Символы русской государственности

Всадник на государственном гербе России

Печати Александра Невского

Печати Дмитрия Донского

Как мы помним, в середине XIX в. всадник на груди у орла считался святым Георгием и трактовался как московский герб. Но так было отнюдь не всегда. Всадник был назван Святым Георгием только в 20-е годы XVIII в. 12 января 1722 г. была создана Герольдмейстерская контора, во главе которой был поставлен выходец из Пьемонта граф Франциск Санти. В ее обязанности входило упорядочение русской государственной и городской геральдики. Особое внимание было уделено имперскому гербу, который интересовал и самого царя. Петр I в 1712-1718 гг. писал: "...владимирские князи возимели себе сей герб св. Егория". Напомним, что московские князья в начале XIV в. носили титул великих князей владимирских, утверждая тем самым преемственность Московского княжества от Владимиро-Суздальского. Но вернемся к всаднику. Санти в сентябре 1722 г. так описывал его: "На орловых грудях Георгий с золотою короною, обращен он налево... вооружен и сидит на коне, который убран своею збруею с седловой приправою с покрышкою и подтянут подпругами... оный Георгий держит свое копье в пасти или во рту змия черного".

В XVII в. изображение всадника трактовали несколько иначе. 14 декабря 1667 г. был издан указ "О титуле царском и о государственной печати", который содержал описание герба: "на персех (груди) изображение наследника". В Титулярнике 1672 г. это изображение тоже еще не называлось московским гербом, определение "московский" сопровождало рисунок орла.

Если обратиться к еще более раннему времени, то окажется, что и толкование, данное указом Алексея Михайловича 1667 г., не было традиционным. При Иване Грозном была произведена реформа печатей. Посредине орла был помещен, по словам летописи, "человек на коне". Однако русские дипломаты сообщали, что аналогичное изображение на монетах означало "государя на коне'З

Почему же столь неустойчиво было понимание образа всадника на русских печатях XVI - XIX вв.? Обратимся к начальному моменту создания таких печатей, то есть к первым десятилетиям XII в.'Впервые патрональный святой на коне на княжеской печати представлен-на обороте экземпляра, который B.JI. Янин приписывает Мстиславу Мстиславичу Удатному, то- ропецкому и новгородскому (в J210 - 1215, Г2Т6 - 1218 гг.) князю. На Лицевой же стороне по-прежнему изображен святой воин в рост. Таким образом, святые покровители самого князя и его отца - Федор Тирон и Федор Стратилат - представлены по-разному. Стоящий воин вполне соответствовал византийской традиции, успешно освоенной на Руси. Всадник же - это, по- видимому, дань общеевропейской сфрагистическо-геральдической моде.

В Центральной и Западной Европе по мере развития феодализма и возникновения мелких феодальных государств, главы которых были рангом ниже императоров и королей, распространялось поветрие использовать конные печати в качестве личных печатей князей, выполнявших функции государственных. Мода на конные печати, зародившись в Лотарингии и Фландрии (там такие печати появились в 30 - 60-е годы XI в.)„ захватила Австрию (у маркграфа Эрнста Австрийского в 60-е годы была такая печать), Баварию (печать герцога Баварского 1125 г.) и в XII в. докатилась до Центральной Европы. Можно назвать многих владельцев такой печати в Польше, Чехии: это велико- польский князь Мешко III (печать относится к 1145 г.), сред- непоморский Богуслав I (1179 и 1193 гг.), чешский князь Пше- мыслав (1192 - 1193 гг.). В XIII в. конные печати в этом регионе Европы стали массовым "явлением. Трудно найти князя того времени, у которого не было бы такой печати, а список владельцев конной печати занял бы не один десяток страниц. Северные соседи - шведские короли и ярлы - наряду с более распространенным у них изображением тронным или "львиным" также пользовались и конной печатью. На контрпечатях Карла Свер- кссона (1164 - 1167) и Иоганна Сверкерссона (после 1216 г.) всадник с копьем наперевес изображен в движении галопом направо от зрителя.

Появление святого всадника - патрона князя на печати Мстислава Удатного, таким образом, в целом синхронно распространению общеевропейской моды. Заманчиво, конечно, было бы узнать, из какого источника русские князья узнали о ней. Но тут мы вступаем на почву догадок и предположений. Известно, что дочь Ярослава Осмомысла сталадо 1187 г. женой познанского князя Одо, у которого уже в 1161 г. была конная печать. Известны и другие польско-русские браки, но все они прямого отношения к Мстиславу Мстиславичу не имеют. Были связи и с югом, вернее, с юго-востоком. Здесь в результате IV крестового похода на руинах Византийской империи была создана новая - Латинская, во главе которой стали фландрские графы, которые, как уже упоминалось, с 60-х гг. XI в. пользовались конной печатью. Утвердившись в Константинополе, фландрские графы и латинские императоры создали новый для этого региона тип печатей, на одной стороне которых помещалось тронное изображение, на другой - конник. Лицевая сторона представляла их в качестве императоров, оборотная же - как фландрских графов. Такой тип печати вообще-то был не нов. Такими же печатями пользовались и английские короли со времен Вильгельма Завоевателя (1066 - 1087). На лицевой стороне король восседал на троне с регалиями - державой и скипетром, на обороте находился всадник. В соответствии с круговой надписью на лицевой стороне - он был королем "англов" (с конца XII в. - "Англии"), на обороте -"норманнским князем" (со времен Иоанна I, то есть с начала XIII в., позднее - князем Нормандии); кроме того, князем Аквитании - "comes" Анжу. Аналогичными печатями пользовались и чешские короли. Итак, печать фландрских по происхождению и латинских по положению императоров исключения не составляла.

Можно предполагать, что известие о моде на конные печати принес Мстиславу Мстиславичу Добрыня Ядрейкович, новгородец, вернувшийся на родину до 1210 г. Его наблюдательности во время пребывания в Константинополе-Цесареграде и могбы быть обязан Мстислав Мстиславич, вероятно, общавшийся с новгородским епископом Антонием (под этим именем принял постриг Добрыня), если бы тип изображения на княжеской печати и печати латинских императоров совпадал. Этого, однако, нет: на печати фландрских графов святой держит меч правой рукой, высоко поднятой, а на княжеской - всадник вооружен лишь крестом и флажком.

Остается признать, что поиски точного прообраза русских конных княжеских печатей пока что оказываются малорезультативными. Воздух, которым дышала вся Европа, достиг и Руси, и здесь в полном соответствии с другими европейскими странами, правда несколько позднее, возникли конные печати. Хотя изображение всадника, как правило, на Руси представляло собой святого патрона князя, в остальных странах Европы светский всадник на печати олицетворял конкретного главу государства - князя, герцога, графа и т.д.

Печати Александра Невского

Впрочем, и на Руси, где конные печати получили большое распространение, наряду с изображениями святых на них изредка появлялись и изображения светские. У Всеволода Юрьевича, княжившего в Новгороде в 1222 и 1224 гг., были два разных типа печати. На одной - Дмитрий Солунский в рост, вынимавший меч из ножен, а на обороте ее - св. Георгий тоже в рост. На другой - св. Георгий представлен в виде всадника. Александру Невскому В. Л. Янин приписывает две серии печатей: на одной - двое святых в рост, на другой - конник на лицевой стороне и Федор Стратилат в сцене чуда о змие (последний, согласно Апокалипсису, воплощал зло) на оборотной. Наибольший интерес представляет изображение на лицевой стороне печатей второй серии. Изначально на них был представлен светский всадник, при этом коронованный. Очевидно, прав В. Л. Янин, увидевший здесь "условное, символическое изображение самого князя". Это первое портретное, конечно, условно называемое таковым, изображение на печати. В последующих разновидностях этой же серии светский всадник, теряя трехзубцовую корону, получает нимб и превращается в святого, то есть происходит возвращение к традиции, существовавшей уже до того. Это вполне созвучно времени. В "Житии" Александра Ярославича, который в XV в. получил у новгородцев прозвище Храбрый, а в самом конце того же столетия - Невский, сочетаются светские и церковные мотивы. Составитель этого произведения, по-видимому, считал деятельность князя как главы государства церковным подвигом, достойным увековечения.

Некоторая двойственность в понимании всадника на печатях Александра Невского изредка проявлялась у его преемников. У Дмитрия Александровича, князя новгородского в 1276 - 1281, 1283 - 1294 гг., святой всадник сочетался с изображением Вседержителя, патрона Новгорода. Его печать приобрела характер княжеско-городской печати, примером которой может также служить печать короля Бонифация Монферратского (1204 - 1207 гг.): на лицевой стороне - всадник, изображавший короля, а на обороте - изображение города, что и подтверждалось соот- ветсвующими надписями. У другого сына Александра Невского - Андрея, также княжившего в Новгороде в 1281 - 1283, 1294 - 1304 гг., близость к печати короля Монферратского еще больше: на одной серии его печатей изображены конный сокольник и Вседержитель, патрон Новгорода, а на другой, близкой к типу печати Александра Невского, - св. Андрей, патрон князя, и конный сокольник. Последний олицетворял власть князя как таковую.

Печати младшего сына Александра Невского Данилы Александровича, первого московского князя, неизвестны. Но внук Невского Иван Данилович Калита отказался от символа государственной независимости - изображения конника, будь то святого или светского. Другой внук Невского - Юрий Данилович (новгородский князь 1318 - 1322 гг.) - смог вернуться к дедовым печатям: всадник и тезоименитый святой, причем на одной серии печатей всадник был светский, на другой - святой. В начале XVI в. Юрию Даниловичу приписывалась особая роль в восстановлении русской государственности послемонгольского времени.

Печати Дмитрия Донского

Прошло еще полстолетия, и герой Куликовской битвы, первым дерзнувший поднять руку на иноземных захватчиков, - Дмитрий Иванович Донской, прозванный так в середине XVI в. за героическую победу на Дону в 1380 г., снова поместил на своей печати (№421 по каталогу B.JI. Янина в его книге "Актовые печати Древней Руси XI - XV вв.". М., 1970. 4.1-2) святого всадника с поднятым мечом. В середине XV в. появляется и светский всадник - это сокольник на печати Василия II (N 430); На другой его печати (N 431) также изображен всадник. Ту же эмблему - всадника - поместил на своей печати и Иван III (N 434). В XVI в. эта эмблема московского княжения стала именоваться по польскому образцу "ездецом".

К сожалению, от более раннего, чем середина XVI в., времени не сохранилось письменных источников, которые могли бы рассказать нам о понимании всадника в XIV - XV вв. Ясно лишь то, что, возникнув в начале XIII в. как конное (по образцу всей Европы) изображение святого патрона князя (этот принцип, заимствованный из Византии, сохранялся с XI в.) или самого князя (как это было в случае с Александром Невским), оно и позднее давало основание для различных толкований. На протяжении XV в. всадник терял свою "святость" и окончательно превратился в символ князя. Мы проследили судьбу эмблемы всадника в роду московских князей, но это изображение свойственно было и печатям других русских князей - тверских, кашинских и др. В частности, оно было помещено на печати тверского князя в конце XIV в.

Эволюция смысла московского конника в XVI - XVII вв. завершилась возвращением к прежнему толкованию всадника как святого, в котором видели уже не разных святых, тезоименитых различным князьям, а одного - св. Георгия. Это понимание и было закреплено Герольдмейстерской конторой в 1722 г. и дожило до наших дней.

До этого мы говорили только о смысле конного изображения на груди двуглавого орла русского государственного герба середины XIX в.

Пора обратиться к самому двуглавому орлу.