ХОЛОПЫ И КРЕПОСТНЫЕ

Правовое положение холопов. Русская Правда как источник обычного права 15 16 веков. Редакции русской правды

Правовое положение холопов конца XV — начала XVI в. в исторической литературе почти не изучено. Оно рассматривалось главным образом в свете правительственных узаконений: Судебников 1491 и 1550 гг. и книги казначеев. Обычное право выпадало из поля зрения историков, что, в свою очередь, вело к искаженной оценке законодательной деятельности правительства. Анализ Судебников убедительно показывает, что эти уложения в силу своей специфики не ставили перед собой задачи дать всестороннее правовое определение той или иной категории населения.

Очень широкий круг вопросов, связанный с холопством, Судебниками совершенно не затронут. В Судебниках ничего не сказано о процедуре сыска и поимки беглых, степени ответственности господина за действия холопа (кража, драка, долги), не оговариваются случаи, когда землевладелец сманивал чужого холопа, и ряд других процессуальных казусов, которые не могли не возникать в суде при том широком распространении полного холопства, которое существовало тогда на Руси. Возникает предположение, что в рассматриваемый период правовое положение холопства было хорошо известно и регламентировалось обычным правом, на формирование которого в свою очередь не могли не оказать влияния нормы Русской Правды.

Исследователи, изучая текст Пространной редакции, рассматривали его обычно в связи с событиями и явлениями XI — XIII вв.  Развитие норм Русской Правды в последующие столе- тйя выпало из поля зрения ученых. Тем самым хронологические рамки действия Русской Правды, ее роль и значение оказались искусственно суженными. А между тем ряд ее статей продолжали действовать и в более поздний период.

Данная мысль в осторожной форме уже высказывалась в советской историографии . Однако, будучи не подтвержденной всесторонним анализом действующего права XV—XVI вв., она вплоть до настоящего времени оставалась лишь одной из гипотез, не получивших широкого признания.

Считалось, что к моменту образования централизованного государства Русская Правда утратила значение и не оказывала сколько-нибудь заметного влияния на юридические стороны тогдашней жизни. Поэтому, давая характеристику правовых институтов конца XV—XVI в., исследователи не останавливались на разборе позднейших редакций Русской Правды, сосредоточивая все свое внимание ;на анализе Судебников и указных книг приказов.

А между тем невозможно не обратить внимания на тот исключительный интерес, который проявляли в феодальном обществе XV—XVI вв. к Пространной редакции: свыше  Д всех дошедших до нас списков приходится на вторую половину XV — XVI в. (см.  6).

Столь большое количество списков Русской Правды от второй половины XV—XVI в. нельзя считать простой случайностью. Ведь тот же Судебник 1497 г. дошел до нас всего в одном экземпляре, будучи заменен через несколько десятилетий после своего издания Судебником Ивана IV. В делопроизводственной практике после этого стали ссылаться на более позднее уложение, и интерес к Судебнику 1497 г. упал, необходимость в его новых списках исчезла. Другое дело — Пространная редакция, которая продолжала быть своеобразным пособием при юридической практике. Подобный процесс характерен не только для Руси, но и соседних с ней княжеств . Ряд статей Литовского статута 1529 г. повторяли и развивали нормы, сформулированные еще в Пространной редакции.

Однако нормы Русской Правды не оставались неизменными на протяжении ряда столетий: что-то отмирало, что-то изменялось и преобразовывалось. Да и сама Пространная редакция представляет собой сложный комплекс, возникший в разное время и в разных княжествах . Многие нормы, появившиеся в период Киевского государства, оказались малоподходящими для условий Московского княжества и были заменены новыми. Это не могло не отразиться на многочисленных списках Русской Правды. Сравнивая и сопоставляя их между собой, мы обнаруживаем большое количество разночтений и вариантов написания отдельных слов, что невозможно объяснить только описками писцов.

Нет сомнения, что кроме робких копировщиков, слепо перерисовывавших текст закона, встречались писцы, которые не могли не заметить резких противоречий между некоторыми нормами Русской Правды и привычным действующим правом. Они пытались, не изменяя сильно текст, несколько подправить Русскую Правду, как-то приспособить ее к потребностям жизни, к тем новым явлениям, которые возникали в последующие периоды. Отсюда замена устаревших слов более понятными, введение новых терминов. Кроме того, забытые нормы, текст которых был малопонятен в XV—XVI вв., при переписке подвергались многочисленным искажениям, опискам.

Анализ этих разночтений в сопоставлении с актовым материалом и другими источниками позволяет с некоторой долей вероятности судить о тех нормах, которые продолжали действовать в Московском государстве XV—XVI вв.

Одновременно с робким подновлением списков Пространной редакции имела место и более решительная попытка преобразовать Русскую Правду в духе действующего права, исключив из нее все устаревшие и малоупотребительные статьи. Так возникла Сокращенная редакция Русской Правды, которая изучена сравнительно мало. Большинство историков не придавали сколько- нибудь серьезного значения этой редакции в развитии русского законодательства. Точку зрения этих исследователей выразил Н. А. Максимейко, заявивший, что «Сокращенная редакция как позднейшая переработка Русской Правды не представляет никакой ценности в значении источника для изучения древнерусского права» . И хотя позднее С. В. Юшков резко возразил против подобной оценки, подчеркнув, что мы имеем дело не только с сокращенной, но и переработанной редакцией, изучение которой поможет восполнить ряд имеющихся пробелов в истории русского права , тем не менее до настоящего времени Сокращенная Правда не пользуется должным вниманием ни историков, ни правоведов.

Немаловажную роль в игнорировании Сокращенной редакции сыграла слабая изученность вопросов о месте и времени ее возникновения. И если тезис о ее московском происхождении большинством ученых все-таки признается доказанным, то по вопросу о времени ее составления существуют диаметрально противоположные мнения: XII—XIII вв. , конец XIV в. , XV в. , XVI—начало XVII в.  Однако сторонники теории о раннем (до XV в.) возникновении Сокращенной редакции не приводят в пользу своей гипотезы веских аргументов.

Убедительнее представляется позиция тех авторов, которые, , проделав кропотливую работу по текстологическому сопоставлению и анализу списков, датируют Сокращенную Правду более поздним временем. Несмотря на различие во взглядах, из их трудов явствует, что Сокращенная редакция не могла появиться ранее XV в., и тем самым ее кодификатор в той или иной степени отразил нормы обычного права интересующего нас периода. Более точная датировка не входит в задачу нашего исследования, так как изучение изменений, происходивших в правовом положении холопов, будет строиться на основе сопоставления актового материала, в том числе и правых грамот, с Пространной редакцией, как наиболее широко распространенной. При этом мы не будем останавливаться на истории возникновения и значении той или иной статьи в момент ее появления.