ЭНЕОЛИТ. МЕДНО-КАМЕННЫЙ ВЕК

Агубековское поселение майкопской культуры. Нальчикский могильник. Энеолит Центрального Предкавказья

Древнейшая культура Северного Кавказа изучена крайне слабо. Как отмечалось, наши знания о позднем неолите и энеолите Центрального Предкавказья по существу продолжают до сих пор базироваться на материалах Агубековского поселения и Нальчикского могильника (ранняя группа погребений), исследованных в Кабардино-Балкарии на рубеже и в начале 30-х годов.

Агубековское поселение по традиции все еще рассматривается как неолитический памятник. Однако его материалы имеют сравнительно поздний облик, что позволяет датировать поселение и эпохой энеолита. Несмотря на отсутствие ясности культурно-хронологического положения данного памятника и учитывая, что он не рассматривается в соответствующем выпуске «Археологии СССР», посвященном неолиту, мы считаем целесообразным дать здесь краткую характеристику Агубековского поселения. Это, несомненно, поможет несколько расширить представление о культуре Северного Кавказа, предшествующей бронзовому веку.

Агубековское поселение располагалось в районе г. Нальчика, на правом берегу протока, на холмообразной возвышенности, ограниченной оврагом (Кричевский Е. Ю., Круглое А. Я., 1941, с. 51). Культурный слой его достигал 0,4—0,6 м и был насыщен керамикой, каменными и обсидиановыми орудиями, кусками стен легких плетеных хижин и др. Планировка поселка и особенности хозяйственно-бытовых построек (форма, размеры и т. д.) не установлены.

Комплекс каменных орудий поселения включает терки, крупные экземпляры которых (22—25X10— 14 см) служили, вероятно, зернотерками, терочни- ки, песты, округлые в сечении и почти цилиндрической формы полированные топоры, долотца, точильные камни и дисковидные орудия с округлым отверстием в центре (Кричевский Е. Ю., Круглое A. Я., 1941,  6—7,  И—III). Большинство орудий сделано из кремня и обсидиана местного происхождения. Это прежде всего разнообразные скребки, обработанные сколами или мягкой ретушью, с округлым рабочим краем, дисковидной формы (Кричевский Е. Ю., Круглое А. Я., 1941, с. 55). Имеются проколки и острия из кремневых пластинок. Выделяется группа орудий из кремневых и обсидиановых отщепов и пластин с небольшими выемками по краю (Кричевский Е. Ю.у Круглое А. П., 1941, с. 58,  5, 14, 15). Найдено немало ножевидных пластин, обработанных по краю ретушью; некоторые из них использовались, возможно, как вкладыши серпов СКричевский Е. Ю.у Круглое А. П., 1941, с. 51— 59,  5, 16у 17 и др.). Обнаружены также кремневый наконечник стрелы вытянутой треугольной формы с выемкой в основании и обломки каменной булавы (Кричевский Е. Ю., Круглое А. Я., 1941, с. 56,  4,13, с. 60,  И, 1).

Итак, орудия Агубековского поселения не отличаются в общем от соответствующего инвентаря закавказских памятников. Кремневые и обсидиановые изделия Агубекова в технико-морфологическом отношении ближе инвентарю древнейших памятников Дагестана, особенно Гинчинского поселения (Гаджи- ев М. Г., 19786, с. 27—29), что, по мнению отдельных исследователей, позволяет говорить о связи Агубекова с древнейшими оседлыми поселениями Северо-Восточного Кавказа (Гаджиев М. Г., 19786, с. 29). Следует подчеркнуть здесь и типологическую близость кремневых и обсидиановых изделий Агубековского поселения орудиям, представленным на поселениях раннебронзового века Северного Кавказа — майкопской культуры.

На Агубековском поселении найдено более 1000 обломков глиняных сосудов. Посуда довольно однообразна. Она изготовлена из глины низкого качества с примесями чешуек слюды и зерен кварца, отличается грубой лепкой и слабым обжигом. Цвет сосудов преимущественно желтоватый с красноватым или сероватым оттенком (Кричевский Е. Ю., Круг- лов А. Я., 1941, с. 53). Целых форм нет. Установлено, что почти все сосуды были плоскодонными. Найден лишь один фрагмент миниатюрной кругло- донной чашечки (Кричевский Е. ЮКруглое А. Я., 1941, с. 53,  3, 2). Выделяются горшки с несколько расширяющимся краем и сосуды с резко отогнутым наружу венчиком (Кричевский Е. Ю.у Круглое А. Я., 1941, с. 54).

Некоторые горшочки имели ручки в виде просверленных ушек (Кричевский Е. Ю., Круглое А. Я., 1941, с. 55,  3, 5, 6). Орнамент на керамике отсутствует. Исключение составляет один черепок, украшенный горизонтально расположенным выступом (Кричевский Е. Д9., Круг- лов А. Я., 1941, с. 55,  3, 4). Мы видим, что керамика Агубековского поселения отличается от глиняной посуды энеолитических памятников Закавказья, Северо-Восточного Кавказа и Кавказского Причерноморья. Это свидетельствует о том, что культура позднего неолита и энеолита Центрального Предкавказья имела локальные особенности.

В какой-то степени доказательством тому служит и обломок найденной в Агубекове глиняной антропоморфной статуэтки, довольно стилизованной. Сохранившаяся ее часть изображает плоскую овальную головку, моделированную одним защипом, на высокой шее, с девятью дырочками по краям (Кричевский Е. Ю., Круглое А. Я., 1941, с. 55,  3, 1). Эта фигурка не похожа на глиняную антропоморфную скульптуру раннеземледельческих поселений Закавказья, описанную выше. Таким образом, Агубековское поселение доказывает существование в Центральном Предкавказье в эпоху позднего неолита и энеолита локальной оседлой культуры, базировавшейся, вероятно, на земледелии и скотоводстве.

Нальчикский могильник также дает некоторое представление о характере культуры, в частности погребального обряда, населения данной области Кавказа в изучаемую эпоху. Могильник площадью около 300 кв. м находился на территории г. Нальчика, имел плоскую и низкую (до 0,67 м) насыпь и содержал 147 погребений. Они располагались в су- песчанистом слое, а некоторые — в подстилающих его галечных отложениях (Круглое А. Я., Пиотровский Б. Б., Подгаецкий Г. В., 1941, с. 69). В центре могильника открыты скопления костяков, а на периферии костяки распределялись относительно равномерно, будучи отделены друг от друга. Количество костяков в отдельных группах колебалось от пяти до восьми. По-видимому, каждая семейная или семейно- родовая ячейка имела здесь свой участок для погребения сородичей. Часть погребений находилась под каменной кладкой.

Погребения совершены, как правило, в скорченном положении на правом (30) или левом (27) боку и ориентированы по осям восток — запад, север —юг или юго-запад — северо-восток. В 12 случаях погребения произведены на спине с подогнутыми ногами, в пяти —на груди, также с подогнутыми ногами.

Большинство женских захоронений совершено на левом боку, а мужских —на правом. Из 27 детских погребений четыре сопутствовали захоронениям взрослых. Отмечены случаи парных и коллективных захоронений. Большинство костяков имело следы окрашенности красной краской. Наиболее сильно окрашенными оказались погребения, ориентированные по оси восток — запад. Такая ориентировка присуща большинству погребений, причем, как выяснилось, древнейшим в могильнике. Почти все погребения, ориентированные с севера на юг, относятся к позднему времени. Ранним погребениям в отличие от поздних свойственна сравнительно слабая скорченность. Таким образом, погребальные комплексы памятника образуют две разновременные группы. Первую и основную группу составляют древнейшие погребения могильника, относящиеся к энеолиту, а вторую — захоронения, датирующиеся временем около середины II тысячелетия до н. э.

Остановимся на инвентаре древнейших захоронений могильника. Подавляющее их большинство не имело инвентаря. Одним из немногих захоронений с инвентарем является женское погребение 86. Здесь найдены разнообразные предметы: большое количество мелких белых бус цилиндрической формы ( LI, 13—17); обломок венчика глиняного сосуда; медное, согнутое из тонкой проволоки колечко (лежало у черепа, на костях правой кисти); два каменных браслета (по одному на каждой руке); 30 целых и 17 обломков просверленных клыков оленя и резцов быка — подвесок ( LI, 5—11, 18— 23); цилиндрическая пронизь ( LI, 4); две подвески из обломков каменных браслетов; черная каменная (возможно, из гишера) бочонкообразная уплощенная бусина; обломок кремневой пластины. Из чего были сделаны мелкие цилиндрические бусины — стекловидной пасты, глины или камня — неясно {Круглое А. Я., Пиотровский Б. Я., Подгаец- кий Г. В., 1941, с. 120). Такие же предметы встречены и в других погребениях, содержавших инвентарь.

Исключение составляет погребение 92, где найдено кремневое орудие в виде ножевидной пластины с ретушью по краям и на конце (.Круг- лов А. Я., Пиотровский Б. Б., Подгаецкий Г. В., 1941, с. 102,  56). Отметим для примера, что в погребении 41 обнаружены 33 каменные бусины (бочонковидные, круглые и цилиндрические). Большинство их — мраморные, есть также бусы из змеевика и одна из гишера {Круглое А. Я., Пиотровский Б. Б., Подгаецкий Г. В., 1941, с. 81). Погребение 8 сопровождали подвески из зубов козы (или овцы), оленя, лисы и кошки, костяные кольца, круглые плоские каменные бусины и просверленные раковины {Круглое А. Я., Пиотровский Б. Б., Подгаецкий Г. Я., 1941, с. 70, 74,  8). В погребениях 46 и 83 и близ погребений 54 и 55 найдены каменные браслеты.

Итак, погребальный инвентарь Нальчикского могильника ограничивается предметами украшения и не содержит глиняной посуды, производственных и бытовых предметов. Лишь в одном из вскрытых до начала стационарных исследований памятника погребений найдена антропоморфная статуэтка. Документация для этого погребения отсутствует. Известно, что она находилась близ костяка, рядом с которым обнаружена шаровидная булава. Статуэтка сделана из мергеля и изображает женщину. Фигурка плоская, слегка изогнутая, в нижнем конце имеет круглое отверстие; талия подчеркнута, ноги не расчленены {Круглое А. Я., Пиотровский Б. Я., Под- гаевский Г. Я., 1941, с. 120,  VII, 1).

Именно крайней ограниченностью материалов объясняется продолжающийся до сих пор спор о культурно-хронологическом положении Нальчикского могильника. Этот памятник рассматривался и как неолитический, и как энеолитический, и, наконец, как синхронный памятникам раннебронзового века Северного Кавказа {Мунчаев Р. М., 1975, с. 141). Представленные в инвентаре ранних погребений Нальчикского могильника типы украшений, включая медное колечко, в целом довольно архаичны. Среди них выделяются, пожалуй, каменные браслеты ( LI, 24—29). Известно, что подобные украшения появляются довольно рано. Они присутствуют в таких ранних памятниках, например Месопотамии, как Джармо, Телль Магзалия, Телль Сотто и др.

На Кавказе же в отличие от Передней Азии они сохраняются, судя по находкам в Тетрамице, Нальчикском могильнике и в двух майкопских памятниках {Мунчаев Р. М., 1975, с. 144), вплоть до эпохи энеолита и ранней бронзы. Анализ каменных браслетов и других типов украшений из Нальчикского могильника, как и обряда захоронений в нем, убеждает нас в том, что данный памятник хронологически предшествует майкопской культуре и относится именно к энеолиту. Нальчикский могильник следует датировать второй половиной IV тысячелетия до н. э. Видимо, тем же временем датируется и Агубеков- ское поселение.

Культура, представленная Нальчикским могильником, была распространена, вероятно, и в других областях Северного Кавказа, в частности на территории Чечено-Игушетии. Здесь известны два погребения, которые по ряду признаков связываются с ранней группой захоронений Нальчикского могильника. Это, во-первых, погребение в кургане 6 у сел. Бамут {Мунчаев Р. М., 1961, с. 139—140), совершенное в сильно скорченном положении на спине, головой на юг — юго-запад. Погребение было густо посыпано красной краской. У правого предплечья умершего найдена кремневая пластинка ( LI, 1) с ретушью по краям и на конце, аналогичная пластинке из погребения 92 могильника в Нальчике. По всей могиле был разбросан мелкий настовый бисер. Это захоронение до мельчайших деталей повторяет ранние погребения Нальчикского могильника.

Любопытно, что в обоих могильниках пластинки находились у плечевых костей, и в том и в другом был найден бисер. Второй памятник на территории Чечено-Ингушетии — это остатки скорченного погребения в г. Грозном. Оно тоже было густо посыпано красной краской (Милорадо- вич О. Я., 1956, с. 132). В нем найдены кремневая ножевидная пластинка с ретушью по краям ( LI, 2) и круглая подвеска из мергеля ( LI, 3). У верхнего края подвески просверлены два отверстия для прикрепления ее к одежде. Это украшение сопоставляется с аналогичной шлифованной подвеской из порфирита, обнаруженной в Мариупольском могильнике (Милорадович О. В., 1956, с. 132—133), и с круглыми просверленными раковинами из погребений 3 и 8 Нальчикского могильника.

На основании материалов погребальных памятников довольно определенно можно сделать вывод: в эпоху энеолита на Северном Кавказе существовал уже обычай погребения под курганной насыпью, получивший здесь широкое распространение в бронзовом веке. Можно предполагать наличие связей между племенами отдельных областей Предкавказья.

Однако ясно, что ни этих материалов, ни данных, полученных при раскопках Агубековского поселения и Нальчикского могильника, недостаточно для всестороннего изучения и понимания культуры Северного Кавказа эпохи первого появления металла. Несмотря на неполноту и отрывочность данных, все же имеются основания утверждать, что как Причерноморье, так и Северный Кавказ в рассматриваемую эпоху до некоторой степени отставали от Закавказья. Это свидетельствует об определенной неравномерности в культурно-историческом развитии отдельных областей Кавказа на заре эпохи металла.