Общие вопросы восточнославянской археологии. Хозяйство и общественный строй славян в 6-9 веках

Общественный строй восточных славян в период сложения древнерусского государства

Общественный строй восточного славянства накануне сложения древнерусского государства может быть реконструирован на основе кратких известий византийских авторов, а также археологических материалов.

Многие исследователи (П. Н. Третьяков, В. В. Ма- вродин и другие) пытались использовать для определения уровня общественных отношений у восточных славян размеры и типы жилых и общественных сооружений. Крупные дома в нижних горизонтах культурных напластований в Старой Ладоге или связанная переходами, как это одно время представлялось, система жилищ на роменско-боршевских поселениях рассматривались как признак существования у восточных славян патриархальной семейной общины. Однако сами по себе размеры жилищ не могут определять характер обитавших в них семей, к тому же предположение о связанных между собой роменских жилищах оказалось ошибочным, а староладожские большие, дома отражают этнографические, а не социальные особенности их обитателей.

Для определения основной социальной организации восточного славянства более падежным признаком являются особенности погребальных сооружений. Так, представляется несомненным, что сооружение таких коллективных погребальных насыпей, как сопки в Приильменье и длинные курганы в кривичском ареале, отражает общественное строение племен, оставивших эти усыпальницы. Они могли принадлежать только большой патриархальной семье — крупному брачно-родственному коллективу, ведшему в сложных условиях лесной зоны Восточной Европы (освоение новых земель, очистка от леса пахотных участков и т. п.) общее хозяйство.

В VI—VII вв. и в южных районах восточнославянского расселения сохранились еще такие крупные патриархальные семейные коллективы. Об этом говорят и курганы с большим числом захоронений, и гнездовой характер расположения поселений. Исследователь славянских древностей в Молдавии И. А. Рафалович полагает, что на существование патриархальных общин у славян середины и третьей четверти I тысячелетия н. э. указывают и малые размеры поселений, и их планировка, и единичность производственных комплексов (Рафалович И. А., 1972, с. 229-231).

В целом третью четверть I тысячелетия н. э. нужно считать переходным этапом от семейной общины к территориальной.

И. И. Ляпушкин, обобщая результаты исследований памятников роменской культуры, пришел к заключению, что в жилищах на этих поселениях жило по четыре—шесть человек, т. е. малая семья. Бытовой и хозяйственный инвентарь и запасы продовольствия, обнаруженные в этих жилищах, свидетельствуют о том, что этот небольшой коллектив вел индивидуальную хозяйственную деятельность. Следы коллективного хозяйствования, что могло бы говорить о существовании патриархальной общины, среди материалов роменской культуры не наблюдаются (Ляпушкин И. П., 1958а, с. 224-226).

Если обратиться к материалам других восточнославянских поселений, синхронных роменскпм, то нигде каких-либо следов большой патриархальной общины мы уже не обнаружим. Исследование жилищ и находок в них как в южной, так и в северной частях восточнославянской территории свидетельствует о том, что главной социальной организацией славян была малая семья и территориальная община.

Материалы могильников подтверждают этот тезис. В VIII —IX вв. на смену коллективным погребальным усыпальницам всюду приходят небольшие но размерам курганы с индивидуальными (семейными) захоронениями.

Трудно ответить на вопрос, когда и как происходил у славян распад болынесемейной общины. Возникновение в VI—VII вв. таких поселений, как городища Зимно, Пастырское, или ремесленных центров, подобных Григоровскому, показывает, что патриархальная семья в ряде мест восточнославянского ареала начала распадаться уже в третьей четверти I тысячелетия н. э.

Однако погребальные памятники неоспоримо свидетельствуют о переживании болынесемейной общины в восточнославянской среде вплоть до VIII—IX вв. Очевидно, нужно допустить, что накануне формирования классового общества у восточных славян сложилось несколько форм общественных организаций. Наряду с малыми семьями, входившими в территориальную общину, в ряде мест существовали большие семейные коллективы, ведущие хозяйственную деятельность общими усилиями. В северной полосе Восточной Европы распад таких коллективов был задержан условиями жизни, связанными с переселениями, необходимостью осваивать лес под пашню и т. п.

Повесть временных лет сообщает о родовых группировках у восточных славян в VIII—IX вв. и называет их термином «род»: «Полем [полянам] же жив- шемъ особе и володеющемъ роды своими, иже и до сее братье бяху поляне, и живяху кождо съ своимъ родомъ и на своихъ местехъ, владеюще кождо родомъ своимъ» (ПВЛ, I, с. 12). Эта социальная организация у восточных славян упоминается летописью и в других рассказах о событиях VIII—IX вв., в частности об усобице «родов» у словен новгородских, «роде князя Вятка», «роде» Кия и его братьев, плативших дань хазарам, и т. п. Однако анализ этого термина показывает, что за ним скрывается не хозяйственная, производственная единица, а общественная форма, связанная родством и браком и выполняющая в основном административные функции (Щапов Я. П., 1972, с. 181 — 186). Таким образом, это были общественные единицы, выполняющие те же функции, что и соседские (территориальные) общины.

Сельская община постепенно становилась основной социальной организацией восточнославянского общества. Она объединяла людей не на основе родственных отношений, а по территориально-хозяйственному принципу, хотя в ее состав, очевидно, входили прежде всего близкие родственники.

Значительную роль в жизни л деятельности членов территориальной общины играет развивающаяся частпая собственность на землю, орудия производства и бытовой инвентарь и продукты потребления. Развитие частной собственности, естественно, способствовало возникновению экономического неравенства.

Долгое время в общине сохраняется еще коллективная собственность на землю. На первых порах пахотная земля подвергалась периодическим переделам, а со временем была поделена навсегда. В общинном пользовании остались сенокосы, луга и лесные угодья.