Восточные славяне 6-13 века

Поселения пражско-пеньковских племен  

Поселениями пражско-пеньковской культуры являются селища, расположенные в долинах небольших рек и ручьев н занимающие останцы или участки пологих берегов. Для поселений часто выбирали места, которые не требовали сооружения искусственных укреплений. Реки, леса и болота служили естественной защитой. Рассказывая о славянах и антах, византийский писатель VI в. Маврикий сообщает, что «они селятся в лесах, у неудобнойроходимых рек, болог и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что естественно, опасное гей» (Мишулин А. В., 1941, с. 253).

Почти во всех случаях поселения устраивались в окружении плодородных почв. Леса и пойменные луга благоприятствовали развитию наряду с земледелием скотоводства.

Поселения были сравнительно небольшими. Так, селище Пеньковка-Молочарня имело размеры 70Х 50 м. Несколько крупнее поселения VI—VII вв. в Молдавии — от 0,25 до 1,2 га. Средняя площадь поселений того времени в Подолии — около 1,5 га. 11а таких поселениях одновременно существовало от 5 до 25 жилых построек, разбросанных по площади, как правило, бессистемно ( III, 11). 11а крупных и хорошо исследованных поселениях отмечена концентрация домов двумя-тремя группами. На поселении Устье жилища стояли двумя рядами вдоль берега. Рядовой тип застройки прослежен на селищах в Молдавии (Реча, Старые Малаешты, Хуча) и Поднеировье (Стецовка). По-видимому, такая планировка в ареале пражско-пеньковской керамики не менее характерна, чем кучевая.

Как и в ареале пражско-корчакской керамики, здесь неоднократно зафиксировано гнездовое расположение селищ. Они обычно образуют более или менее компактные группы радиусом до 5—7 км от условного центра гнезда. Группу составляют 5—10 поселений. Расстояния между поселениями в группах — от сотен метров до 1,5—2 км. Интервалы между гнездами превышают 10 км. По-видимому, гнезда поселений составляли территориальные общины, а группы домов на поселениях — патриархальную семью.

Единственным типом жилища на пеньковских поселениях была полуземлянка, в плане близкая к квадрату (карта 3). Площадь их невелика и колеблется от 12 до 20 кв. м. Подмечено, что со временем размеры жилищ несколько увеличиваются. Глубина котлованов—от 0,3—0,4 до 1—1,2 м. Стены домов облицовывались деревом и имели столбовую или срубную конструкцию. Стены более ранних жилищ часто сложены столбовой техникой, более поздних — преимущественно срубные. Остатки бревен от срубов обнаружены при раскопках на многих поселениях. На поселении Самчипцы остатки сруба сохранились сравнительно хорошо — бревна имели диаметр около 20 см. Однако чаще срубы делались из более тонких бревен. На основе выявленных па поселении Луг 1 в Пень- ковке столбовых ям можно полагать, что стены были сделаны из плах, прижатых к земляным стенкам котлованов с помощью столбов.

Печи-каменки занимали одни из углов построек ( III, 9, 10). Для относительно ранних памятников характерно положение печи в одном из углов близ северных стен полуземлянок, тогда как входы в них обычно устраивались с южной стороны. Позднее эта закономерность нарушается. Печи-каменки иногда складывали из крупных камней, причем топочная камера в них бывает выложена из больших плпт ( 3). Однако нередко встречаются печи, устроенные из мелких камней. Под печи обычно находился на уровне пола полуземлянкн. Верхние части печей складывались из камней, часто с использованием глиняных вальков. В единичных случаях на поселениях Прутско-Днестровского междуречья зафиксированы глиняные печи.

Во всех своих деталях жилища-полуземлянки пражско-пеньковской группировки славян сходны с описанными выше домами пражско-корчакских поселений. Одинаково устройство и верхних частей построек.

Крыши их были преимущественно двускатными. На поселении Перебыковцы исследованы остатки двускатной кровли одного из жилищ, которая была устроена из жердей, перекрытых сверху слоем глины. На днестровских поселениях Бранешты XIII и Одая и на селище Луг 2 зафиксированы жилища с центральным опорным столбом. По-видимому, эти постройки имели четырехскатное перекрытие.

На пеньковских поселениях встречены и хозяйственные постройки с опущенным в грунт полом. В отличие от жилищ, они не имели печей-каменок. Впрочем, в отдельных таких сооружениях выявлены угольно-зольные очажные пятна.

На поселениях обычно бывают многочисленные зерновые и хозяйственные ямы различных строений и размеров.

Среди пеньковских неукрепленных поселений особняком стоит городище, расположенное на р. Сухой Ташлык в бассейне Тясмина близ с. Пастырское ( V, 17). Его валы и рвы были сооружены еще в скифскую эпоху и позднее не возобновлялись. В VI—VIII вв. население лишь воспользовалось старыми укреплениями. Раскопки Пастырского поселения были начаты еще на рубеже XIX и XX вв. В. В. Хвойкой (Хвойко В. В., 1905, с. 93-104) и продолжены в 30—50-х годах (Брайчевский М. Ю., 1951, с. 155-164; 1952, с. 163-173; 1955, с. 67-76; 1960, с. 106—108). Выявлено около 20 полуземляночных жилищ того же типа, что и на пеньковских селищах ( V, 18, 19). Они были углублены в материк до 0,5 м п имели прямоугольные котлованы. Стены домов столбовой конструкции состояли из стоиков и жердей, переплетенных лозой и обмазанных глиной.

Длина стоп около 3 м. Печи находились в углах жилищ. Их строили из камней, а дли устройства иода и верхнего купола применяли глину. Средние размеры печей 0,7X0,5 м, высота до 0,65 м.

В отличие от массы пеньковских поселении, населенно которых занималось сельским хозяйством и домашними ремеслами, Пастырское городище было крупным для своего времени центром ремесленпой деятельности. На городище открыты остатки мастерских по обработке железа, найдепы крицы, шлаки, остатки горна, исследована кузница.

Среди вещевых материалов этого памятника имеются орудия ремесленников — кувалда, кузнечные молоты, клещи, зубило, ножницы для резания железа, пробойник, топоры, долота, тесло, глиняная льячка. Обнаружены также изделия ремесленников, в толе числе наралышкн ( V, .15), косы, серпы, лопаты, топоры ( V, 9). Встречены предметы вооружения, различные бытовые вещи и украшения. Найдено несколько кладов с ювелирными изделиями — серьгами, браслетами, подвесками, антропоморфными фибулами ( У, 1-3, 6-8, .11, 12, 14, 20).

На городище преобладает керамика пражско нсньковского типа — округлобокпе, а также биконнчеекпе сосуды, сделанные без помощи гончарного круга ( V, 4, 5). Кроме нее, здесь имеются лепные горшки иных форм: баночные и корчагообразные. Но основную массу керамического материала составляет гопчарная посуда — выпуклобокие, иногда почти шаровидные горшки с прямыми пли отогнутыми венчиками ( V, 10, 16, 21). Они изготовлялись из серой, хорошо отмученной глины, иногда с примесью песка. Горшки орнаментировались прямыми ИЛИ волнистыми ЛИНИЯМИ и вертикальными лощеными полосами. Кроме того, обычно встречаются одноручные кувшины — округлобокпе с лощеной поверхностью и биконичсские с заглаженной поверхностью, а также миски.

Гончарная керамика пастырского тина — фрагменты сосудов с округлы.м туловом, серой поверхностью, с орнаментом из пролощенных полос — обнаружена также на ряде селищ пеиьковской культуры. Обычно она составляет очень небольшой процент керамического материала, а на большинстве памятников отсутствует вовсе. Так, на селище Селиште в Молдавии па долю пастырской керамики приходится 0,4% всей глиняной посуды, в Ханске — 3,3%. В таком же малом количестве она встречается на единичных поселениях Побужья. В Поднепровье доля гончарной керамики па некоторых селищах несколько повышается — до 5—5,8% (Луг 1, Макаров Остров).

На Пастырском городище, около с. Алексеевка в Днепропетровской обл. и близ с. Федоронка в Запорожской обл. открыты гончарные горны но производству керамики пастырского типа (Брайчевсъка А. Т.. 1961. с. 111-118; 1963, с. 278).

Раскопками па правом берегу Днепра между селами Федоровна и Любимовка исследованы три небольших поселения, и которых жили и работали гончары. Здесь открыто 18 горнов, в которых обжигалась посуда пастырского типа. В археологической литературе эти древности известны как памятники у балки Капцерка (Смыенко А. Т., 1975, с. 118-160).

Распространение пастырской керамики на славянских поселениях нражско-неньковского типа отражает торговые и этнокультурные контакты славян с соседями. Пастырское же городище было торгово- ремеслениым поселком, где проживало разноплеменное население.

Пастырскую керамику никак нельзя считать этническим признаком. Невозможно согласиться с М. II. Артамоновым, полагавшим, что памятники тина Пепьковки, на которых найдена пастырская посуда, оставлены одной из болгарских племенных групп — кутрпгурами (Артамонов М. П., 1969, с. 1-9).

Южными и юго-восточными соседями славян, оставивших пеньковекпе древности, были тюрко- нзычные кочевники. Древности пх хорошо известны по находкам в Вознесенке на территории г. Запорожье (Гри/ченко В. А., 1950, с. 37—63), Малой Перещепи- пе на Полтавщине (Бобринский А. А., 1914), Глодо- енх и верховьях Сухого Ташлыка, притока Южного IJvra (Смыенко А. Т., 1965; 1975, с. 103-117), Кап- нерке в порожистой части Днепра (Смыенко А. Т., 1975, с. 118—157) и других местах. Они характеризуются своеобразными поселениями и жилищами, отличными от славянских, и специфическим вещевым материалом.

1Та отдельных пеньковских поселениях, расположенных на южной окраине их ареала, наряду с типично славянскими полуземлянками выявлены жилые постройки иных типов. Так, на селище Стецовка одно из жилищ представ,ляло собой наземное круглое сооружение диаметром 6—7 м, оконтуренное неглубокой канавкой (Петров В. II., 19636, с. 216). Па поселении Луг 2 исследована постройка в виде эллипсоидного углубления размерами 6X5 м. В центре его находилась столбовая яма, а по краям — еще восемь ям (.Березовец Д. Т., 1963, с. 166). По конструкции оба жилища близки юртам кочевых племен (Плетнева С. А., 1967, с. 52—58). Видимо, к постройкам стенного населения принадлежат также жилище в виде неправильно овального углубления размерами 5X4 м с очагом, раскопанное в Дерпевке (Телегин Д. П., 1962, с. 16), п овальное углубление с очагом в Моло- чарпе (Березовец Д. Т., 1963, с. 150). Неславянскими были и углубленные жилища с глиняными стенами и полами, устроенными из глины, черепков и гальки, исследованные па поселении Жовнитт (Рутковсъ- ка Л. М., 1972, с. 226), и постройки с каменными основаниями стен на селище у балки Звонецкой (Бо- дянский А. В., 1960, с. 274). Очевидно, появление всех этих жилищ на пеньковских поселениях было обусловлено инфильтрацией в среду славян болгаро- аланских выходцев.

Металлические предметы на пеньковских поселениях немногочисленны. Среди них встречаются украшения — пальчатые и зооморфные фибулы, браслеты с утолщенными концами, пряжкн и фигурпые бляшки от пояса, проволочные спиральные височные кольца, серьги так называемого пастырского типа, броп- зовая фигурка льва ( TV, 12—21).

Подобные украшения лучше известны по серии кладов и случайных находок, обнаруженных в ряде -местностей Среднего и Нижнего Поднепровья и па соседних с ними территориях (карта 5). Особенно знаменит клад, найденный в 1909 г. у с. Мартыповка в бассейне Роси и содержащий до сотни серебряных предметов (Рыбаков Б. А., 1953а, с. 76—89). В его составе предметы головного убора — налобные венчики, серьги, височные кольца, женские украшении — шейная гривпа, браслеты, пальчатая фнбула и многочисленные поясные бляшьчт, накладки н наконечники ( VI; VII). Кроме того, в клад входили две чаши с византийскими клеймами ( 4; 5), фрагмент блюда, ложка и девять фигурок, изображающих людей н стилизованных животных.

Эти девять фигурок представляют исключительный интерес для характеристики искусства той эпохи. Они рельефны и имеют отверстия для гвоздиков или заклепок. Четыре фигурки изображают «пляшущпх» мужчин. Каждый из них стоит подбоченившись, словно готовясь нойти вприсядку, ноги согнуты в коленях, руки — в локтях и упираются в колени. Головы мужчин увеличены несколько несоразмерно с остальными частями тела, геометрнчны и обрамлены «златыми власами». Па груди выгравированы узоры. по-видимому передающие вышивку на рубахах.

Фигурки животных изображают скорее всего коней, но они фантастичны и напоминают хищных зверей. Они бегут с оскаленными пастями, из которых высунуты языки. Широкие лунообразные гривы украшены геометрическим узором и позолочены.

Клады, состоящие из украшений тех же типов, что п в Мартыновском, найдены у сел Малый Ржанец, Хацкн (Бобринский А. А., 1901, с. 147, 148, габл. LXI: Рыбаков Б. А., 1953а, с. 73—76), Харивка (Бе- резовець Д. Т., 10526, с. 109 118), на Пастырском городище н в других местах.

Головные венчики из этих кладов сделаны нз се ребряных пластин, завернутых на концах. Серьги пастырского типа образованы проволочными кольцевы мн дужками, к которым снизу прикреплялись разнотипные привески, главным образом дисковидпые с нятыо-семью лопастя.мн н дисковндные ажурные с дополнениями пз зерни. Височные кольца — прово лочные со спиральным завитком. Шейные грпвны делались нз массивного дрота, иногда перекрученного, с петлеобразно загнутыми концами. Встречены и ожерелья нз стеклянных н пастовых бус разного цвета. Форма их цилиндрическая, кольцевая, бочон кообразная, иногда они украшались волнистым узором или глазками. В состав ожерелий входили также металлические привески и трубочки-пронизки. Браслеты были массивными или полыми, концы их обычно утолщены.

Богато представлен поясной убор. Пояса снабжались многочисленными накладками — круглыми, прямоугольными, зооморфными, крестовидными, а также фигурками, орнаментированными бляшками, обоймами, украшенными стилизованным растительным узором, кольцами и наконечниками разных форм.

Наиболее пптересную и многочисленную категорию находок в кладах п на пепьковских поселениях составляют фибулы. Они принадлежат к нескольким типам. Щитковые фибулы образованы из двух щитков, соединенных загнутой полукруглой дужкой. Лицевые стороны их ориаментировапы обычно концентрическими кругами и спиралями. Пальчатые фибу лы имели полукруглый щиток с пятыо-семыо выступами. Лицевые стороны их часго орнаментированы. Щитки антропоморфных п зооморфиыч фибул прорез пые. Многочисленны широкопластпичаипе фибулы. ОНИ бронзовые, шарнирные с прогнутой нластинчатой спинкой и ромбической ножкой, чуть выступающей вперед. Орнамент — нз точечных и прочерченных лилии. Эти фибулы сложились в Среднем Поднепровье под сильным культурным влиянием Византии и Дунайского региона, датируются они VII—VIII вв. {Горюнов Е. А., Казанский М. М., 19786, с. 25-31).

Пальчатые и антропозооморфные фибулы, поясные принадлежности и браслеты из кладов имеют аналогии в крымских и северокавказских материалах, где они иногда встречаются с византийскими монетами. На этом основании клады в целом датируются VI— VIII вв. {АмброзА. К., 1971а, с. 96-123). Некоторые пз них, в том числе Мартыновский, Хацковский, Ма- лоржавский, относятся к VI—VIТ ив., другие, как Пастырские, Харивскмй,— более поздние (вторая половина VII—VIII в.).

В конце XIX и начале XX в. исследователи полагали, что комплексы украшений с пальчатыми и аптро- позооморфиыми фибулами оставлены готами. Однако в 20 х годах А. А. Спицын высказал мысль о ирннад- леяшости рассматриваемых кладов и случайных находок славянам-антам (Спицын А. А., 1928, с. 492 — 495). Серьезная аргументация этого предположения приведена Б. А. Рыбаковым (Рыбаков Б. А., 1948, с. 57-71; 1953а, с. 23-104). Позднее И. Вернер еще раз убедительно показал, что одиночные пальчатые фибулы были частью славянской женской одежды, н составил карту распространения этих украшений (Werner /., 1950, S. 150-170; 1960, S. 114-120).

В последние годы пальчатые фибулы были найдены на достоверно славянских памятниках, в том числе в жилищах и захоронениях, что не оставляет никаких сомнений в этнической атрибуции этих украшений. Их картография (карта 5) свидетельствует, что пальчатые фибулы были характерны не для всех славян, а в основном для их племенной группировки, которой принадлежат памятники пражско-пеньковского типа.

На поселениях пеньковского типа встречены и другие предметы, сопоставимые с находками в кладах. Так, па селище Скибинцы (Остров Мытковский) в Винницком Побужье найдена литая фигурка льва ( 6;  IV, 7). На поселении Требужены в Молдавии обнаружена подвеска в виде фигуры человека с согнутыми ногами и упирающимися в бедра руками (Рафалович И. А., 1972,  4). Стилистически она близка накладкам из Мартыновского клада. Интересна бронзовая фигурка лошади, найденная на поселении Самчинцы ( 7;  IV, 9). Из поселения Семенки происходят серьги пастырского типа и фигурка медного конька с причудливо узорчатой головой. В одной из полуземлянок селища Селиште найден фрагмент двупластннчатой фибулы. Наконец, выявлена непосредственная связь поселения пражско-пеньковского типа у с. Вильховчпк с кладом мартыновского типа. Бляшки от поясного набора мартыновского облика встречены здесь в округлобоком глиняном сосуде пражско-пеньковских традиций (Приходнюк О. М„ 1979а, с. 90, 91).

Впрочем, нельзя, конечно, утверждать, что все клады с находками пастырского и мартыновского типов оставлены славянами. Многие предметы в этих кладах представлены фрагментарно. На этом основании в археологической литературе высказано предположение, что вещи и их обломки в кладах были металлическим сырьем ремесленников-ювелиров. Некоторые из кладов могли быть зарыты и неславянским населением Юго-Восточной Европы.

Некоторые венгерские исследователи связывают поясные наборы мартыновского типа с аварами. Прорезные поясные накладки с антропоморфными чертами действительно известны среди аварских ком-" плексов Среднего Подунавья (Laslo G., 1955). Однако такие пояса распространены довольно широко и безусловно не являются отражением одного определенного этноса. Можно полагать, что в этих поясных/ наборах проявляется общая евроазиатская мода. Такие пояса носили дружинники, принадлежавшие к самым различным этноплеменным группировкам. А. К. Амброз связывает появление этих поясных наборов с полуварварской средой византийских городов п крепостей Нижнего Подунавья. Отсюда они довольно быстро и широко распространились на значительных пространствах Евразии (Амброз А. К., 1971а с. 118).

Очевидно, к культовым предметам принадлежат небольшие фигурки животных из обоясженной глины. Все они вылеплены из одного комка глины, изображение схематичное и стилизованное. Намечен лишь общий контур животного, поэтому определить вид его пе представляется возможным. Лишь одна фигурка с поселения Ханска II выполнена в реалистической манере и не оставляет сомнений в том, что изображен конь.

На поселении VI—VII вв. в Старых Малаештах найдена глиняная фигурка человека с широко раздвинутыми ногами и поднятыми до уровня плеч руками. Изображение стилизовано и несколько условно.