Восточнославянские племена составе древнерусской народности

Ятвяги. Брестское Побужье и Верхнее Понеманье

При характеристике древностей волынян отмечено, что курганы типа Головно известны не только на Волыни, но и в Брестском Побужье, что служит свидетельством расселения здесь волынян. В пользу этого говорят косвенно и данные русских летописей. В XII в. города Берестье, Дрогичин и часть земель Среднего Побужья вошли в состав Волынского княжества (ПСРЛ, II, с. 466). Связи Берестья и его волости с Волынской землей не ослабевают вплоть до включения в состав Великого княжества Литовского (1319 г.).

Однако земли Брестского Побужья не были собственно волынянскими. Кроме волынян, эту область заселяли также дреговичи, о чем свидетельствуют находки дреговичских крупнозерненых бус (карта 16). Очевидпо, из поречья Припяти и окрестностей Туро- ва и Пипска дреговичи расселялись на запад по Ясельде, верховья которой почти вплотную соприкасаются с бассейном Буга. По мнению многих исследователей, город Берестье был основан выходцами из дреговичского племени и первоначально принадлежал Туровскому кпяжеству (Андрияшев А. М., 1887, с. 41; Грушевский А. С., 1901, с. 16, 19; Лысенко 77. Ф., 1974, с. 153—160), возникшему на племенной территории дреговичей.

Вторым регионом дреговичского расселения было Верхнее Понеманье, где также открыты курганные захоронепия с крупнозернеными металлическими бусами (карта 16). Дреговичские переселенцы, очевидно, достигали восточных районов Мазовии. Здесь зерненые бусы дреговичского типа найдены в захоронениях под наземными камепными кладками в Пайеве близ Тикоципа, Корневке, урочище Пробпяк близ д. Щиты и в Чекапове {Авенариус Н. 77., 1890, с. 23, 24; Янчук #., 1892, с. 251; Kaminski А., 1956, я. 149—152; Rauhut L., 1971, s. 645, 646). В области Верхнего Понеманья проникали также и волыняне, о чем свидетельствуют полуземляпочпые постройки в Новогрудке и керамические материалы того же посе- лепия (Гуревич Ф. Д., 1969, с. 220, 221; Шалев- екая М. 7?., 1972, с. 14—18). Однако ни дреговичи, пи волыняне не составляли основного ядра населения Верхнего Понеманья и Берестейской волости.

Русские и польские историки прошлого столетия (Т. Иарбут, Н. П. Барсов, А. М. Андрияшев, П. Д. Брянцев, М. К. Любавский, Д. Шульц, Я. Яро- птевич и другие), исходя из косвенных данных русских летописей, основываясь па сведениях польских хронистов XV—XVI вв. и картографии географических пазваний, образованных от этнонима ятвяги, полагали, что до XIII в. ятвяги занимали обширную территорию, включавшую Сувалкию, Верхнее Понеманье, польское Подляшье и Берестейскую волость. А. Л. Погодин на оспове апализа водных названий утверждал, что Верхнее Понеманье и Побужье до Бреста входили в ареал, заселенный балтекими пле мепамтт (Погодин А. Л., 1910, с. 354). Работы К. Буги, Я. Розвадовского, В. Н. Топорова и других подтвердили присутствие в гидронимяи этих территорий слоя балтского происхождения, означающего, что пришедшие сюда славяне застали на этой территории балтов (Buga К., 1923, 100 psl.; Топоров В. Н., 1959, с. 251- 256). К. Буга на основании лингвистических данных полагал, что славяне пришли в контакт с ятвягами между VII и X столетиями (Buga К., 1913, 12 psl).

На всей территории распространения ятвяжской гидронимии наряду с обычными славянскими курганами известны своеобразные погребальные памятники, не имеющие аналогий среди погребальных сооружений славян, ни среди могильных памятников восточнобалтских (литовско-латышских) племен. Это каменные курганы, ятвяжское происхождение которых обосновывается целым комплексом аргументов (Седов В. В., 1964, с. 36-51; 19686, с. 24-30).

Наиболее изученный участок ятвяжского ареала — Сувалкия — находится за пределами СССР. Здесь неоднократно раскапывались ранние ятвяжские курганы, относящиеся к II—IV вв. (Jaskanis /., 1974). Они сложены или целиком из камней, или из камней н земли. Поверхностный покров обычно состоит из плотно прилегающих друг к другу камней. Высота насыпей 0,3—0,8 м, диаметр оснований от 5 до 20 м. Во II—IV вв. здесь хоронили по обряду и трупосож- жения, и трупоположения. На рубеже IV и V вв. обряд трупооожжения становится господствующим. Захоронения по обряду кремапии обычно помещаются в верхних частях насыпей. При раскопках курганов открывается по нескольку скоплений пепла, угольков и кальцинированных костей. Захоронения по обряду ингумации помещаются в неглубоких погребальных ямах, заполненных камнями. Как правило, в могилах находится одип скелет, в редких случаях — по два- три. Иногда умершие подвергались частичному сожжению. В некоторых курганах вокруг погребальных ям обнаружены следы вертикальных столбов, свидетельствующие о том, что над погребениями возводились какие-то домовипы. На вершинах многих курганов заметны впадипы, образовавшиеся в результате проседания насыпей по мере сгпиваиия домовиньт.

Погребения по обряду трупосожжения чаще не содержат вещей. В виде исключения встречаются бусы и пряжки. Погребальный инвентарь трупоположений разнообразен. В захоропепиях мужчин бывают предметы вооружения и копского снаряжения (копья, топоры, умбоны, шпоры, удила). В могилах женщин — украшения (бронзовые браслеты и шейпые гривны, стеклянные бусы и др.) и орудия труда (гли- пяпые пряслица, ножи. иглы).

Каменные курганы IV—VIII вв. известны также на правобережье верхнего Немана (Версека, Багота, Де- вянишкес, Мицконис и др.). Их исследовали в первые десятилетия XX в. В. А. Шукевич и Э. А. Вольтер (Szukiewicz W., 1910а, s. 63-69, 1914, s. 58-62), а па южной окраипе Литвы в 50-х годах — А. Таутави- чюс (TautaviHus А., 1958, 69—74 psl.).

Каменные курганы Верхнего Понеманья по устройству однотипны с сувалкскими. Это тоже плоские круглые в плане насыпи высотой 0,5—0,8 м. Верхний покров насыпей складывали из камней в один или несколько ярусов. Остатки трупосожжений помещались или среди камней насыпи, или в подкурганных ямах. Число трупосожжений в одном кургане колеблется от одного-двух до шести. Большинство захоронений безынвентарны. Относительно редкие вещи из этих курганов (топоры, копья, умбоны щитов, пряжки и др.) принадлежат к типам, распространенным у многих балтских племен, в том числе ятвяжских.

Самые поздние трупосожжения в каменных курганах относятся к последним векам I тысячелетия и к самому началу II тысячелетия н. э. По устройству каменные курганы этого времени не отличаются от более ранних, но количество трупосожжений в них не превышает одного-двух. Такие курганы известны по всему древнему ятвяжскому региону. В бассейне Немана их исследовали С. Круковский, Ф. Д. Гуре- вич, Я. Г. Зверуго и др. (Krukowski St., 1911, s. 1— 21; Гуревич Ф. Д., 1962, с. 204; Очерки, 1972, с. 45), в Среднем Побужье — С. А. Дубинский, И. В. Бируля и др. (OAK, 1911, с. 65, 66; Бируля И. В., 1966, с. 280).

Каменные курганы с трупосожжениями в Среднем Побужье — невысокие, круглые в плане. Под дерном обнаруживается каменная кладка, сложенная в одни—три яруса. В каждом кургане обычно находится но одному захоронению. Остатки трупосожжения, совершенного на стороне, помещены чаще среди камней насыпи (Бацики Дальние, Клюково, Цецели), реже — в основании кургана (Бацики Ближние, Цецели) или в небольшой подкурганной ямке (Вой- ская). Большинство захоронений — без вещей. Изредка встречаются оплавленные слитки стекла и бронзы пли обломки глиняных сосудов.

В течение XI—XII вв. обряд трупосожжения в каменных курганах постепенно сменяется обрядом ии- гумацпи, но устройство насыпей остается неизменным ( XXX, 32). По-прежиему каменные насыпи имеют покров из камней в один или несколько ярусов, встречаются курганы, слоя^енные из камней целиком. Смена обрядов в разных местах ареала каменных курганов происходила неодновременно. Так, в Брестском Побужье наиболее поздние трупосожжения датируются XI в., а в северной части Белорусского По- неманья этот обряд удерживается до начала XIII в.

Каменные курганы с трупоположениями в Среднем Побужье широко известны по раскопкам многих исследователей. В конце XIX в. они раскапывались Т. Лупевским, 3. Глогером, К. Столиво. Р. Эйхлером, Л. Паевским (Luniewski Т., 1883, s. 477, 478; Musia- nowicz К., 1950-1951, s. 229-250), в начале XX в. - С. А. Дубинским (OAK, 1911, с. 65, 66), а в последние десятилетия — И. В. Бирулей и В. В. Седовым (Бируля И. В., 1966, с. 280; 1970, с. 120-122; Седов В. В., 19636, с. 41—43). В Понемапье аналогичные курганы изучались Э. А. Вольтером, 3. Глогером, В. А. Шуке- вичем, С. Яроцким, К. Салевичем (Шукевич В. А., 1893, с. 96-100; SzukiewiczW., 1899; 1902; JarockiS., 1901; laskanis D., 1962, s. 337-361).

Умерших клали в этих курганах или на материк, или в неглубокую подкурганную яму. Большинство погребенных имели западную ориентировку. Но встречаются захоронения мужчин, обращенных головой к востоку (Войская, Свищево, Ратайчицы, Зеленые Гурки), что характерно для балтского погребального ритуала. Около погребенных обнаруживаются скопления золы и углей. В каждом кургане находится одно захоронение, в редких случаях — два-три.

В Среднем Побужье п в южной части Верхнего По- неманья наряду с каменными курганами хорошо известны и обычные славянские, насыпанные из песка и глины и не имеющие каменных конструкций. Ранние — X в.—содержат захоронения по обряду трупосожжения, курганы XI-XIII вв.-трупоположения. В Побужье такие курганы раскапывали Н. П. Авенариус, С. А. Дубинский и другие (Авенариус Н. П., 1890, с. 18-20), в Верхнем Понеманье - М. Федоровский, М. А. Цыбышев, Е. Голубович, Ф. Д. Гуревич, К. В. Павлова (Gloger Z., 1882, s. 491, 492; Цыбышев М. А., 1893, с. 73-76; Cehak-Holubowiczowa II., 1938, s. 183-196; Гуревич Ф. Д., 1962, с. 97-112; Павлова К. В., 1965, с. 99-105; 1973, с. 56-61; 1974, с. 59-68; Зверуго Я. Г., 1978, с. 414, 415).

Вещевой инвентарь славянских (земляных) и каменных курганов XI—XIII вв. идентичен и принадлежит восточнославянской культуре.

В захоронениях женщин обычны перстнеобразные височные кольца с заходящими концами или полуто- раоборотные ( XXX, 4, 6, 8, 10-12). Реже встречаются перстнеобразные кольца со спиральным завитком на конце ( XXX, 1—3) и небольшие проволочные кольца с S-образным завитком. Последние украшения, по всей вероятности, свидетельствуют, что в Брестское Побужье наряду с волынянами и дреговичами проникали и западные славяне. Единичные перстнеобразные кольца имели завязанные концы ( XXX, 7), а одно из колец — конец, завернутый в обратном направлении ( XXX, 5).

Ожерелья из бус не были распространены. Только в немногих курганах найдены бусины (от одной до шести в погребении) — мелкие из синего, светло-зеленого или матового стекла, пастовые или глиняные, стеклянные позолоченные или посеребренные, а иногда и бронзовые, покрытые зернью ( XXX, 9, 14, 21—26). Встречены также круглые привески ( XXX, 18). Браслеты и перстни немногочисленны и принадлежат в основном к общеславянским типам ( XXX, 15-17, 19, 27). Кроме того, встречаются поясные пряжки ( XXX, 29, 30), металлические пуговицы ( XXX, 13), пряслица. Все эти находки славянского типа. Лишь единичные украшения принадлежат к прибалтийским типам. Таковы подковообразные застежки с утолщенными концами (Сергеева 3. М., 1977, с. 34—37) и с поднятым фигурным копцом ( XXX, 20, 28).

Погребальный инвентарь мужчин представлен копьями, топорами, пряжками и кресалами. Железные ножи и глиняные сосуды ( XXX, 33, 34) встречаются и в мужских, и в женских захоронениях.

Анализ вещевого материала каменных курганов XI—XIII вв. Верхнего Понеманья и Берестейской волости показывает, что эти памятники оставлены в основном не собственно ятвягами, а их славянизированными потомками. Следовательно, население этих земель было в то время уже преимущественно славянским. Два типа курганных насыпей (славянских и ятвяжских) отражают разноэтничное происхождение населения в Среднем Побужье и Верхнем Понеманье. Там, где наблюдается концентрация каменных курганов и отсутствуют собственно славянские погребальные насыпи, вероятно, сохранилось ятвяжское население. Очевидно, оно пополнялось за счет беженцев из п р уссо-суд а в ск и х областей. В Белорусском Понеманье еще в XVII—XIX вв. существовали островки ятвяжского населения, но уже говорившего на литовском языке.

В XIII—XIV вв. в Верхнем Понеманье на смену курганам широко распространяются каменные могилы (карта 16). Как и курганы, они расположены группами, насчитывающими по нескольку десятков могил. Они представляют собой плоские прямоугольные, слабо возвышающиеся над землей сооружения из камней ( XXX, 31). В поздних могилах в головах погребенных обычно ставили большой камень.

Основные исследования каменпых могил относятся к 80—90-м годам XIX в. и к первым двум десятилетиям XX в. Тогда В. А. Шукевич и Э. А. Вольтер раскопали более 400 могил в сравнительно небольшом районе немапского правобережья, главным образом в Лидском уезде (Szukiewicz W., 1910b, s. 39—45; 1911, s. 57—62; 1921, s. 52—63). Научная сводка этих древностей была составлена А. А. Спицыным (Спи- цын А. А., 18996, с. 303-310; 1925, с. 159), повторный новейший обзор принадлежит Ф. Д. Гуревич (Гуревич Ф. Д., 1962, с. 121—130). В последние годы производились лишь незначительные исследования камеппых могил (Зверуго Я. Г., 1978, с. 415).

Захоронения в каменных могилах совершались по обряду трупоположения. Ориентировка — преимущественно западная. В Салапяцишках мужчин хоронили головой к востоку, женщин — к западу. Восточная ориентировка зафиксирована в Вензовщинском могильнике, южная — в Ольшанах. В каждой могиле, как правило, находится по одному костяку, но известны могилы с двумя и четырьмя погребенными.

Захоронения женщин часто содержат многочисленные украшения. Височные кольца двух типов — пор- стнеобразные с заходящими концами и трехбусин- ные. Один раз найдено многобусипное кольцо. Неоднократно обнаружены серьги в виде вопросительного знака со спиралькой и бусиной. Весьма характерным украшением были головные венчики из разнообразных металлических бляшек, окаймленных бусинами. В состав шейных ожерелий входили бусины стеклянные синие и черные с белыми разводами, а также спиральки из бронзовой проволоки. Среди украшений имеются ромбические подвески, бубенчики, крестики и раковипы каури. Весьма часто в одном погребении находят два-три браслета и несколько перстней. Преобладают пластинчатые. орнаментированные браслеты, но известны также плетеные, витые и спиральный. Перстни обычно имеют витую или плетеную одну половину и пластинчатую — другую.

Захоронения мужчин в каменных могилах также нередко сопровождаются различпыми вещами. Это боевые и рабочие топоры, втульчатые накопечники копий, крупные пожи, сабли, шпоры, кресала и точильные бруски. Обычны поясные пряжки и бляшки, встречаются перстни и изредка — ипые украшения.

Для датировки могил важны находки монет литовских князей и польских королей и пражских грошей. Монеты относятся к XIII—XVI вв. Этим периодом и датируются захоронения в каменных могилах.

Могилы в виде прямоугольников или овалов, обставленные крупными и засыпанные мелкими камнями, составляют характерную особенность области расселения одного из западнославянских племен — мазовшан (Rauhut L., 1971, s. 435—653). В этой связи некоторые исследователи предполагают, что камен- пые могилы Понеманья отражают мазовецкое расселение. Однако детальное сравнение вещевых материалов из каменных могил Верхнего Понеманья и коллекции предметов из Мазовии и Подляшья выявляет существеннейшие различия. Отсутствие же в каменных могилах Неманского бассейна типичных для западных славян, в том числе для мазовшан, височных колец с S-образным концом отвергает гипотезу о расселении здесь этого племени.

По-видимому, камепные могилы Верхнего Понеманья и погребальные сооружения мазовшан независимо друг от друга и в разное время эволюционировали от каменных курганов ятвяжского происхождения. В Немаиском регионе имеется пемало погребальных сооружений, занимающих промежуточное положение между каменными курганами и могилами и свидетельствующих о такой эволюции.

Большинство предметов из верхненеманских каменных курганов (ожерелья из бус, спиралек, раковпп каури и ромбовидных бляшек, подковообразные пряжки со стилизованными звериноголовыми концами, пряжки прочих типов, ножны, украшенные пластинками и подвесками, плетеные и витые перстни, плетеные и спиральный браслеты и др.) имеет аналогии в литовско-латышских древностях. С балтеким культурным регионом связывает эти памятники и такой признак, как частое захоронение с погребенными предметов вооружения. Это дает основание отнести каменные могилы Верхнего Понеманья к балтеким памятникам, а отличие их от литовско-латышских земляных курганов и грунтовых могильников позволяет считать их ятвяжскими.

Обычно височные украшения погребенных в каменных могилах типично славянские. В славянских древностях имеют аналогии и украшения (отдельные бляшки головных уборов, пластинчатые браслеты). По-видимому, эти предметы говорят о славянизации населения, оставившего каменные могилы.

В заключение обзора погребальных древностей Верхнего Понеманья и Брестского Побужья несколько слов нужно сказать о названных выше каменных могилах мазовшан. Исследователь этой категории памятников Л. Раухут, исчерпывающе проанализировав их, пришел к выводу, что каменные могилы Мазовии и Подляшья оставлены сельским населением, принадлежавшим к одному из западпославянских (польских) племен (Rauhut L., 1971, s. 435—488). Однако в камепных могилах мазовшан обнаруживается заметное восточнославянское воздействие, говорящее не только о соседских культурных контактах, но и об инфильтрации восточных славян в области Подляшья.

 Так, в каменных могильпиках Бацики Дальние и Кореиевка (Авенариус Н. П., 1890, с. 24) пайдетты зерненые бусы — характерные украшения дреговичей. В могильниках Лужки, Неверово-Сохи и Рогавка встречены полутораоборотные перстпеобраз- пые височные кольца (с напускными зернепыми бусами) . К древнерусским предметам принадлежат за- гнутоконечные пластинчатые браслеты, плетеная гривна с концами в виде полых трубочек, разнообразные крестики, пряслица из волынского шифера и др. (Гуревич Ф. Д., 1980, с. 46—52). Польский исследователь А. Новаковский явно ошибался, когда писал, что болотистые пространства в окрестностях современного г. Барановичи препятствовали проникновению дреговичей в западном направлении (Nowakow- ski А., 1972, s. 115).