Эпоха бронзы лесной полосы

Химический состав бронзы

Химико-металлургические группы

Поскольку металл является основой сейминско-турбинских древностей, то чрезвычайно важным разделом исследований начиная с 1960—1961 гг. (Черных, 1970; Кузьминых, 19776) стало изучение его химического состава. Спектральный анализ в подавляющем большинстве случаев проводился в лаборатории Института археологии АН СССР и охватил 300 предметов (или 71,6%). Методы математической статистики позволяют выделить в сейминско-турбинских коллекциях семь основных видов сплавов, или химико-металлургических групп.

Оловянные бронзы. Концентрация олова в меди в огромном большинстве случаев превышает 1 %, хотя встречаются немногочисленные образцы с содержанием этой лигатуры от 0,5 до 0,9%. Иногда в меди наряду с оловом отмечаются повышенные концентрации сурьмы и свинца, однако число подобных предметов невелико. Оловянно-мышьяковистые бронзы. Это одна из разновидностей предшествующей группы, в которой, кроме олова, отмечается повышенное содержание мышьяка. Концентрация этой примеси практически всегда уступает олову. Определить характер — естественный или искусственный происхождения мышьяка в меди затруднительно.

Мышьяковые бронзы, или мышьяковая медь. Концентрация мышьяка в меди — от десятых долей процента до целых долей. Принадлежность этой химико-металлургической группы к категории искусственных бронз условная, поскольку имеется веское основание считать этот металл производным от плавки комплексных медно-мышьяковых минералов. Мышьяково-сурьмянистые бронзы. В образцах этой химико-металлургической группы в большинстве случаев концентрация мышьяка превосходит долю сурьмы. Металлургически «чистая» медь. Химический состав этой меди не несет явных признаков искусственного легирования какими-либо примесями. Медно-серебряные сплавы, или биллоны. Медь здесь является основой сплава. Серебряно-медные сплавы. В этих сплавах основой является серебро.

Кроме того, отмечен единственный химически своеобразный образец, представляющий собой сплав меди с сурьмой. Сравнительно редким металлом является также золото (кольца Ростовки).

В исследованной коллекции ведущим типом сплава является совокупность группы оловянных и оловянно-мышьяковистых бронз (41,4%). Второй крупной также объединенной группой являются мышьяковые и мышьяково-сурьмянистые бронзы или медь (35,7%). Все прочие химико-металлургические группы занимают подчиненное положение. Следовательно, более 3/4 изделий сейминско-турбинского типа принадлежат к категории искусственных бронз, при условии отнесения к последним и группы мышьяковой меди.

Следующим "важнейшим аспектом исследования на базе химического состава меди, бронз и биллонов стало установление рудных источников выплавленной меди или же ее основных лигатур (карта 13). Источники олова, которое, по всей вероятности, использовалось сейминско-турбинскими группами для производства оловянных или оловянно-мышьяковистых бронз, локализовались в Рудном Алтае (Черников, 1949, 1960). Оловорудные месторождения вообще редки. Они, к примеру, известны в таких крупных горно-металлургических областях, как Урал и Кавказ, Балканы и Карпаты. Касситеритовые рудники Рудного Алтая являются ближайшими к исходным районам формирования сейминско-турбинского культурного феномена. Они эксплуатировались по крайней мере со II тыс. до н. э. С востока с ними соседствовали месторождения меди Алтайской горнометаллургической области, широко разрабатывавшиеся в древности (Розен, 1983).

Мышьяковая медь и мышьяково-сурьмянистые бронзы появляются в сейминско-турбинских могильниках, в основном расположенных к западу от Урала. Благодаря изученности распространения сплавов в Волго-Уральском регионе, мы довольно уверенно идентифицируем эти химико-металлургические группы с намеченными ранее. Мышьяково-сурьмяные бронзы сопоставляются с группой ВК, распространенной по преимуществу в Волго-Камье и далее к западу (Черных, 1970, с. 15; 1976, с. 26). Мышьяковая медь ассоциируется с хорошо известной группой ТК, связываемой с уникальным медно-мышьяковым месторождением Таш-Казган в Зауралье, на котором известны древние разработки: этот рудник, безусловно, эксплуатировался горняками абашевской культурно-исторической общности (Черных, 1970, с. 42, 109). Следовательно, если обе разновидности оловянных бронз группы 1 и 2 по преимуществу связываются с алтайскими — медными и касситеритовы- ми — рудниками, то медь с большими концентрациями мышьяка в основном сопоставляется с уральскими рудными источниками.

С Уральской горно-металлургической областью связаны также медно-серебряные и серебряно-медные сплавы. Известен древний медно-серебряный рудник Никольское, откуда, как мы полагаем, и брали исходную руду (Черных, 1970, с. 42).

Металлургически «чистую» медь из сейминско- турбинских памятников Восточной Европы можно связать с медистыми песчаниками Приуралья, как об этом свидетельствует химический состав этих образцов (Черных, 1970, с. 15).

Итак, многочисленные спектральные анализы сейминско-турбинского металла указывают, что для групп этого населения основными являлись медные, медно-мышьяковые и оловянные месторождения двух больших горно-металлургических областей — Алтая и Урала. Данное заключение особенно важно при установлении районов исходного импульса формирования сейминско-турбинского феномена. Наиболее показательными в этом отношении станут карты распространения образцов той или иной химико-металлургической группы (карты 18—20).

Различия весьма показательны. Их значимость очевидна даже при наличии факта неравномерной исследованности территорий. Последнее выражается прежде всего в числе открытых и исследованных могильников. На три крупных некрополя европейской зоны — Сейму, Турбино и Решное, а также коллекцию из Канин- ской пещеры — в сибирской зоне нам известен лишь один — Ростовка. Именно поэтому изделий на востоке известно почти в 3,5 раза меньше. Суммарная доля единичных случайных находок в восточной зоне по этой причине достигает 1/3, а на западе их почти в 5 раз меньше. Будущие открытия и исследования некрополей в сибирской зоне, конечно же, изменят упомянутые количественные соотношения.

Другие зональные отличия, пожалуй, не менее стабильны и показательны. Это касается прежде всего резкого преобладания на востоке находок литейных форм или, точнее, негативов (22 против 2). В Сибири они доминируют не только среди единичных случайных находок, но также и в инвентаре сравнительно многочисленных погребений литейщиков в Ростовке и Сопке. К западу от Урала мы не знаем подобных захоронений, а обломки литейных форм здесь не связаны с погребальным инвентарем.

Среди материалов восточной зоны существенно меньше ножей в сравнении с западным металлом (1/5 против 1/3). В погребальном инвентаре восточных памятников наконечники копий преобладают над кельтами, в то время как в европейской зоне последних почти в два раза больше, нежели копий. Следовательно, сравнение западного и восточного металла сейминско-турбинских типов, проведенное даже на таком грубом уровне, позволяет наметить существенные различия в этих коллекциях.

Сопоставление типов металлических орудий обеих зон конкретизируют и углубляют намеченную выше картину. Зональная группировка типов позволяет наметить среди них три основных подразделения: 1) типы, распространенные в обеих зонах (так называемые общесейминские); 2) типы, характерные для западной зоны, и 3) типы, характерные для восточной зоны (карты 15—17). Удалось выяснить, что для европейской зоны характерны прежде всего неорнаментированные либо украшенные только поясками кельты ( 42, 16; 43, 10, 14; 44, 44; 45, 2). Здесь же сосредоточено основное количество кованых копий с так называемой разомкнутой втулкой ( 42, 25; 43, 38; 45, 26, 36; 46, 22), а также литых наконечников с ромбическим стержнем пера ( 42, 26, 27; 44, 50—52; 45, 24). Последние здесь количественно преобладают над наконечниками с вильчатым стержнем. В западной зоне гораздо больше пластинчатых и типологически разнообразных ножей ( 42, 9-11; 43, 13, 33, 42-44; 44, 3-5, 7, 32-36; 45, 14, 16, 18-22, 33, 34, 37-39). Многие из них сопровождаются металлическими рукоятями ( 42, 1, 2; 43, 45; 44, 6; 45, 15, 35, 40, 41). Широко представлены здесь скобели и ножи-пилки ( 42, 12, 13; 45, 8, 9, 17).

Для восточной зоны характерны относительно богато орнаментированные заштрихованными треугольниками и ромбами кельты ( 46, 16, 19; 47, 10, 26; 48, 7, 13). Здесь чаще встречаются орудия с ушками ( 46, 19; 48, 15, 17), а также кель- ты-лопатки ( 46, 25; 48, 5, 6). Среди восточных наконечников копий преобладают крупные вильчатые экземпляры ( 46, 20, 21; 48, 8, 9, 12). Только здесь мы встречаем форму однолезвийных ножей- кинжалов с кольцевидным навершием рукояти ( 46, 47), а также наконечники копий с очень широким пером ( 46, 23).

Общими морфологическими видами для всей сей- минско-турбинской области являются прежде всего орнаментированные кельты, на фасках которых изображены треугольники и ромбы (карта 15, тип К-22), наконечники копий с вильчатым стержнем пера, короткие и длинные пластинчатые ножи без металлических рукоятей, большие однолезвийные кинжалы, украшенные фигурными рукоятями. Все перечисленные разряды полнее всего иллюстрируют тесную связь обеих зон и принципиальное единство сейминско-турбинской металлургии на всех громадных пространствах Евразии.

Первичной в системе сейминско-турбинского феномена является, безусловно, восточная зона. Памятники европейские, генетически восходящие к ней, были обязаны последней поставками оловянных бронз. Местная европейская металлообработка, проводившаяся сейминско-турбинскими мастерами, не вызывает сомнений благодаря наличию типологически своеобразных серий орудий и украшений. Отсюда, однако, вытекает вопрос о характере доставки на европейские территории оловянных бронз: в виде готовых изделий или ясе сырья — слитков металла? Сопоставление химико-металлургических и типологических групп показывает, что имели место обе формы проникновения.

Оловянные бронзы шли на отливку как общесейминских типов, так и собственно «европейских» форм орудий. Правда, при этом нельзя исключить переплавку на месте лома изделий из медно-оловянных сплавов. Еще одно следует отметить особо: доля оловянных бронз среди общесейминских типов орудий заметно выше, нежели в чисто «европейских» сериях. Поэтому логичным будет заключение о наличии среди общесейминских форм какой-то доли попавших в Европу готовых изделий. Ярче всего об этом свидетельствует группа однолезвийных кинжалов с фигурной рукоятью ( 42, 1; 43, 45; 45, 15).

Доставка орудий с запада на восток является исключением. Известны лишь два предмета, которые своей формой и составом металла (мышьяковые бронзы) указывают на уральские типы и рудные источники: наконечник копья с разомкнутой втулкой и нож из Ростовки ( 46, 12,22). Они явно демонстрируют какие-то контакты с носителями культуры типа Синташты в Зауралье; их чуждый, привносной характер в комплекс Ростовки очевиден (данные вещи относятся нами к так называемому евразийскому компоненту металла в составе сейминско-турбинских коллекций, и речь о нем пойдет ниже).