Восточнославянские племена составе древнерусской народности

Предметы из курганов вятичей

Вятичские поселения 8-10 веков — городища и селища. Слои с керамикой роменского типа, как правило, находятся на многослойных городищах. К какому хронологическому периоду принадлежат укрепления на них, до проведения раскопочных исследований сказать нельзя. Рядом с городищами иногда расположены селища с отложениями VII 1-Х вв. Известны и отдельно расположенные селища этой норы. Одно из таких поселений у д. Лебедка на берегу р. Цон исследовала Т. Н. Никольская (Никольская Т. У/., 1957, с. 176—197). Селище существовало продолжительное время — от VIIJ до XIII в. Открыто несколько полуземляночных построек VII 1-Х вв. того же тина, что и на роменских поселениях Среднего Поднепровья. Такие же полуземлянки с глинобитными нечами раскопаны па городище у д. Лужки (Никольская Т. Л., 1959, с. 73) и па селище в пос. Кромы.

Селища VII 1-Х вв. характеризуются значительными размерами. Площадь их от 2,5 до 6 га. Застройка, судя но раскопанному участку на поселении у д. Лебедка, кучевая, при плотно поставленных жилищах (Никольская Т. И., 1977, с. 3-9).

Верхнеокская керамика VIII—X вв. по всем данным очень близка к роменской. Это в основном лепная посуда (гончарная керамика появилась здесь не ранее конца X в.). Она представлена горшками, мискообраз- нымн сосудами п сковородками. Формы горшков и мисок имеют аналогии в роменской керамике Среднего Поднепровья и бассейна Десны. Большая часть окской лепной посуды пе орнаментирована. Хотя доля орнаментированных сосудов здесь меньше, чем в роменской керамике, но узоры абсолютно тождественны п нанесены теми же инструментами (Никольская Т. //„ 1959, с. 65-70).

Древности ранних вятичей по основным особенностям — керамическому материалу, домостроительству н погребальному обряду — сопоставимы с синхронными славянскими культурами более южных областей Восточной Европы: роменской днепровского лесостепного левобережья и типа Луки-Райковецкон правобережной Украины.

Очевидно, нужно полагать, что в самом начале VIII в. па верхнюю Оку, на территорию, занятую голядью, пришла группа славят откуда-то с юго- запада.

О происхождении вятичей Повесть временных лет сообщает: «...радимичи бо и вятичи от ляховъ. Бяста бо 2 брата в лясех,— Радим, а другий Вятко,— и нрп- шед'ыпа седоста Радимъ на Съяда, и прозвашася радимичи, а Вятъко седе съ родомъ своимъ по Оце, от пего же прозвашася вятичи» (ПВЛ, I, с. 14).

Однако исследователями давно замечено, что летописное «от ляхов» следует понимать не в этническом, а в географическом смысле. По-видимому, летопись имеет в виду, что в древности предки вятичей ЖИЛИ где-то в западных областях, там, где в средневековье расселились ляшские (польские) племена.

Этноним вятичи производеп от имени Вятко, о чем сообщает н Повесть временных лет. Вятко — уменьшительная форма от праславяпского антропонима Вячеслав (Фасмер М., 1964, с. 376). Нужно полагать, что Вятко был предводителем той группы славян, которая первой пришла на верхнюю Оку. Эта группа еще пе была, по-видимому, отдельной этнографической единицей славянства. Только изолированная жизнь па Оке и метисация с местными балтами привели к племенному обособлению вятичей.

В северные области вятичской земли до XI в., по- видимому, проникали лишь небольшие изолированные группы славян. Следами такого проникновения являются находки ленной керамики, близкой к ро- менско-боршевской, обнаруженные па городище Дьяково под Москвой, на Старорязанском, Вышгородском и Луховицком городищах рязанского течения Оки (Монгайт А. Л., 1961, с. 124). Отдельных славянских напластований VIII—X вв. на всех этих памятниках иет, лишь в слоях с преобладанием керамического материала иного облика встречены немногочисленные черепки IX—X вв.

О славянской инфильтрации этого времени в северной части вятичской земли свидетельствуют и единичные захоронения по обряду трупосожжешш. Одно из них открыто в кургане Стрелковского могильника па Пахре (Юшко А. А., 1972, с. 186). Впрочем, не исключено, что это трупосожжение относится к XI в.

Признаком массового проникновения славян в северные области вятичского региона служит распространение здесь курганного погребального ритуала. Курганы с трупоположениями занимают всю территорию вятичей (карта 21). Это обычные древнерусские полусферические насыпи, высотой около 1—2,5 м. Могильники состоят из нескольких десятков насыпей. Иногда встречаются курганные группы, насчитывающие свыше сотни пасыней. В большинстве вятичских курганов с трупоположениями присутствуют беспорядочно разбросанные угольки или их небольшие скопления. Это, но всей вероятности, один из пережитков прежнего погребального ритуала — трупо- сожжения.

Умерших хоронили по общеславянскому ритуалу — на спине, головой па запад (с сезонными отклонениями). Восточная ориентировка умерших зафиксирована в вятичском регионе в единичных случаях. Такие погребения открыты в бассейне Жизд- ры и Угры, на пограничье с кривичами и в бассейне Москвы-реки (карта 12). Восточная ориентировка умерших в древнерусских курганах была наследием балтского погребального ритуала. Так же редко встречаются в вятичских курганах и трупоположения, ориентированные меридионально. Они есть в кривич- ско-вятичском пограничье — в могильниках Колчи- по, Курганье, Манина, Марфинка, Синьгово и, кроме того, в курганах у д. Крымское в Верейском р-не Московской обл. и курганах рязанского течения Оки, исследованных в Апоничшцах, Городце и Земском. Видимо, к этой группе погребений относятся трупоположения, ориентированные головой к северо-востоку (Ситково в б. Зарайском уезде). Меридиональное положение умерших свойственно финским племенам, и от них этот обряд проник к вятичам.

Как правило, в вятичских курганах находится одно трунонолоя«ение. Семейпые захоронения сравнительно редки, в них умершие лежат или оба на горизонте, или в разных ярусах. Часто применялись долбленые, реже — дощатые гробы. Иногда умершего заворачивали в березовую кору или накрывали ее слоем. Как уже. отмечалось, зафиксированы захоронения в деревянных камерах-домовинах.

Вятичские курганы очень богаты вещевым материалом. В этом отношении они существенно отличаются от курганов южной части восточнославянского региона. Особенным разнообразием вещей характеризуются трупоположения женщин, что позволяет реконструировать в общих чертах убранство женского костюма.

Хорошо сохранившийся головной убор найден в одном из курганов в с. Иславское под Звенигородом. Он состоял из шерстяной лепты, опоясывавшей голову, и витой бахромы, спускавшейся ярусами по обе стороны лица. А. В. Арциховский отметил, что аналогичные головные уборы встречены этнографами у крестьянского населения ряда районов Рязанской обл. (Арциховский А. В., 1930а, с. 101). Видимо, остатки подобного головного убора открыты и в кургане близ с. Мячково в б. Коломенском уезде (Указатель памятников, с. 275).

Характерные для вятичей семилопастные височные кольца найдены в сотнях женских погребений ( XLII, 1, 2, 6, 10, 11; XLIII, 5, 6). Их носили на головной ленте из кожи или ткани, иногда вплетали в .волосы. Обычно в одном погребении встречается по шесть-семь семплоиастных колец, по бывает и меньше -- по четыре или по два кольца. Кроме находок в курганах, семилопастные кольца неоднократно обнаружены на вятичских поселениях, в том числе в городах Москве, Старой Рязани, Серепске, Переяславле-Рязапском, Тешилове и др.

Вне вятичского ареала семилопастные височные кольца единичны и бесспорно отражают расселение пз земли вятичей (карта 23). Два еемилонастных кольца найдены в Новгороде (Седова М. В., 1959, с. 224,  1, 6, 7). Встречены они также в бассейне верхней Волги (Спицын А. А., 1905а, с. 102,  127; Куза А. В., Никитин А. Л., 1965, с. 117,  43, /), в Суздале (Воронин П. П., 1941, с. 95,  XIV, 8). Несколько раз найдены семилопастные височные кольца п в области расселения смоленских кривичей (Седов В. В., 19706, с. 111), в том числе и в Смоленске (Белоцсрковская И. В., Сапожников П. В., 1980, с. 251—253). Несколько находок вятичских височных украшений происходит пз различных мест более отдаленных территорий.

А. В. Арциховскпп разделил семилопастные височные кольца па типы. Простые семилопастные украшения он отнес к первому тину и датировал XI Г — XIV вв., а сложные., дифференцируемые на 12 типов,--к XII 1-ХIV ни. (Арциховский А. В., 1930а, с. 49 — 55, 130, 137). Г>. А. Рыбакову удалось подметить различия внутри простых семплоиастных колец (Рыбаков Г>. А., 1948, с. 554). Их типология позднее была разработана Т. В. Равдпной (Равдина, Т. В., 1968, с. 136—142), которой принадлежит и общая статья об этих украшениях (Равдина Т. В., 1978, с. 181-187).

Самыми ранними среди семилопастиых являются кольца с округлорасширениыми лопастями ( XLII, 2). Такие кольца бытовали в XI и начале XII в. ( XLIV). Они отличаются от более поздних сравнительно небольшими размерами, не имеют боковых колечек, лопасти у них не орнаментированы.

Па следующей ступени развития семилопастиых колец пх лопасти приобретают секпровидиые очертания, появляются боковые колечки, щитки орнаментируются сначала заштрихованной полосой в один, а затем —в два ряда ( XLII, 1, 11\ XLIII, 5, <>'), Размеры височных колец увеличиваются. Дата их XIJ-XIII вв.

Известны и семилопастные украшения, занимающие промежуточное положение. Лопасти их имеют округленные очертании, по уже есть боковые кольца ( XLJ1, 10).

Сложные семилопастные кольца ( XLIV) датируются второй половиной XII — XIII в. По вопросу о происхождении семилопастных височных колец высказано несколько предположении. II. П. Кондаков полагал, что височные украшения вятичей развились из колтов: шарики, которые окружают колты, постепенно эволюционировали в лопасти (Кондаков II. П., 1896, с. 198). Однако переходные формы между колтами и семилучевыми украшениями до сих пор не найдены. П. II. Третьяков обратил внимание на внешнее сходство семилопастиых колец с серповидными украшениями, увешанными трапециевидными привесками. Он полагал, что вятичские кольца развивались из последних украшений (Третьяков П. Н., 1941, с. 41, 42, 51).

Более вероятной представляется гипотеза В. П. Сизова о влиянии художественных изделий арабского Востока на происхождение семилонастных колец. К этому выводу привело исследователя сопоставление узоров вятичских колец с арабской орнаментикой (Сизов В. И., 1895, с. 177-188). Наблюдения Б. А. Куфтина как будто подтвердили заключения В. И. Сизова (Куфтин Б. А., 1926, с. 92). В этой связи А. В. Арциховский писал, что «мысль об арабском происхождении этих украшений является, по-видимому, плодотворной» (Арциховский А. В., 1930а, с. 48). К выводу об арабско-иран- ском происхождении семилопастных височных колец пришел и Б. А. Рыбаков (Рыбаков Б. А., 1948, с. 106, 107).

В. И. Сизов поставил также вопрос об эволюции вятичских височных колец из семилучевых украшений радимичей. Эта мысль впоследствии была развита Н. Г. Недошивиной, которая отметила находки в древнерусских памятниках височных колец, занимающих промежуточное место между семилучевыми и семилопастными украшениями (Недошиви- на II. Г., 1960, с. 141-147).

Скорее всего в основе вятичских височных колец лежали пе радимичские украшения, а семилучевые кольца раннего облика, известные по памятникам VIII—X вв. южной части восточнославянских территорий. В процессе эволюции семилопастных колец в регионе вятичей они, судя по орнаментации, испытали восточное, влияние.

Одежда вятичских женщин шилась преимущественно из шерстяной материи, но встречены также остатки льняных и парчовых тканей. Вместо пуговиц иногда использовались бусы и бубенчики, но чаще пуговицы были, по-видимому, деревянными. Несколько раз встречены в курганах и маленькие грибовидные пуговицы из бронзы или биллона. Поясные пряжки в женских захоронениях почти не попадаются. Найдены в курганах и остатки кожаной обуви.

Шейные украшения женщин состояли из гривен и ожерелий. Нельзя сказать, что шейные металлические обручи принадлежат к характерным вятичским украшениям. В большей части вятичского ареала, в том числе на верхней и средней Оке, они почти не встречаются. Тем не менее, в вятичских курганах шейные гривны попадаются чаще, чем в погребальных памятниках других восточнославянских племен. Но сосредоточены они преимущественно в бассейне Москвы-реки и прилегающих к нему районах верхнего течения Клязьмы (Фехнер М. В., 1967, с. 55—87). Причины такого распространения этих украшений еще предстоит выяснить.

Из вятичских курганов происходят шейные гривны нескольких типов. Наиболее ранние из них сделаны из четырехгранного дрота и заканчиваются петлей и крючком. Они найдены в четырех подмосковных могильниках (Беседы, Коньково, Таганько- во и Черкизово) в курганах, относящихся к XI в. Аналогичные гривны встречены в Ростово-Суздаль- ской земле, юго-восточном Приладожье и далее в Скандинавии и северной части Средней Европы.

В более поздних вятичских курганах обнаружены шейные гривны следующих типов: круглопроволоч- ные загнутоконечные, двускатнопластинчатые, витые с замками в виде крючков ( XLIII, 11) или крючка и петли и витые с пластинчатыми (раскованными или припаянными) концами, завершающимися крючком и петлей. Единичными экземплярами представлены и некоторые иные типы.

Шейные гривны, как правило, находят в захоронениях с богатым набором погребального инвептаря. Обычно в них бывает много браслетов, перстней, привесок, бус и височных колец. Однако было бы ошибкой полагать на этом основании, что шейные гривны носили у вятичей наиболее зажиточные женщины. Распространение курганов с находками этих украшений делает такое предположение невероятным. Скопление курганных находок шейных гривн на восточном побережье Чудского озера, в юго-восточном Приладожье, в Ростово-Суздальской земле дает больше оснований полагать, что эти украшения связаны с неславянским населением Восточной Европы.

Вятичские ожерелья, как правило, состоят из большого числа бус, разнообразных по форме и окраске. Чаще разнотипные бусины чередуются ( XLII, 5, 7, 8, 12; XLIII, 1, 4, 12). Иногда к ним добавллются привески ( XLII, 13). Наиболее распространенными у вятичей были хрустальные шарообразные, сердоликовые бипирамидальные и желтые стеклянные шарообразные бусины.

Обычно в вятичских ожерельях хрустальные шарообразные бусины чередуются с сердоликовыми бипирамидальными ( XLIII, 12). А. В. Арциховский считает такое сочетание племенным признаком вятичей.

К числу редких принадлежат нагрудные украшения, состоящие из ажурных цепедержателей и цепочек, на которых подвешивались бубенчики, пластинчатые металлические изображения птиц, ключей, гребней ( XLII, 4). Чаще встречаются бубенчики ( XLIII, 3), служившие одиночными привесками к одежде.

Украшения рук представлены браслетами и перстнями. Среди браслетов выделены витые завязанные ( XLIII, 9, 10), витые тройные, витые 2x2, 2X3 и 2X4, проволочные, пластинчатые разомкнутые и загнутоконечные. Изредка попадаются толстопластинчатые браслеты со стилизованными концами ( XLII, 9). В вятичских древностях численно преобладают браслеты витые тройные п четверные и пластинчатые загнутоконечные.

В вятичских женских погребениях почти всегда попадаются перстни ( XLII, 5; XLIII, 2, 7, 8). Их носили на пальцах обеих рук числом от одного до десяти. Кроме того, в отдельных курганах на груди умершей отмечены связки из двух-четырех перстней. Наиболее распространенными у вятичей были решетчатые перстни. А. В. Арциховский выделяет среди них несколько типов, из которых одно-, двух- и трехзигзаговые встречаются преимущественно у вятичей. Довольно часты пластинчатые перстни, в том числе широкосредиппые и прямые, проволочные, рубчатые и витые общерусских типов.

В погребениях с трупоположениями мужчин в вятичских курганах вещей нет или их мало. Наиболее частая находка — железные ножи, которые попадаются также и в захоронениях женщин. В погребениях мужчин часто встречаются железные и бронзовые пряжки, преимущественно лировидные, но нередко кольцевые и четырехугольные, а также поясные кольца.

Обычай класть в могилу оружие и предметы труда у вятичей по был распространен. Лишь изредка в вятичских курганах попадаются калачевидные и овальные кресала, а в виде исключения — железные топоры и иакопечники копий. Единичными экземплярами представлены также железные серпы, ножницы, кочедык и наконечник стрелы. Кремневые стрелы, находимые в кургапах, имели ритуальное значение.

Довольно часто в захоронениях мужчин и женщин в вятичских курганах бывают глиняные горшки. Почти все они изготовлены при помощи гончарного круга и принадлежат к обычным древнерусским горшкам курганного типа. Ставили их, как правило, в ногах умершего и очень редко — около головы. Это был языческий ритуал, который постепенно выходил из употребления. Вятичские курганы с ямными трупоположепиями, как правило, уже не содержат глиняных горшков.

А. В. Арциховский дифференцировал вятичские кургапные древности на три хронологические стадии, датировав первую XII в., вторую—XIII в., третью—XIV в. (Арциховский А. 5., 1930а, с. 129— 150). Членение курганов на стадии выполнено исследователем безупречно, может быть уточнена лишь абсолютная хронология этих стадий. Так, Т. В. Равдина считает возможным датировать курганы первой стадии XT—XII вв., второй стадии —XIIв., а третьей-XIII в. (Равдина Т. В., 1965, с. 122-129).

Насыпи, относящиеся к первой стадии (XI— начало XII в.), помимо Верхпеокского региона, где есть курганы с трупосожжепиями, известны вдоль Оки, до впадения в нее Москвы-реки, и далее в бассейне пижнего и среднего точения последней (включая окрестности Москвы).

Нужно полагать, что в XT в. вятичи из Верхпеокского региопа поднялись по Оке и, достигнув устья Москпы-ректт, повернули па северо-запад, заселив районы пижнего и среднего течения этой реки. Верховья Москвы-реки, а таюке левые притоки Оки между Угрон и Москвой-рекой в этот период еще не были освоены славянами. Нет славянских кургапов с трупоположепиями первой стадии н в рязанском течении Оки.

Курганы второй стадии выделены А. В. Арцихов- ским по браслетам витым (и лоятовитым) тройным и четверным и по некоторым видам семилопастпых височных колец. Видимо, многие из этих курганов относятся к XII в. (по А. В. Арциховскому. к XTII в.), хотя наиболее поздние могут быть датированы и ХТТТ в. Эти курганы занимают более обширную территорию, чем ареал ранних насыпей. Бассейны рек Жиздры, Угры и Москвы осваиваются полностью. На севере вятичи доходят до верховьев Клязьмы, па востоке — до правого притока Оки — Прони.

Самые поздние курганы вятичей, относящиеся к XIIIи, может быть, отчасти к XIV вв., известны по всему вятичскому ареалу, однако распространены неравномерно. Так, в бассейне верхней Оки они единичны, что, видимо, объясняется исчезновением здесь обычая сооружать кургатты. Интересно заметить, что именпо в этом районе вятичской земли наблюдается концентрация городов домонгольского времени. Из вятичских городов, упоминаемых летописью в XII в., абсолютное большинство находится в области ранних курганов вятичей (Седов В. В., 1973,  5). Именно в этом районе, видимо, и началось крещение вятичского населения. В конце XI или начале XII в. здесь, около города Серенска, был убит вятичами христианский миссионер, кнево-печерский монах Кукша, прозванный церковью «просветителем вятичей» {Л. И., 1862, с. 9, 10).

В северной и восточной частях вятичской территории — в бассейне Москвы-реки и рязанской части Оки — курганный обряд погребения держался стойко и весьма долго. В XII в. это были еще довольно глухие края. В обширном бассейне Москвы-реки летопись знает в XII в. только два города — Коломну и Москву. В рязанском бассейне Оки в то же время названы Пронск и Трубеч, но Трубеч, судя по названию, основан переселенцами из Южной Руси.

Христианские символы — кресты и образки — в вятичских курганах весьма малочисленны. Они свидетельствуют не о христианизации сельского населения земли вятичей, а о первом соприкосновении населения с новой религией (Беленькая Д. А., 1976, с. 88-98).

Эволюция погребального обряда у вятичей ( XLIV) шла в том же направлении, что и у большинства других восточнославянских племен: наиболее ранними были трупоположения на горизонте, захоронения в подкурганных ямах распространились в более поздний период (Недошивина Н. Г., 1971, с. 182—196). Так, среди курганов с вещами первой стадии около 90% составляют насыпи с трупоположениями на горизонте. Во втором хронологическом периоде доля ямпых трупоположепий достигает 24%, а в третьем — 55%.

В этой связи вполне очевиден поздпий характер вятичских курганов Рязанской земли. Подкурганные ямпые трупоположения здесь решительно преобладают над другими типами захоронений. Они составляют свыше 80% исследованных захоронений (тру- поноложепия па горизопте — 11%, остальные — захоронения в насыпях).

Н. Г. Недошивина полагает, что распространение трупоттоложений в подкургаппых ямах отражает процесс христианизации вятичского населения (Недошивина //. Г., 1976, с. 49-52).