ЭНЕОЛИТ. МЕДНО-КАМЕННЫЙ ВЕК

Глиняные антропоморфные фигурки. Статуэтки из Храмис Дидигора

Обратимся к следующей категории инвентаря энеолитических памятников Центрального Закавказья—глиняным антропоморфным фигуркам.

Они известны в настоящее время на нескольких поселениях шулавери-шомутепинской группы памятников. Так, часть фигурки из верхних разрушенных слоев Шулаверисгора (Отчет Квемо-Картлийской археологической экспедиции, 1975, с. 206) предположительно отнесена Т. В. Кигурадзе к комплексу материалов II ступени шулавери-шомутепинской культуры (Кигурадзе Т. Я., 1976, с. 161).

Это стилизованное антропоморфное изображение с коротким конусовидным торсом и вытянутыми вперед ногами ( XL, 8). Фигурка украшена резным орнаментом: на ногах нанесено по восемь горизонтальных линий, на торсе — колосообразный знак (Глонти Л. Я., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 94). Два обломка глиняных обожженных фигурок происходят из нестратифицированных слоев Имирисгора (Отчет Квемо-Картлийской археологической экспедиции, 1975, с. 208). Судя по описанию, они представляют собой схематизированные женские скульптурки с конусовидным туловищем, вытянутыми и спаренными ногами. Головки обеих статуэток отбиты. Одна из фигурок украшена косыми насечками (Глонти Л. #., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. В., 1975, с. 94). Обломок глиняной фигурки с прочерченной спереди линией, идущей от правого плеча к левому и изображающей, как предполагают, перев'язь, найден в Шомутепе (Нариманов Я. Г., 1966, с. 125). Почти целая антропоморфная статуэтка обнаружена в верхней половине культурного слоя Гаргалартепеси (Аразо- ва Р. Я., Махмудов Ф. Р., Нариманов Я. Г., 1972, с. 479—480). Она украшена мелкими насечками и изображает женщину в полусидячей позе ( XL, 3).

На всех отмеченных выше памятниках, как мы видим, находки глиняных антропоморфных фигурок единичны. Лишь на одном из исследованных раннеземледельческих поселений Центрального Закавказья — в Храмис Дидигора — обнаружена целая серия таких фигурок. Коллекция включает 21 фигурку (Глонти JI. Я., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 88). Из них 17 найдены в очажном сооружении одного из круглых домов верхнего строительного горизонта энеолитиче- ского слоя поселения. Вместе с ними в очаг были заложены округлые и овальные «лепешки» из сырой глины. Не обожжены и сами фигурки, вследствие чего они оказались сильно фрагментированы. Восстановлена лишь одна из них ( XL, 7). После публикации рассматриваемой коллекции на поселении Храмис Дидигора Т. В. Кигурадзе обнаружено еще примерно такое же число новых глиняных фигурок, однако использовать их в настоящей работе не представляется возможным.

Фигурки из Храмис Дидигора небольшие по размерам (высотой от 2,8 до 5,6 см) и по положению ног делятся на два типа: сидящие с согнутыми ногами, приподнятыми в коленях, и сидящие с вытянутыми ногами (Глонти Л. Я., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 88). Представление о первом типе дают, в частности, три более или менее удовлетворительно сохранившиеся статуэтки ( XL, 4, б, 7). Они изображают женщин. Среди них имеется одна целая фигурка с четко выделенными бедрами, грудью и головой ( XL, 7), со спаренными и согнутыми ногами. Руки, как и на остальных статуэтках, не вылеплены. Шея не выделена. Лицо намечено защипом. Предполагается, что глубокие круглые глазницы были инкрустированы (Глонти Л. Я., Джавахишвили А. И., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 91). Довольно выразительны и две другие статуэтки, вылепленные в аналогичной манере ( XL, 4, 6). Головки обеих отбиты. Торс одной из них резко отогнут назад и расширяется в плечах ( XL, 4). На груди вылеплены два параллельных горизонтальных жгута. На них по бокам ложатся спускающиеся от плеч такие же на- лепные жгуты, причем жгут от левого плеча переходит на бедро и достигает колена, а от правого — заворачивает у бедра и ложится на живот. Создается впечатление, что жгуты изображают руки. Эти элементы затрудняют определение пола изображенного (Глонти Л. Я., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 92—93). Среди фрагментарного» материала есть четыре головки фигурок первого типа. Одна из них тщательно моделирована ( XL, 5). Четко отмечена шея, детально проработано лицо, окрашенное белой краской. Выделены круглые глубокие глазницы и брови, рот ш небольшой плоский лоб. Головка завершается асимметричным конусом, изображающим прическу или головной убор (Глонти Л. Я., Джавахишвили А. Я.г Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 93). Вдоль левой глазницы и на шее сохранились следы росписи в видо нескольких крупных черных точек.

Второй тип статуэток Храмис Дидигора, представленный лишь обломками нижних частей фигурок, а также торсов и ног (Глонти Л. Я., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 93), отличается упрощенностью и схематизмом изображения. Эти фигурки имеют конусовидный торс с приплюснутой с двух сторон верхней частью (головкой?), широкие бедра, вытянутые и в большинстве случаев спаренные ноги. К этому типу, кстати,, относятся и упомянутые фигурки из Шулаверисгора, Имирисгора и Гаргалартепеси.

Описанными находками исчерпывается коллекция антропоморфной скульптуры раннеземледельческих памятников не только Центрального Закавказья, но и всего Южного Кавказа. Правда, на поселении Арухло I найдены две обработанные и окрашенные красной охрой маленькие галькиг изображающие человеческие головки ( XL, .7, 2) с ясно проработанными деталями лиц. Одно из этих изображений выполнено с помощью процарапанных линий, в которые затерта красная краска ( XL, 2), черты другого ( XL, 1) оформлены углублениями и штриховыми линиями (Кушнарева К. X., Чубинишвили Т. Я., 1970, с. 25—26). Эти находки уникальны.

Как известно, антропоморфная скульптура — один из существенных атрибутов культур обширной раннеземледельческой ойкумены. Неудивительно, что она представлена и в энеолитических памятниках Закавказья, хотя и в крайне ограниченном количестве по сравнению с раннеземледельческими памятниками Передней и Средней Азии (Антонова Е. Я., 1977). Малочисленность антропоморфной скульптуры рассматриваемых памятников, по нашему мнению, можно рассматривать как одну из особенностей культуры энеолита Закавказья и Кавказа в целом. Характеризуя описанные фигурки, следует подчеркнуть их определенную типологическую близость некоторым группам антропоморфной скульптуры отдельных раннеземледельческих культур Старого Света. Действительно, в раннеземледельческих памятниках Ближнего Востока и Средней Азии представлены антропоморфные статуэтки, как схематизированные, так и вылепленные в натуралистической манере, в сидячей позе и с вытянутыми ногами, нередко украшенные росписью, различными налепа- ми, резным или вдавленным орнаментом. Предполагается, что в развитии антропоморфной скульптуры во всей раннеземледельческой ойкумене, исключая Анатолию, наблюдается тенденция от натурализации изображения в неолите к схематизации его в энеолите (Антонова Е. В., 1977, с. 43). На отдельных статуэтках, подобно фигурке из Шомутепе, имеется перевязь (Антонова Е. В., 1977,  LXIII, 1—2; LXVIII, 7; LXX, 7). Кстати, перевязь отмечена и на статуэтках с памятников Кавказа III— II тысячелетий до н. э. (Формозов А. А., 1965, с. 129—130). Однако при более конкретном рассмотрении закавказских фигурок мы видим, что они все-таки отличаются от антропоморфной скульптуры раннеземледельческих культур других областей, в частности от антропоморфной пластики культур Анау и Триполья (см. соответствующие таблицы в настоящем издании), как и от скульптуры памятников неолита и энеолита Ирана и Анатолии (Антонова Е. В., 1977,  VI-XXXII, LVI-LIX).

Выше отмечалась определенная близость в орнаментации керамики квемо-картлийских поселений и памятников предхассунского времени Северной Месопотамии. Особенно удивительно то, что отдельные сосуды из Имирисгора и Арухло I, с одной стороны, и Умм-Дабагия и Телль Сотто — с другой, украшены почти одинаковыми налепными рельефными антропоморфными изображениями. В этой связи небезынтересно сравнить антропоморфную пластику памятников Месопотамии с закавказской. В Умм- Дабагия и Телль Сотто обнаружены одна-две почти целые и обломки примерно десяти других глиняных фигурок, вылепленных в натуралистической манере и в большинстве относящихся к типу сидящих фигурок со спаренными и вытянутыми ногами (Kirk- bride D., 19736, pi. VII, 1-3, VIII, Merpert N. /., Munchaev R. М., Bader N. О., 1977, pi. XXVIII- XXIX). Эти фигурки, исключая некоторые образцы из Телль Сотто (Merpert N. /., Munchaev R. М., Bader N. О., 1977, pi. XXVIII), типологически близки закавказским, в частности из Храмис Дидигора, но различия в моделировке отдельных частей фигурок из комплексов Закавказья и Месопотамии имеются, и довольно заметные. Антропоморфные статуэтки хассунской культуры (Мерперт Я. Я., Мунчаев Р. Л/., 1971,  6) резко отличаются от женских фигурок как закавказских памятников, так и Умм-Дабагия и Телль Сотто. Однако безусловная типологическая связь прослеживается между определенной частью статуэток из памятников халафской культуры Северной Месопотамии (Антонова Е. Я., 1977,  XLIV-XLVI, 1, 3, 5-7, 11) и описанными фигурками из Храмис Дидигора. Они близки позой и характером моделировки некоторых частей (торса и особенно массивных ног с приподнятыми коленями). Статуэтки Храмис Дидигора из всей месопотамской коллекции антропоморфной пластики более всего, пожалуй, схожи с халаф- скими. Правда, большинство халафских статуэток имеют руки и расписаны; их головки иначе моделированы (Глонти JI. Я., Джавахишвили А. Я., Кигурадзе Т. Я., 1975, с. 97).

Таким образом, небольшая коллекция мелкой антропоморфной скульптуры раннеземледельческих памятников Центрального Закавказья, несмотря на определенную схожесть с отдельными типами пе- реднеазиатской терракотовой пластики эпохи неолита и энеолита, отличается самобытными чертами, да и керамика этих памятников в целом выступает как самостоятельный, можно сказать, сугубо местный комплекс, придающий оригинальность представленной ими культуре.

Таковы основные категории производственно-бытового инвентаря шулавери-шомутепинской группы раннеземледельческих поселений Закавказья. До настоящего времени в Центральном Закавказье не исследованы погребальные комплексы рассматриваемой эпохи. Исключение составляет одно погребение, открытое на поселении Бабадервиш. Оно было совершено в скорченном положении на боку в сопровождении кремневого скребка и двух крупных обработанных речных камней (Нариманов Я. Г., 1966, с. 122). Видимо, можно предполагать, что энеолитическому населению Центрального Закавказья (или некоторым его группам) не был чужд широко распространенный во всем ареале раннеземледельческих племен обычай захоронения на площади поселения.