БЕЗВОЗМЕЗДНОЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ ССУДА. ДОГОВОР БЕЗВОЗМЕЗДНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ - ДОГОВОР ССУДЫ

Понятие договора безвозмездного пользования

Наименование гл. 36 ГК "Безвозмездное пользование" выражает основную сущность данного договора. Имеется в виду, что им охватываются отношения, возникающие при безвозмездной передаче стороной принадлежащей ей вещи контрагенту во временное пользование с последующим возвратом.

Таким образом, в отличие от другого безвозмездного договора, также связанного с передачей вещи, - дарения, рассматриваемый договор опосредствует движение его предмета между контрагентами в обоих направлениях. К этому следует добавить, что передача вещи в безвозмездное пользование не оказывает никакого влияния на ее принадлежность: и до передачи вещи, и во время пользования ею контрагентом, а равно и после ее возвращения - на всех этих стадиях вещь, о которой идет речь, не меняет своей принадлежности.

Один из конститутивных признаков рассматриваемого договора составляет его длительный характер. В отличие от договора дарения, исполнение которого передачей вещи заканчивается, при безвозмездном пользовании юридическая связь между сторонами, как правило, с передачей вещи лишь возникает <*>.

--------------------------------

<*> Свод законов гражданских Российской империи в свое время не нашел договору дарения места в кн. 4 "Обязательства по договорам", включив его в кн. 3 "О приобретении и укреплении прав на имущество" (Свод законов Российской империи. Т. Х. Ч. 1). Дарение оказалось в одном ряду с "завещанием", "приданым", "наследованием по закону". В этой же связи О.С. Иоффе впоследствии, имея в виду ГК РСФСР 1964 г., усматривал отличие дарения от всех прочих договоров в том, что они служат "основанием" возникновения обязательств между заключившими их лицами. "Но так как в дарственном акте передача вещи означает совершение сделки, то никакие обязанности из заключенного договора для дарителя возникнуть не могут, а одаряемый также не является обязанным лицом ввиду одностороннего характера договора дарения. Иначе говоря, дарение, как реальная сделка, никаких обязательственных правоотношений не порождает, а заключается путем исполнения сделки, сразу же превращающей одаряемого в собственника имущества, полученного в виде дара" (Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 395 - 396).

В частности, именно из этого проистекали трудности при определении содержания договора безвозмездного пользования.

В силу различных причин у договора, опосредствующего безвозмездное пользование, была своя, во многом отличная от других договоров судьба. Это отличие выразилось прежде всего в том, что начиная с римского права у данного договора длительное время отсутствовала достаточно устойчивая собственная модель. По этой причине нередко не совпадали представления о соотношении интересов сторон в договоре безвозмездного пользования и даже представления о том, какая из них должна быть признана более слабой, нуждающейся в особой защите, а равно и о том, в чем эта особая защита должна состоять.

В разное время и в разных странах использовались и используются для данного договора положения, заимствованные из разных не только сходных, но и существенно отличающихся от него типов (видов) договоров.

Весьма симптоматично, что даже широко применяемое до сих пор одно из наименований этого договора (имеется в виду "ссуда") заимствовано из договорных отношений, ничего общего с рассматриваемым договором не имеющих.

Не случайно Д.И. Мейер, приведя определение договора ссуды как такого, "по которому одна сторона безвозмездно предоставляет другой право пользования... на определенное или чаще на неопределенное время" <*>, высказал вслед за этим следующие, заслуживающие внимания и теперь, соображения: "Рассматривая определение законодательства о ссуде, мы находим, что положение этого договора в законодательстве довольно странное. В общежитии под ссудой разумеется нечто неопределенное: ссудой называют иногда заем, как возмездный, так и безвозмездный; ссудой называется и безвозмездное предоставление пользования вещью. Та же неопределенность понятия проявляется и в законодательстве: определяя ссуду как договор о безвозмездном предоставлении права пользования вещью, законодательство нередко называет ссудой заем, по которому переходит уже не право пользования, а право собственности на имущество и устанавливаются юридические отношения, совершенно иные, нежели по ссуде. Определяя, что по прекращении договора ссужаемое лицо обязано возвратить вещь в том же виде, в каком ее получило, законодательство говорит о провианте, фураже как о предметах ссуды, но, разумеется, провиант, фураж - такие имущества, которые лицом ссужаемым не возвращаются в том же виде, а лишь в том же количестве и такого же качества. Называя нередко денежный заем ссудой, законодательство определяет, что деньги не могут быть предметом ссуды на том основании, что тогда договор обращается в заем, так как заем может быть и безвозмездным" <**>.

--------------------------------

<*> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2-х ч. По испр. и доп. 8-му изд., 1902. Ч. 2. М., 1997 (Сер. Классика российской цивилистики). С. 272.

<**> Мейер Д.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 272. Еще дальше в этом смысле пошел П.П. Цитович: "В общежитии ссуда понимается не как договор, а как дружеское одолжение, услуга (officium), взаимные отношения сторон, основанные на взаимном доверии (нередко секрете), они чужды всякому установлению прав и обязанностей в юридическом смысле этих слов. Вот почему договор ссуды - скудная тема для определенного закона" (Цитович П.П. Обязательства по русскому гражданскому праву. Киев, 1994. С. 58).

Продолжая обоснование своего негативного отношения к соответствующей договорной конструкции, Д.И. Мейер одновременно подчеркивал, что "самые элементы, из которых складывается понятие о ссуде, как определяется она в законодательстве, сгруппированы как-то случайно: нельзя сказать, чтобы именно эти элементы должны были составлять характеристику ссуды" <*>.

--------------------------------

<*> Мейер Д.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 272.

Обращение к истории развития соответствующего института в других странах может служить доказательством справедливости большей части приведенных Д.И. Мейером сомнений.

В Древнем Риме сосуществовали два вида близких к рассматриваемому в настоящей главе договорному типу отношений. Прежде всего речь идет о commodatum, который обычно в русском переводе как раз и признавался договором ссуды. Commodatum (коммодатум) представлял собой "договор, в силу которого одно лицо (коммодант, commodans) передает другому (коммодатарий, commodatarius) вещь во временное безвозмездное пользование" <*>. Commodatum служил для коммодатария основанием приобретения фактической власти над вещью - detentio. В то же время не только право собственности, но и право владения вещью сохранялось за коммодантом. На последнем как на собственнике лежал риск случайной гибели вещи. Правда, подобно хранению в данном случае признавался известный приоритет по отношению к вещному праву права обязательственного. Имелось в виду, что при конкуренции требований о возврате вещи, исходящих от собственника и того, кто передал вещь, не будучи собственником, преимущество отдавалось последнему даже тогда, когда выступающим в этой роли оказывался вор.

--------------------------------

<*> Покровский И.А. История римского права. Пг., 1918. С. 324.

Особенность commodatum состояла в том, что без какого бы то ни было встречного удовлетворения вещь должна была быть передана в пользование, а по прошествии определенного времени возвращена. Коммодатарий как лицо, не имевшее ни права собственности, ни права владения по отношению к переданной ему вещи, должен был возвращать вместе с ней и плоды (fructus). Последнее приобретало особое значение после того, как наряду с движимостью возможным предметом commodatum была признана недвижимость в виде земельного участка и (или) находящихся на нем строений. Возвращение вещи коммоданту должно было происходить в срок, установленный договором, а при отсутствии специального условия на этот счет в самом договоре срок возврата определялся "по справедливости". На коммодатария возлагалась обязанность относиться к вещи с заботливостью, пределы которой определялись традиционным эталоном - "с заботливостью отца семейства".

Римское право столкнулось с возможностью заключения договора ссуды в исключительных случаях также в интересах обеих сторон - того, кто передал вещь, и того, кто получил ее в пользование. Тогда, если в виде общего правила ответственность за сохранность вещи коммодатарий должен был нести независимо от формы своей вины, то при наличии особого интереса также у коммоданта ответственность перед ним могла наступить лишь при наличии в действиях коммодатария commodatarius dolus или culpa lata. Тем самым оказывался определенным образом разделенным риск наступления негативных последствий соответствующих нарушений между сторонами с учетом имеющегося у них интереса к передаче вещи в пользование.

Наряду с такого рода адресованными к коммодатарию прямыми исками - actio commodati directa, применительно к вещам движимым при определенных обстоятельствах могла наступать ответственность коммоданта в форме actio commodati contrario. Один из примеров - предоставление коммодантом для хранения вина испорченной бочки, из которой по этой причине вытекло содержимое.

В число actio commodatum contrario могли входить требования коммодатария о возмещении чрезвычайных издержек (затрат), понесенных с согласия коммоданта, а при отсутствии такого согласия - подпадающих под признаки negotiorum gestio (один из примеров - усиленное кормление переданной лошади). Возмещению подлежали последствия причинения вреда коммодантом (например, тогда, когда он истребовал обратно переданную для поддержки крыши подпорку, вследствие чего крыша обвалилась) <*>.

--------------------------------

<*> Дернбург Г. Пандекты. Обязательственное право. М., 1900. С. 293. В Дигестах можно найти аналогичный пример, связанный с именем Помпония: "Если я дам тебе в ссуду лошадь, чтобы ты пользовался ею до известного места, и если эта лошадь испортилась без всякой вины с твоей стороны, то ты не являешься ответственным по иску из договора "ссуды"; ибо моя вина в том, что я ссудил лошадь на такой длинный путь, что она не могла вынести этой работы" (Дигесты Юстиниана: Избранные фрагменты в пер. и с примеч. И.С. Перетерского. М., 1984. С. 232).

Вторым предшественником современного договора безвозмездного пользования был отдаленно связанный с нею прекарий (precarium). Его происхождение связано с существованием еще в древнейшие времена внедоговорных отношений, суть которых выражалась в безвозмездной отдаче вещи в пользование "из жалости" (с возвратом по первому требованию). Как отмечал Г. Дернбург, precarium c древнейших времен являлся для римлян весьма важным социальным, но притом чисто фактическим отношением, в силу которого патрон своему клиенту или вообще знатные или богатые люди зависящему от них незначительному человеку оказывали из снисхождения и безвозмездно различные милости. Отношение к принявшему эту милость - прекаристу не было юридическим, а основывалось на доверии. Право, согласно древнеримским воззрениям, являлось резко ограниченной областью, где господствовали строгие правила и формы. Характерной же чертой precarium было отсутствие этих условий <*>. Что же касается возврата вещи к определенному сроку, то соответствующее обязательство было договорным с тем, однако, что этот договор носил самостоятельный характер, связанный с precarium, но находившийся все же за его пределами. Precarium особенно близок к различного рода адресным пожертвованиям, которые исходили от патрона и были адресованы его клиентам. Один из вариантов - передача имущества в безвозмездное пользование вольноотпущеннику его бывшим хозяином. Отношения между сторонами в данном случае были заведомо неравными и строились на доверии. Указанным отношениям была имманентна возможность требовать возврата вещи, вследствие чего отказ от ее получения обратно не мог влечь никаких последствий. При этом само по себе заявленное требование о возврате вещи означало потерю лицом, которому передана вещь, права на ее удержание у себя.

--------------------------------

<*> См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 293.

Особенность precarium состояла, среди прочего, в том, что в зависимости от характера отношений на его основе вещь могла быть передана не только в держание (detentio), но и во владение. Имея в виду это последнее обстоятельство, Ю. Барон усматривал элементы precarium в некоторых современных ему отношениях. При этом он приводил два примера: предоставление покупателю права в определенных случаях пользоваться купленной вещью до ее оплаты, а также оставление заложенной вещи у залогодателя <*>.

--------------------------------

<*> См.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Вып. 3. Кн. IV: Обязательственное право. СПб., 1909. С. 168. Об использовании precarium в феодальный период применительно к земельным участкам, передаваемым Церковью и короной во временное пользование (до отмены пожалования на определенный срок), а впоследствии и пожизненно (в частности в России), см.: Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948. С. 224 и сл.

Во Французском гражданском кодексе (ФГК) рассматриваемый договор представлен в тесной связи с займом, более того, как одна из разновидностей займа. Кодекс построен таким образом, что единый договор займа (du pret) делится на два вида, что прямо предусмотрено ст. 1874 ФГК. Основное различие между ними состоит в том, что при одном передаваемая вещь используется, но без ее уничтожения (так называемый заем для пользования (pret a usage), или, иначе, "ссуда" (commodat), а при втором пользование означает потребление вещи. Эта вторая разновидность представляет собой собственно заем (pret) или "потребительский заем" (pret de consommation).

Различие состоит, таким образом, в виде пользования предметом договора. Если при собственно займе одна из сторон предоставляет другой вещи с возложением на нее обязанности возвратить столько же вещей, такого же вида и качества, то при ссуде сторона предоставляет контрагенту вещь именно для пользования с возложением на него обязанности возвратить впоследствии ту же вещь. Основным признаком этого последнего договора является безвозмездность отношений сторон, сохранение права собственности за стороной, передавшей вещь, возможность использования в качестве предмета соответствующего обязательства любую вещь, которая, во-первых, не изъята из оборота, а, во-вторых, относится к числу непотребляемых.

Договор ссуды строится по модели реального договора. Этому договору присуще то, что при нем "нет ни перехода права собственности, ни даже передачи владения в юридико - техническом смысле. Заемщик становится лишь временным держателем вещи. Владельцем остается займодатель, осуществляющий владение при посредстве заемщика. Вследствие этого риск случайной гибели или порчи вещи несет займодатель. Случайная гибель вещи освобождает заемщика от обязательства" <*>.

--------------------------------

<*> Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. М., 1961. С. 254 - 255.

Среди обязанностей стороны, получившей вещь в пользование, выделяются такие, как забота об охране и сохранности передаваемой вещи (с использованием знакомого со времен римского права критерия "хороший хозяин"), пользование вещью с учетом ее природы или специальных указаний в договоре и своевременный ее возврат. Нарушение отмеченной обязанности - употребление вещи не по назначению, а равно просрочка возврата вещи влекут за собой наступление повышенной ответственности стороны, которой была предоставлена вещь, - не только вследствие вины, но и вследствие случая. Оценка сторонами вещи в момент ее передачи влечет за собой ответственность стороны, получившей в пользование вещь, за ее гибель даже вследствие случая, если иное не предусмотрено в договоре. Вместе с тем за порчу вещи ответственность наступает лишь при наличии вины.

Хотя договор, как вытекает из его определения, является односторонним, некоторые обязанности возлагаются и на сторону, передавшую вещь в пользование. Речь идет прежде всего о последствиях причинения этой вещью ущерба контрагенту. В таком случае последний вправе требовать возмещения ущерба, но только при условии, если сторона, предоставившая вещь, знала о ее недостатках, но не предупредила контрагента. В ситуациях, когда "заемщик" (т.е. ссудополучатель в нашем понимании) был вынужден понести расходы, характеризующиеся тремя признаками - чрезвычайные, необходимые и неотложные настолько, что нельзя было заблаговременно предупредить об этом контрагента, - последний обязан возместить эти расходы.

Договор прекращается с истечением указанного в нем срока. А при отсутствии в договоре упоминания о сроке - после того, как цель, для которой была взята вещь, достигнута. Кроме того, суду предоставлена возможность в случае, если будет установлено, что сторона, передавшая вещь, сама испытывает настоятельную и непредвиденную потребность в этой вещи, по ее требованию вынести решение о возврате.

Германское гражданское уложение (ГГУ) выделяет договор "Безвозмездное пользование (ссуда)" в особую главу, признавая таким образом самостоятельный характер соответствующего договора. Эта глава следует за главой "Наем. Аренда" и предшествует главе "Заем".

Особенность правового регулирования договора ссуды состоит прежде всего в признании его консенсуальным. В ГГУ выделены обязанности обеих сторон в договоре. Так, на ссудополучателя возлагается несение расходов по содержанию вещи, если они могут рассматриваться как "обычные" (подобно законодательству ряда других стран приводится в качестве примера кормление переданного животного).

Использование вещи должно осуществляться в соответствии с определенным договором ее назначением (в этом случае ссудополучатель освобождается от ответственности за происшедшие изменения или ухудшения). Ссудополучатель не может без разрешения ссудодателя передавать вещь в пользование третьему лицу. Она должна быть возвращена ссудодателю в установленный договором срок, а при отсутствии в договоре такого срока - в любое время по требованию ссудодателя.

Обязанности ссудодателя включают уведомление ссудополучателя о недостатках передаваемой вещи, а также возмещение его расходов, которые можно рассматривать как укладывающиеся в рамки ведения чужих дел без поручения (negotiorum gestio). Следует особо отметить ограничения ответственности ссудодателя, явно связанные с особым характером договора, который предполагается заключенным в интересах второй стороны - ссудополучателя. Имеется в виду условие, по которому ссудодатель несет ответственность за нарушение договора только при наличии с его стороны умысла или грубой погрешности, а при умолчании об имевшихся недостатках переданной вещи ответственность за причиненные по этой причине убытки ссудополучателю наступает только при наличии умысла.

К числу оснований для возникновения у ссудодателя права на досрочное прекращение договора отнесены: вызванная непредвиденными обстоятельствами потребность в вещи у самого ссудодателя, использование ссудополучателем вещи не по назначению, а также смерть ссудополучателя.

В Швейцарском обязательственном законе (ШОЗ) титул IX "Пользование имуществом" состоит из двух частей: "Пользование вещами" и "Заем". Первая из них имеет в виду то, что обычно называется ссудой. Этот договор построен как консенсуальный и соответственно двусторонний. В нем одна из сторон обязуется предоставить вещь в бесплатное пользование, а контрагент - по окончании пользования возвратить ту же вещь.

Обязанности стороны, получившей вещь, включают пользование ею в соответствии с содержащимися в договоре указаниями, а при их отсутствии - в соответствии со свойствами и назначением вещи; кроме того, пользователю запрещено передавать ее другому лицу. Нарушение той и другой обязанности влечет за собой повышенную ответственность стороны: она должна возместить возникший в результате вред даже тогда, когда речь идет о случае, т.е. независимо от ее вины. Расходы по содержанию вещи распределяются между сторонами следующим образом: на ту из них, которая получила вещь, возлагается несение обычных расходов по содержанию вещи, однако расходы, имеющие исключительный характер и при этом сделанные в интересах "хозяина вещи", падают на последнего. ШОЗ счел необходимым особо выделить ситуацию, при которой одна и та же вещь передана в общее пользование: тогда пользователи несут за нее ответственность солидарно. Как правило, прекращение (окончание) договора наступает в срок, предусмотренный в договоре, а при отсутствии в нем условия о сроке - по завершении использования вещи в соответствии с указанной в договоре целью либо с окончанием периода, в течение которого такое использование могло быть завершено. В Законе предусмотрены основания для досрочного расторжения договора. Два из них связаны с нарушением обязанностей "пользователем". Это использование им вещи не в соответствии с договором либо передача вещи в пользование другому лицу. Еще три основания не зависят от пользователя. Это ухудшение состояния вещи, появление у "хозяина" острой нужды в вещи вследствие непредвиденных обстоятельств, а также смерть пользователя. Особую норму в ШОЗ составляет правило, относящееся к договорам "неопределенным" - тем, в которых не оговорены ни время, на которое вещь передана, ни цель пользования. Расторгнуть такой договор "хозяин вещи" может в любое время.

Итальянский ГК содержит главу, посвященную "ссуде". Соответствующий договор признается реальным. Предметом его могут быть, как специально предусмотрено в Кодексе, и движимые, и недвижимые вещи. Предусмотрено обязательство соответствующей стороны возвратить вещь в определенное договором время либо с завершением пользования вещью (с учетом цели, для которой она была передана). В обязанности получателя вещи входит ее содержание и сбережение. Передача вещи третьему лицу допускается только с согласия контрагента. Нарушение перечисленных обязанностей тем, кто принял вещь, порождает у контрагента право требовать расторжения договора и возмещения убытков в соответствии с общими правилами гражданского законодательства на этот счет. Ответственность за случайную гибель вещи у стороны, которая ею пользуется, возлагается на эту сторону.

По модели Французского ГК построены нормы, посвященные рассматриваемому договору, в Гражданском кодексе Луизианы. Соответствующая его глава ("Заем" - "Loan") также различает два вида займа: "заем для пользования" (loan for use) и "простой заем" (simple loan). Первый договор представляет собой ссуду. Среди наиболее интересных норм этого Кодекса можно указать, в частности, на ту, которая предусматривает право удержания, принадлежащее стороне, получившей вещь, на случай невыполнения обязанностей контрагентом. Имеется в виду невозмещение им стороне, получившей вещь в пользование, понесенных ею издержек, которые были необходимы для сохранения находящейся у нее в пользовании вещи.

В Своде законов гражданских Российской империи в одной главе оказались "заем" и "ссуда имущества". При этом, в отличие, например, от ФГК, они рассматривались как самостоятельные договоры.

Ссуде было посвящено лишь несколько статей, из-за чего в соответствующих случаях приходилось пользоваться главным образом общими нормами обязательственного права. Определение ссуды, по мнению, например, К.Н. Анненкова, "очень близкое по существу к праву римскому" <*>, сводилось к следующему: в силу договора ссуды "одно лицо уступает другому право пользоваться своим движимым имуществом под условием возвращения его же самого и в том же состоянии, в каком оное было дано, без всякого за употребление возмездия". Таким образом, соответствующий договор относился к числу реальных.

--------------------------------

<*> Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. IV: Отдельные обязательства. СПб., 1904. С. 363.

В примерный перечень имущества, могущего быть переданным по договору, Свод включил домашний и рабочий скот, орудия, которыми пользуются при определенном промысле, платье, вещи, домашние приборы. При этом исключалась возможность передачи в безвозмездное пользование в виде общего правила имущества казны.

Остальные статьи главы, относящейся к ссуде, были посвящены основным обязательствам ссудополучателя: пользоваться имуществом в соответствии с условиями договора, а при отсутствии в нем таких условий - в соответствии с назначением имущества. В случаях порчи имущества "нерадением" того, кому была передана вещь, он обязан был возместить цену имущества, имея при этом возможность оставить его у себя.

Критика в литературе правового регулирования ссуды в Своде была связана главным образом с тем, что за пределами договора оказалась недвижимость <*>; обращалось внимание на "скудость норм" <**> и др.

--------------------------------

<*> Так, Г.Ф. Шершеневич считал, что позиция Свода не соответствует практике, приводя в виде примера случаи, когда "одно лицо, уезжая за границу, передает другому в пользование до своего возвращения дом, квартиру или, отправляясь летом на Кавказ или в Крым, отдает свою дачу". При этом автор отмечал, что "такое отношение не подойдет ни под один из признанных законом договоров, тогда как оно представляет собою не что иное, как ссуды" (Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1912. С. 579). Аналогичную позицию занимал Д.И. Мейер, весьма резко выступавший на этот счет: "Спрашивается, какой же юридический интерес связывается с тем, что предметом ссуды полагается только имущество движимое, разве законодательство запрещает быть щедрым относительно имущества недвижимого: можно считать незаконным договор, по которому одно лицо безвозмездно предоставляет другому пользование недвижимым имуществом на том основании, что это будет та же ссуда? И разве мы не встречаем в действительности случаев такого рода, что домохозяин безвозмездно предоставляет кому-либо помещение в своем доме или распоряжается завещательно в пользу какого-либо лица о безвозмездном пользовании в своем доме" (Мейер Д.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 273).

<**> См.: Анненков К.Н. Указ. соч. С. 363.

Эти и другие недостатки призвано было восполнить разрабатывавшееся Гражданское уложение.

Проект Гражданского уложения включил специальную главу "Ссуда", которая оказалась между главами о найме и займе. Соответствующий договор, как следует из его определения, также является реальным. При этом правила о ссуде должны были применяться к договорам о передаче в безвозмездное пользование недвижимого имущества. Основное содержание главы составляли обязанности ссудополучателя ("ссудопринимателя"). В это число входило пользование вещью согласно договору, а при отсутствии в нем таких указаний - в соответствии со свойствами и назначением вещи. Ссудополучатель не должен был передавать вещь другому лицу в пользование без согласия контрагента, а также был обязан своевременно возвращать вещь.

Ответственность ссудополучателя за гибель или повреждение вещи в определенных случаях наступала независимо от его вины, в частности, когда при общей опасности для полученной и его собственной вещи, имея возможность спасти одну из них, он выбрал собственную. Поклажедатель, как это имеет место и по законодательству многих других стран, должен был нести "обыкновенные издержки" с тем, что издержки "чрезвычайные", необходимые для сохранения вещи, должны ему возмещаться ссудодателем, если ссудополучатель не имел возможности своевременно сообщить ему об этом.

Если в договоре отсутствовало условие о сроке и не были указаны цели ссуды, то, подобно Швейцарскому обязательственному закону, в этом случае ссудодатель мог потребовать возврата вещи в любое время.

Первый Гражданский кодекс РСФСР (1922 г.) не упоминал о договоре ссуды (безвозмездного пользования), хотя на практике он применялся, и уже по этой причине имелись основания для его исследования в литературе. Глава, посвященная этому договору, выделялась в учебниках <*>. Она нашла свое место в книге "Отдельные виды обязательств" (автор соответствующей главы - А.И. Пергамент). В этой работе, в частности, отмечалось, что в условиях, когда отсутствовало специальное регулирование рассматриваемого договора, приходилось использовать различного рода правила и инструкции. Однако их было явно недостаточно, и к тому же они охватывали лишь часть возникавших вопросов. Поэтому при разрешении соответствующих споров судьи вынуждены были в основном применять статьи из общей части обязательственного права ГК 1922 г., а также по аналогии - статьи Кодекса, посвященные имущественному найму <**>.

--------------------------------

<*> Так, в учебнике "Гражданское право" (Ч. II. М., 1938) ссуда оказалась в одной главе с займом (гл. 23 "Заем и ссуда"), а в изданном позднее учебнике "Гражданское право" (Т. 2. М., 1944) ей уже была посвящена специальная глава - гл. 30 "Договор о безвозмездном пользовании имуществом (договор ссуды)".

<**> См.: Отдельные виды обязательств. М., 1954. С. 194 - 195.

Впервые рассматриваемый договор был выделен в ГК 1964 г. Посвященная ему гл. 29 оказалась непосредственно за главами "Имущественный наем" (гл. 27) и "Жилищный наем" (гл. 28). Состоящая из восьми статей, эта глава содержала отсылки к такому же количеству статей главы "Имущественный наем".

Действующий ГК так же, как и его предшественник, поместил договор ссуды в главу, следующую за главами "Имущественный наем" и "Жилищный наем". Соответствующая глава в действующем ГК носит название "Безвозмездное пользование" и предусматривает, что "по договору безвозмездного пользования (договору ссуды) одна сторона (ссудодатель) обязуется передать или передает вещь в безвозмездное временное пользование другой стороне (ссудополучателю), а последняя обязуется вернуть ту же вещь в том состоянии, в каком она ее получила, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором" (ст. 689).

Приведенное определение близко к тому, которое включалось в гл. 29 ГК 1964 г. Вместе с тем можно указать и на некоторые отличия между содержащимися в определениях соответствующих договоров решениями в указанных Кодексах.

Прежде всего речь идет о том, что в ГК 1964 г. соответствующая глава именуется "Безвозмездное пользование имуществом", при этом в определении договора (ст. 342) и в целом во всей главе речь шла о переходе не "вещи", а "имущества". Отказ от термина "имущество" и замена его "вещью" в действующем Кодексе сняли какие бы то ни было сомнения по поводу того, что предметом рассматриваемого договора "права", в отличие от вещей, быть не могут <*>.

--------------------------------

<*> Этот вопрос исследовался в русской дореволюционной литературе. Убедительные аргументы против возможности передачи в безвозмездное пользование прав содержатся в издании: Гражданское Уложение: Проект Высочайше утвержденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Книга пятая: Обязательства. Том второй. С объяснениями. СПб., 1899. С. 135. Споры по тому же вопросу возникали в послереволюционное время. По этому поводу, в частности, А.И. Пергамент высказывалась за то, что хотя право и может быть теоретически предметом ссуды (пример - облигации), но эта форма ссуды "практически, однако, вряд ли имеет значение" (Отдельные виды обязательств. С. 199).

Другая новелла ГК может быть расценена уже не столь однозначно. Речь идет о том, что новый Кодекс счел необходимым использовать, по крайней мере в качестве альтернативы, традиционное название соответствующего договора - "договор ссуды", пренебрегая, как и законодатель дореволюционной России, тем, что термин "ссуда" использовался также применительно и к другому договору - займа. Следует отметить, что ГК 1964 г. не только в определении, но и во всех остальных нормах соответствующей главы не упоминает о ссуде. Это повлекло за собой необходимость отказаться от традиционного наименования контрагентов в этом договоре. В результате, в отличие от действующего Кодекса, в ГК 1964 г. ссудодатель именуется "одна сторона", а ссудополучатель - "другая сторона". Это вызвало известные затруднения технического характера при индивидуализации в соответствующих нормах участников договора.

С сомнениями относительно целесообразности использования термина "ссуда" применительно к договору возмездного пользования, высказанными, как было показано, Д.И. Мейером, можно было встретиться в литературе не только дореволюционной, но и относящейся ко времени действия ГК 1922 г. Не случайно В.А. Рясенцев одну из своих еще довоенных работ без каких-либо оговорок назвал "Договор безвозмездного пользования" <*>. Несколько лет спустя против использования применительно к рассматриваемому договору термина "ссуда" выступила А.И. Пергамент. Соответствующие положения она обосновывала следующим образом: "В советской цивилистической литературе настоящий договор именовался ссудой. Однако ввиду применения того же термина к некоторым видам займа (как-то займа семян - семенная ссуда) и одновременно обозначения тем же термином предмета займа, предоставляемого кредитными учреждениями, возникает потребность в самостоятельном его наименовании" <**>.

--------------------------------

<*> См.: Советская юстиция. 1938. N 19.

<**> Отдельные виды обязательств. С. 186.

Нам представляется, что использование термина "ссуда" и производных от него ("ссудодатель" и "ссудополучатель") не заслуживает такой критики. Прежде всего это связано с тем, что в гражданском праве немало различных по смыслу правовых категорий, для обозначения которых в качестве терминов используются омонимы. Примерами последних могут быть такие, как "гарантия", "рента", "договор", да и самое "право" (имеются в виду субъективный и объективный его смысл). По этой причине есть все основания солидаризироваться с позицией О.С. Иоффе. "Договор ссуды, - писал он, имея в виду Гражданский кодекс 1964 г., - именуется в ГК договором безвозмездного пользования имуществом. Отказ от термина "ссуда" обусловлен тем, что в обыденной речи это слово употребляется как синоним займа. В таком же значении его применяют и нормативные акты, посвященные, например, банковскому предоставлению (банковской ссуде). Но в русском юридико - техническом словаре термин "ссуда" появился для обозначения не займа, а именно предоставления имущества в безвозмездное пользование. Для краткости изложения этот термин и будет использован в дальнейшем (имеется в виду дальнейшее изложение в книге, из которой приведена настоящая цитата. - М.Б.)" <*>.

--------------------------------

<*> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 392.

Таким образом, речь идет о возможности каждый раз вкладывать в этот термин соответствующий смысл. Определенную неудовлетворенность по поводу возврата к термину "ссуда" в действующем ГК высказал А.Ю. Кабалкин <*>. В подтверждение смешения автор сослался на акт, в котором ссуда используется в ином, чем в гл. 36 ГК, смысле. Таких примеров немало. Достаточно указать на то, что в одной из справочно - поисковых информационных систем ("") их содержится около 400. Однако вряд ли можно себе представить, чтобы на практике возник вопрос о том, что имели в виду стороны в данном договоре или законодатель в правовом акте - безвозмездное пользование вещью или выдачу кредита. Тем более что за пределами договоров безвозмездного пользования по общему правилу в соответствующих актах обычно содержатся прямые указания: "бюджетная ссуда", "банковская ссуда" и др. <**>

--------------------------------

<*> См.: Кабалкин А.Ю. Договор безвозмездного пользования // Советская юстиция. 1997. N 10. С. 18.

<**> В частности, можно сослаться на Закон РФ "О залоге" (Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. N 23. Ст. 1239), Указ Президента Российской Федерации от 20 февраля 1995 г. "Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения" (СЗ РФ. 1995. N 9. Ст. 734), Постановления Правительства РФ от 12 апреля 1996 г. "Вопросы Федерального фонда поддержки малого предпринимательства" (СЗ РФ. 1996. N 16. Ст. 1901), от 14 марта 1997 г. "О закупках и поставках сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия для обеспечения военных и других потенциальных потребителей федерального продовольственного фонда в 1997 году" (СЗ РФ. 1997. N 11. Ст. 1330), от 8 июля 1997 г. "Вопросы Федеральной службы России по делам о несостоятельности и финансовом оздоровлении" (СЗ РФ. 1997. N 28. Ст. 3456), от 15 мая 1999 г. "О предоставлении бюджетных ссуд для реализации высокоэффективных контрактов на производство и поставку продукции, в том числе на экспорт" (СЗ РФ. 1999. N 21. Ст. 2629), и др.

Конструкция рассматриваемого договора слагается из определенного числа обязательных элементов. В самом схематичном виде они могут быть сведены к трем, а именно: вещь как предмет договора (1), передача ее в пользование (2) и, наконец, возвращение вещи (3). Фундаментом всей соответствующей конструкции служит безвозмездность отношений сторон.

Для оценки этого последнего обстоятельства следует иметь в виду действие основных начал гражданского права, закрепленных в ст. 1 ГК. Не только безвозмездность, но и возмездность не являются конституирующими признаками гражданского законодательства. Об этом можно судить по тому, что ни та, ни другая не упомянуты в числе начал этой отрасли в ст. 1 ГК, а также в характеристике регулируемых гражданским законодательством отношений, которая содержится в ст. 2 ГК. И только применительно к одному из видов отношений - тех, которые складываются между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, или с их участием, можно признать, что в виде общего правила безвозмездность находится именно за их пределами. Этот вывод следует из того, что сама по себе предпринимательская деятельность как таковая осуществляется на свой риск и направлена на систематическое извлечение прибыли из пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в установленном законом порядке.

Если иметь в виду включенное в п. 1 ст. 1 ГК указание на то, что гражданское законодательство основывается на признании, среди прочего, равенства участников регулируемых им отношений, свободы договоров, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, приходится признать, что возникновение договорного отношения возможно только при условии, что интерес к этому имеет каждая из его сторон. Это следует из того, как справедливо отмечал Г. Гукасян, что "интерес как таковой, будучи осознанным, выступает как стимул деятельности" <*>. Именно интерес является исходным при формировании необходимой для заключения договора воли его сторон.

--------------------------------

<*> Гукасян Г. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 16. Развернутые положения, относящиеся к роли интереса как побудителя к совершению действий, связанных с пренебрежением субъективными гражданскими правами, см.: Братусь С.Н. Субъекты гражданских прав. М., 1950. С. 20 и сл., - а также специальное исследование: Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве // Советское государство и право. 1967. N 1. С. 49 и сл.

В виде общего правила такой интерес рождает то, что п. 1 ст. 423 ГК называет "платой или иным встречным предоставлением за исполнение своих обязанностей", признавая одновременно именно этот признак необходимым и достаточным для выделения возмездных договоров.

Указанный в п. 1 ст. 423 ГК признак в силу п. 3 той же статьи предполагается, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора.

Возмездность договора особенно четко выражена в четырехчленном делении инноминативных договоров, которое существовало в римском праве. Это достигалось путем использования одного лишь слова ut ("чтобы"). Имеется в виду, что инноминативные (безымянные) контракты должны были непременно относиться к одной из следующих групп: do ut des ("даю, чтобы (ты) дал"), do ut facias ("даю, чтобы (ты) сделал"), facio ut des ("делаю, чтобы (ты) сделал"), facio ut facias ("делаю, чтобы (ты) сделал").

Вместе с тем, на наш взгляд, интерес является побудительной причиной для вступления обеих сторон в договорные отношения не только возмездные, но и безвозмездные.

В частности, интерес к договору безвозмездного пользования существует как у ссудополучателя, так и у ссудодателя. Все дело лишь в том, что интерес последнего в договор не включается, находясь вне его.

Различие интересов, о котором идет речь, учитывается не только в материальном, но и в процессуальном праве. Интерес, включенный в договор, как раз и представляет собой один из вариантов "охраняемых законом интересов". Нарушение или оспаривание именно такого интереса, не отличаясь в этом смысле от нарушения или оспаривания субъективного права, служит основанием для признания за лицом права на судебную защиту. Указанное правило закреплено в ст. 3 Гражданского процессуального и в ст. 4 Арбитражного процессуального кодексов.

Приведенные положения можно проиллюстрировать на примере рассматриваемого договора. Его безвозмездность проявляется в том, что "пользователь чужого имущества получает соответствующую имущественную выгоду за счет другого лица (собственника), на которого целиком ложатся все расходы, связанные с использованием и износом вещи" <*>. Однако сделанный из этого вывод - "следовательно, такой договор не имеет имущественного интереса для ссудодателя" <**> - не всегда верен. Так, когда родные и близкие знаменитого писателя, ученого, общественного деятеля и т.п. безвозмездно передают находящиеся у них его вещи в виде экспонатов организаторам посвященной этому лицу выставки, совершенно очевидно, что у них действительно отсутствует имущественный интерес к заключению договора, на основе которого предоставляются экспонаты. Иное дело, если в качестве экспонента на очередной авиационной выставке выступает авиационный завод, который передает образец разработанной им модели. Тогда есть все основания полагать, что у ссудодателя имеется явный интерес имущественного характера для участия в подобной выставке, в частности, речь идет о рекламе изделия, рассчитанного на последующий его сбыт. Однако и этот договор все равно обладает признаком безвозмездного пользования, поскольку интерес завода в договор не включается. По этой причине имеющийся у ссудодателя интерес признаками защищаемого законом не обладает. А потому, если надежды завода на последующую реализацию построенных по выставленному образцу моделей не оправдаются даже вследствие обстоятельств, зависящих от организатора выставки, требовать возмещения своих убытков, в том числе неполученной прибыли, завод не сможет.

--------------------------------

<*> Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 2. М., 1993. С. 145. Еще дальше в этом вопросе пошел Э. Лаасик, считавший, что "все договоры безвозмездного пользования имущества заключаются в интересах ссудополучателя" (Лаасик Э.Я. Советское гражданское право. Часть особенная. Таллин, 1980. С. 121).

<**> Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 2. С. 145.

Отвергать возможность существования имущественного интереса у ссудодателя нельзя и потому, что сам этот интерес может быть не только прямым, но и косвенным. Так, в определенных случаях, передав вещь в безвозмездное пользование, ссудополучатель тем самым освобождает себя от несения необходимых издержек по пользованию ею. Так произойдет при передаче во временное безвозмездное пользование животного. Аналогичная ситуация складывается при предоставлении в безвозмездное пользование простаивающего цеха, благодаря чему предприятию - ссудодателю не нужно будет нести расходы по оплате охраны, которую оно иначе вынуждено было бы содержать.

Договор, вторым названием которого служит ссуда, относится к числу тех, для которых безвозмездность - непременный их признак. И именно этот признак приобретает в конечном счете решающее значение для формирования соответствующего договорного типа. Точно так же, как возмездность служит непременным признаком договора купли - продажи, подряда или мены и т.п., безвозмездность необходима для выделения таких типов договоров, как дарение или безвозмездное пользование.

Наряду с этим существуют и такие договоры, для которых "безвозмездность" необходима только для внутренней, т.е. видовой классификации в рамках единого типа договоров. Один из примеров таких договоров - заем, который может быть в равной мере как процентным (т.е. возмездным), так и беспроцентным (т.е. безвозмездным). С особым значением безвозмездности для рассматриваемого типа договоров (ссуды) как раз и связана необходимость применения в порядке аналогии закона п. 1 ст. 572 ГК. Данным пунктом предусмотрено, что при наличии встречной передачи вещи или прав либо встречного обязательства договор не признается дарением. В силу п. 2 ст. 170 ГК такой договор должен считаться ничтожным как притворный с тем, что к заключенному договору будут применены правила, рассчитанные на отношения, которые стороны имели в виду (например, правила о договоре мены). Таким же образом ст. 170 ГК (на основе принятой по аналогии ст. 572 ГК) может применяться в соответствующих случаях и к договору ссуды, который в отступление от его основного признака - безвозмездности включит указание на встречное удовлетворение.

Приведенное в Кодексе определение ссуды позволяет использовать для характеристики рассматриваемого договора наряду с "возмездностью - безвозмездностью" и ряд иных дихотомий.

Одна из них связана с разграничением договоров реальных и консенсуальных.

Для подобного разграничения ключевое значение имеет обычно использование в определении договора одной из двух формул: либо "передает" (для реального договора), либо "обязуется передать" (для договора консенсуального). С учетом этого признака, взятого из легального определения договора безвозмездного пользования, считается, что стороны вправе сами определить, будет ли заключаемый между ними договор реальным или консенсуальным <*>. Если же договор оставляет этот вопрос открытым, то вступает в действие п. 2 ст. 433 ГК. Распространительное его толкование позволяет, на наш взгляд, признать существование презумпции в пользу договора консенсуального <**>. В таком случае с момента, когда договор должен считаться заключенным (в силу п. 1 ст. 433 ГК это момент получения лицом, отправившим оферту, ее акцепта), у ссудодателя возникает обязанность предоставить вещь контрагенту (если, разумеется, иное не предусмотрено в самом договоре).

--------------------------------

<*> Реальный или консенсуальный характер договора может быть предуказан законом или иным правовым актом. Примером служит утвержденное Постановлением Правительства РФ от 18 февраля 1998 г. Положение о предоставлении участков лесного фонда в безвозмездное пользование (СЗ РФ. 1998. N 8. Ст. 964). Им предусмотрено, что соответствующая сторона "обязуется предоставить лесопользователю участок лесного фонда...". Налицо, таким образом, консенсуальный договор.

<**> Необходимость распространительного толкования в данном случае возникает в связи с тем, что если п. 2 ст. 433 ГК устанавливает такую презумпцию для случаев, когда реальный характер договора однозначно установлен законом, то в рассматриваемой ситуации законодатель предоставляет возможность выбора такого реального договора либо, напротив, договора консенсуального самими сторонами.

В законодательстве стран, в которых допускается заключение только консенсуальных договоров безвозмездного пользования, все равно отсутствуют, - на что уже обращалось внимание, - нормы, которые предусматривали бы порядок исполнения ссудополучателем обязанности передать вещь. Аналогичная ситуация сложилась и в действующем ГК. Это вынуждает восполнить указанный пробел общими статьями обязательственного права ГК (см. ниже).

Определенное решение содержалось в ГК 1964 г. Его ст. 344 предусматривала на случай выступления в качестве ссудодателя социалистической организации при невыполнении ею обязанности предоставить вещь те же последствия, что и при аналогичном нарушении иного договора - имущественного найма. Имеется в виду возникновение у стороны, которой должна быть передана вещь, права требовать не только саму вещь, но и возмещения убытков, подобно тому, что имело место при неисполнении аналогичной обязанности наймодателем в договоре имущественного найма. Подлежащие возмещению убытки в таком случае, учитывая безвозмездный характер договора, Кодекс ограничивал лишь произведенными расходами, утратой или повреждением имущества (ст. 344).

Редакция приведенной нормы ГК 1964 г. позволяла сделать вывод, что сама возможность заключения консенсуального договора возмездного пользования вещью ограничивалась случаями, при которых его субъектный состав соответствовал ст. 344 ГК. Иначе говоря, необходимо было, чтобы в роли ссудодателя выступала "социалистическая организация". Теперь какие-либо ограничения в субъектном составе, сформулированные в виде общего правила, не действуют (о специальных запретах см. ниже).

Не вызывает сомнений, что договор безвозмездного пользования в его консенсуальном варианте является двусторонним. Иное дело - тот же договор безвозмездного пользования, но построенный по модели реального договора.

В литературе и до, и после принятия нового Кодекса мнения по вопросу о том, можно ли считать реальный договор ссуды двусторонним, разошлись.

Так, сторонником отнесения договора ссуды в любом случае (а значит, и если он является реальным) к числу двусторонних была А.И. Пергамент. При этом, как она полагала, "само собой разумеется, что те договоры о передаче вещи в пользование, которые заключаются в момент соглашения сторон, являются договорами двусторонними: на одной стороне лежит обязанность передачи вещи, а на другой - пользования вещью в соответствии с условиями договора и в соответствии с ее назначением, а также своевременный возврат вещи в должном состоянии.

Но и те договоры безвозмездного пользования имуществом, которые заключаются путем передачи вещи, выступают как договоры двусторонние, так как в отдельных случаях и в договоре этого рода могут возникнуть обязанности ссудодателя перед ссудополучателем (например, обязанность ссудодателя возместить ссудополучателю понесенные им чрезвычайные расходы)" <*>.

--------------------------------

<*> Отдельные виды обязательств. С. 197. Двусторонность усматривалась иногда и в наличии у ссудодателя обязанности в определенных случаях возмещать причиненные им (предоставленной им вещью) убытки (см., в частности: Советское гражданское право / Отв. ред. В.А. Рясенцев. Т. 2. М., 1976. С. 101 - 102).

На наш взгляд, правильную позицию в давнем споре о соотношении дву- и односторонних договоров занимают авторы, относящие к числу первых только те договоры, в которых на обе стороны возлагаются не просто обязанности, а именно такие, которые носят встречный характер <*>. Следовательно, наличие обязанностей у той и другой стороны само по себе не дает оснований для утверждения, что налицо двусторонний договор. Решающее значение имеет характер обязанностей, их взаимосвязь. Л. Жюллио де ла Морандьер весьма удачно отмечал: "Некоторые договоры, заключенные в качестве односторонних, иногда порождают в дальнейшем обязанность на стороне кредитора. Так, хранитель, понесший расходы для обеспечения сохранности хранимой вещи, вправе требовать возмещения этих расходов лицами, отдавшими ему вещь на хранение, несмотря на то что первоначальный договор породил только обременение его, хранителя, обязанностью возвратить вещь. Так же могут сложиться отношения сторон в силу договора о ручном залоге или договора поручения, поскольку эти договоры нередко называют несовершенными двусторонними договорами. Однако ввиду субсидиарного и эвентуального характера возникающей для кредитора обязанности, не служащей при том основанием главной обязанности, порождаемой договором в момент, когда он совершен, эти договоры, по общему правилу, относят к числу односторонних" <**>.

--------------------------------

<*> В литературе, предшествующей принятию ГК РФ, вывод о признании реального договора односторонним был сделан в учебниках: Советское гражданское право / Под ред. В.Ф. Маслова, А.А. Пушкина. Ч. 2. Киев, 1978. С. 116 - 117; Советское гражданское право: Учебник / Под ред. О.А. Красавчикова. Т. 2. М., 1985. С. 111; Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 2. С. 145 и др.

Точку зрения о двустороннем характере любого договора безвозмездного пользования поддерживал, в частности, Э.Я. Лаасик (см.: Лассик Э.Я. Указ. соч. С. 121). При этом он считал, что договор включает обязанность ссудодателя передать имущество, а ссудополучателя - принять имущество. Было не совсем понятно, как уложить это положение в модель реального договора. В учебнике "Советское гражданское право" под редакцией В.А. Рясенцева (С. 101) любая ссуда именовалась двусторонним договором.

<**> Жюллио де ла Морандьер Л. Указ. соч. Т. 2. М., 1960. С. 207. С изложенных им позиций тот же автор признавал и договоры ссуды "несовершенными синаллагматическими договорами" (Он же. Указ. соч. Т. 3. М., 1961. С. 256).

В свое время весьма острый характер приобрела дискуссия по этому же вопросу в германской литературе. Так, например, по мнению Г.Ф. Пухта и Б. Виндшейда, односторонними являются договоры, в которых одна из сторон несет главную обязанность, а в то же время действия, возлагаемые на другую сторону, являются добавочными и тем самым лишь возможными. Их оппонент Г. Дернбург признавал в равной мере двусторонними как синаллагматические договоры, т.е. основанные на обмене взаимными обязанностями, одинаково существенными для сделки (договора), так и те, в которых главной обязанности одной из сторон могли противостоять побочные обязанности ее контрагента.

При этом Г. Дернбург предлагал фактически пренебречь тем различием исков, которое столь четко провозглашалось в римском праве (в том числе и применительно к договору ссуды), т.е. actio directa - для осуществления главной обязанности и actio contrario - побочной <*>.

--------------------------------

<*> См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 65 - 66.

Сторонником односторонности реального договора ссуды был в современной литературе О.С. Иоффе. При этом он обращал особое внимание на неравноценность обязательств сторон в данном договоре, имея в виду, что обязанности ссудодателя представляют собой "лишь возможные, но не необходимые изменения договора, к тому же обычно вызываемые либо чрезвычайными обстоятельствами, либо виновным поведением одного из контрагентов" <*>. Таким образом, и в этом случае справедливо подчеркивается, что главным критерием для разграничения, о котором идет речь, служит не само по себе наличие обязанностей у обеих сторон, а характер соответствующих обязательств.

--------------------------------

<*> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 404.