала монахам несколько ограничить свой аппетит и подождать с получением долгов с наиболее бедных варзужан до осени.

Свое безудержное стяжательство церковники стремились прикрыть милостынью. Лицемерный характер церковной милостыни выступает тотчас, как только мы попытаемся сравнить суммы, выделяемые церковью на благотворительные цели, с общими доходами духовенства. Согласно смете Кирилло-Белозерского монастыря на 1601—1602 гг. предлагалось израсходовать на нищих 306 четвертей ржи, в то время как в монастырских житницах должно было храниться свыше 31 тыс. четвертей хлеба. Итак, монахи Кирилло-Белозерского монастыря выделили на милостыню около 1% от своих хлебных запасов, т. е. сумму более чем ничтожную. Казалось, невозможно представить меньших пожертвований. Однако монахи Иосифо-Волоколамского монастыря ухитрились быть еще более скупыми. В апреле 1602 г. нищие и голодающие крестьяне получили от них 4 алтына 2 деньги (13 коп)  . 31 июля 1602 г. в Москву из монастырской казны было послано разменять на полушки 10 руб.: «на Оспожин день... нищим милостыни давать»  . Этим и исчерпываются записи о благотворительной деятельности монастыря за время с 1 сентября 1601 по 1 сентября 1602

 Денежные же поступления в монастырскую казну за этот же срок составили внушительную сумму в 1760 руб. 14 алтын 4 деньги  . Из сопоставления этих цифр следует, что на милостыню монахи Иосифо-Волоколамского монастыря израсходовали лишь около 0,5% от своих годовых денежных доходов. Остальные деньги монахи предпочитали тратить на себя или ссужать в долг крестьянам под проценты.           (

Исключением, если верить монахам владимирского Рождественского монастыря, явились действия вологодского архиепископа Ионы, который «имал, для помину Замятнины души, из его ж Замятина (Бестужева.— В. К.) вотчины в Арзамасском уезде из селца Кавле- ева хлеб, и кормили тем хлебом по Замятнине душе два дни в неделе тысячи по три и по четыре человек на день. А имал де тот хлеб по царя Борисова ж грамоте»  . Речь здесь шла по существу о конфискации имущества зятя 3. Бестужева князя И. М. Барятинского, сосланного Борисом Годуновым в Сибирь. И арзамасской вотчиной его тестя, и движимым имуществом в ней завладели монахи владимирского Рождественского монастыря. По возвращении из ссылки князь И. М. Барятинский «бил челом царю Борису о той вотчине и о животех тестя своего и о своих, что взяли без него в Рожест- веной монастырь из Арземаской вотчины»  , но безрезультатно.

Царь попытался организовать голодающим государственную помощь. Раздачей милостыни Борис Годунов преследовал совершенно определенные классовые цели по предотвращению взрыва в стране народного недовольства. Поэтому царская милостыня выдавалась либо в Москве, где создалась реальная опасность выступления народных масс, либо в охваченном волнениями Новгородском уезде, либо в пораженном голодом и чумой пограничном Смоленске  °. Там же, где непосредственной опасности не наблюдалось, царь действовал как рачительный хозяин. Так, осенью 1602 г. он рекомендовал своему приказчику в с. Кушалине ссужать из своих житниц хлебом лишь тех из голодающих крестьян, «кому мочно верити», что они вернут полученный взаймы по кабалам хлеб . В долг выдавался хлеб из царских житниц и сибирским служилым людям  . В связи с такими действиями Бориса Годунова большой интерес представляет известие К. Буссова о прибытии в Нарву кораблей из немецких морских городов («aus den deutschen See-Stadten») с хлебом на 100 тыс. человек, от покупки которого царь отказался . Первая часть сообщения К. Буссова, человека весьма осведомленного, черпавшего сведения от купцов и приказных людей, получает полное подтверждение в отписке в Москву в Посольский приказ ивангородско- го воеводы князя В. Ростовского, который сообщал о прибытии в Нарву (Ругодив) 16 мая 1602 г. 19 кораблей «с товары голанские земли и из тих земель поморских городов». «А те деи, государь, корабли, — писал воевода,— к ругодивской к судовой пристани пришли с продажном хлебом с рожью и с ыными товары»  .

Дальнейшую судьбу этого хлеба проследить не удается, но весьма вероятно, что он так и не был куплен, потому что в последующей переписке ивангородского воеводы с Посольским приказом речь идет лишь о покупке на этих кораблях редких виноградных вин, а о хлебе не говорится ни слова. Борис Годунов считал неразумным тратить государственные средства на покупку чужеземного хлеба. Он стремился привлечь к борьбе с голодом отечественные хлебные ресурсы, сосредоточенные в руках светских и духовных феодалов. Тот же Буссов рассказывает о приказе Бориса Годунова князьям, боярам и монастырям продать свои излишки по половинной цене  . Возможно, что описание Кирилло-Белозерского монастыря в июле 1601 г. было предпринято с целью изысйа- ния средств для борьбы с надвигающимся голодом . Масса, наоборот, упрекает Бориса Годунова в том, что он не заставил продавать хлеб богатых господ и монастыри, хотя у них имелись большие запасы зерна  . Однако при ближайшем рассмотрении эти, казалось бы, взаимно исключающие свидетельства Буссова и Массы вполне согласуются, если учесть, что Буссов имел в виду ноябрьский указ 1601 г. о хлебных ценах, а Масса — тот полный провал, который потерпело это мероприятие Бориса Годунова.

Неудачу попытки Бориса Годунова смягчить голод путем выброса на рынок излишков хлеба князей, бояр и духовенства признает и Буссов, возлагая вину за это на скупщиков, которые приобрели через подставных лиц выброптеппый таким образом на рынок хлеб, а затем перепродали его по спекулятивным ценам. Со своей стороны Масса обвиняет патриарха Иова, монастыри и богатых господ в нежелании продавать хлеб по более низким ценам. Принимая во внимание это ценное показание Массы, следует признать, что в провале попытки Бориса Годунова реализовать на практике ноябрьский закон 1601 г. о хлебных ценах отрицательную роль сыграли не только скупщики, но и саботаж духовных и светских феодалов.

Голод 1601 — 1603 гг. был вызван стихийными бедствиями, но течение его сильно осложнили социальные причины, феодальный гнет, беззастенчивая спекуляция хлебом со стороны светских и духовных господ, их закрепо- стительные устремления — все это губительно сказалось на состоянии крестьянского хозяйства. Поэтому наиболее ужасные опустошения произвел голод в районах, где крепостничество достигло к началу XVII в. наибольшего развития (центр, запад, северо-запад, юго-восток).

Любопытна в этой связи запись в одном кратком летописце первой половины XVII в., где сказано, что «7109 году и вТ) 110-м и во 111 году глад был за злые годы (курсив мой.— В. К.) на всю Русскую землю» . Неизвестный автор, очевидно, имел в виду под «злыми годами» резкое усиление феодального гнета и беззаконий, начавшихся со времен чопричнины Ивана Грозного. Сильно пострадали также и отдаленные северные уезды, целиком зависевшие от подвоза хлеба из других мест. Юго- западные и южные окраины (так называемые «украйны») це знали такого ужасного неурожая, но массовый приток сюда беглых крестьян и холопов из пораженных голодом районов осложнил положение и здесь.

Господствующий класс воспользовался голодом для дальнейшего усиления закрепощения. В голодные годы происходят перевод крестьян с оброка на барщину, их массовое похолопление господами.