ДОВЕРИТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ИМУЩЕСТВОМ КАК ПРАВООТНОШЕНИЕ

Возникновение траста и доверительного управления имуществом в российском законодательстве

Российское дореволюционное законодательство, которому была неведома доверительная собственность, конечно же, включало нормы об управлении чужим имуществом, которые представляли собой неотъемлемую часть таких институтов, как опека и попечительство, наследование, несостоятельность должников.

В частности, по свидетельству Г.Ф. Шершеневича, уже Карамзинские списки <*> включали в себя нормы о том, что если "мать умирала или выбывала сама из семьи вследствие нового замужества, то опека над малолетними детьми, которые не в состоянии сами о себе заботиться, вручалась ближним родственникам. Имущество опекаемых передавалось им при свидетелях. Опекун мог пользоваться имуществом в свою пользу, отдавать капитал опекаемых в рост, торговлю... По достижении зрелого возраста опекун обязан был возвратить все имущество в целости и уплатить все растраченное..." <**>.

--------------------------------

<*> Памятник российского права XIII века.

<**> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 684.

В XIX в. существовало три способа призвания к исполнению опекунских обязанностей: по завещанию, по закону и по назначению. На опекуна возлагались две основные обязанности: попечение об особе опекаемого и управление имуществом состоящего под опекой.

При осуществлении управления имуществом опекун мог совершать определенные действия по своему усмотрению, другие - с разрешения опекунских установлений (дворянской опеки или сиротского суда), а в особых случаях - с разрешения Сената.

Причем по общему правилу опекун мог совершать любые сделки с имуществом подопечного, за исключением тех, в отношении которых закон требует получения разрешения. В частности, сделки по продаже имущества малолетних могли совершаться опекуном только с разрешения опекунских установлений. Разрешение Сената требовалось для продажи и залога недвижимостей <*>.

--------------------------------

<*> См.: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 692 - 694.

Еще древнему русскому праву были известны душеприказчики, исполняющие волю наследодателя. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич (применительно к законодательству XIX в.), "душеприказчик, являясь представителем наследства, для исполнения воли завещателя должен был принять оставшееся имущество в свое заведование, но не во владение... потому что душеприказчик распоряжается им не в виде собственности, не от своего имени" <*>.

--------------------------------

<*> Там же. С. 810.

Интересно отметить, что при подготовке проекта Гражданского уложения (далее - ГУ) в его текст было включено большое число норм, определяющих порядок исполнения завещаний и соответственно управления имуществом наследодателя со стороны душеприказчика (глава V раздела III книги IV, ст. 1435 - 1459) <*>. В частности, ст. 1442 проекта предусматривалось, что права и обязанности душеприказчика определяются завещанием. При отсутствии указаний в завещании на душеприказчика в пределах, необходимых для исполнения завещания, возлагаются управление наследственным имуществом и представительство по искам наследства и к наследству и вообще по делам наследства.

--------------------------------

<*> См.: Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии / Под ред. И.М. Тютрюмова. Том второй. СПб., 1910. С. 78 - 91.

Душеприказчик обязывался составить опись всему поступающему в его управление наследственному имуществу. Управляя наследственным имуществом, душеприказчик имел право отчуждать или закладывать это имущество и вообще распоряжаться им, насколько это необходимо для исполнения завещания. Душеприказчику запрещалось лишь совершать дарение, за исключением обычных подарков (ст. 1443, 1444 проекта). Причем в материалах Редакционной комиссии, составившей проект Гражданского уложения, подчеркивалось, что в нем нашла отражение реально существующая судебная практика, которая признавала за душеприказчиком следующие права: заведование и управление наследственным имуществом, распоряжение им (продажа и залог) в пределах, необходимых для исполнения завещания, исполнение обязательств, лежащих на наследстве, требование исполнения обязательств, принадлежащих наследству, и вообще исполнение поручений завещателя <*>.

--------------------------------

<*> См.: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 83 - 84.

Показательно, что при доктринальных подходах, свойственных российскому дореволюционному гражданскому праву, так же как и законодательству, в том числе и при рассмотрении проблем, связанных с определением правовой природы отношений, возникающих при исполнении завещания душеприказчиком, не принималась во внимание возможность квалификации управления наследственным имуществом в качестве доверительной собственности либо иного вещного права.

Например, Г.Ф. Шершеневич по этому поводу писал: "Юридическая природа душеприказничества возбуждает значительные разногласия. Германское законодательство представляет себе душеприказничество как должность... Но едва ли возможно считать душеприказчика должностным лицом, потому что он назначается не властью, а частным лицом... Напротив, швейцарское законодательство представляет себе душеприказничество как поручение, mandat... Несомненно, что в основании душеприказничества лежит договорное отношение между завещателем, делающим предложение, и душеприказчиком, принимающим последнее. Если это договор, то по своему характеру он ближе всего подходит к договору поручения или доверенности, так как душеприказчик обязывается к выполнению целого ряда юридических актов в чужом интересе" <*>.

--------------------------------

<*> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 807.

Не имели ничего общего ни с доверительной собственностью, ни с какими-либо вещными правами и правоотношения, возникающие в связи с несостоятельностью должника по российскому дореволюционному законодательству. В случае признания должника несостоятельным определением суда назначался особый присяжный попечитель для принятия первоначальных охранительных мер в отношении имущества должника, который начинал свою деятельность с составления описи имущества должника и его ареста.

При обнаружении большого числа кредиторов судом учреждалось конкурсное управление (назначался конкурсный попечитель, который считался преемником присяжного попечителя в отношении управления имуществом должника). В обязанности конкурсного управления вменялись: розыск имущества несостоятельного должника; составление счета актива и пассива; выделение из конкурсной массы имущества, не принадлежавшего должнику; проверка предъявленных кредитору требований, распределение их по родам и разрядам; составление примерного расчета удовлетворения требований кредиторов <*>.

--------------------------------

<*> См.: Шершеневич Г.Ф. Конкурсный процесс. М.: Статут, 2000 (Классика российской цивилистики). С. 303.

В дореволюционной российской юридической литературе велись дискуссии о правовой природе конкурсного управления при несостоятельности должника. При этом в поле зрения российских правоведов, которые строили свои выводы, основываясь на сравнительно-правовом анализе многих зарубежных законодательств, попадала, естественно, и фигура trustee по английскому законодательству, однако концепция доверительной собственности не находила своих сторонников среди российских цивилистов.

Например, Г.Ф. Шершеневич на основе анализа всех имевшихся в то время теоретических концепций, объяснявших правовую природу конкурсного управления, пришел к следующему выводу: "Из обозрения указанных теорий можно заключить, что деятельность конкурсного попечителя осуществляется в интересе как должника, так и кредиторов. Действительно, конкурсное управление обязано исполнить свою задачу возможно полного удовлетворения кредиторов, стараясь по возможности охранять интересы должника. Но подобное явление совершенно не согласуется с понятием представительства на той или другой стороне. Очевидно, конкурсный попечитель не может быть представителем ни должника, ни его кредиторов. Отсюда само собой напрашивается заключение, что конкурсный попечитель или конкурсное управление является органом государственной власти - органом, действующим под непосредственным контролем суда, подобно судебным приставам" <*>.

--------------------------------

<*> См.: Шершеневич Г.Ф. Конкурсный процесс. С. 324.

Таким образом, дореволюционному российскому гражданскому праву были известны случаи управления чужим имуществом, которые представляли собой отдельные элементы различных гражданско-правовых институтов: опеки, наследования, конкурсного производства. Однако, объясняя правовую природу соответствующих правоотношений, российские цивилисты никогда не обращались к чужеродным концепциям траста или "расщепления" собственности.

В советский период развития отечественное гражданское право также не исключало возможности управления чужим имуществом, которое, как и прежде, оставалось лишь элементом других гражданско-правовых институтов.

Так, согласно Гражданскому кодексу РСФСР 1922 г. в наследственном праве действовало правило, по которому при отсутствии наличных наследников имущества, требующего управления (предприятия, строения и т.п.), нотариальный орган назначал ответственного попечителя над указанным имуществом по представлению государственного органа, ведающего соответствующими предприятиями или имуществом (ст. 432). Управляли государственным имуществом и государственные предприятия и их объединения, переведенные на хозяйственный расчет и не финансируемые в сметном порядке, которые выступали в обороте как самостоятельные и не связанные с казной юридические лица. По своим долгам они отвечали имуществом, состоящим в их свободном распоряжении (ст. 19).

В соответствии с Гражданским кодексом РСФСР 1964 г. государственное имущество, закрепленное за государственными организациями, находилось в оперативном управлении этих организаций, осуществлявших в пределах, установленных законом, в соответствии с целями их деятельности, плановыми заданиями и назначением имущества право владения, пользования и распоряжения имуществом. Однако государство признавалось единым собственником всего государственного имущества (ст. 94).

В гражданско-правовой доктрине того времени признавалось, что "советское государство является единым и единственным собственником всех государственных имуществ, в чем бы они ни выражались и в чьем бы ведении ни находились. Все без исключения государственные имущества составляют единый фонд государственной собственности. Советское государство, соединяя в своих руках всю полноту политической власти со всеми правомочиями собственника, само определяет правовой режим принадлежащих ему имуществ", а право оперативного управления государственных организаций считалось одним из "средств осуществления принадлежащего государству права собственности" <*>.

--------------------------------

<*> Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. С.Н. Братуся, О.Н. Садикова. М., 1982. С. 121.

И все же благодаря доверительной собственности (трасту) многовековая история российской цивилистики приобрела одну весьма забавную страницу. В период так называемой конституционной реформы (сентябрь - декабрь 1993 г.), когда старая конституция была отменена указом Президента Российской Федерации, а новая, принятая на референдуме, еще не вступила в силу и по этой причине Президент осуществлял не только исполнительную, но и законодательную (а в известном смысле - и судебную) власть, появился весьма примечательный нормативный акт (естественно, в виде Указа Президента Российской Федерации) от 24 декабря 1993 г. N 2296 "О доверительной собственности (трасте)" <*>, который сразу же приобрел историческое значение как образец юридической безграмотности и неуважения к отечественным правовым традициям. Данным Указом предусматривалось, естественно, "в целях совершенствования управления экономикой в период экономической реформы и содействия конституционным преобразованиям в Российской Федерации... ВВЕСТИ В ГРАЖДАНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ИНСТИТУТ ДОВЕРИТЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ (ТРАСТ) (выделено мной. - В.В.)".

--------------------------------

<*> Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1994. N 1. Ст. 6.

Октроированный Президентом РФ российской цивилистике траст основывался на классической англо-американской концепции "расщепленной" собственности, о чем прямо свидетельствовала норма, содержащаяся в Указе, а именно что к праву доверительной собственности применяются правила о праве собственности, если иное не установлено законодательными актами и договорами об учреждении траста (п. 4 Указа). При учреждении траста учредитель должен был передать имущество и имущественные права, принадлежащие ему в силу права собственности, на определенный срок доверительному собственнику, а доверительный собственник был обязан осуществлять право собственности на доверенное ему имущество исключительно в интересах бенефициара в соответствии с договором об учреждении траста и российским законодательством (п. 3 Указа).

Учредителем доверительной собственности (траста) и бенефициаром, или "бенефициарием" (именно так именуется в Указе выгодоприобретатель), признавалось любое физическое или юридическое лицо. Из числа же возможных доверительных собственников исключались лишь лица, которые могли быть признаны бенефициарами по данному договору об учреждении траста; органы государственной власти и управления, государственные учреждения, государственные предприятия и их объединения (п. 5 - 7 Указа).

Объектами доверительной собственности (или, как говорилось в Указе, "предметом договора об учреждении траста") объявлялись имущество, которым учредитель траста владеет в силу права собственности, а также связанные с ним имущественные и личные неимущественные права. Причем согласно Указу в траст могло передаваться имущество, "как существующее в момент заключения договора, так и такое, которое может существовать в будущем, в том числе созданное или приобретенное доверительным собственником на основаниях, вытекающих из закона" (п. 8 Указа). Правда, данное положение не вполне согласуется с другим правилом, содержащимся в п. 9 Указа, согласно которому к доверительному собственнику переходят имущество и все связанные с ним имущественные и личные неимущественные права, принадлежавшие учредителю при учреждении траста (надо понимать, фактически принадлежавшие уже на момент заключения договора). В соответствии с Указом доверительному собственнику предоставлялось исключительное право определять, какой способ действий при осуществлении прав и обязанностей, вытекающих из договора об учреждении траста, является наилучшим с точки зрения интересов бенефициара, а относительно учредителя указывалось, что после вступления в силу договора об учреждении траста он не вправе давать доверительному собственнику какие-либо указания или иным образом вмешиваться в осуществление им его прав и исполнение обязанностей по договору (п. 11, 18 Указа).

Доверительный собственник получал правомочия пользования, владения и распоряжения доверенным ему имуществом. Непосредственно Указом ему запрещалось только передавать указанное имущество в доверительную собственность иному лицу, а также приобретать переданное ему имущество в свою собственность (п. 12).

Несмотря на объявленное в названном Указе Президента РФ "введение в российское гражданское законодательство института доверительной собственности (траста)", на самом деле сконструированное им правоотношение (между учредителем траста и доверительным собственником) представляется не чем иным, как двусторонним (или трехсторонним, с участием бенефициара) договорным обязательством. Об этом свидетельствуют не только многочисленные положения о "правах и обязанностях доверительного собственника по договору об учреждении траста", но и нормы Указа, наделяющие доверительного собственника правами на возмещение расходов и на получение вознаграждения. Согласно п. 15 Указа доверительный собственник имеет право на полное возмещение понесенных им необходимых расходов, связанных с осуществлением его прав и исполнением обязанностей, вытекающих из договора об учреждении траста, в пределах доходов, получаемых в силу владения имуществом, переданным ему в траст. Он имеет также право на получение вознаграждения в размерах и на условиях, установленных договором.

Да и основания прекращения так называемой доверительной собственности больше напоминали обычные основания прекращения договорного обязательства. В соответствии с п. 20 Указа договор об учреждении траста мог быть прекращен исключительно по следующим основаниям: по истечении срока, на который он был заключен; при возникновении обстоятельств или выполнении условий, предусмотренных договором; в случае смерти, прекращения (ликвидации, реорганизации) или отказа от своих прав одного или нескольких лиц, признаваемых бенефициарами по данному договору, если иное не было установлено договором; в случае смерти или прекращения (ликвидации, реорганизации) доверительного собственника или признания его банкротом; при удовлетворении судом иска учредителя или бенефициара в связи с неисполнением доверительным собственником обязанностей, вытекающих из договора, или злоупотреблением им доверием, оказанным ему учредителем траста при заключении договора. Причем прекращение договора об учреждении траста во всех случаях было возможно только по решению суда. Односторонний отказ от договора и даже его расторжение по соглашению сторон не допускались.

Вместе с тем Указ Президента РФ "О доверительной собственности (трасте)" не содержал какого-либо позитивного регулирования отношений, возникающих между доверительным собственником и третьими лицами по поводу имущества, переданного в траст. Однако, учитывая, что к праву доверительной собственности подлежали применению правила о праве собственности (п. 4 Указа), видимо, действительно предполагалось, что единое и неделимое право собственности будет "расщепляться" между двумя субъектами: собственником имущества (учредителем траста) и доверительным собственником, как это происходит в англо-американском праве, что совершенно неприемлемо для российского гражданского права, относящегося к континентальной правовой системе.

Данное обстоятельство, несмотря на крайне ограниченную сферу применения рассматриваемого Указа, который распространил свое действие исключительно на отношения, связанные с передачей в траст пакетов акций акционерных обществ, созданных при приватизации государственных предприятий, закрепленных в федеральной собственности, видимо, послужило причиной негативной реакции российских цивилистов на попытку внедрить в российское гражданское право чуждый ему институт доверительной собственности.

Так, например, В.А. Дозорцев прокомментировал попытку внедрения траста в российское законодательство следующим образом: "Учреждение доверительной собственности означает само по себе прекращение государственной собственности и возникновение права собственности "доверенного". Не приведет ли это к еще более интенсивному и безнаказанному расхищению государственного имущества? Особенно, когда нет оснований полагать, что все управляющие будут заслуживать полного "доверия" и можно исключить их злоупотребления в собственных интересах. При отсутствии специального механизма, корни которого уходят в другую систему права, найти управу было бы достаточно трудно" <*>.

--------------------------------

<*> Дозорцев В.А. Указ. соч. С. 531.

Не менее категоричной является оценка Е.А. Суханова, который полагает, что отечественному правопорядку пытались навязать доверительную собственность "путем прямого буквального заимствования аналогичного института англо-американского права...". "Институт доверительной собственности (траста), - пишет Е.А. Суханов, - отсутствует в континентальных правопорядках, поскольку он основан на весьма своеобразных средневековых традициях английского права, заимствованных впоследствии американской правовой системой... Траст ("доверительную собственность") нельзя относить ни к вещным, ни к обязательственным правам, ибо такое деление имущественных прав неизвестно породившему его правопорядку. Именно поэтому "введение" этого института в отечественный правопорядок президентским указом было крайне неудачной и непродуманной попыткой использования чужеродных конструкций, рассчитанных на совершенно иную "систему координат" <*>.

--------------------------------

<*> Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. С. 237.

В некоторых публикациях, появившихся сразу после издания Указа Президента РФ от 24 декабря 1993 г. N 2296, "вводившего" институт доверительной собственности (траста), авторы пытались объяснить причины его появления и отыскать позитивные стороны этого события. Например, К.Н. Скловский предложил рассматривать траст "не как собственность, а как вещное право", полагая, что "доверительный собственник - не собственник", поскольку "к нему переходит только имущество, а не власть действовать в своем интересе". "Чтобы не ломать систему права, - предлагает К.Н. Скловский, - достаточно не считать в интересах системы доверительного собственника формальным собственником" <*>.

--------------------------------

<*> Скловский К.Н. Указ. соч. С. 77.

Рассматривая российский образец доверительной собственности (траста) в качестве ограниченного вещного права, К.Н. Скловский сравнивает его с иными ограниченными вещными правами и приходит к выводу, что "проблема траста в целом возникла именно из-за неясности конструкции хозяйственного ведения (оперативного управления) как способ создания наряду с ней иного весьма широкого вещного права с гораздо более определенным содержанием" <*>.

--------------------------------

<*> Там же. С. 78.

Л.Ю. Михеева видит значение Указа Президента РФ "О доверительной собственности (трасте)", хорошо понимая и отмечая все его недостатки, в том, что "данный нормативный акт играл значительную роль в становлении отношений по управлению чужим имуществом. Эти отношения стали привычными для отечественного правосознания, хотя не были приняты им однозначно. В науке гражданского права возникла дискуссия о природе той доверительной собственности, которая была провозглашена Указом" <*>.

--------------------------------

<*> Михеева Л.Ю. Указ. соч. С. 35 - 36.

: примечание.

Текст монографии Л.Ю. Михеевой "Доверительное управление имуществом. Комментарий законодательства" включен в информационный банк по состоянию на 23.08.2001.

Пожалуй, с тем, что Указ сыграл определенную роль в деле развития российского гражданского права (в том плане, что послужил одним из самых ярких образцов того, как нельзя заниматься нормотворчеством), можно согласиться. Именно появление данного Указа подтолкнуло разработчиков ГК включить уже в часть первую Гражданского кодекса норму, исключающую применение названного Указа и "введенного" им института доверительной собственности (траста). Имеется в виду п. 4 ст. 209 ГК, согласно которому собственник может передать свое имущество в доверительное управление другому лицу (доверительному управляющему). Передача имущества в доверительное управление не влечет перехода права собственности к доверительному управляющему, который обязан осуществлять управление имуществом в интересах собственника или указанного им третьего лица. А включение в систему гражданско-правовых договоров, регулируемых Гражданским кодексом, договора доверительного управления имуществом (гл. 53 ГК) окончательно решило судьбу доверительной собственности (траста) в российском гражданском праве.

Впрочем, кажется, что именно из такого понимания "значения" Указа Президента РФ "О доверительной собственности (трасте)" исходит и сама Л.Ю. Михеева, которая пишет: "Победа" концепции доверительного управления над трастом была неизбежна и обусловлена... спецификой чуждого явления траста и устойчивыми традициями в отечественных представлениях о праве собственности" <*>.

--------------------------------

<*> Михеева Л.Ю. Указ. соч. С. 39.

: примечание.

Текст монографии Л.Ю. Михеевой "Доверительное управление имуществом. Комментарий законодательства" включен в информационный банк по состоянию на 23.08.2001.

Впрочем, для отдельных авторов процесс внедрения в российское законодательство доверительной собственности (траста) еще не завершился. Так, по мнению В.Р. Захарьина, Указ Президента РФ "О доверительной собственности (трасте)" до настоящего времени сохраняет свою силу, поскольку "ни первой, ни второй частью (ГК. - В.В.) понятие доверительной собственности не закреплялось. Речь в ГК РФ шла о понятии доверительного управления". "В настоящее время, - утверждает В.Р. Захарьин, - сложилась ситуация, когда одновременно существуют два понятия - доверительная собственность (т.к. Указ N 2296 официально не отменен) и доверительное управление, установленное статьей 209 части первой и главой 53 части второй ГК РФ. В некоторых источниках эти понятия смешиваются, хотя разница между ними довольно существенная" <*>. Представляется, что нелепость изложенной позиции столь очевидна, что позволяет оставить ее без какого-либо комментария.

--------------------------------

<*> Захарьин В.Р. Доверительное управление имуществом. Правовое регулирование. Бухгалтерское оформление. М., 1998. С. 5.

Результатом этой недолгой (к счастью) и забавной истории с появлением и исчезновением института доверительной собственности (траста) в российском гражданском праве явилось создание нового типа договорных обязательств - договора доверительного управления имуществом, который был сконструирован по всем канонам обязательственного права. Данное обстоятельство, кстати, свидетельствует о зрелости отечественной цивилистики, которая выдержала это нелегкое испытание и, сохранив достоинство, отвергла чужеродный институт доверительной собственности.

Итог этой истории можно подвести словами Е.А. Суханова: "Именно поэтому заведомо неудачными оказались все попытки ввести в отечественный правопорядок как конструкцию "расщепленной" собственности... так и институт траста. Российский закон вполне обоснованно рассматривал и рассматривает правомочие государственных и муниципальных предприятий на закрепленное за ними имущество как ограниченное вещное право, а доверительное управление (но не доверительную собственность) - как институт обязательственного, а не вещного права" <*>.

--------------------------------

<*> Гражданское право: В 2 т. Т. I: Учебник. С. 492.