ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКОГО НАРОДА

НЕСЛАВЯНСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

Балтийский водный путь. Болгары и Угры. Половцы, печенеги и торки. Роль неславян в формировании и древнерусской народности

Балтийский водный путь

Болгары и угры

Половцы, печенеги и торки

Роль неславян в формировании и древнерусской народности

Балтийский водный путь

Казалось бы, такие огромные территории при тогдашних средствах сообщения и связи, при примитивной государственности не могли войти в состав Древнерусского государства, не имевшего возможности не только установить свои порядки, но даже контролировать земли подвластных племен. Аналогом этого указания «Повести временных лет» является сообщение Иордана о том, что якобы еще готский король Германарих покорил множество племен, в том числе тиудов, васинабронков, меренс, морденс, т. е. чудь, весь, мерю и мордву, что является маловероятным.

По-видимому, в рассказе Иордана речь идет о балтийско-волжском торговом пути, проходившем через земли упоминаемых им финно-угорских племен. В какой-то мере это можно сказать и о рассказе «Повести временных лет» с той только весьма существенной разницей. что эфемерная держава Германариха распалась, не связав эти народы единством или близостью экономической, культурной и государственной жизни, тогда как Киевская Русь — Древнерусское государство сплотило их в той или иной форме и степени21. К. Маркс подчеркивал, что «подобно тому, как империя Карла Великого предшествовала образованию современных Франции, Германии и Италии, так и империя рюриковичей предшествовала образованию Польши, Литвы, балтийских поселений, Турции, наконец, самой Московии»22.

Кроме того, балтийский водный путь привел восточнославянских торговцев в земли ливов (либь), куршей (корсь), земгалов (зимигола), латгальцев (летьгола) и других балтийских и финно-угорских племен. Придег пора, и в XII—XIII вв. на Западной Двине возникнут русские княжества Ерсике (Герцике) и Кукенойс (Кокнес), и земли по Западной Двине вплоть до Рижского залива формально будут считаться подвластными русским полоцким князьям.

Что касается северо-востока (перми, печеры и югры), то появление здесь русских следует отнести ко времени не позже X — начала XI вв. Уже в 1032 г. новгородец Улеб ходил к Железным Воротам. Поход был тяжелым и «опять (обратно.— В. Л1.) мало их прииде»23. Где ни искать Железные Ворота — в Заволочье, среди проливов Белого моря или видеть в них Карские ворота Новой Земли — важно то, что они находились очень далеко на севере. Под 1096 г. «Повесть временных лет» приводит рассказ новгородца Гюряты Роговича, пославшего своего отрока в Печору («люди, иже суть дань даюше Новгороду»). Оттуда отрок направился в Югру, соседившую с «Самоядыо» «на полунощных странах». Югра, т. е. угры (ханты и манси), рассказали о народах, живущих еще дальше на севере, где «суть горы заидуче в луку моря», и ведущих меновую торговлю. Следовательно, русские уже в XI в. доходили до Печоры, Югры и гор у Лукоморья, т. е. Урала24.

Ладожане еще в далекие времена ходили на север, в край, представлявшийся им пушным Эльдорадо. Старики бывали в Югре и Самояде задолго до 1114 г., под которым Ипатьевская летопись помещает рассказ о пушных богатствах Севера25. О проникновении ладожан на север рассказывает сага о Гольфдане, сыне Эйстейна26.

К 40—60-м годам XI в. относятся и рассказы Гюряты Роговича, и поездки ладожан, и, видимо, основание первых русских поселений в Заволочье, от «Емцы до моря». В начале XII в. на Севере возникли Иван-погост, Кегре- ла, Ракула, Пинега, Вихтуй, Усть-Вага, Холмогоры.

Повсюду русские мирно селились рядом с аборигенами, передавая им свою более высокую культуру, подчиняли их своему культурному влиянию. Говоря о Новгороде, К. Маркс подчеркивает, что «его жители сквозь дремучие леса проложили себе путь в Сибирь; неизмеримые пространства между Ладожским озером, Белым морем, Новой Землей и Онегой были ими несколько цивилизованы» 27.

Таким образом, летописный рассказ о данниках Руси в определенной степени отражает реально сложившиеся и развивавшиеся в определенном направлении отношения между племенами балтийских и финно-угорских языков и восточными славянами, создавшими свое государство 28.

Как западные, прибалтийско-финно-угорские и балтийские племена, так и восточные, поволжские и при- камские финно-угры в VIII—IX вв. не вышли за пределы первобытно-общинного строя, не пошли дальше племенных и родовых объединений с кровной местью и родовыми старшинами, больших патриархальных семей и территориальных общин. Они знали имущественное неравенство и патриархальное рабство, торговлю и власть вождей, но все это в формах, свойственных первобытно-общинному строю.

Русское влияние ощущается и среди мари (черемис, цармис), и камских, или волжских, болгар и в Хазарии. С камскими болгарами восточные славяне познакомились также очень давно. Не случайно Ибн-Фадлал упорно называет главный город камских болгар Булгар городом славян, болгарского хана — «царем славян». Шемс-ад-Дин-Димешки говорит о болгарах-мусульманах, паломниках, шедших через Багдад в Мекку, которые на вопрос — кто они, отвечали: «Мы булгары, а булгары суть смесь турков со славянами». Конечно, можно предположить, что «славяне» восточных писателей, т. е. «сакалиба»,— это местные, приволжско-кам- ские финно-угорские племена. Но среди этих «сакали- бов» были подлинные восточные славяне. Это подтверждают, в частности, находки русских вещей на Средней и Нижней Волге, Камской Болгарии, где была целая русская колония в Великих Булгарах29.

Русские проникали и дальше на юго-восток, в Нижнее Поволжье, о чем пишут восточные источники, сообщающие о целом районе столицы хазарии Итиля, населенном славянами («Славянская часть»), о судьях для славян, совершающих суд по языческим обычаям30.

Обрусело болгаро-хазарское население степей По- донья. Русской Белой Вежей стала хазарская крепость Саркел, превратившаяся в ремесленный и торговый центр, в город31.

В Поднепровье, на территории Днепровского Левобережья и в Посемье славяне ассимилировали древнее ираноязычное население. Это были аланы — «ясы» русских летописей, потомки сарматов, создатели салтово- маяцкой оседлой культуры земледельцев' и скотоводов, к тому времени сильно тюркизированные болгарами. На связь скифо-сарматов и славян указывают топонимика, древние иранские мотивы в культуре восточных славян, волынцевская культура (Сумская область) с гончарным кругом, керамикой салтовского типа, жилищами с очагами, бескурганными могильниками, созданная ославяненными аланами, северянские спиральные височные кольца, сходные с двухспиральными височными кольцами иранцев Левобережья VI—VII вв. Под влиянием славян в жилищах у северных салтов- цев — алан появляются печи, меняется пища (у ясов — алан, родственников осетинов, появляется слово каша)у распространяются смешанные погребальные обряды (отсутствие погребальных насыпей и урн, тайники, кремация).

Болгары и угры

На юге распространения салтовской культуры жили болгары. Типичным их памятником являются Зливки. Здесь, в частности в междуречье Прута и Днестра, жили «черные болгары» «Повести временных лет». Это были те тюрки, с которыми, как и с аварами, славяне столкнулись еще на заре своей письменной истории. Видимо, и древнейшие тюркские заимствования в языке восточных славян связаны с болгарами. Часть болгар оттеснили на север лесостепи позднейшие пришельцы—• венгры и печенеги. Потомками этих древних тюрок- болгар следует считать черниговских «былей» «Слова о полку Игореве»: шельбиров, ольберов, ревугов, татра- нов. Это не «свои поганые» — торки и коуи, тюркоязыч- ные кочевники, обосновавшиеся на Руси и становившиеся подданными русских князей. Это — именитое черниговское боярство, давно обрусевшая знать, тюркское происхождение которых было основательно позабыто ко временам Игоря Святославича. Сам термин быль уводит нас в Дунайскую Болгарию, где он был заимствован славянами у тюрок-болгар, и в Орхоно-Енисейский край, где в древних тюркских надписях он выступает в значении сановник.

Несомненно влияние славян на более позднее кочевое и полуоседлое население степей и лесостепной полосы. В 30-х годах IX в. в степях появляются кочевники венгры. Выходцы из Прикамья, ближайшие родичи югры (хантов и манси), венгры (мадьяры) долгое время соседствовали с восточными славянами. Из языка восточных славян они заимствовали такие слова, как воевода/ борона, ясс, немет (немец), ленгиель (поляк), челедь, золга (слуга), верша, болто — ботало (шест для загона рыбы в сеть), сежа, тоня и др.

Летописцу известны «угры белии». «Угры черные» проходили «мимо Киев горою», оставив память о себе в названии Угорское и угринов в составе княжеских дружин32. Кочевая тюркская степь всегда являла опасность для Руси. Печенеги, вытеснившие угров, овладевшие степью в конце iX в., сменившие их торки (гузы) и, наконец, самый страшный и опасный враг славян — половцы (куманы, кипчаки) постоянно угрожали Руси, совершали грабительские налеты, уводили пленных в свои вежи. Но русские разбили печенегов, ушедших в Паннонию и на Дунай, разгромили торков, и только половцы угрожали Руси вплоть до появления полчищ Чингисхана и Батыя.

Половцы, печенеги и торки

Остатки печенегов и торки стали в подчиненное положение к киевскому князю вначале в качестве федератов, а затем вассалов. Они несли сторожевую, пограничную службу, участвовали в войнах и поддерживали киевского князя в междуусобной борьбе. Печенеги, торки и берендеи обосновались в Поросье, под влиянием русских переходя к оседлости. То же влияние Руси обусловило у них возникновение феодальных отношений, появление городов (Торчин, Канев, Юрьев). У берендеев насчитывалось шесть городов. Чаще всего кочеъники тюрки, ставшие вассалами киевского князя и оседавшие на Руси, назывались «черными клобуками» (кара-калпаки). Летописям и «Слову о полку Игорсве» известны их отдельные племена и колена: коуи, каепичи, турпеи боуты. Кое-где на Руси оседали и половцы («свои поганые»). Главной силой «черных клобуков», видимо, являлись берендеи. «Черные клобуки» жили не только в Поросье, но и под Черниговом, Переяславлем, на реке Трубеже, у Белой Вежи. «Черные клобуки» находились под большим влиянием Руси. Развивающееся земледелие, оседлость, распространение русских изделий (керамики, оружия, украшений и т. п.), зарождение феодальных отношений, наконец, взаимоотношения с другими государствами и с «дикими половцами» — всем этим «черные клобуки» были обязаны Руси.

Нет сомнения в том, что в их язык проникали славянские слова, имели место смешанные браки, распространялось христианство.

К Руси, несомненно, тяготели так называемые «половецкие города»: Балин, Чешуев, Сугров и Шарукань с их христианским, видимо, аланским или алано-болгар- ским населением. В летописях оно выступает под названием ясы. Немало русских князей женилось на ясынях и держало у себя на службе ясов. Смешанные браки приводили к обрусению половецкой знати (Даниил Кобякович, Роман Гзич, Глеб Тириевич, Ярополк Томза- кович). Где-то в степях на огромном пространстве, от Подонья до Трансильвании и Подунавья, среди кочевников и полукочевников жили бродники, русское население степей, далекие предшественники казачества 33.

Русское влияние распространилось на Тамань, на Северный Кавказ, где кабардинцы усвоили русскую письменность.

Всюду в степях, до Белой Вежи и Тмутаракани, распространялся длинноголовый европеоидный расовый тип с незначительной примесью короткоголового. В то же самое время среди степняков-кочевников преобладают монголоидные расовые типы.

На самом юго-западе Руси, в междуречье Днепра и Прута, восточные славяне смешивались с романизированными потомками древнего гето-дакийского населения края. Это были далекие предки волохов. В их романском языке сохранились заимствования из славянских языков периода существования в них носового звука он, который дал в восточнороманских языках ын и ун (дунге — черта от д»ревнеславянского донга, мындру — гордый, древнеславянское мондр). Восточнороманские племена занимались скотоводством. Об этом говорят романские корни их скотоводческой терминологии и славянские — земледельческой (плуг — плуг, бороанэ — борона, бразде— борозда, овэс — овес, лопатэ — лопата, рышнииа— ручная мельница и др.)34.

На огромном пространстве от Наровы и берегов Ладожского и Онежского озер до нижнего Дона и Тамани, от Западной Двины до низовьев Оки и Средней Волги шел процесс ассимиляции восточными славянами племен балтийских, финно-угорских, иранских и тюркских языков. Аль-Бекри сообщает, что «главнейшее из племен севера говорит по-славянски потому, что смешалось с ними»35. Другие иноязычные племена сохранили свою речь и культуру, но подпали под влияние славян. При этом, конечно, и первые (особенно), и вторые в свою очередь вносили вклад в язык восточных славян, в их материальную и духовную культуру. Если печенеги судили по своим законам, а во главе мадьярских орд стояли воеводы, то и в речи русских встречались финно- угорские и тюркские слова (лахта — залив, соломя — пролив, чага и кащей — рабы и т. п.).

Роль неславян в формировании и древнерусской народности

М. Н. Покровский переоценивал роль финно-угорского населения в формировании великорусской, а следовательно, и древнерусской народности. Говоря о финно- уграх, ассимилированных русскими, он писал, что «в жилах великороссов течет 80% их крови»36. Противоположной точки зрения придерживался Д. К. Зеленин, отрицавший сколько-нибудь значительную роль ассимиляции славянами финно-угров и полагавший, что славяне не столько ассимилировали коренное финно-угорское население, сколько оттеснили его37.

Имеющиеся в нашем распоряжении материалы не дают основания разделять обе крайние точки зрения. Не только народности, но и племена нередко являлись результатом смешения и меняли свой язык.

«Что понимать под племенем? Тварей одного вида, зоологический тип с врожденными ab ovo племенными особенностями, как у племенных коней, племенных коров? Мы таких человеческих племен не знаем...»,— писал Н. Я. Марр38.

«В формировании местного славянина, конкретного русского, как, впрочем, по всем видимостям, и финнов, действительное доисторическое население должно учитываться не как источник влияния, а как творческая материальная сила формирования».— развивал он свою мысль, к которой, как нам кажется, следует присоединиться39. Следует также иметь в виду, что распространение древнерусского языка, его влияние на местные финно-угорские, балтийские и другие языки являлось отнюдь не всегда и не обязательно результатом быстрого и массового, а, наоборот, медленного, постепенного расселения, культурно-экономического воздействия и включения в орбиту политического влияния складывающегося и быстро расширяющегося Древнерусского государства. Таким образом, следует признать, что в формировании древнерусской народности, в складывании русского народа из восточнославянских племен, союзов племен, этнических образований отдельных земель, «на- родцев» (Ф. Энгельс) принимало участие и неславянское население Восточной Европы.

«В составе славянства немалая часть населения принадлежала когда-то финно-угорским, балтийским, фракийским и иным племенам, однако никто из славян не причислит себя к какой-либо другой этнической группе... Практически невозможно находить среди славян бывших иранцев, балтов и т. п. Одним словом, для всех должно быть очевидным, что со сменой языка происходит и смена этнической принадлежности населения»,— пишет выдающийся советский языковед-славист Ф. П. Филин40.

Сталкиваясь на протяжении ряда столетий с русскими, соседи восприняли их более высокую материальную и духовную культуру, в свою очередь обогатив ее своим вкладом. Это наблюдается в жилище, утвари, одежде. Такова этническая карта Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства и на начальном этапе складывания древнерусской народности.