Эпоха бронзы лесной полосы

Ымыяхтахская культура

Выделена Ю. А. Мочановым на материалах главным образом многослойных поселений Якутии: Белькачи I (III слой) и Сумнагин I (VI—VIII слои) на р. Алдан (Мочанов, 1967, 1969; Федосеева, 1980). Свое название она получила от стоянки, исследованной А. П. Окладниковым на Средней Лене. Основной территорией ымыяхтахской культуры является бассейн Лены, но ее памятники известны также на Охотском побережье, в Таймырском Заполярье и Эвенкии (карта 39). Находки, вызывающие ымыяхтахские ассоциации, к числу которых относится в первую очередь вафельная керамика, встречены на севере Байкала и, как уже указывалось, в Забайкалье.

Вафельная посуда под названием «ложнотекстиль- ная» или «шахматная» стала известна на территории Якутии благодаря работам А. П. Окладникова, отнесшего ее к бронзовому веку или к самому концу неолита (Окладников, 1946, с. 36; 1955, с. 94-96). Эпохой бронзы, приблизительно рубежом II и I тыс. до н. э., была датирована одна из самых северных стоянок с вафельной посудой —на р. Буолкалах (Глу- шинский, Хлобыстин, 1966). Открытие в 1967 г. на Таймыре ымыяхтахской бронзолитейной мастерской Абылаах I, радиоуглеродная дата которой XII в. до н. э., а затем стоянки Бурулгино на р. Индигирке с датой 2950±50 л. н. (ЛЕ-1002) подтвердило принадлежность заполярных ымыяхтахских памятников эпохе бронзы. Ю. А. Мочанов отнес ымыяхтахскую культуру к позднему неолиту. Появление изделий из металла в ымыяхтахских комплексах, спорадически попадавших на территорию Якутии из Прибайкалья, по мнению Ю. А. Мочанова и С. А. Федосеевой, не меняло ее поздненеолитической сути; лишь в конце существования ымыяхтахских памятников могла зародиться собственная металлургия (Федосеева, 1970).

Для памятников ымыяхтахской культуры получена серия радиоуглеродных дат, из которых большинство укладывается в хронологический диапазон от 3310±130 до 2950±50 лет назад, т. е. от XV до X в. до н. э. Имеются даты, удревняющие начало ымыяхтахской культуры до начала II тыс. до н. э. Так, для слоя VIII стоянки Сумнагин I, помимо даты 3310± ±130 л. н. (JIE-874), есть еще одна: 3900±50 л. н. (JIE-858). Другая ранняя дата (3800±400 л. н., ЛЕ-1025) установлена для могильника Чучур-Му- ран. Получены даты для стоянки Таланда 2 на р. Мархе (3960±40; 3940±60; 3980±40; 4020± ±50 л. н.) и стоянки Си ктях на Нижней Лене (4020± ±50 л. н.). Последняя дата, относящая Сиктях к рубежу III и II тыс. до н. э., находится в противоречии с остатками бронзолитейного производства в ымыях- тахском слое этой стоянки (Окладников, 1946). Тем не менее в целом приведенные данные позволяют считать, что ымыяхтахская культура существовала на протяжении всего II тыс. до н. э.

Ымыяхтахские сосуды представлены шаровидной, митровидной и параболоидной формами, а также круглодонными мисками ( 130). К глине примешивалась шерсть животных — северного оленя, песца или собаки. Лепка велась путем наращивания кусков глины, уплотняемых выбиванием при помощи колотушки, причем на утоньшенные места нередко накладывались новые куски глины, что придавало стенкам сосудов характерную слоистость. Колотушки, скорее всего деревянные, имели тонкие перпендикулярно расположенные нарезки, в результате чего на поверхности посуды оставались отпечатки в виде маленьких квадратных ямок. Получаемый при выбивании узор напоминает поверхность вафли, поэтому такая керамика получила наименование вафельной. Иногда ымыяхтахские сосуды, особенно подсохшие, уплотнялись колотушкой до такой степени, что резьба почти не отпечатывалась на глине и поверхность сосудов получалась гладкой. Порой на колотушке делались нарезки только в одном направлении, и при ее использовании на стенках горшков образовывались рубчатые отпечатки. По-видимому, последний способ выбивки получил распространение на позднем этапе ымыяхтахской культуры. Венчик обычно имел прямой срез, под ним шел поясок ямок. На некоторых сосудах наносился резной орнамент из вертикальных или наклонных и образующих косые кресты либо зигзаги линий.

Каменный инвентарь ымыяхтахской культуры весьма разнообразен, причем техника его изготовления очень высока ( 131, 1—42; 132, 1—24 и др.). Большинство орудий сделаны из отщепов и сколов, но употреблялись и ножевидные пластины. Последние скалывались с плоскоспинных, призматических и конических нуклеусов. Из пластинок и их сечений еще изготовлялись, но уже стали редкими, угловые, срединные и боковые резцы —путем ретуширования одного края. Пластинки шли также на вкладыши для составных орудий, использовались как ножи и краевые скребки, нередко без дополнительной обработки ретушью. Маленькие сработанные нуклеусы иногда употреблялись в качестве многофасеточных резцов и сверл, для чего их концы приострялись несколькими резцовыми сколами. Подобным же образом эти орудия делались из специальных заготовок, нередко имеющих трехгранную форму.

Из отщепов и сколов изготовлялись скребки — наиболее многочисленная категория каменных орудий. Преобладающий тип — треугольный, с приост- ренным для крепления в рукояти основанием. Нередки скребки трапециевидной, иногда округлой формы. Рабочий край чаще всего выпуклый, но бывает и прямой. Многие скребки обработаны аккуратной ретушью, покрывавшей не только верхнюю часть орудий, но и низ обушка, вставлявшегося в рукоятку, а также нередко и всю поверхность скребка.

Режущими инструментами были обработанные двусторонней ретушью треугольные, с одним выпуклым рабочим краем ножи и ножи-вкладыши. Посл:ед- ние предназначались для составных орудий и делались в виде узких и широких прямоугольников. В таких орудиях один конец начального вкладыша скруглялся. Проколки-провертки представлены двумя типами: игловидными с треугольным или ромбическим основанием и в виде острий с плечиками.

Наконечники дротиков и копий имели листовидную и листовидно-черешковую форму. Наконечники стрел типологически более многообразны. Часто встречаются треугольные вытянутых пропорций, редко треугольно-черешковые. У листовидных с округлым или приостренным основанием и у некоторых других наконечников острие иногда выделялось в виде жальца.

Особенна характерны для ымыяхтахской культуры листовидные наконечники треугольного либо под- ромбического сечений, называемые напильниковид- ными. Другая специфическая форма наконечника стрелы — треугольная с плечиковым уступом и вогнутым основанием. Наконечники стрел обрабатывались особо тщательно — обычно тонкой косоструйной ретушью.

На поселениях ымыяхтахской культуры встречаются небольшие шлифованные прямоугольные и трапециевидные тесла и долота из кремнистого сланца, а в южных районах Якутии —из зеленого нефрита. Из сланца делали маленькие удлиненно-треугольные стамески с шестигранным поперечным сечением. Для шлифовки и пиления каменцых и костяных изделий употребляли сделанные из песчаника плитчатые пилки и абразивные бруски. На последних имеются желобки для шлифовки и заточки костяных иголок и стержней. Встречаются абразивы из сланцевых пород, предназначавшиеся для заточки металлических орудий.

Интересны костяные держатели для составных наконечников копий и ножей. Они имеют по одному или двум краям узкие пазы для вставки каменных вкладышей. Из костей животных изготовлялись иглы, шилья, ретушеры для обработки каменных изделий. Специфическим типом орудий являются костяные веретенообразные наконечники стрел. На стоянке Абылаах I найден срез рога северного оленя с отростком, использовавшийся как колотушка. Для ымыяхтахских комплексов Якутии достаточно характерны диабазовые и кварцитовые гальки с боковыми выбоинами; они служили грузилами для рыболовных сетей. Встречены гальки, сбитые на концах, употреблявшиеся как отбойники при расщенлепии каменных пород.

К украшениям можно отнести шлифованные тонкие плоские кольца. В Якутии их делали из белого нефрита, на Таймыре найдено кольцо из сланца. Следы бронзолитейного производства отмечены на шести ымыяхтахских памятниках; четыре из них расположены в Таймырском Заполярье. При раскопках стоянки Абылаах I (верхний слой) обнаружена брон- золитейная мастерская. Бронза плавилась на двух кострищах, в которых встречены куски спекшегося керамического шлака, капли бронзы, фрагменты льячек. Около кострищ вместе с ымыяхтахской вафельной керамикой и каменными орудиями лежали обломки двух льячек ( 132, 41, 42) и глиняные матрицы для отливки кельта, близкого по облику турбинско-сейминским типам; фрагмент втулки кельта ( 132, 3i), литейная форма из песчаника с вырезанной на ней матрицей в виде антропоморфной фигурки ( 132, 30). Радиоуглеродный анализ угля из кострища определил время существования мастерской 3100±60 лет назад (JIE-790).

Сосредоточение памятников со следами бронзолитейного производства в северной части ымыяхтахско- го ареала, преимущественно в Таймырском Заполярье, скорей всего объясняется наличием здесь месторождений меди. Спектральный анализ показал, что абылаахский кельт отлит из бронзы, состоявшей на 92% из меди и на 7% из олова. Подобное содержание элементов установлено и для капель, оставшихся от литья. Возможным районом, из которого олово поступало, является бассейн р. Индигирки, где есть месторождения касситерита. Примечательно, что стоянка Старый Сиктях, где обнаружены следы плавки бронзы, расположена на Нижней Лене, на полпути между Индигиркой и Таймыром.

Вероятней всего ымыяхтахское население переняло навыки плавки и литья от глазковцев. По-видимому, первоначальный импульс бронзовой металлургии проник в Таймырское и Якутское Заполярье с юга Восточной Сибири через Эвенкию и западные районы Якутии, минуя Восточную Якутию. Вместе с глазковской культурой ымыяхтахская входила в ареал бытования бронзовых изделий турбинско-сей- минского типа, но на рубеже II и I тыс. до н. э. ымыяхтахцы могли познакомиться с карасукскими изделиями.

Состав ымыяхтахских орудий свидетельствует об охотничье-рыболовческом хозяйстве. Поселения располагаются по берегам рек; в таежной зоне они приурочены к местам, удобным для рыболовства, в тундре и лесотундре — к пунктам, где дикие олени во время сезонных перекочевок переправлялись через реки, что облегчало их добычу и позволяло запасать мясо впрок. На заполярных стоянках найдены кости северных оленей. В таежной зоне основными объектами охоты были лось и, по-видимому, медведь и косуля. Часто встречаются кости рыб.

До сих пор не найдены жилищные котлованы. Возможно, ымыяхтахцы жили в чумах или строили конусообразные сооружения из жердей, крытые дерном. В культурном слое часты кострища, причем, на Средней Лене в их конструкции использовались гальки.

Погребальные памятники ымыяхтахской культуры немногочисленны. К ним относятся Чучур-Муран- ский могильник (Федосеева, 1980), а также захоронения, раскопанные А. П. Окладниковым на берегах Лены: у с. Покровского в устье р. Куллаты, у ручьев Букачан и Иччилях (Окладников, 1946, 1950а, 1955). В Чучур-Муранском могильнике исследовано шесть погребений, содержащих 18 скелетов, в том числе пяти детей. Умершие лежали в вытянутом положении на спине параллельно р. Лене, ногами вниз по течению. Захоронения совершались в неглубоких ямах. В трех случаях над ними прослежены кострища. Радиокарбонный анализ угля показал 3800± ±400 л. н. (ЛЕ-1025). Погребения были в основном коллективными: в трех могилах находилось по три костяка, в одном —два, а в двух расположенных рядом могилах, возможно, было совершено общее захоронение девяти человек, уложенных в один ряд. Умерших сопровождали разнообразные каменные и костяные изделия, характерные для ымыяхтахской культуры. Инвентарь, положенный со взрослыми, не дифференцируется по полу и возрасту, а из детских погребений лишь одно сопровождалось пятью наконечниками стрел и концевым скребком.

Погребения, исследованные А. П. Окладниковым у ручьев Букачан и Иччилях ( 133), совершены в неглубоких ямах способом трупоположения. Ориентация различная: головой на северо-восток (Букачан) , на запад — северо-запад (Куллаты), на юго-за- пад (Покровское), на юг (Иччилях). В могилах всегда присутствуют угли, а в Покровском погребении, где умерший обложен сосновыми плашками, отмечено «сожжение в яме», причем кости кальциро- вались, а плашки обуглились. Вероятно, могильные ямы предварительно очищались огнем, и при этом могла загореться деревянная обкладка. Керамическая посуда отсутствует.

В Покровском погребении покойного сопровождали 6 целых и 3 фрагментарных кремневых наконечника стрел, костяной держатель в виде стержня с прорезями на суживающихся концах, соединявший кремневый наконечник с древком стрелы; 7 удлиненных наконечников стрел из кости и рога с расщепом для укрепления на древке; 8 наконечников, похожих на предыдущие, но с клиновидным насадом. Кроме того, в погребении были обуглившиеся деревянные наконечники и древки стрел, острия из кости и рога и вкладышевый двулезвийный наконечник копья в виде уплощенно-овального стержня с заострением на одном конце и с длинным расщепом на другом. Длина наконечника 30 см. Вдоль его ребер сделаны узкие глубокие пазы, в которые вставлены вкладыши из кремня, сплошь обработанные ретушью. Они имели прямоугольную форму, концевые — близкую к треугольнику. Костяная основа наконечника украшена с одной стороны резным орнаментом в виде продольной линии, от которой попеременно в обе стороны отходили наискосок расположенные нарезки. В описываемом погребении были также скребок трапециевидной формы, отщепы, заготовка вкладыша и плохо сохранившиеся изделия из кости. На груди умершего лежало медное или бронзовое четырехгранное шило с тупосрезанным насадом. Длина его 4 см.

В Букачане с погребенным положены девять треугольных наконечников стрел из кремня с прямым или чуть вогнутым основанием, костяные держатели для них, кремневый треугольный нож, двулезвийный наконечник копья из рога с глубокой вырезкой для насадки на древко, ножевидная пластинка, игольник из трубчатой кости с медной иглой, воткнутой в полоску замши, и с сухожильными нитями. Покойник был одет в одежду, сшитую сухожильными нитками из шкур мелких зверей, видимо белок. От нее остались куски, к одному из которых пришита медная круглая пластинка. Найдены еще четыре прямоугольные медные пластинки. Над покойником положены два тонких кинжаловидных орудия из метакарпаль- ной кости лося и оленьего рога (последнее с резным орнаментом).

При впадении ручья Иччилях в Лену похоронены рядом два человека. Погребение разрушено. При одном костяке справа лежали 210 вырезанных из речных раковин бляшек-бусин, нашивавшихся на одежду, большой игольник из выдолбленного рога, украшенный резным орнаментом, а в нем две костяные иголки и халцедоновая ножевидная пластиночка, медная пластинка, являвшаяся деталью одежды. На обоих погребенных лежали сделанные из рога прямоугольные пластины с отверстиями для пришивания и орнаментом из косых и вертикальных линий, напоминающим узоры на ымыяхтахской посуде.

Инвентарь охотника, погребенного у устья р. Кул- латы, состоял из каменных треугольных наконечников стрел с костяными держателями, тупого и острого костяных наконечников стрел и украшенного резьбой костяного кинжала. Особенно примечательна стилизованная антропоморфная фигурка из массивной роговой пластины ( 133,1).

Характер описанных могильных комплексов говорит о том, что у носителей ымыяхтахской культуры, как и у глазковцев, существовали представления об уходе умерших (их души) вниз по реке, на север, где они продолжали вести жизнь, близкую земной. Характерной чертой похоронного обряда являлось употребление очистительного огня.