Палеолит в Приднепровье - Радомышльская стоянка

Восточнее Волыни, в бассейне Днепра, слагавшемся по правобережью Приднепровской возвышенностью, а по левобережью — Приднепровской низменностью, эпоха позднего палеолита, как с собственно археологической, так и с геологической стороны, изучена недостаточно. Это существенно затрудняет выделение здесь верхнепалеолитических стоянок, которые можно было бы с достаточной уверенностью датировать молого-птекснпнскпм временем. Полесская стоянка Радомышль (Житомирская обл., г. Радо- мышль) впервые позволила поставить вопрос о существовании в Приднепровье древнейших позднепалеолитических памятников.

Датировка Радомышльской стоянки начальной порой позднего палеолита (Шов ко пляс И. Г., 1964,1965) была принята многими советскими исследователями, она неоднократно объявлялась древнейшим из всех позднепалеолитических памятников Русской равнины (Борисковский П. И 1963; Иванова И. К., 1969). Ниже приводим краткую характеристику этого памятника ( 90) по данным И. Г. Шовкопляса (1964, 1965).

Остатки поселения расположены на четырех отдельных небольших холмистых возвышенностях, находящихся недалеко друг от друга, по правому борту древней балки, впадающей в р. Тетерев. Находки залегают в буровато-желтом суглинке на глубине 0,6—0,8 м от поверхности почвы. В пункте 1 вскрыты шесть скоплений костей мамонта, округлых в плане (диаметр 3—6 м), которые И. Г. Шовкопляс интерпретирует как остатки отдельных небольших жилищ. Кроме того, вскрыта хозяйственная яма-кладовая диаметром 2 м и глубиной 1 м, заполненная костями мамонта. Предполагаемые жилища и яма расположены почти вплотную друг к другу и образуют круг, d центре которого обнаружены остатки очагов с костным углем, большое количество заготовок, отходов производства, каменных орудий.

Техника первичного раскалывания в инвентаре Радомышльской стоянки, по нашим наблюдениям, в целом типично призматическая, об этом свидетельствуют призматические формы нуклеусов. Наряду с нимп в коллекции имеются нуклеусы торцового снятия и дисковидные. Типичная форма заготовок, из которых сделаны орудия труда,— массивная пластина. Для приемов вторичной обработки характерно широкое распространение техники резцового скола при полном отсутствии применения чешуйчатой подтески. Обычна дорсальная ретушь, крутая или полукрутая, далеко заходящая на спинку заготовки.

Плоская односторонняя и двусторонняя ретушь, равно как и вертикальная, усекающая край ретушь, почти пе применялась. По свидетельству И. Г. Шовкопляса (1964, 1965), в наборе орудий преобладают резцы, обычно срединные, многофасеточные ( 76, 2—4). Боковых резцов, как и резцов на углу сломанной пластины, очень намного. Значительно меньшую часть инвентаря составляют концевые скребки ( 76, 5—9), изготовленные на массивных отщепах или пластинах, иногда с крутой ориньякской ретушью по краям. На таких же пластинах изготовлялись острия, симметричные или скошенные к углу, а также проколки ( 76, 13, 14, 18, 22). Много ретушированных пластин, не имеющих специального оформления концов. «Архаичные орудия мустьерских форм составляют довольно незначительную часть инвептаря и являются, по сути, примесью к многочисленным позднепалеолитическим изделиям» (Шовкопляс И. Г.% 1964). Они сводятся к скреблам, обычно одинарным, с заметно выпуклыми лезвиями и редким остроконечникам ( 76, 11, 12, 15, 16, 19—21). Сведения о костяном инвентаре отсутствуют.

Массивная пластина как ведущая форма заготовки, обработка таких пластин ретушью по всему обводу, концовые скребкп на таких пластинах, наличие укороченных высоких скребков п многофасеточных резцов — эта сумма признаков соответствует общим характеристикам каменных индустрий ориньякских памятников Франции. Эти характеристики, в первую очередь — присутствие большого количества орудий высоких форм, в применении к индустриям Центральной и Восточной Европы обычно называются «ориньякоидными признаками», «ориньякоядностыо». Долгое время «ориньякоидпость» считалась важнейшим свидетельством (по аналогии с французским ориньяком) раннего возраста памятника. И. Г. Шовкопляс, разделяя эту точку зрения, вполне логично датировал Радомышль начальной порой позднего палеолита на том основании, что орипьякоидность здесь дополняется еще более «ранним» признаком: наличием в инвентаре мустьерских форм орудий (Шовкопляс И. Г., 1964, с. 1965).

Однако в настоящее время для территории Восточной Европы можно считать доказанной разнокуль- турность и разновременность «ориньякоидных» индустрий: они встречаются здесь не только в раннюю пору позднего палеолита (например, памятники брынзенекой культуры), но и в среднюю (Костенки I, III слой) и даже в позднюю пору, относящуюся уже к позднеледниковыо (рашковская культура). Мустьерские элементы в позднепалеолитических индустрп- ях, по-видимому, могут служить основанием для отнесения памятника к ранней поре позднего палеолита, тогда, когда эти элементы составляют устойчивый, ярко выраженный компонент данной индустрии, проявляясь в разных ее сторонах (техника первичного раскалывания, вторичной обработки, набор орудий), когда мустьерских орудий не только много, но они типологически разнообразны, особенно, когда мустьерские элементы имеют прямые аналогии в собственно мустьерских индустриях.

Но и в этих случаях памятник не обязательно должен относиться к самому началу позднего палеолита; так, культурный слой II Костенок 14 с ярко выраженными архаичными чертами и по стратиграфии и по абсолютным датам относится тем не менее не к самым древним из памятников Костенковско-Боршевского района. Если же архаичные признаки сводятся к сравнительно немногочисленным изделиям, преимущественно скреблам и скребловидным орудиям, не дающим типологически устойчивых серий, такие индустрии могут быть и моложе ранней поры позднего палеолита. По характеру и значению в индустрии мустьерских форм Радомышль не «архаичнее» I слоя Тельманской стоянки (Костенки 8), который стратиграфически датируется раннеосташковским временем (средней порой позднего палеолита).

Таким образом, мы не считаем аргументы И. Г. Шовкопляса достаточно убедительными для определения Радомышльской стоянки как одного из древнейших позднепалеолитических памятников Русской равнины. Для суждения об ее возрасте нам представляется более существенным большое количество костей мамонта, использование их в качестве топлива и, возможно, как строительного материала, паличие ямы-кладовой, аналогичной ямам-кладовым на стоянках с костно-земляньши жилищами. Эти разнокультурные стояпки охотников па мамонтов на Среднем Дону появляются только в раннеосташковское время; моложе молого-шекснинского межледни- ковья и подавляющее большинство подобных памятников в бассейнах Днепра и Десны (Мезин, Межиричи, Добраничевка и проч.). Среди них Пушкари 1, по условиям залегания культурного слоя (непосредственно над «брянской» почвой) несколько древнее и относятся к самому концу молого-шекснинского — началу раннеостаппсовского времени (Величко А. А. и др., 1965). Приблизительно этим периодом следует датировать и Радомышльскую стоянку.

Пушкари 1 ( 72, 77) расположены на правом берегу р. Десны (с. Пушкари, около г. Новгород-Се- герский), в непосредственной близости от ряда позд- непалеолитических памятников, расположенных в грочшце Погон. Наиболее изученный среди них па- :1ятник Погон, аналогичный по условиям залегания гзтериала Пушкарям 1, к сожалению, большей ча- :тыо разрушен вследствие денудации и овражного размыва склонов мыса. В центре Погона сохранился ничтожный по площади останец — Бугорок, содержащий остатки более молодого культурного слоя, залегающего на 2 м выше основного (Борисковский П. И., 1953).

Поселение Пушкари 1 исследовано на площади 150 кв. м, здесь были тщательно изучены остатки большого длинного жилища, сооруженного с использованием костей и бивней мамонта. Остатки этого строительного материала концентрируются около трех мощных скоплений очажной массы, заполнившей большие и обширные очажные ямы, вырытые на дне единого большого жилого углубления 12X4 м. По своей планировке остатки жилища напоминают остатки длинных жилищ несколько более позднего Длександровского поселения в Костенках.

При исследовании Пушкарей 1 собрана огромная коллекция кремневых орудий, насчитывающая более 100 тыс. расщепленных кремней и более 2500 орудий, не считая десятка тысяч пластин и отщепов с ретушью, со следами ретуши и употребления и 3 тыс. яд- ршц, служивших для получения заготовок каменных орудий. Техника первичного раскалывания типично призматическая, основными заготовками служили пластины, обычно более тонкие, чем радомышльские. Своеобразен и набор орудии.

Основу его составляет техническая группа изделий с притуплённым краем (всего около 400 экз.; здесь и далее подсчеты основаны на данных П. И. Борис- ковского, 1953), отчетливо распадающихся в данной индустрии на две технико-морфологические группы: пластинки с притуплённым краем (свыше 200 экз.) и острия с притуплённым краем (около 200 экз.), первая из которых обнаруживает тесные связи с техни- ко-морфологическими группами скребков и пластин с усеченными концами, а вторая — с технико-морфологической группой острий. Пластинки с притуплённым краем в пушкаревской индустрии содержат, по крайней мере, один хорошо выраженный тип: прямоугольники, у которых вертикальной ретушью усечен один край и оба конца ( 77, 7, 8,13,16). Следует отметить, что в данной индустрии вертикальной ретушью во всех случаях притупливался только один край заготовки. Среди острий с притуплённым краем выделяются прежде всего тип острия с выпуклым притуплённым краем и отретушированным нижним концом, обычно слабо выпуклым, реже — прямым или вогнутым ( 77, 4, 5, 9, 11, 18, 19), а также «наконечники с боковой выемкой» ( 77, 1—3, 20). Последние, в отличие от костенковско-авдеевских, не имеют вентральной подработки концов и отличаются некоторыми деталями формы. Ряд их имеет прямо усеченное основание — прием, характерный для обработки изделий с притуплённым краем в пушкаревской индустрии. Возможно, особым типом являются и острия, у которых притуплённый край прямой, а необработанный — выпуклый ( 77, 10, 12, 25).

Острия на пластинах подразделяются на симметричные (около 300 экз.,  77, 35—39) и скошенные (около 100 экз.,  77, 21-24, 26—28). У скошенных острий обрабатывался, как правило, только- острый конец, однако некоторые из них имеют ретушь по всему краю и усеченный, противоположный острию конец ( 77, 26, 27), они в точности повторяют форму одного из типов острий с притуплённым краем. Симметричные острия более разнообразны и, возможно, дают ряд типов. Среди них имеются дву- конечные острия, острия с суженным основанием, с выпуклым основанием. Ретушь зачастую охватывает весь или большую часть периметра, иногда далеко заходит на спинку пластины. Следует также отметить, что некоторые из острий приближаются к скребкам с вытянутыми лезвиями. Скребки (около 200 экз.) изготавливались на пластинах обычно (но не всегда) с параллельными не ретушированными краями ( 77, 31—34, 40, 43). Имеются скребки с вытянутыми стрельчатыми лезвиями; они-то и связываются с технико-морфологической группой пуш- каревских острий. Пластины с прямо усеченными концами (около 60 экз.) ( 77, 29, 44, 45) с одной стороны, близки к скребкам, с другой —к типу прямоугольников, выделенному в группе пластин с притуплённым краем. Резцов около 100 экз.; половину из них составляют резцы на углу сломанных пластин (80 экз.;  77, 46); далее следуют боковые (50экз.;  77, 41, 47, 48). Все эти изделия разнородны, типы не выделяются. Среди остальных орудий необходимо отметить орудия с чешуйчатой подтеской ( 77, 51), в том числе ножи костенковского типа, несколько грубых рубящих орудий и небольшое количество пластин с выемками. Костяной инвентарь Пушкарей 1 невелик: мотыга из ребра крупного животного, два обломка подобных орудий, фрагмент овальной подвески, стерженьки с перехватами, напоминающие «застежки» из Мезинской стоянки и из верхнего слоя Костенок 4 (Борисковский П. 1953).

Недавно у с. Клюссы на Черниговщине был найден новый, по-видимому, более поздний памятник пушкаревской культуры.

В обширном степном районе (юго-восток Русской равнины), охватывающим Приазовье и Северо-Западное Причерноморье, долгое время палеолит был практически неизвестен. До конца 50-х годов здесь имелся лишь один позднепалеолитический памятник: открытые еще в 1935 г. В. М. Евсеевым Амвросиевская стоянка и костище ( 72; 78), расположенные на правом берегу р. Крынки (Донецкая обл.). В 1950— 60-е годы работами П. И. Борисковского, М. Д. Гвоз- довер, Н. Д. Праслова, В. Н. Станко и др. здесь были открыты и исследованы новые памятники, позволяющие в общих чертах отметить как общерегиональные, так и локальные особенности позднего палеолита данного района. Можно утверждать, что район Нижнего Дона — Причерноморья чрезвычайно перспективен для изучения позднего палеолита. Наличие в этом же районе многочисленных мустьерских местонахождений позволяет надеяться на открытие здесь «стыкующихся», «переходных» стоянок. Прекрасная сохранность культурного слоя ряда памятников (Зо- лотовка, Мураловка) дает возможность, не ограничиваясь изучением кремневого инвентаря, переходить к хозяйственно-бытовым и общественно-социальным особенностям общин, оставившим данные стоянки. Все это, однако, дело будущего.

Сейчас итоги работы по изучению позднего палеолита данного района далеко не полностью отражены в печати, выводы (преимущественно культурно-исто- рического плана) носят лишь самый предварительный характер. Остается открытым вопрос датировки этих памятников в пределах позднего палеолита. Отсутствие надежных данных об их геологическом возрасте (все позднепалеолитические памятники Нижнего Дона—Причерноморья залегают на разной, часто небольшой глубине от современной дневной поверхности в нерасчлененных лессовидных суглинках или супесях), отсутствие абсолютных дат, каких- либо палинологических или фаунистических критериев для определения времени их существования заставляют нас быть очень осторожными в суждениях по этому вопросу.